В которой главного героя нет, а действуют другие персонажи
* * *
Зло. Магическое слово для современных романов. Разве кто будет их (романы, то есть) читать, если автор вывел исключительно добрых героев. Если никто-никто не стремится кого-нибудь убить, поработить, завевать мир, в конце концов. Можно даже не объяснять, зачем злодеям надо завоевать мир: во-первых, и так всем будет ясно, что для чего-то ужасного, а во-вторых, все равно у них это не получится. Главное, чтобы существовали сами злодеи. Именно на описание зла и тех кто его творит, направляет главные творческие усилия автор. От этого злодеи в современных романах получаются гораздо жизненнее и привлекательнее других персонажей. Они красивы, обаятельны, умны и удачливы до предпоследней главы. Именно они достойны называться героями, а не те, кто в последней главе самым парадоксальным образом умудряется разрушить все злодейские планы. Но главными героями злодеев никто не называет. От этого они злятся еще больше, выдумывают еще более страшные злодеяния, что, собственно говоря, и требуется привередливым читателям!
* * *
Хорошо путешествовать королям! Всегда и везде, даже по версалийским дорогам. Особенно если больше не надо притворяться, что ты едешь инкогнито, а можно спокойно расположиться в своей огромной карете, с прекрасной подвеской, поглощающей, все возможные толчки. И еще хорошо, когда тебя сопровождает эскорт, который уже не надо оставлять на дальних подступах к цели путешествия. Эскорт не только разгонит возможных разбойников (кто может решиться напасть на короля, даже если он путешествует инкогнито? Это же уже не простоя разбой - это государственное преступление!), эскорт расчистит дорогу от встречных и попутных экипажей, чтобы никто не только не смог столкнуться с каретой его величества, но чтобы не посмел ее обогнать! Потому что обогнать короля - это уже вольнодумство!
Так как и любимая карета и эскорт на обратном пути от постоялого двора Эммануэля Сегра в столицу присутствовали, то ничто не могло помешать доброму королю Генриху наслаждаться дорогой. Он лежал в карете на мягких подушках, умиротворенно переваривая великолепный ужин и разглядывая огромный бриллиант, подаренный странным виконтом Андрэ. Жизнь казалась прекрасной!
Архипрелату Адемару, расположившемуся напротив короля, судя по его виду, жизнь прекрасной не казалась. Какое-то время Генрих пытался игнорировать мрачный вид его святейшества, но в конце концов не выдержал:
- Адемар, - сказал король, - да будет вам известно, что сейчас вы совершаете государственное преступление. И между прочим, уже не первое за прошедшие сутки!
- Простите? - не понял Адемар, слишком погруженный в свои мысли.
- Первое преступление - это ваше пренебрежительное к восхитительному налиму, которым потчевал мэтр Сегра. Если я не ошибаюсь, вы даже не притронулись к восхитительному явству. И это при том, что я сумел оторваться от блюда только после третьего куска!
- У меня не было аппетита, - извинился архипрелат, не меняя, впрочем, своего мрачного вида.
- Второе ваше преступление еще страшнее. Мало того, что вы не любуетесь этим прекрасным алмазом, так вы своим мрачным видом и меня сбиваете с возвышенного расположения духа! Что у нас полагается за порчу настроения короля? Каторга, или сразу надо голову рубить? - спросил король.
- Ничего, мой король, - не оценил юмор монарха Адемар. - Это не является преступлением.
- Да что с вами! - Генрих отложил бриллиант в сторону и внимательно посмотрел на своего спутника. - Совершенно не возможно ехать, когда рядом с вами сидит такой бука! Немедленно расскажите своему королю о том, что вас гнетет.
- Меня гнетет то, что мой король слишком добрый, - ответил архипрелат.
- Поясните сударь, - попросил Генрих, - разве доброта может быть плохим качеством и кого-то угнетать!
