Аннотация: Я стояла на вершине горы на Аккемской тропе, где-то в районе стоянки или базы спасателей, вжавшись боком в сугроб.
Я стояла на вершине горы на Аккемской тропе, где-то в районе стоянки или базы спасателей, вжавшись боком в сугроб. Рядом так же вжималась в снег Светлана Казина.
- Никого нет зимой. А тут так красиво... Представляешь, что тут в -35. Пусто, безлюдно. Все думают, что тут делать в такой холод...
- Зато какие звёзды в -35, наверное. Какое небо чистое, хрустальное.
Мы поднимаем глаза к небу. Оно стыдливо подернуто клоками облаков. Видно, как созвездия медленно поворачиваются вокруг невидимого центра. И нам больше не холодно.
Наконец, решаем спускаться.
- Мы как вообще поднимались? - спрашивает Светлана. - Не могу нащупать уступ.
- Я на нем стою, ставь ногу.
Она старательно щупает, переползает от меня справа налево, спускается к тропе.
- Держи меня за руку, - прошу ее, - нихрена не вижу.
Мое и без того слабое зрение почти вовсе отказывает в такой темноте. Некоторое время мы бредем влево по тропе к стоянке, тщательно выверяя каждый шаг, когда раздается рык снежного барса.
- Света, что там? - глупо спрашиваю, оборачиваясь.
Кошак позади нас. Я за секунду вспоминаю все, что слышала и читала, и понимаю - вот она, смерть. Главное - не бояться, потому что уже поздно.
Вдруг мимо в диком прыжке пролетает Гагарин - местная коротколапая собака с душой погибшего путника, смазанным пятном мелькает барс, Света пропадает. Медленно поворачиваю голову из стороны в сторону, чтобы не спровоцировать хищника. Слева и справа метрах в 20 ко мне крадутся котята барса.
"Ещё хуже, - думаю я, - мамка с котятами".
Самой мамки, как и Светы, между тем не видно. Осторожно переползаю вправо, там за уступом внизу лежит пёс. При моем приближении он поднимает голову и поднимается. Я решаю уйти, пока кошачья матерь не вернулась. Темно, слева гора, справа высокий забор с колючей проволокой, между ними узкая тропа.
Раздается голос Светы, словно запись или голос издалека:
"Лена, участились пограничные стычки, спрячься на территории табора. Найди в баре под литым кактусом пистолет с подчиняющими патронами, используй его, чтобы встретиться с хозяином табора. Войди в Игру и жди партии русской красавицы, до этого можешь играть по мелочи. Найди Матушку, она поможет. Я вернусь, как смогу".
Забор, наверное, был под током, но я просто перелезла и полетела к бару - бетонной литой конструкции на вершине бетонного же столба. Стала обшаривать одну за другой скульптуры кактусов.
- Эй, ты кто? Ты что там делаешь? - кричали вокруг.
Пока я нашла пистолет, стали стрелять. Спряталась среди ящиков с припасами и выстрелила в ответ. Ничего. Очередь. Ничего.
- Сгинь, - сказала, щёлкая пальцами на атаковавшего. Он свалился. - Забудьте, - велела двум другим. Забыли.
- Кто ты и чего хочешь? - Спросил, выныривая слева мелкий плотный узкоглазый мужичок. Хозяин - точно знала я. Хотя похож не был абсолютно.
Уверенно и чуть нагло гляжу в глаза:
- А ты кто? Я буду разговаривать только с пастухом...
"...а не с его безмозглыми баранами", - повисло в воздухе.
- Идём, - говорит Хозяин, заворачивая влево, за угол бара. - Так ты хочешь в табор?
- Света сказала... - начинаю я и слышу, как жалко это звучит. Резко обрываю, продолжаю твердо: - Я хочу в Игру.
Часы в баре показывают начало двенадцатого. "Опять ночь без сна и отдыха", - понимаю я. - "Ладно, зато интересно".
Хозяин передает меня своему помощнику, и мы идём вперёд и вправо, к шатрам. Проходим мимо компании: диваны вокруг столика, сидят двое парней и две девушки, переговариваются. Парень и девушка нравятся друг другу, но он думает, что нет, и ухаживает сразу за двумя. А она, видя это, спит с другим. И не могут поговорить между собой, беда...
- Разберитесь честно между собой, - шепчу, поводя пальцами между ними.
Через несколько минут они уже разобрались, а мой проводник только качает головой от такого самоуправства. Зато эмоции не фонят. Мы доходим до дальнего шатра.