Тень накрыла Город Проклятых. Непроницаемый заслон из свинцовых туч, порождаемый неисчислимыми заводами и фабриками, даже днем почти не пропускающий солнечный свет, в ночное время погружал город в непроницаемую, почти осязаемую тьму.
Этот город не знал лучших времен. Его жители знали только страх. Страх поднимался с ними рано утром, когда они спешили на работу с чисто рабскими каторжными условиями и оставался до позднего вечера, когда они возвращались разбитые и выжатые, только для того, что бы снова дрожать от страха. Он преследовал их в кошмарах по ночам и не разжимал своих ледяных когтей наяву. Всегда был рядом. Страх за семью, за друзей, за себя. Иногда неосознанный, иногда оформленный в увиденное на улице, в соседнем доме, собственной квартире... Потому что грабители, убийцы и насильники не прятались в Городе Проклятых.
Они правили им.
Все началось с так называемого Высшего Разума. Никто никогда не видел этого человека, даже его пол для всех был загадкой. Известно было только имя - Аполлион. И он держал город в стальных рукавицах, обшитых колючей проволокой. Даже его фавориты, что были, словно полубоги среди простых смертных горожан, боялись его. Высший Разум был везде, он ведал все и обо всех... или почти обо всех...
Лицезрев теперь это капище хаоса, одинокая фигура, завернутая в черный плащ, с покрывавшим голову капюшоном, легко двинулась бегом по крыше, сталкиваясь лишь с каплями дождя, стекавшими по скрывавшей лицо маске. С истинно кошачьей грацией фигура перемещалась с крыши на крышу. Хватаясь, иногда в самый последний момент, за пожарную лестницу или какой-нибудь балкон, она продолжала свой путь в кромешной тьме, неминуемо ведущий к смерти - смерти еще одной шестерки Высшего Разума.
Она появилась словно вспышка, неожиданно, из-ниоткуда и угрожающей тенью нависла над всеми, кто упивался чужими страданиями. За это ее и прозвали Тенью. За это, а еще за умение растворяться в тенях без следа, прятаться в них, использовать их как невидимый покров.
Впервые она заявила о себе, когда убила окружного судью Квакера под объективом камеры прямо в здании суда. В тот раз, она незаметно, и вероятно, бесшумно (так как усиленно налегавший после очередного успешного дела на спиртное в своем кабинете судья ее не услышал) отделилась от затененного угла, словно выросла из темноты и шагнула к нему. Последовал короткий разговор, в процессе которого к затылку судьи был приставлен серебристый автоматический кольт. Прямо перед тем, как спущенный курок оставил на стене напротив абстракцию в кровавых тонах, выражение лица Квакера навсегда запечатлело момент превращения судьи в подсудимого. И не успела источающая легкий дымок гильза коснуться пола, как убийца растворилась в тени.
Официально существование таинственной убийцы не подтверждалось. Высший Разум не обратил на мятежницу должного внимания. Но, стоило произойти второму убийству, как липкий промозглый страх начал растекаться среди подчиненных Аполлиона. Тот самый, что вызывали у простых людей они сами. Впрочем, скептиков тоже хватало. Свита Аполлиона состояла в основном из мужчин, которым, было трудно поверить в то, что какая-то женщина (а в том, что Тень женщина сомневаться не приходилось) способна хладнокровно расправляться с ними, одним за другим. И все же именно это и происходило.
Тот вечер она как обычно начала со своеобразного паломничества в палату номер сорок восемь областной больницы Города Проклятых. Она не приходила сюда каждый день, нет, но являлась довольно часто, подолгу сидя на подоконнике и ведя свой безмолвный дозор. В этой палате лежала только одна пациентка - молодая девушка в глубокой коме. Она не просыпалась уже очень давно и скорее всего не проснется. Тень никогда не разговаривала с больной, подобно безутешным родственникам гадая, слышат ли ее, или же сказанные слова мертвым грузом повисают в пустоте. Никогда не приносила цветов или вообще что либо, помимо своего тяжелого молчания. Так сидела она какое-то время, а затем неизменно исчезала, резко развернувшись в окне. Сегодняшний закат не стал исключением.
Именно так. Из-за поистине чудовищного количества фабрик, работающих день и ночь, небо над Городом Проклятых всегда затянуто тяжелыми темными тучами. Но сидя на подоконнике этой маленькой палаты, она всегда видела солнце, медленно заходящее за неомраченный небосвод, окрашенный им в невиданные этим городом яркие тона. Или, может, ей казалось, что видела? Возможно, по этой причине она неизменно являлась сюда. Возможно, по какой-то другой...
