|
|
||
(В. Чертковъ) | ||
Религiя,-- по лучшему извѣстному намъ опредѣленiю того же Толстого,-- есть такое отношенiе человѣка къ безконечной жизни, которое руководитъ его поступками {См. "Что такое религiя? Изданiе "Свободнаго Cлова". Стр. 10, 11.}. Подъ "безконечною жизнью" мы понимаемъ ту высшую область духовнаго разумѣнiя, въ которой раскрывается намъ вѣчный законъ добра и правды. Для "религiознаго" сознанiя этотъ законъ добра и правды обязателенъ; и при томъ обязателенъ не потому, что результаты его выгодны для человѣка или для человѣчества, а потому что этотъ нравственный законъ представляетъ наивысшее понятiе, доступное намъ,-- ту вѣчную истину, признанiе которой присуще нашей духовной природѣ и проявленiе которой составляетъ естественное назначенiе нашей жизни. Это есть та "воля Отца нашего небеснаго", на которую такъ часто ссылался Iисусъ.
Политика есть нѣчто совсѣмъ другое. Политика есть такое отношенiе къ общественнымъ задачамъ, при которомъ человѣкъ сначала намѣчаетъ тѣ внѣшнiе результаты, которыхъ онъ считаетъ желательнымъ достигнуть; а затѣмъ уже старается осуществить эти результаты наиболѣе, по его мнѣнiю, цѣлесообразными средствами. На этомъ основанiи человѣкъ политическаго сознанiя мало или вовсе не заботится о нравственномъ достоинствѣ употребляемыхъ имъ средствъ. Лишь бы цѣль его была хороша, онъ обыкновенно считаетъ пригодными всѣ средства, ведущiя къ этой цѣли" {Въ тѣхъ случаяхъ, когда политическiй дѣятель признаетъ какое-нибудь полезное для его цѣлей средство безнравственнымъ и потому, въ ущербъ своей ближайшей задачѣ, отказывается употреблять такое средство,-- онъ тѣмъ самымъ отступаетъ отъ "политики" и до нѣкоторой степени прiобщается "религiознаго" жизнепониманiя. Но настоящiй, послѣдовательный "политическiй" взглядъ на жизнь,-- все равно правительственный-ли или анти-правительственный,-- всегда признавалъ, признаетъ и будетъ признавать, что "цѣль оправдываетъ средства", хотя политическiе дѣятели и не любятъ въ этомъ откровенно сознаваться.}.
* * * * *
Толстой не допускаетъ, чтобы могъ быть такой случай, когда насилiе необходимо для истиннаго блага человѣчества. Онъ увѣренъ, что если насилiе намъ иногда и кажется полезнымъ, то это только потому, что мы ошибаемся, не будучи въ состоянiи предусмотрѣть всѣ послѣдствiя нашихъ поступковъ. Очевидно, что такое чисто религiозное мiровоззрѣнiе несовмѣстимо съ политической точкой зрѣнiя. Вотъ почему никакъ нельзя считать Толстого анархистомъ въ политическомъ смыслѣ этого слова.
* * * * *
Говоря о религiозномъ анархизмѣ Толстого, не мѣшаетъ заодно коснуться нѣсколькихъ связанныхъ съ этимъ вопросомъ весьма распространенныхъ недоразумѣнiй.
Во-первыхъ, признанiе Толстымъ того, что человѣкъ не имѣетъ права производить насилiе надъ другимъ человѣкомъ, вовсе не вытекаетъ, какъ нѣкоторые ошибочно полагаютъ, изъ подчиненiя какому-нибудь внѣшнему правилу, въ родѣ заповѣди Христа о "непротивленiи злому". Свободно-христiанское жизнепониманiе не признаетъ никакихъ внѣшнихъ предписанiй, правилъ или законовъ, никакихъ такъ-называемыхъ "догматовъ" или "авторитетовъ". Оно признаетъ только одинъ внутреннiй законъ,-- голосъ Божiй въ душѣ самого человѣка, т. е. требованiя совѣсти, просвѣщенной духовнымъ разумѣнiемъ. И вотъ, это-то духовное разумѣнiе указываетъ намъ, что истинный смыслъ нашей жизни состоитъ въ братствѣ и единенiи всѣхъ людей. Изъ этого естественно вытекаетъ необходимость поступать съ другими такъ, какъ желаешь, чтобы другiе поступали съ тобой. А изъ этого, въ свою очередь, неизбѣжно слѣдуетъ признанiе незаконности насилiя надъ человѣкомъ. Нельзя любить человѣка, какъ самого себя, и вмѣстѣ съ тѣмъ стрѣлять въ него, или отдавать его подъ судъ, или сажать въ тюрьму, или, при помощи насильственныхъ государственныхъ законовъ, удерживать отъ него необходимыя ему средства пропитанiя, или хотя бы предметы удовольствiя потому только, что мы сами предпочитаемъ ими пользоваться. Все это не значитъ относиться къ человѣку по-братски и поступать съ нимъ такъ, какъ желаешь, чтобы поступали съ тобою. Всякое насилiе нарушаетъ то братское единенiе, въ которомъ одномъ, по христiанскому ученiю, заключается смыслъ жизни. Такъ что человѣкъ истинно-христiанскаго сознанiя отрицаетъ насилiе, не вслѣдствiе какого-либо внѣшняго предписанiя, но -- потому, что насилiе нарушаетъ самую основу его религiознаго жизнепониманiя {Мы, разумѣется, имѣемъ здѣсь въ виду сознанiе христiанина, т. е. то, что онъ считаетъ нравственно законнымъ и незаконнымъ Насколько тѣ или другiя личности, раздѣляющiя это жизнепониманiе, въ своей жизни дѣйствительно осуществляютъ требованiя своего сознанiя,-- это вопросъ другой, котораго мы здѣсь не касаемся. Само собою разумѣется, что неуспѣшное осуществленiе человѣкомъ на дѣлѣ требованiй своего сознанiя никакъ не должно побуждать его понижать свои принципы и идеалы до уровня того, что онъ въ данную минуту, при своихъ ограниченныхъ силахъ, способенъ привести въ исполненiе.}.
