Голос пел отголоску вторя. 
                                Ох, как много в июле горя! 
                                То ли дело зимой у моря - 
                                до нутра пробирает счастье. 
                                Небо выложит солнце вскоре 
                                словно туз забубенной масти. 
 
                                А на даче - мухи да мыши. 
                                Не увидеть себя свыше. 
                                Я - на крышу, и тень - на крышу. 
                                Устаешь от такой мороки. 
                                Не узнать, как молчать тише. 
                                Не понять, каковы сроки. 
 
                                То ли моря большая чашка! 
                                То ли ветра златая бражка! 
                                С груши груша оземь - отмашка! 
                                Время, чай, собирать полушки. 
                                До утра дурманит ромашка, 
                                разложенная для сушки. 
 
                                Все, что шепотом, как конфетки, 
                                с наслажденьем жую в клетке, 
                                в доме ангела-профурсетки. 
                                Да и кто отворит клетку? 
                                Словно стрелочник около ветки, 
                                дуб задрал корявую ветку. 
  
                                Ветер склонен страдать от лени. 
                                Многопудны, как якори, тени. 
                                Потому, преклонив колени, 
                                говорю слова, что не новы, 
                                не привержены перемене. 
                                То ли дело у моря...Что вы... 
 
                                Отголосок звенит вечный. 
                                Скоро выйду под путь Млечный, 
                                подставляя худые плечи 
                                и в отметинах звезд спину. 
                                И, даст Бог, под тяжелый вечер 
                                ливень смоет меня, как картину.