Неожиданно Тень прервала свой стремительный бег, резко затормозив на скользкой мокрой крыше, почти коснувшись края широкими каблуками изящных черных сапог. Она слышала крик. Само по себе событие не слишком из ряда вон, только не в этих сумрачных владениях порока и насилия. Большинство притворялось, что ничего не слышат - такова власть страха. Но страх не властен над тенью. Крик доносился с чердака старинного обшарпанного дома, в окне горел свет и, судя по звуку, кому-то ломали кости. Она смогла это услышать потому, что уже была там, на крыше пансиона, прямо под этим окном. Мешкать было некогда.
Потому, прямо из сидячего положения, уже в кувырке хватаясь за край крыши, она встретила закрытое окно крепкими подошвами обуви. Ворвавшись в помещение в вихре стеклянных крошек и деревянных обломков рамы, она изящно приземлилась прямо на стоящий у окна широкий стол, припадая на правую ногу, уже сжимая в руках серебристые пистолеты, дулом смотрящие прямо в лица удивленных полицейских. В углу скорчился парень, одетый весьма небогато, а ныне еще и заляпанный кровью, текущей из разбитого носа и бесчисленных ссадин. Над ним, Дамокловым мечом занеся явно не раз уже испытанный в деле молоток, застыл удивленный лейтенант. Всего наряд состоял из четверых здоровенных уродов - излюбленный типаж шавок Высшего Разума - идеальные инструменты запугивания и террора, обожающие свое отвратительное дело и исполняющие его с исступленным рвением. Тень моментально оценила расстановку сил, и все кончилось прежде, чем кто-либо успел выйти из ступора.
Первым схватил пулю лейтенант, картинно разбрызгав по стене небогатое содержимое своей черепной коробки. Не успел выпущенный мертвой рукой молоток достичь пола, как умерли двое его подчиненных, сраженных одновременно по обе стороны от вломившейся мятежницы. Последним отправился к праотцам оставшийся на страже полицейский, застреленный прямо через дверь, которую он уже начал было открывать.
В комнате повисла звенящая после громоподобных выстрелов тишина, потому они не сразу услышали, как ветер с дождем неистово рвутся в проломленное окно, однако, каким-то образом, оба отчетливо различали мягкий шелест крови, изливающейся из смертельных ран в причудливую мозаику. В сумрачной полутьме витал дым жженого пороха.
Теперь она обратила внимание на нескладного юношу, почему-то носящего плащ в месте, где он, вероятно, жил. На полу перед ним лежал какой-то разломанный деревянный предмет, словно растерзанный зверь таращился он во тьму искалеченными ребрами - тонкими и длинными, не на много толще волоса. Парень явно обалдел от болевого шока. Сидя за столом, на котором ему всего минуту назад ломали пальцы, он тупо смотрел на то, что осталось от его руки, тяжело хватая ртом воздух будто рыба, выброшенная на берег приливом.
Она не стала ничего говорить или спрашивать. Просто спрыгнула со стола, отодрала рукав от полицейской рубашки и крепко-накрепко перевязала руки парня, зафиксировав не слишком умелое подобие шины странным поломанным предметом. Он ничего не говорил и не двигался, только морщился от боли, когда она касалась его рук и не переставая крупно дрожать. Завязывая волосоподобный шнур у него на запястье, Тень невольно оттянула его и, натянувшийся как пружина шнур больно хлестнул ее по руке. Однако издал при этом такой великолепный протяжный звук, что она забыла про боль. С удивлением глядя на странный 'волос', она снова натянула его и несколько раз дернула пальцем, вновь и вновь извлекая тот необычный звук, странным эхом откликавшийся в ее душе. Звук подействовал и на юношу. Услышав его, тот странно посмотрел на гостью и, наконец, выдавил:
- Тебе нравится этот звук? - Тень кивнула. В первое мгновение, лицо парня освещала почти радость, но ее тут же сменила неумолимая тень печали. Не издавший ни единого звука, пока перевязывались его поломанные пальцы, теперь готов был рыдать в голос. - Прости, я бы сыграл тебе... но... как видишь...
После этого он надолго замолчал, глядя на сломанный инструмент, будто бы до того непрерывно текущая, его жизнь неожиданно обрывалась на этом самом моменте.
Стряхнув с себя непонятное и новое для себя чувство открытия, Тень резко поднялась и подошла к окну. Она сказала лишь одну вещь.
