Аннотация: Нет более страшного преступления, чем преступление против своей жизни.
Он задремал разморенный жарким летним солнцем. Даже насекомые замерли в этом душном июльском зное. На веранде вкусно пахло каким-то овощным супчиком, который Олечка готовила на летней кухне. Из забытья его вывел радостный детский голос:
- Папа-папочка, я нашла ягодку! - маленькая Настя трясла его за рукав. - папочка нельзя спать - солнышко проснулось!
- Солнышко давно проснулось, - ответил Андрей подкидывая дочку на руки.
- Спать надо когда ночь! - недовольно отбиваясь отвечала малышка, - а сейчас не ночь! Нельзя спать! - и сразу же забывшись, - папочка, я ягодку нашла!
Настенька протянула папе маленькую земляничку.
Их домик был одним из немногих, где ещё оставались жители. Частный сектор маленького городка стремительно пустел. Пустел и сам городок, но всё-таки не так быстро как его окраины. Два соседних дома были давно брошены. Ягодные насаждения любовно насаженные давно исчезнувшими владельцами, одичали, малина измельчала, клубника выродилась. Видимо с этого участка 4хлетняя дочка и притащила эту крошечную ягодку.
- Я люблю ягодку... - многозначительно сказала Настенька - она сладкая и вкусная!
- Кушай, моя радость, кушай солнышко, - Андрей нежно погладил дочку по волосам.
- У тебя большая ручка, - вдруг сказала малышка, разглядывая папину руку.
- А у тебя маленькая? - спросил Андрей, тыкая пальцем в крошечную ладошку.
- У меня чуть-чуть большая, - уточнила дочка.
- И немножко маленькая? - не унимался Андрей
- Немножко маленькая и чуть-чуть большая! - уверенно выдала Настенька, - смотри как я могу!
Она отложила ягодку и сплела две ладошки пальчик к пальчику:
И они стали перебирать пальчики пока не получился такой же двойной кулачок из большой мужской руки и крошечной детской ладошки.
Настенька удовлетворённо разглядывала получившуюся конструкцию, и довольно улыбалась:
- Кра-а-аси-и-иво! - сказала она растягивая слово, - а мама так не может! - громким шёпотом на ушко закончила она.
- Папочка, - также шёпотом продолжала девочка, - дай конфетку пока мама не видит... - детский шёпот приятно щекотал ухо.
На веранду вышла жена:
- Чего вы там шепчитесь? - строго спросила она пытаясь изобразить на улыбающемся лице подобие подозрительности... но не смогла, рассмеялась и обняв мужа и дочку закончила, - любимки мои!
Лицо дочки расплылось в улыбке, она, зажатая между двух самых родных на свете людей, обхватила ручонками мамину и папину головы и довольно прошептала:
- Папа, любимый, - она чмокнула отца в щёку, - мама любимая, - второй поцелуй достался жене, - и я любимая, девочка довольно зажмурилась и расплылась в улыбке.
- Ну хватит уже обниматься, - с улыбкой прогороворила Олечка пытаясь вырваться из объятий мужа и дочки, - давайте уже кушать. Андрей, помоги мне на стол накрыть.
Андей поднялся и направился в сторону кухни, Настенька поспешила было за ним, но он остановил её:
- Настя! Там печка горячая, осторожно!
Дочка застыл на месте и на минуту задумалась, и вдруг окликнула его:
- Папа! Мы Алису забы-ы-ы-ыли!! - на лице ребёнка появилось выражение неподдельного ужаса, - Алиса голодная! Она тоже хочет кушать!!
Алиса - маленькая девочка с голубыми волосами, любимая Настёнкина кукла, она вместе с Настей спит, вместе с Настей ест, и конечно забыть лучшего друга - это конкретный косяк. Андрей хотел было отмахнуться от детской просьбы:
- Ну, потом найдём...
Но не тут то было:
- Надо сегодня! - дочка уверенно топнула ножкой.
- Ну, сейчас кушать положим и поищем, - попытался было Андрей успокоить дочку, но его слова произвели прямо противоположный эффект.
Лицо девочки напряглось, глаза вдрогнули, нос шмыгнул и через пару секунд на веранде раздалось настойчивое:
- Да где ж мы её сейчас найдём... - пытался оправдаться Андрей непонятно перед кем.
- Да я помню, мы же её брали, - вдруг подскочила Олечка, - Андрюш, давай я сама, - сказал она, забирая у него из рук тарелку, которую муж уже достал из старого серванта, - Посмотри в машине, а то ведь есть не сядет, а мы и так без завтрака уехали!
Андрей вернулся на веранду, обнял дочку, взял её на руки. Настенька вцепилась в папу, обняла его за шею крошечными ручками, но плакать не перестала:
- Ну чего ты плачешь, - успокаивал ребёнка Андрей, одной рукой поддерживая крошечное тельце, а второй гладя дочку по головке, - она наверное в машине, сейчас я принесу.