- Доброта - это замечательное качество, - согласился Адемар, - но когда король, в руках которого находится меч правосудия настолько добр, что готов простить врагов государства, простить даже когда раскрыт ужасный заговор против спокойствия, порядка и его самого, то это может дорого обойтись и самому королю и всем его подданным.
- Вы про графа Пато и эту милую девушку, племянницу Сегра? - переспросил Генрих и, получив в ответ утвердительный кивок своего спутника, поморщился. - Бросьте, Адемар! Право слово, ну какой заговор! Всем прекрасно известно, что весь заговор графа заключается в том, что он дал пощечину вашему секретарю, да еще обозвал вас сушеной макакой! Причем в последнем вы сами косвенно виноваты, потому что были в маске. Если бы маски не было, граф Пато никогда бы себе такого не позволил, потому что всем известно что он настоящий дворянин и прекрасно воспитан! А уж обвинения в адрес невинной юницы и вовсе смехотворны!
- Ваше величество, - попробовал настоять на своем Адемар, - зло чрезвычайно коварно! Оно любит маскироваться под саму невинность, чтобы втереться в доверие и нанести удар, когда никто удара не ожидает!
- Вы действительно верите во всю эту чушь? - удивился Генрих. - Вы, самый рассудительный и умный человек во всем королевстве? Я вас не узнаю, честное слово. Я прекрасно понимаю важность службы, которую вы возглавляете. Я прекрасно понимаю, что время от времени, для поддержания должного тонуса в обществе, а также уважения к людям это общество охраняющим, вам нужны громкие дела. Именно поэтому я позволил вам заключить под стражу графа Пато и допросить его. Я даже согласился проехать с вами к Сегра, вы обещали показать, как эффективно могут действовать ваши орлы в сложных ситуациях. Но я не мог не простить эту девицу, особенно когда за нее так просили! - король ласково погладил бриллиант. - Если я не буду откликаться на такие просьбы, то я потеряю контакт со своими подданными, и вот тогда-то мятежи, настоящие мятежи, не заставят себя долго ждать. Вы этого хотите, мой дорогой Адемар?
- Теперь вы прикажете отпустить и руководителя мятежа, самого графа Пато, я так понимаю? - спросил архипрелат скорбным тоном, глядя при этом не на своего монарха, а в окно кареты. - Особенно если за него попросят.
- Будет, будет! - Генрих даже успокаивающе похлопал его святейшество по коленке, - Вы глава нашей святой церкви, руководитель тайной службы, самый могущественный человек в королевстве, после меня, естественно, а иногда ведете себя как ребенок! Почему вас так расстроило то, что я поддался чувству сострадания и откликнулся на эту просьбу?
- Потому что просил даже не ваш подданный, а приезжий, - ответил королю его спутник, - человек которого до этого никто никогда в глаза не видел!
- Так тем более я должен был пойти навстречу, - король снова погладил бриллиант. - Это сформирует мой положительный образ в мире! Образ отзывчивого и милосердного человека!
- Этот иностранец весьма подозрителен, - продолжил настаивать Адемар. - Он появляется неизвестно откуда, вмешивается в тайную операцию и выгораживает человека, замешанного в таком тяжком преступлении как мятеж. Кроме того он так и не смог объяснить, откуда он взял такое сокровище!
- Он не смог объяснить, потому что я не дал его расспрашивать! - пояснил король. - Он же путешествует инкогнито! Чужая тайна требует уважения, хотя это тяжело воспринимать тайным службам! Лучше забудьте все свои дела и полюбуйтесь! Ах, какая великолепная огранка! Уникальный камень! Я думаю, что такого нет даже у восточного падишаха! Правда же? Но прекратите глазеть в окно, посмотрите на это чудо, иначе уже я обижусь!
Архипрелат посмотрел на камень:
- А если он краденый?
- Если бы кто-то где-то в мире украл такое сокровище, руководитель моей службы безопасности уже давно бы мне об этом сообщил. Или я о вас слишком хорошо думаю?