- Беги из этого города так далеко, как только сможешь и никогда не возвращайся. Иначе тебя ждет участь много хуже сломанных пальцев. - И шагнула в пустоту.
2
'Чтоб меня! А вечер обещал быть чертовски приятным', - с тоской подумал Мигель, провожая взглядом еще одну 'клиентку', которую собирался 'убедить' провести с ним остаток вечера и как минимум большую часть ночи. Неожиданный звонок Демиана явно спас бедняжку от многих часов боли и унижений. Впрочем, кто сказал? Ни одна женщина не может чувствовать себя спокойно с наступлением ночи в Городе Проклятых, а на эту дамочку Мигель давно положил глаз и еще к ней вернется. Своей похотливостью Мигель даже среди таких же, как он прослыл. Таких же... Избранных. Да, они избраны Аполлионом, что бы править. Формально, каждое, хоть сколько-нибудь важное доверенное лицо Высшего Разума занимает определенное место в городской ли администрации, суде присяжных, образовательных ли органах - не важно. Все это туфта, они уже давно перестали соблюдать даже видимость отыгрывания своих ролей. Да и зачем? Все под их контролем - иди и бери все, что душа пожелает. Самое главное - в точности и беспрекословно выполнять все, что прикажет Аполлион. Он здесь царь и бог. Что бы ты ни сделал - он уже знает. Что бы ни задумал - он уже в курсе. И никто не знает откуда. Черт, да всем плевать, откуда он все знает, в первую очередь никто вообще не представляет кто он такой... или такая? Впрочем, Мигель решительно отказывался верить, что Аполлион может быть женщиной.
'У бабы ума на такое не хватит', думал он, входя в роскошный офисный корпус в центре города.
Демиан - личный секретарь Высшего Разума, был очень стереотипной личностью, либо же хотел таковым казаться. Всегда в безупречно строгом костюме, всегда в ослепительно белых перчатках. Идеально ровный пробор на зализанных на бок волосах, тонкие усики и безупречные манеры, все это неизменно выводило из себя, и мало кто задавался вопросом - как часто эти белейшие перчатки обагрялись кровью? Оно и понятно - тщедушный секретарь не походил на хладнокровного убийцу, и это была огромная ошибка, потому как под елейным тоном скрывались стальные нервы, холодные, словно вода подо льдом.
- Вечер добрый, досточтимый господин Вагнез. Прошу, - Демиан картинно указал на стул позади него, даже некое подобие подобострастного поклона изобразил, не отрывая, впрочем, внимательного взгляда, исподлобья устремленного на гостя. У Мигеля мурашки ползли от этого типа, хоть он и не мог толком сказать почему. - Располагайтесь, не изволите ли чаю, или, может быть кофе?
- Нет, вообще-то, я хотел бы как можно скорее перейти к делу, по которому меня вызвали, - Мигель, в свою очередь, не был знатоком этикета и, если честно, плевать на него хотел. Не смотря на это, в данный момент он, сам того не осознавая, пытался подражать вежливости секретаря, на свой лад конечно. От Демиана это не укрылось, и он выдавил одну из своих ехидных ухмылочек, как бы расписываясь в превосходстве над оппонентом.
- Занятого человека сразу видно, - внезапно секретарь стал дьявольски серьезным. - Тогда сразу к делу. Сегодня в наш город прибывает важный гость. Необходимо встретить его как подобает, и отвезти, куда он пожелает.
- Сдается мне, тут больше подошло бы такси, - заметил Мигель. То, что поручение никак не было связано с его 'видом деятельности' было тревожно. Его использовали как простого подручного амбала, но возразить он не смел. Разве что для вида... Демиан это понимал, потому промолчал.
- Кто этот человек? - между тем спросил Мигель.
- Специалист, - уклончиво ответил Демиан. - Для устранения одной проблемы.
- А они у нас есть? - теперь пришел черед Мигеля ехидно ухмыляться. Все знали, что Аполлион не воспринимает таинственную убийцу всерьез, а вот Демиан как раз наоборот, явно перестал спокойно спать после ее появления. Только вот вызвать для этого 'специалиста' издалека сам Демиан не мог. Тут чувствовалась воля Высшего Разума.
- В некотором роде, - сдержанно ответил секретарь без тени улыбки.
'Неужели, девка настолько опасна,' удивлялся Мигель, 'что даже сам Аполлион задергался?'
- Гость, как вы понимаете, особенный, - продолжал тем временем Демиан. - Лишнее внимание к нему крайне нежелательно.
Мигель фыркнул.