Во-вторыхъ, ошибаются тѣ, которые думаютъ, что, такъ какъ христiанинъ обращаетъ больше вниманiя на нравственную чистоту своихъ поступковъ, чѣмъ на ихъ послѣдствiя, то христiанскiй анархизмъ можетъ, пожалуй, содѣйствовать личному совершенствованiю, но безполезенъ, если даже не вреденъ, въ дѣлѣ служенiя общественнымъ интересамъ. Такое сужденiе совершенно несостоятельно. Если бы человѣкъ, поощряя и развивая въ себѣ высшiя свойства своей души и осуществляя ихъ въ своей жизни, тѣмъ самымъ становился бы менѣе пригоднымъ для служенiя людямъ, то это значило бы, что общественную пользу могутъ приносить только люди болѣе или менѣе безнравственные. А это очевидная безсмыслица. Анархисты-матерiалисты думаютъ, что непосредственная природа человѣка сама по себѣ настолько хороша, что стоитъ уничтожить правительственную власть, и все общественное зло изчезнетъ. Но вѣдь зло государственной власти не съ неба упало. Оно выросло изъ человѣческихъ слабостей и невѣжества, а потому, если бы даже и возможно было внѣшнимъ образомъ уничтожить это зло, оно снова выросло бы изъ тѣхъ же корней, пока внутреннее человѣческое сознанiе оставалось бы на одномъ и томъ же уровнѣ развитiя. Въ прошлой исторiи человѣчества мы видимъ, что самое большое влiянiе на улучшенiе взаимныхъ отношенiй между людьми, а слѣдовательно -- и на улучшенiе общественной жизни, имѣли религiозные учителя и, такъ называемые, пророки. А эти люди всегда въ одинъ голосъ настаивали на томъ, что праведная жизнь есть первая и важнѣйшая задача человѣка. То же самое подтверждается и на примѣрѣ обыкновеннаго, средняго человѣка: чѣмъ его личная жизнь чище и лучше, тѣмъ благотворнѣе тотъ слѣдъ, который она оставляетъ за собой среди людей. Въ наше время наиболѣе влiятельнымъ, въ истинномъ смыслѣ этого слова, человѣкомъ среди людей несомнѣнно является Толстой. И нигдѣ лучше, нежели въ его писанiяхъ, не обнаружено, что христiанскiй анархизмъ, основанный на совершенствованiи самого себя и предоставленiи другимъ полной свободы, есть самое могучее средство для улучшенiя жизни всего человѣчества.
Наконецъ, въ-третьихъ, слѣдуетъ имѣть въ виду, что христiанскiй анархизмъ далеко не исчерпываетъ христiанскаго жизнепониманiя, а представляетъ только одну изъ его сторонъ, и притомъ -- отрицательную. Свободное христiанство можно назвать анархизмомъ лишь въ томъ смыслѣ, что оно между прочимъ отрицаетъ всякую власть, всякое подчиненiе между людьми. Но съ другой стороны, такъ же справедливо можно было бы назвать свободное христiанство и своего рода "монархизмомъ", такъ какъ оно признаетъ необходимость подчиненiя высшему и единственному законодателю -- Богу. Жизнью человѣка должна управлять не его личная воля, а воля Божья, т. е. нравственныя требованiя вѣчнаго закона добра и правды. Такъ что христiанское ученiе включаетъ въ себѣ мирный анархизмъ только косвеннымъ образомъ, какъ одно изъ многихъ неизбѣжныхъ проявленiй своей внутренней сущности.
Вытекая изъ ученiя религiознаго, христiанскiй анархизмъ несравненно глубже и шире внѣшняго, политическаго анархизма. И когда, въ свое время, христiанскiй анархизмъ будетъ осуществляться въ жизни человѣчества, хотя бы въ той степени, въ которой теперь осуществляются другiя передовыя общественныя движенiя,-- онъ приведетъ къ послѣдствiямъ гораздо болѣе существеннымъ и крайнимъ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, устойчивымъ, нежели можетъ достичь недостаточно рѣшительный и недостаточно выдержанный анархизмъ политическiй. При всемъ томъ, повторяемъ, названiе "анархизмъ" слишкомъ узко для свободнохристiанскаго жизнепониманiя. Вытекающiй изъ христiанскаго ученiя анархизмъ, отрицающiй насилiе и власть, такъ же мало исчерпываетъ содержанiе этого ученiя, какъ мало видимый нами дневной свѣтъ исчерпываетъ силу свѣта, содержащуюся въ солнцѣ.
|