Его святейшество промолчал. Просто не нашел, чего ответить.
- Не дуйтесь, Адемар! - сказал король примирительным тоном. - Мне так тяжело смотреть на вашу кислую физиономию! Я не буду отнимать у вас ваши игрушки - допрашивайте графа Пато сколько вашей душе влезет. Но и вы не лезьте в мои игрушки. Если вы еще что-то скажете про подозрительность данного камня или намекнете на то, что мои решения неудачны - то я сочту вас мятежником, гораздо худшим, нежели несчастный Пато. Просидите хотя бы остаток дороги молча, и желательно улыбаясь. А я могу за это даже довести до вашего дома. Или вас у каземата высадить?
- У каземата, - буркнул Адемар.
- Весь в работе, отдохнуть некогда, - посочувствовал Генрих, и за весь оставшийся путь в карете не было больше произнесено ни одного слова.
Казематом версалийцы называли здание службы безопасности, которое расположилось в центре столицы, неподалеку от королевского дворца. Построили это здание много веков тому назад, но собственно казематом, то есть оборонительным сооружением это строение никогда не являлось. А чем являлось, то есть что изначально хотели соорудить строители, уже никто не помнил. Возможно, церковью (в таком случае - одной из первых церквей в Версалии). Возможно, что монастырем, хотя монастыри, согласно истории, появились позже времени постройки каземата. За несколько веков это сооружение неоднократно перестраивалось, причем с каждой перестройкой становилось все мрачнее и мрачнее. Сразу после создания службы безопасности здесь обосновался ее центральный совет, в итоге о каземате в столице, да и во всей Версалии поползли самые чудовищные слухи. Странно, но почти о всех зданиях, в которых располагаются службы безопасности ползут чудовищные слухи. Трудно найти научные исследования данного явления, но что совершенно точно - ни одна тайная служба распространению подобных слухов не препятствовала.
Кабинет архипрелата (наверное, правильнее называть его руководителем службы, все-таки это разные должности, хотя по версалийской традиции их всегда занимало одно лицо) располагался на третьем этаже каземата, окнами в тихий дворик с раскидистыми ясенями. Все посторонние, кому доводилось попадать в этот кабинет, удивлялись аскетичности его обстановки. Никаких излишеств. Никаких драпировок на стенах, всего лишь один портрет (короля, конечно, за этим строго следили, чтобы во всех кабинетах службы висели портреты короля), массивная, но простая мебель, без вычурности, столь присущей современной моде. Небольшие табуретки для посетителей, вместо мягких кресел. Даже само кресло руководителя тайного сыска представляло собой простой стул, только с высокой спинкой, обитой черной кожей. Честное слово, даже приемная, которая одновременно являлось кабинетом секретаря, выглядела богаче. Там и бархатные занавеси висели, и бронзовые письменные приборы на столе располагались, и даже гобелен "Торжество справедливости" висел на стене. Хотя изображенную на нем сцену вряд ли можно было рассматривать как украшение.
- Шеф! - тощий сутулый человек в потертом сюртуке поприветствовал вошедшего в приемную Адемара легким поклоном.
- А, Дармер, - вздохнул архипрелат. Фиренцийское словечко "шеф" в качестве приветствия руководителя тайной службы ввел кто-то из предшественников архипрелата. Самому Адемару оно очень не нравилось, как и все, что происходило родом из Фиренцы, но традиции есть традиции. Приходилось терпеть.
- Не самая удачна операция, шеф,- посочувствовал Дармер. Дармер как раз и являлся секретарем Адемара, который постоянно находился в приемной, а также вел все дела архипрелата. На операциях он не присутствовал, но, видимо, кто-то из ранее вернувшихся серых плащей успел все рассказать.
- Это очень мягко сказано, Дармер, - вздохнул архипрелат. - Полный провал.
- Это ужасно, - солидарно вздохнул секретарь, - все было так хорошо проработано...