- Ой, да брось! От кого тут таиться? Этот город наш с потрохами! И город, и все его жители. Никто не пикнет, даже если у него гранатомет будет торчать из жо...
- Между прочим, - перебил Демиан, было видно, что он давно ожидал подобных слов, чтобы это сказать. - Высший Разум крайне недоволен тем, что многие из нас забыли об осторожности и действуют чересчур открыто, что крайне нежелательно. - При этих словах в глазах Демиана зажегся холодный жестокий огонь, и Мигель понял, что упомянутые 'некоторые' это он сам. - Хотелось бы в будущем избежать сего досадного недоразумения.
Вот тут в воздухе резко запахло жареным. Ручные шакалы вроде Мигеля очень остро чувствуют подобную смену атмосферы. В эту минуту он по-новому взглянул на секретаря Высшего Разума. О нем ходили разные слухи, и, пожалуй, он мог быть опасен сам по себе, хотя лично пачкать руки? Сказать, что Мигель вышел несколько обеспокоенным, значит, ничего не сказать.
Багаж гостя был более чем скромен. Всего лишь небольшой ручной кейс, да гитарный чехол на плече. Забрасывая эти вещи на заднее сидение, Мигель гадал: что могло быть в кейсе? Снайперская винтовка?
- Куда едем? - спросил он, чувствуя себя таксистом.
- Нужно спокойное, безлюдное место. Желательно, не просматриваемое с большинства сторон.
'Городской Парк подойдет', - решил Мигель, выезжая со станции. - 'Он для черни, так что ночью там никого не бывает из-за комендантского часа'.
Сворачивая в сторону парка, Мигель украдкой разглядывал киллера. Был он прямо под стать неуловимой черной бестии - такой же странный. Судя по всему, он был довольно худощав, да при том еще и долговяз. Одет неприметно, за исключением одной детали: его голову, руки и вообще все обозримое пространство на теле закрывали грубо, кое-как наложенные бинты. На вопрос об имени сказал, что у него его нет. Вот так просто! Даже голос не изменился, как будто это обычное дело!
- Как же это тебя угораздило? - спросил Мигель, кивая на лицо наемника, покрытое бинтами.
- Это плата, - коротко бросил тот.
- Плата? За что?
- За то, чтобы стать тем, кто я есть.
Мигель мысленно усмехнулся. 'Звучит, как бред сумасшедшего'. Он уже стал сомневаться, что парень на что-то сгодится - он же просто очередной шизанутый придурок, возомнивший себе невесть что. 'Наверняка опалил рожу в результате какой-нибудь глупой ошибки'. Впрочем, высказать свои соображения вслух шофер не спешил. Дальше ехали молча. Инфорсер попался молчаливый, а у Мигеля пропало желание общаться. Однако вскоре пассажир вдруг спросил:
- Я слышал об убийце, доставившей местному руководству немало хлопот. Какова она?
'Так и знал!' - мысленно отозвался водитель. - 'Все-таки он здесь за ее головой!'
- А шут ее знает! Появилась из ниоткуда и порешила парочку наших ребят. Проникает повсюду незамеченной и ни разу еще не засветила своей мордахи, хоть и не пряталась никогда от камер особо. А двигается - ни дать, ни взять кошка!
Инфорсер молчал, словно этой информации ему было достаточно. В конце концов, это же не инструктаж. Точные инструкции он получит от личного секретаря Высшего Разума.
Автомобиль, тем временем, выехал на просторную аллею, ведущую в огромный парк, издали притягивающий взгляд массой лиственных крон различных форм и цветов, резко констатировавших с серой, мрачной атмосферой города. Парк был словно оазисом посреди бетонной пустыни, прекрасной розой, по какой-то прихоти природы, проросшей в затхлой гробнице. Мигель повел машину в самое его сердце, где стоял грандиозный двенадцати струйный фонтан, а слева располагался величественный амфитеатр, с которого целыми днями вещали пропаганду и объявляли самые свежие распоряжения и указы Аполлиона. Вот здесь, под защитой едва ли не целого леса, окружавшего вышеозначенные объекты, Мигель остановил машину.
- Здесь подойдет? - спросил он. Однако ответ уже не требовался. Наемник двинулся к заднему сидению и стал производить какие-то манипуляции со своим багажом. Зажужжала расстегиваемая молния.
'Он что носит в чехле от гитары сменную верхнюю одежду?' - усмехнулся про себя Мигель, полагая, что парень собирается переодеться и двинуться из парка пешком. 'Вот идиотизм! И зачем вся эта клоунада?'
