Рэй Брэдбери. Прощальное слово и эссе "Антиутопия"
Умер Рэй Брэдбери.
Покойного писателя обозвали фантастом, хотя он автор одной из классических антиутопий - романа "451 градус по Фаренгейту". С этой книгой, действительно, произошла фантастическая история. Её почему-то печатали и в хрущёвском, и в брежневском СССР. В стране, где за чтение книги можно было угодить в тюрьму.
Роману Рэя Брэдбери исполнилось 60 лет. Но эта антиутопия не выглядит исторической приключенческой книжкой, как многие талантливейшие произведения писателей фантастов прошлого, которые не забыты и с интересом читаются и ныне.
Далее позволю себе весьма пространную цитату.
Роман "451 градус по Фаренгейту" рассказывает о тоталитарном обществе, представляющим собой логичное развитие политкорректности, в котором литература находится под запретом, а пожарные должны сжигать все запрещённые книги, которые обнаружат, причём - вместе с жилищами владельцев. Владельцы книг при этом подлежат аресту, одного из них даже отправляют в сумасшедший дом. Автор изобразил людей, потерявших связь друг с другом, с природой, с интеллектуальным наследием человечества. Люди спешат на работу или с работы, никогда не говоря о том, что они думают или чувствуют, разглагольствуя лишь о бессмысленном и пустом, восторгаются только материальными ценностями. Дома они окружают себя интерактивным телевидением, проецирующимся сразу на стены (в которые встроены кинескопы), и заполняют своё свободное время просмотром телевизионных передач, бесконечных и бестолковых сериалов. Однако "благополучное", на первый взгляд, государство находится на пороге тотальной разрушительной войны, которой все же суждено начаться под занавес произведения.
В этом изложении содержания романа, которое мы позаимствовали из "Википедии" (1), пожалуй, несовременно выглядят лишь одно слово кинескопы. Хотя в то время, когда книга писалась, в иных странах и не подозревали о существовании этих самых "кинескопов". (Намёка на СССР здесь нет). Это наглядно показывает, что с покорением природы с помощью технологий у человечества всё вполне благополучно. Но социальный прогресс оставляет желать лучшего. Ибо сюжет Брэдбери работает в реальности и ныне. (Намёк сразу на весь мир).
Интересны история жанра антиутопия и судьба его в СССР
Следует сказать, что просто утописты в Советском Союзе были в почёте, а их книги - в каноне. Академия Наук даже выпускала серию "Предшественники научного социализма". Томики были скромного цвета и малоформатные, чтобы было удобно читать в метро, брать в походы. Кашу заварил нынешний католический святой Томас Мор, написавший "Утопию". До него, конечно, многие размышляли об идеальном государстве, древний грек Платон, например. Но именно "Утопия" Мора положила в 1516 году начало двум плодотворнейшим направлениям мировой литературы и дала им имена. Через сто лет дело продолжил итальянский бунтовщик Томмазо Кампанелла создавший "Город солнца". И пошло валом - через мелкобуржуазного мыслителя француза Этьена Кабе, совершившего в 1840 году "Путешествие в Икарию", до снов Веры Павловны, которые подглядел Николай Чернышевский. Пожалуй, последним значимым произведением русских утопистов стала "Туманность Андромеды", написанная в 1955-1956 годах, до начала космической эры, и всерьёз рассказавшая нам о коммунизме, покоряющем бездны Вселенной. Впрочем, автор книги Иван Ефремов, написав в 1968 году "Час быка", отличился и в антиутопии. Сам он утверждал, что хотел другого, но получилось так.
Если утописты рассказывали о месте, которого нет, а так традиционно и переводится название острова, открытого Томасом Мором, то антиутописты, писали об обществе, которое будет, подразумевая, что оно уже есть. Аллюзии неоднозначно указывали на СССР, Китай, Германский рейх, Америку и так далее.
