Аннотация: Злободневный. Про Америку и ее президента.
В теплый весенний вечер 2003-его года действительный президент единых американских штатов Джордж Буш младший как всегда предавался своему любимому занятию. Он располагался в удобном мягком кресле, что стояло в зале заседаний, и смотрел на большой экран. По экрану бежали цифры, много цифр. Это были данные из доклада министерства финансов. Буш упоенно любовался огромными числами доходов Америки, благосостоянием каждого штата в отдельности, прибылями от экспорта и размером валового национального продукта. "Да-а. Это Америка", - думал он каждый раз, когда проносился очередной поезд, тащивший за собой длиннющий хвост цифр. Джордж не утруждал себя их внимательным прочтением или сравнением с теми же расходами: его радовала сама длина и осознание превосходства над прочими государствами. Так он мог проводить часы и дни. Больше этого зрелища Буш любил лишь военную статистику: количество абрамсов и хорнетов, их зашкаливающие тактико-технические характеристики, величие и мощь непобедимой армады страны не переставали радовать американскую душу президента никогда.
Буш любил армию и все, что с ней связано. Военные парады с колоннами самоходных пушек и новеньких танков, экранированных от радарного сигнала, блестящие эполеты генералов и марширующие легионы тренированых солдат, гигантские эсминцы, бороздящие воду, и со свистом уходящие в небо истребители... Он не задумывался как и что работает, ему нравилась внешняя оболочка армии, торжественность и величественность. Но он не знал, что такое война и что она несет, никогда не думал о грязи и крови, о страданиях и смерти, об искалеченных и убитых, президенту размышлять о таких вещах - недосуг.
Мобильный телефон назойливо затрещал в кармане, отвлекая Буша от просмотра.
- Мистер Буш, к вам Ларри Руткинс, главный советник, - донесся из трубки голос секретарши.
"Вечно этот Руткинс... мешает. Со своими идеями, предложениями... Какого черта? Я президент и сам управляю страной. Кем он себя возомнил? Может упразднить этот пост?" - размышлял вслух президент, пока в коридоре не послышались шаги.
Президент сел постепеннее и сделал умное, как ему казалось, лицо.
- Здравствуйте, что у вас ко мне? - сказал он вошедшему. Руткинс был человеком лет тридцати с интеллигентным и энергичным лицом, подтянутый и стройный.
- Я хотел бы обсудить с вами некоторое вопросы. Есть вещи, которые надо обговорить, - сказал он, усаживаясь на кресле рядом и открывая дипломат.
- Давайте, только быстрее, - сказал президент, желая подчеркнуть занятость, к которой обязывает его должность.
- С чего бы начать... У вас завтра выступление перед жителями Вашингтона, вы в курсе?
- Да.
- Наши люди подготовили для вас несколько вариантов речи, которая должна повысить ваш рейтинг и укрепить веру народа в государство. Прочитаете сейчас или потом? - Руткинс говорил быстро и отчетливо, по интонации можно было заключить, что этот человек знает свое дело.
- Э-э. Нет. Я сам. Когда я читаю ваши речи, я чувствую, что это не то, что я хочу сказать. Как бы не мое. Понимаете?
- Да, сэр, конечно, но после ваше последнее выступление весьма неблаготворно сказалось на рейтинге да и на...
- Я сказал, что не буду читать то, что намулевали там ваши люди без моего ведома. Перейдем к следующему вопросу.
Руткинс нахмурился.
- Хорошо. Наша комиссия считает, что было бы неплохо, если бы вы посетили какое-нибудь детское учреждение, скажем садик. Показали бы вашу лояльность и близость к народу, озабоченность его проблемами...
- Нет, нет. Это не входит в мои планы. У меня плотный график, - сказал Буш. По правде говоря, он вообще не любил детей. Они видели в нем нечто такое, чего не замечали взрослые, постоянно тыкали в него пальцем и смеялись, перешептываясь о чем-то. Это приводило его в бешенство.
- Гм. Еще я принес бюджет на этот год, с которым вы до сих пор не ознакомились, и два новых законопроекта, готовых пойти на обсуждение.
- Я посмотрю их позже. И вообще, все это - дела конгресса, их решение.
- Но...
- Довольно. У меня неотложные дела, я изучаю э-э, - президент обернулся, чтобы посмотреть, что он изучает.
- Вы изучаете доходную часть бюджета на 98-ой год, и не в первый раз, - бросил Руткинс, резко захлопывая кейс, и вышел из зала.
"Дубинноголовый кретин! Что он делает в этом здании?! Линкольн, Рузвельт, и после них - эта обезьяна в кресле президента. Куда катится Америка?" - выплескивал эмоции Руткинс, торопливо шагая к своему кабинету.
Буш вздохнул с чувством крайнего облегчения ослабил узел галстука и повернулся к экрану. Через минуту телефон прозвонил снова. "Надо будет его отключить," - думал Буш, доставая мобильник из кармана.
- Что еще? - недовольно спросил он.
- Джордж, что ты делаешь? - звонила его жена, Кимберли Буш.
- Ну, дорогая, я на работе. Ты же знаешь, я глава государства, - жалобным голом сказал глава государства.
- Джорджи, я так больше не могу, я должна сказать тебе...
- Что?
- Ты... ты не глава государства, Джордж. Ты ничтожество. Я знаю чем ты занят на своей работе. Ты же нихрена не делаешь там, черт тебя подери. Ты ничтожная личность! Когда мы с тобой последний раз говорили о чем-нибудь, выше бытовых проблем? Ты нравственный импотент, Джодж! Я не могу с тобой жить дальше. Я подала на развод.
В продолжении этой тирады президент чуть отнес трубку от уха, чтобы не слышать такой уничижительной характеристики.
- Ну, ну, Ким... Я...
- Что ты? Ты ничто! Я переехала жить к своим родителям. Не звони мне. Встретимся в суде.
- Ким, пожалуйста.., - начал было Буш, но телефон уже отключился и ни на что не реагировал.
"Черт, черт! Как так? Как же так вышло?" - думал Буш и не мог найти никакого объяснения поступкам жены. Ведь он все делал правильно, как порядочный семьянин. Зарабатывал хорошие деньги, возвращался не позднее восьми домой, целовал жену перед уходом на работу, водил ее на презентации и банкеты. Происшедшее казалось ему странным и непонятным, почти необъяснимым и мистическим. Он потер руками лицо и прокрутил разговор в голове. Может этого и не было? Только пригрезилось? Руки президента тряслись. Замешательство сменялось яростью. Бессильной яростью. Как странно, президент, вершивший судьбами миллионов, не в силах изменить решение одного человека.
Президент знал, что не он виноват в совершившемся. Но тогда кто? Нет, за это должен кто-то заплатить.
Его взгляд упал на политическую карту, висевшую на стене. В район Персидского Залива. Кто-то должен заплатить. Должен.
Буш взял телефон и выбрал номер из списка.
- Алло. Передайте заявление, которое я продиктую, в ООН...