- Твое имя Мигель? - зачем-то вдруг уточнил инфорсер, не поворачиваясь с заднего сидения.
- Да, - ответил немного растерявшийся Мигель, он совсем перестал понимать, что вообще происходит.
- Демиан передал тебе, что не следовало раскрывать свой рот так громко и часто.
- Что... - начал, было, Мигель, но этим словам не суждено было прозвучать в тишине осенней ночи. Они потонули в хрипе, издаваемом захлебывающимся кровью горлом. Расширившиеся от ужаса глаза жертвы опустились, и мутнеющий взгляд уткнулся в торчащий из груди тонкий клинок, прошедший сквозь сидение, легкое и ребра. Едва уловимое движение и сердце просто перестало биться. Шофер застыл, изливаясь потоками крови из раны, из которой только что вытянули длинный кинжал, или скорее уж короткий меч, а пассажир, отирая оружие, подхватил чехол и вышел в ночь.
Вложив клинок в ножны, спрятанные в чехле, убийца повесил его на плечо и спокойно зашагал к выходу из парка. Отойдя метров на триста, он повернулся и стал отсчитывать про себя от десяти, до единицы, желая убедиться, что все еще способен правильно оценить ход времени. Не успел он дойти до единицы, как прогремел мощный взрыв. Автомобиль пожрал гигантский шар дыма и пламени, и горячий ветер погнал осыпавшуюся листву прочь, горстями швыряя ее в молча наблюдавшего убийцу.
Недовольно поцокав языком странный тип с бинтами на лице повернулся, поправил лямку чехла на плече и зашагал дальше.
3
Зарево на востоке окрасило двери портового склада яркой светящейся краской. Пустые, по большей части, окна ловили солнечный огонь и ярко светили, если смотреть на них под правильным углом. В заброшенном и закрытом на замок порту царило сонное спокойствие. Чайки, кружа, выкрикивали только им одним понятные предупреждения, изредка кидаясь к воде, чтобы выхватить зазевавшуюся рыбу. Рыба бывает очень глупа, даже зная, что на нее ведется охота, она остается на виду, с каждым мгновением увеличивая вероятность обнаружения очередной голодной чайкой. Впрочем, люди порой ведут себя не менее, а то и более глупо.
Опасливо озираясь, к закрытым воротам подошел человек с забинтованной рукой. Он подергал замок на воротах и озадаченно почесал затылок целой рукой. Есть одна особенность заброшенных мест - хоть они всегда закрыты, можно не сомневаться, что где-то неподалеку проложен другой путь. Нужно только его найти. И он нашел.
Один старик сказал ему, что девушку в маске можно найти в большом грузовом контейнере на складе. Увидев теперь размеры этого склада, он понял, что это может занять очень много времени, а имени ее он не знал. Да и, сказать по правде, понимал, что вряд ли ему кто-то отзовется, попытайся он ее позвать.
Контейнеров на складе было много. Однако большая часть была заперта. По глухому стуку можно было предположить, что все они пусты. Как кто-то мог жить в одном из них, было не понятно. Вообще, если забыть о контейнерах, помещение было практически пустым. Мертвую тишину нарушали лишь его шаги, поскрипывание старых досок, мягкий плеск волн, да редкие выкрики чаек. Но, ближе к середине, если прислушаться, можно было расслышать какое-то копошение в углу. С замирающим сердцем он направился туда.
Она была там. Этот контейнер отличался от прочих. Дверцы его были раскрыты настежь, и из них струился свет, словно бы от огня, но не костер горел внутри, то были свечи, расставленные всюду, где только можно было. Контейнер, превращенный в комнату, был заставлен стеллажами книг. В углу стояла девушка, спиной к нему. Капюшон был снят, открывая волну каштановых волос, ниспадавших чуть ниже шеи. Маску она держала в руке. Вторженец собирался сказать что-то, чтобы обозначить свое присутствие, но никак не мог решить, что именно. Внезапно раздавшийся выстрел просто взорвал барабанные перепонки. Сев от неожиданности на пол, он очумело глазел на пулевое отверстие в стенке контейнера точно там, где только что была его голова.
- Помнится, я говорила тебе бежать так далеко, как ты только можешь и не возвращаться, - ее холодные глаза были сурово сощурены. В руке пистолет, она схватила его со стола так стремительно, что его взгляд едва смог уловить движение.
- Я... - от волнения он слегка задохнулся. - Я хотел поблагодарить тебя за спасение...
- Напрасный труд. Как ты меня нашел?
- Я помог ему.