- Случайность, Дармер, непредвиденная игра случая, - покачал головой шеф. - Внезапное появление огромного рыжего иностранца с не менее огромным бриллиантом, - и весь план отправляется к демонам нижних слоев! К сожалению, наш король слишком любит драгоценности. Даже я ничего не смог сделать.
- И что теперь? - спросил секретарь.
- Придется изменять планы, - пожал плечами архипрелат. Он скинул свой плащ на руки подоспевшему слуге и прошел в свой кабинет. Дармер вошел следом:
- Неужели придется отпустить даже графа Пато?
- Слава святой силе, нет, - успокоил сутулого человечка шеф. - Граф Пато останется у нас.
- Но положение осложнилось, - заметил секретарь.
- Осложнилось, - подтвердил архипрелат. - Вот только теперь нам тем более нельзя отпускать графа!
- Что-то случилось? - заволновался Дармер.
Его святейшество молча кивнул и достал из кармана небольшой камень на цепочке. Кулончик, с первого взгляда ничем не примечательный, который пристало носить скорее простолюдинке, нежели кому-то из знатных господ.
- Он зеленый! - вздрогнул Дармер.
- Именно, - кивнул архипрелат. - Он зеленый, хотя, когда я уезжал отсюда, он был голубее небесной лазури.
- Этого не может быть! - прошептал Дармер. - Я просто не могу в это поверить!
- И все-таки это так, и самые худшие предчувствия меня не обманули, - задумчиво сказал Адемар, вертя маленький камешек в руке.
Секретарь побледнел и схватился за голову. Казалось, что он готов убежать, но маленький кулон притягивал его, и секретарь оставался на месте, не в силах оторвать взгляд:
- Нам надо опять спускаться в подвал и проверять? Все заново?
- Конечно, - устало кивнул шеф тайной службы, - магонит слишком примитивный индикатор, часто ошибающийся. Но, учитывая то, как радикально поменялся цвет этого камня, у меня нет практически никаких сомнений, что и проверка в подвалах даст тот же результат.
- Подумать только, - покачал головой Дармер.
- Разве мы не подозревали что-то подобное? - взглянул на секретаря Адемар. - Можно сказать, что с самого момента своего создания тайная служба тайная служба готовилась именно к такому повороту событий. Когда вы слишком долго играете в кости, кто-нибудь обязательно выкинет шесть шестерок и сорвет весь банк. Наше отличие от игроков в кости в том, что мы можем использовать случившееся в свою пользу.
- Пойдем в подвалы сейчас? - спросил секретарь.
- Надо, - хмуро ответил шеф. - Мы должны...
- Вы выглядите очень уставшим, - забеспокоился секретарь, но добавил: - и очень мужественным.
- Спасибо дорогой Дармер, чтобы я делал без вашей поддержки. Мы идем в подвалы. - поднялся архипрелат со своего места. - И велите приготовить чай к нашему возвращению.
Современная версалийская знать незаметно утратила за последние несколько лет привычку к составлению напитков из травяных смесей. Виной всему, естественно, подражание великолепной Фиренце, увлекшейся бодрящим кофейным зерном. Коричневый напиток в маленьких чашечках давно никто не пил ради утоления жажды. Это был символ принадлежности к современному миру. Чаи - а на самом деле чайный лист служил только основой множества смесей, как возбуждающих, так и успокаивающих - остались уделами стариков и консерваторов. Стариком архипрелат себя пока что не считал.
Как и всякое уважающее себя здание тайной службы, к тому же имеющее многовековую историю, каземат имел глубокие подвалы. В рамках ужасных слухах, ходивших по столице о каземате, слухи о подвалах всегда оказывались самыми ужасными. Говорили, что о том на сколько метров вниз простираются эти подвалы не знает даже сам глава службы. Что на нижних этажах узников не пытали, а просто забывали. А когда вспоминали и возвращались за ними, то уже никаких узников не находили. А находили таких ужасных монстров, что ряд коридоров на нижних этажах пришлось просто замуровать. Естественно, рассказывали об утробном чавканьи, утробном завывании и прочих утробных звуках, которые якобы слышали стражники в серых плащах. Ну и так далее.