Можно гордиться тем, что первую классическую антиутопию 20-го века создал русский писатель Евгений Замятин. Речь идёт о его романе "Мы", написанном в 1920 году. Книгу признали клеветой на неминуемое светлое будущее. Опубликован роман был в 1929 году в эмигрантской печати, что привело к эмиграции и его автора. В СССР "Мы" напечатали только в 1988 году.
А вот книгу англичанина Олдоса Хаксли "О дивный новый мир" ("Прекрасный новый мир"), появившуюся в 1932 году, признали полезной для советской идеологии. Её даже частично тиснули в 1935-ом в журнале "Интернациональная литература". Дело в том, что автор издевался над обществом частной собственности.
Однако следующий антиутопический опус - роман британца Джорджа Оруэлла "1984" (по-английски Nineteen Eighty-Four - "Тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый"), был признан антисоветским и пребывал в СССР под запретом до того же 1988 года. Именно эта книга стала культовой. И, пожалуй, заслуженно. И в литературном, и в философском плане роман Оруэлла, наверное, самая классическая антиутопия. Автор поделил земной шар на три части - Евразию, Остазию и Океанию, которая попеременно воюет с первой и со второй. Враги дурной Океании понятны - это СССР, покоривший всю Европу (кроме Великобритании), и Китай, овладевший изрядным куском Азии. Роман, как мы сказали, в СССР был запрещён, но читался и дал жизнь другим произведениям. Известный диссидент Андрей Амальрик в 1969 году написал эссе "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?". Он, с подачи Оруэлла, ошибся на семь лет.
Удачно переведённый Оруэлл обогатил русскую литературную традицию наборов блестящих афоризмов, лучший из которых: "Цель власти - власть". А самый изящный: "Свобода - это возможность сказать, что дважды два - четыре".
Впрочем, в СССР бытовали сразу два анекдота на эту тему, скорее всего, возникшие самостоятельно:
- Сколько будет пятью пять, - спрашивает училка.
- Наверное, 22 или 23, - отвечает первый ученик.
- Примерно, 27-28, - не соглашается второй.
- Дети, - ставит всё на свои места училка, - запомните, что пятью пять - это всегда 25. Но, может быть, может быть, иногда и 26.
Или:
- Сколько будет дважды два, - интересуется начальник.
- Чего изволите, - вопросом на вопрос отвечает подчинённый.
Писатель ввёл в оборот многие ёмкие символы-определения: "Старший (Большой) брат", "Министерство Правды". Все они широко используются в нынешней идеологической борьбе. Особо следует выделить термин "новояз". В СССР - это был язык номенклатуры. Сейчас на новояз перешла значительная часть истеблишмента, журналистики и прочей пропаганды. Однако новояз Оруэлла - щадящий и связан с новой лексикой. Нынешний же корёжит основы грамматики.
Словом, у нашего Рая Брэдбери были серьёзные конкуренты. Но он смог стать вровень с ними.
Продолживший библиотеку антиутопий "Час быка" Ивана Ефремова мы уже назвали. Антиутопией можно признать и повесть Братьев Стругацких "Обитаемый остров", написанную в 1969 году. Стругацкие применили приём Ефремова, перенеся действие на другую планету. А земляне у них построили светлое будущее и в меру сил и понимания, порой туповатого, помогают социально отсталым обитателям иных миров. Это ход позволил протащить в печать и крамольную констатацию Оруэлла о том, что плохой власти необходима агрессивная или мнимая оппозиция, что, в сущности, оба политических института есть одно и то же.
Думается, что и утопия, и антиутопия продолжат свое соревнование и взаимообогащение ещё долгие эпохи, ибо будущее человечества как никогда туманно. На Евразии бременем висит недострой коммунизма, на Остазии - восточная специфика и миллиарды ртов. А Океания сварганила тупиковый капитализм. Есть ещё и арабский бунт, замешанный на исламском радикализме, и латиноамериканские кентавры, и поражённая спидом чёрная Африка.