В проем прошествовал седой старик с увесистым свертком в руках. Одному Создателю известно, как он умудрился сохранить этот предмет. Тень фыркнула и, щелкнув предохранителем, бросила пистолет обратно.
- Как я не догадалась...
- Тебе стоит больше контактировать с людьми, - печально вздохнул старик, ставя сверток на некое подобие стола и бережно развернул его. - Я говорил об этом раньше. Но этот юноша может быть тем самым, чего мне не хватало для твоей реабилитации.
- Ты спятил, старик, - ответила она.
- Полагаю, это так, - улыбнулся он.
- Я помню, как ты отреагировала, - Ник достал запакованную виниловую пластинку с изображением скрипки и лежащего на ней смычка. - Когда услышала ее...
Взгляд Тени задержался на изображенном на картинке инструменте.
- Что это? - спросила она.
- Это называется скрипка, - Ник поставил пластинку на почти забытое им чудо - граммофон. Запрещенный, как и остальные предметы искусства, он видел подобный лишь однажды, но тот миг был для него таким волшебным, что он запомнил все в деталях. Когда старик сказал ему, что владеет чем-то подобным (да еще и так открыто), Ник, поначалу ему не поверил. Опуская иглу на поверхность пластинки, он знал, что услышит, и все же затаил дыхание перед тем, как старый проигрыватель издал такой знакомый, дрожащий звук, исполненный печали. Тень сверкнула глазами из темноты, в которую привычно обернулась, словно в плащ.
Мелодия лилась осторожно, словно боясь исчезнуть от малейшего колебания воздуха, дрожала на кончиках пальцев невидимого музыканта и срывалась в неудержимый плач, повествующий о неземной скорби. Все присутствующие молчали в почтении перед этой неудержимой силой, разжигающей пламя чувств в их, казалось бы, зачерствевших от ежедневных испытаний сердцах. Невозможно было сказать, что мелодия играла недолго, и все же, когда она оборвалась резко, неожиданно, как и возникла, все почувствовали, что остановившееся было время побежало вновь.
- Раньше, я мог бы все это сыграть тебе сам, - с горечью произнес Ник. - Но с такой рукой, вряд ли я еще когда-нибудь смогу держать скрипку. - Словно для того, чтобы самому убедиться в собственной правоте, он поднял покалеченную кисть и попытался изогнуть пальцы, словно перебирая невидимые струны, на что те отозвались зверской болью.
Она стояла, словно окаменев, пораженная тем фактом, что кто-то обладает такой невероятной силой. Невероятной и хрупкой. Что ж, разве не должна хрупкая вещь обладать достаточной силой, чтобы не разбиться?
- Не стоило вам, молодой человек, так открыто заявлять о себе, - мягко выговорил ему старик.
- Проклятое тщеславие! - воскликнул музыкант. - Но я должен был играть всем, кто хотел меня услышать, иначе, для чего я учился?
- Ты не хотел, чтобы твой талант пропал даром, - сказала вдруг Тень, как бы с любопытством, но все же холодным как лед голосом.
- Боюсь, уже слишком поздно.
- А вот это не совсем так, - так же мягко, но уверенно заявил старик. - Помимо того, чтобы играть самому, вы так же можете передать этот замечательный навык другим.
Взгляд Ника выражал робкое недоверие, но все же в нем можно было уловить особый блеск, пламя энтузиазма готово было вспыхнуть в глазах музыканта.
- Учить? - задумчиво спросил он, как бы пробуя на вкус это слово. - Но кого?
- Да всех, кто пожелает! - пояснил старик, удивленный, кажется, подобным вопросом. - Но, преимущественно детей. Видите ли, я хотел бы открыть школу. Не эти ужасные концлагеря, в которых из детей воспитывают послушный бездумный скот, а настоящее учебное заведение! Учитель музыки придется нам как нельзя кстати...
- Я? Учитель?
- Но, в любом случае, сначала нужна сама школа, - хохотнул мнимый директор. - У меня есть еще несколько кандидатов в учителя, которые согласились помочь, но людей пока не хватает.
- Думаю, тут я смогу вам помочь, - улыбнулся Ник, подбирая в уме знакомых, которые бы сгодились на роль учителя по тому или иному предмету.
- Превосходно! - просиял старик.
- Наивные идиоты, вы оба! - ледяным тоном обозначилась молчавшая до сих пор Тень. - Неужели действительно думаете, что эти шакалы позволят вам провернуть подобное прямо у них под носом?
- Я надеюсь, что к тому моменту, как мой план начнет воплощаться в жизнь, их уже не будет поблизости, - хитро ухмыльнувшись, произнес старик.