На самом деле лестница, которая вела вниз, в эти самые легендарные подвалы очень хорошо освещалась. Во всяком случае, ее верхние пролеты. Узников внизу уже лет десять как не держали, потому что никакого смысла не было: узникам, как правило, было уже все равно, а вот стражники оставаться с ними отказывались наотрез - так что ужасные слухи иногда не только не помогали тайному сыску, но даже мешали. Поэтому стражники попались его святейшеству и секретарю только на входе на лестницу. Спустившись в подвал Адемар и Дармер прошли по небольшому коридорчику, открыли потайную дверь и попали на другую лестницу, ведущую вниз. Гораздо более узкую и словно вырубленную в скале.
- Который раз уже за последний год мы спускаемся по этой лестнице? - спросил Адемар.
- Да уж, - вместо ответа вздохнул секретарь.
- Сколько небылиц про наши подвалы успели составить столичные обыватели! - у его святейшества получился не столько вопрос, сколько восклицание.
- Двадцать две, шеф, - тем не менее ответил Дармер.
- В прошлый раз вы говорили о двадцати! - удивился архипрелат. - Вы смогли подслушать что-то новое?
- Совершенно верно! - подтвердил Дармер. - Последней была легенда о седом старике.
- И что за легенда? - заинтересовался Адемар. - Страшная?
- Черезвычайно! Вот представьте себе, спускаетесь на самый нижний уровень подвала, гасите факелы и сидите так тихо-тихо. Час сидите, два. А после, когда у вас уже в сон начнет клонить, тут и слышите стук-стук... стук-стук...
- Стучит кто-то? - архипрелат даже остановился.
- Нет, шаги. Но один - как будто не нога в ботинке ступает, а деревяшка, как будто калека идет. И вот оборачиваетесь, а за вами старик весь в белом и волосы тоже белые, седые! Но не калека, просто у него башмаки разные. Один нормальный, как у всех людей, а второй деревянный, такие сейчас разве что в самых глухих и бедных хуторах остались. И вроде как вы не должны видеть этого старика, хоть он и во всем белом, потому как света-то совсем нет, вы ведь весь огонь погасили, и у старика тоже никакого светильника с собой нет. Но видите вы его во всех подробностях, словно днем ясным.
И вот подходит этот старик вплотную, руку кладет вам на плечо, вот так. Ой, простите, ваше святейшество! Я нечаянно, увлекся, понимаете ли.
- Ничего-ничего, продолжайте Дармер, у вас очень живо получается!
- Кладет он вам руку на плечо и в самые глаза ваши заглядывает. А глаза у этого старика не простые, изнутри светятся, как будто огонь в них горит, полыхает, и жар от глаз идет нестерпимый. И спрашивает старик: "А что ты здесь забыл в моем царстве, милый мой?"
- Свят-свят-свят - осенил себя Адемар. - Дармер, у вас все-таки слишком живо получается, вы хотя бы обычным тоном рассказывайте, а то ведь так посмотрели, что страшнее того старика показались.
- Да уже все, шеф. Спросит так старик, да и каюк человеку. Умирает от испуга. Так что никто после встречи стариком не выжил, - закончил секретарь.
- Если никто не выжил, - заметил архипрелат, - то кто же об этом старике рассказать мог? Да, и еще - а зачем спускаться вниз, гасить все факелы и сидеть тихо-тихо?
- Кто же вам такое рассказал? - заинтересовался Адемар.
- Да дезертир один, - ответил секретарь. - Что только не придумают, чтобы уход с поста оправдать!
- Занимательная у вас коллекция собирается, - хмыкнул архипрелат.