Он поставил Настю на пол:
- Сейчас я приду, принесу твою Алису, ты наверное её в машине оставила, - сказал он примирительным тоном, - не будешь плакать? Хорошо?
Дочка утвердительно кивнула, продолжая всхлипывать, он ещё раз оглянулся на кухню, крикнул:
- Оль! Ну я сейчас! Присмотри тут, что бы не обожглась, - и спустившись с веранды направился к машине...
...
Андрей очнулся щекой на рулевом колесе. "Что-то я опять задремал", - подумал он. Сразу пронзила вторая мысль: "Там наверное Настя изревелась уже! Чё ж это я сегодня никак проснуться не могу!"
Одной рукой он нащупал куклу, второй пульт сигнализации. Андрей неуклюже вылез из машины и направился назад к их крошечному уютному садику... но что-то вдруг стало не так: садик как будто изменился, дорожки заросли, деревья расхлябались, стройных рядков грядок заботливо собранных его любимой Олечкой тоже не было.
"Что за ерунда..." подумал Андрей и ещё ничего не понимая зашёл во двор: пустыми глазницами окон на него смотрел покосившийся от времени дом, который с такой любовью для всей семьи строил отец, когда был ещё жив.
Вместо рядов картошки и капусты огород был застелен бурьяном, кусты захирели, тропинки заросли, сад явно был давно заброшен, теперь их уютный уголок ничем не отличался от соседних брошенных дач.
- Настя... Олечка... - прошептала Андрей, а потом его разум затмило понимание:
Он уснул! он заблудился, устал, остановил машину и уснул! Свернул ни на ту дорогу - тут когда-то была его летняя дача, точнее дача его родителей, он и правда был тут с Олечкой, но только это было очень давно - всего один раз лет пять или шесть назад.
Потом Оля забеременела, но было не время, они копили на машину, ещё надо было съездить в отпуск повидать мир, и они решили не торопиться. Точнее он так решил, он пытался убедить Олечку, что они ещё очень молоды, и им стоит ещё пару лет пожить для себя, встать на ноги, построить прочный финансовый фундамент...
А на следующий день он нашёл на столе записку "Андрей, я тебя очень люблю, но не могу жить с человеком, для которого машина дороже ребёнка. Прощай". Он несколько раз перечитал записку, достал телефон, что бы позвонить, но передумал.
Сухих извинений, наверное, будет не достаточно. Надо бы купить ей колечко и предложить официально расписаться... но для этого надо подождать до зарплаты, это ведь скоро - в конце недели. Он представил, как перешагнёт порог оленькиного дома, скажет как был не прав, она, конечно, заплачет и сама бросится к нему на шею... но это к выходным. Он опустил телефон и пошёл собираться на работу.
Но зарплату задержали, и к выходным денег не оказалось, потом опять наступила тяжёлая рабочая неделя. А потом приехал друг из другого города и выходные как-то пролетели незаметно, потом опять работа... а через месяц, когда он вспомнил что хотел помириться с Олечкой, было уже неудобно, надо было придумать причину почему он не пришёл сразу, но причина не придумывалась. И он отложил примирение до лучших времён, а потом и само примирение потеряло всякий смысл, потом были ещё какие-то важные дела, ещё какие-то девушки, но уже ни с кем не было так серьёзно... А сегодня он просто поехал навестить мать... и заблудился... потерялся на просёлочных дорогах.
Его ладони ещё сохранили ощущение тонких пушистых волосиков, он до сих пор ощущал прикосновение к своей шее крошечных детских ручек. В голове звучал тоненький голосок: "любимки...", а перед глазами стояло улыбающееся личико Настеньки... ноздри, казалось, до сих пор улавливали едва заметный аромат Олечкиных духов, смешанный с запахом жареного лука...
Но на самом деле Олечки нет, он не видел её уже пять лет, нет кустиков цветов, которые она любовно высаживала в аккуратные маленькие клумбочки. Веранда не наполняется луковым ароматом сваренного с любовью домашнего супчика. Нет и малышки-Настеньки. Настеньку кровавым комочком спустили в унитаз, ради новой машины, которую он всё-таки купил, но разбил уже через две недели... потом были ещё машины, деньги, должность, женщины... а вот Настеньки и Олечки не было. И уже никогда не будет.
У Андрея подкосились ноги, из глаз сами собой покатились слёзы, он пытался закричать, но не смог, лишь еле слышно завыл, опускаясь на колени.
Теперь он уже рыдал в голос, из горла вырывался тихий скрежет, хотелось кричать, но голосовые связки не слушались. Скуля и подвывая, он повалился на землю, а из разом ослабевших рук выкатилась и уставилась на него стеклянными глазками Алиса, маленькая куколка с голубыми волосами...