Тень повернулась к столу и стала методично разбирать один из пистолетов вовсе не для того, чтобы скрыть раздражение, голос был все так же холоден, но на этот раз в нем появились насмешливые нотки.
- Опять твой дурацкий план, по спасению человечества?
- Зря ты меня не слушаешь. Зачем брать все на себя? Если бы мы добавили к твоим экстраординарным способностям возможности сплоченной организации, твоя борьба стала бы проще...
- Ничто из этого меня не интересует, - сказала Тень, собирая первый пистолет и принимаясь за второй. Ник заметил, что она не стала его разбирать, пока не удостоверилась, что первый в полной боевой готовности. 'Она постоянно ожидает нападения', подумал он восхищенно. - Нет никакой борьбы. И город, и все его жители могут катиться в ад. Я продолжу убивать этих ублюдков до тех пор, пока последний из них не сгниет в земле! Не ради высшего блага, а потому что МНЕ это нужно!
- Они что-то тебе сделали? - спросил Ник. Она закусила губу - видимо поняла, что сказала слишком много, но ярость ее была так велика, скорбь столь очевидна, что отпираться не было смысла.
- Это было... - она запнулась, не зная, что сказать. - Давно...
Ник не стал наседать. Старик понимающе молчал, а в ее взгляде, еще секунду назад размякшем и помутневшем внезапно заблестела сталь, холодная, не знающая пощады.
- Все это больше не имеет смысла, - отстраненно произнесла она. - Теперь смысл имеет лишь возмездие.
Они разошлись у пристани. Молодой человек в потрепанном плаще с гипсом на левой ладони и обманчиво дряхлый старик, от которого так и лучилась жизненная энергия.
Эти два странно противоположных человека распрощались как старые знакомые, которых свела какая-то общая тайна.
- А ведь я даже не знаю вашего имени, - спохватился парень.
- Зови меня Олай, - добродушно ответил старик. - Все зовут меня так.
Расходясь, они оба обдумывали свои планы на будущее, не зная пока, что всему, что их окружает, суждено рухнуть в одночасье подобно карточному домику под порывом ветра.
В то же время безымянный убийца с забинтованным лицом где-то карал неугодных, утоляя жажду крови голодного духа, который, как он, возможно, верил, обитал в его мече. Таинственная Тень готовилась к очередной вылазке в город. А сам город... Город просто дышал собственным зловонием и поглощал невинные жизни, которые в него выкинул, словно в мясорубку бесстрастный господин случай - единственный реальный повелитель вселенной.
4
Тяжелая завеса тумана упала на тротуар. Стелясь по земле, устремилась вперед, обволакивая все, до чего могла достать. Жадно глотала предметы и скрывала их, искажая пространство и ухудшая видимость. Условий лучше просто не придумаешь для неожиданного нападения.
Вот какие мысли, словно толпа потревоженных тараканов бегали в голове Филиппа, когда он, то и дело встревоженно озираясь, шел по улице, проклиная чемодан, пристегнутый к руке.
Люди Аполлиона по большей части делились на две категории. Одни, даже если и допускали возможность покушения, считали себя более чем способными расправиться с загадочной убийцей. Другие нервничали и ожидали, что вот-вот наступит их очередь. Филипп без сомнения относился ко вторым. Безобидное поручение пройти два квартала по окутанным серой мглой улицам звучало для него как приговор. Верно было и другое: Высшему Разуму не отказывают. Именно поэтому он шел сейчас, нервно озираясь на каждый шорох и время от времени ловил краем глаза едва заметное движение то в одном проулке, то в другом. Он грешил на нервы и решительно, без особого, впрочем, успеха убедил себя, что все это ему чудится. Однако проклятый морок не желал исчезать. Воспаленное воображение до того разыгралось, что в сумрачной вечерней тишине ему явственно послышался щелчок, который невозможно было спутать с чем-либо другим - то был звук, с которым неумолимые руки убийцы взводят курок, готовый сорваться и отправить его на тот свет. Еще не обернувшись, он ясно представил, почти почувствовал, как воздух дрожит от грома пистолетного выстрела, и маленькая свинцовая смерть несется к нему, с веселым визгом рассекая туман. Когда Филипп все же резко обернулся, его зрение уловило лишь росчерк стали, идеальным полукругом располосовавший жуткое наваждение, обозначая искрами столкновение сна и реальности. Уже не понимая, слышал ли он на самом деле то, что слышал, Филипп бросился бежать, не разбирая дороги. Внезапно слуховые галлюцинации перестали иметь для него значение, потому что увиденное стало гораздо более худшим кошмаром, нежели самый пугающий звук. Ибо блеснуло не что иное, как короткий изогнутый меч с круглой гардой и длинной рукоятью в руках человека, чье лицо было покрыто грубо намотанными бинтами, а дикий взгляд выдавал бешеное ликование.