- Очень полезная коллекция, ваше святейшество, - заметил Дармер. - Вот так бывало, на допросе расскажешь пару историй подобного рода. А потом и спросишь у подследственного, мол, сразу все расскажешь, или в подвальчике переночевать хочешь? Так ведь без всяких пыток такое понарассказывают, только успевай записывать! Кстати, шеф, мы пришли.
- Не будем тянуть, Дармер, приступим к ритуалу сразу. Зажигайте факелы по угам, все как всегда, - приказал шеф.
Два высокопоставленных сотрудника тайной службы версалийского королевства оказались в весьма странном помещении. Небольшой скальный зал, кто-нибудь вполне мог принять его за естественную пещеру, из-за неровных стен и сводов. В нишах по углам располагались факелы, их и зажег секретарь. Прямо посередине комнаты располагался стол. Хотя нет, не стол, вряд ли стоило называть столом каменный постамент, выраставший прямо из пола. В отличие от стен, потолка и основания постамента весьма грубо обработанных, крышка этого самого стола была отполирована до зеркального блеска, словно покрыта специальным лаком. А под этим самым лаком проступал рисунок - многоугольник в вершинах которого неизвестный художник изобразил странные существа.
- Готовы, Дармер? - спросил архипрелат.
Секретарь кивнул.
Глава тайной службы подошел к постаменту, нажал на одно из изображений, часть зеркально крышки сдвинулась в сторону и открылся тайник. Из тайника он извлек несколько свечей, а потом - с величайшими предосторожностями - стеклянный шар размером с человеческую голову. После чего тайник сам собой закрылся.
- Помогите поместить предсказатель в центр стола, - попросил архипрелат своего спутника, - а то когда в прошлый раз я пытался это сделать сам, он чуть было не скатился с алтаря.
Секретарь тут же лег на стол, вытянувшись во всю свою длину, расставил руки и стал внимательно следить за тем, чтобы шар, очевидно, что именно его обозвали предсказателем, занял место точно в помеченном небольшой ямкой центре многогранника.
- Замечательно, спасибо Дармер!
Секретарь кивнул в ответ и слез с алтаря.
Адемар встал у вершины одного из многогранников, поднял руки и речитативом произнес:
- К сердцу нашего мира, дающего энергию всему сущему, обращаюсь с нижайшей просьбой! Надеюсь, что мать сердце не оставит детей своих, и ответит на вопросы, терзающие их душу.
Архипрелат зажег первую свечу от факела.
- Южная гарпия как символ силы и ярости, - свеча встала у одной из вершин на соответствующее изображение. Архипрелат же зажег новую свечу.
- Западный единорог, - как символ чистоты и стремления... - и уже третья свеча оказалась в руках Адемара.
- Восточная птица рух, как символ всеведения и мировой скорби, маммут, как символ прошлого и изначального, - четвертая сторона света тоже была отмечена свечой. Но на этом ритуал не закончился. После сторон света огнями были отмечены пять стихий, включая невидимую эссенцию эфирную, небо, царство подземное и семь первородителей, от которых произошли все животные, растения, а также и люди.
- Прими же смиренный вопрос чад своих неразумных и дай ответ на него, - после чего секретарь протянул своему шефу листок мелко исписанной бумаги. Очевидно, вопрос был изложен весьма подробно.
Его святейшество принял листок, как и подобает смиренному чаду с небольшим поклоном, приложил на мгновение его к своему лбу, а потом зажег листок от последней, еще не поставленной на стол свечки. Бумага неохотно занялась, разгоралась как-то неохотно, с небольшим дымком, а потом вдруг вспыхнула разом ярко-желтым пламенем.
- Ай, - вскрикнул архипрелат, - зараза! - и схватился обожженными пальцами за ухо.
Бумажка, точнее теперь уже просто комок пламени, невообразимым образом подпрыгнула от постамента, выбросила несколько искр, прокатилась два раза вокруг шара, а потом просто исчезла, даже пепла не оставила. Как будто бы и не было ее. Секретарь и его шеф невольно протерли глаза - в последний миг свет был слишком ярким, и теперь, когда он погас, вся комната погрузилась во мрак, только перед глазами плясали цветные пятна.
Примерно около минуты вообще ничего не происходило. А потом внутри стеклянного шара появилось свечение. Поначалу робкое, оно даже не распространялось на всю комнату. Сияние светящимся синим туманом выливалось из шара и, неспешными клубами, скатывалась со стола на пол.
- Надо же - тихо сказал архипрелат своему секретарю, - если вдуматься, то совершенно идиотские слова и не менее идиотские действия, но работает же!
- Артефакт! - многозначительно поднял палец Дармер. - Непознаваемое! Сейчас не первовремена, такое создать уже никто не может!
- Если сейчас этот самый артефакт позеленеет, то вполне вероятно, что последнее ваше утверждение окажется неверным, - возразил Адемар.
И в этот самый момент, когда ровный синий свет залил всю комнату, внутри шара раздался треск, какой-то стук - и шар поменял цвет на зеленый. На ярко-зеленый. На цвет небольшого кулончика из магонита.
Архипрелат и секретарь ахнули одновременно:
- Магия! Магия возвращается в мир!
- Возвращается... - задумчиво пробормотал Адемар, - хотя во всех теоретических выкладках указывается, что со временем магическое поле нашего мира может только слабеть.
- Но ведь все выкладки подтверждались практикой?
- Подтверждались, - устало кивнул шеф тайной службы. - Вот уже полтысячелетия никаких великих магов, разве что так, по мелочам - заговорить зубную боль, отвести людям глаза, показаться окружающим попривлекательнее. Магия сельских знахарей, купеческих свах и мелких воришек на рынках.
- И артефактов, - добавил секретарь.
- И артефактов, - согласился архипрелат. - Но сколько их осталось? Артефакты сами стали легендой, сказкой. Такой силы как этот вообще несколько штук, в основном на востоке. Даже в Фиренце нет, почему они и отказались от магической линии развития. Но теперь все изменится. Нам придется столкнуться с совсем другой магией - дикой и необузданной. От которой совершенно непонятно что ожидать.
На какое-то время в комнате воцарилось молчание.
- Ну почему! Почему! - не выдержал архипрелата. - Почему из всех предсказаний это выжившего из ума монаха тысячу лет тому назад, сбывается самое ужасное - о гибели всего мира! Двести стинадцать страниц полного бреда! И единственное что не бред - конец света! Почему не зайцы о трех ушах?!! Почему не розовые в горошек облака по четвергам?!! Кому помешали бы трехухие зайцы? Никому! А облака в горошек? Это было бы даже красиво! Да пусть хотя бы и икота у версалийских монархов на протяжении семи поколений! Как-нибудь пережили бы, водичкой запили. Зачем мир-то губить.
- Шеф, шеф, - попытался успокоить архипрелата Дармер. - Я в вас верю шеф! Мы знаем о грядущей опасности, а значит сможем не только избежать самого ужасного, но даже использовать грядущее в своих целях. Вы же сами всегда повторяли - предупрежден, значит вооружен!
Свечение шара (теперь уже зеленое) начало слабеть, на самом шаре появились пятна, сложившиеся в рисунок. И шеф, и секретарь подались вперед и стали внимательно вглядываться в изображение.
- Девушка, опять та же самая девушка... - пробормотал Адемар.
Внутри шара Андриетта (читатель должен уже догадаться, что именно ее показывал шар) подошла к огромному рыжему мужчине в странном зеленом кафтане, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в подбородок.
- Найдем девушку, - уверенно сказал архипрелат, - будь уверен, Дармер, найдем. Даже если в первый раз нас и постигла неудача, мы от своего не отступим. Потому что мне очень хочется с этой девой непорочной поговорить. Причем здесь, в нашем родном каземате.