Не один год эти безумные глаза преследовали бы Филиппа в кошмарах, если бы только все не рухнуло и эти годы у него были.
Их взгляды скрестились. Он тяжело дышал, словно долго бежал, хотя на самом деле сделал лишь один шаг из-за угла. То была не усталость, но крайняя степень возбуждения от только что проделанного трюка. Ему уже приходилось останавливать пули своим клинком. Со временем это стало так легко, что уже не вызывало никаких эмоций. Но только не в этот раз. В этот раз электрический ток пронзил его мозг, выжигая в нем образ прекрасного момента.
Она стояла на козырьке крыши универмага. Она прекрасно видела его тень, спешащую показаться из-за угла, и не могла не прочитать намерение по языку движения этой тени. Выстрел был сделан точно, в нужный момент, прекрасное объявление войны, ибо едва она увидела его тень, стало ясно - он пришел за ней. И он едва успел отбить пулю, жаждущую прошить его череп насквозь. Смерть была так близка, что он почти увидел врата ада, несомненно, ждущие своего часа, дабы поглотить его душу, запятнанную грехом убийства. И все же то было лишь приветствие. Еще никогда он не встречал столь искусного стрелка.
Теперь они смотрели друг на друга. В зловещей тишине, натянутой, словно грозящая лопнуть струна, бездна безумия сошлась с ледяной отрешенностью.
Внезапно он стремглав бросился наверх, по стоящему рядом фургону, уворачиваясь от огненного дождя, которым она щедро окропила его путь. Даже громоподобные раскаты выстрелов не смогли заглушить его безумный хохот. Не теряя хладнокровия, она ретировалась, уходя от разящей стали. Скользя по мокрой крыше в изящном подкате, сделала несколько выстрелов и замерла на самом краю. Он легко пригнулся и отбил две пули сразу одним взмахом. И остановился.
- В этот раз выстрелов было гораздо меньше, - заметил он, пожирая ее жадным взглядом. - Нет, нет, только не говори мне, что у тебя кончаются патроны...
Она не ответила. Действительно, в обоймах осталось не густо. Запасные висели на поясе, но враг не даст ей времени на перезарядку. Она подпустила его слишком близко - это была ее вторая ошибка.
- Знаешь, в чем твоя главная ошибка? - насмешливо спросил он, словно читая ее мысли. - Тщеславие. Охота на овец сделала тебя слишком самоуверенной, расслабила тебя. И когда ты повстречала такого же охотника... - он не стал продолжать, расписываясь в очевидном. - Твой первый выстрел мог меня убить. Но теперь, ты потеряла инициативу.
- Говоря это, он сделал шаг вперед, меч опущен, отведен назад, на лице страшная улыбка слабоумного забойщика со скотобойни. Ее выстрел стремителен и точен как надрез опытного хирурга и все же он рассыпается кавалькадой искр, пляшущих по лезвию неумолимого клинка.
- Слабо, - печально качает он головой. Занесенный меч опускается со свистом отпущенной гильотины, его встречает пистолет, принимая удар лезвия между спусковой скобой и нижней рамкой ствола. Позже, она не поверит глазам, найдя там углубленный порез, словно его меч мог разрезать даже металл.
Он навис над ней, разражаясь диким хохотом.
- О да! Ты воистину прекрасна! Великолепна! Так покажи мне всю свою отчаянную удаль!
Вместо ответа (собственно, она его и не слушала, используя паузу, которая понадобилась ему, что бы это произнести) Тень уперлась обеими ногами в его живот, оттолкнулась, заставив его чуть отъехать по скользкому настилу крыши, и уже практически скрылась за ее краем, по привычке перехватываясь рукой. Это было ошибкой, ибо он тоже не медлил. В одном отчаянном броске он вонзил жадный до людской крови клинок в тыльную сторону ее ладони. С криком боли, она повисла на пробитой мечом правой руке, но стальной свирепый зверь в левой уже изрыгнул пламя, отправляя пулю прямиком в глазницу безумца. Затем падение. Лишь чувство, как перелетающее через нее тело тянет за собой голодное до плоти оружие и оно, скользя, нежно, словно целуя на прощание, рассекает ей предплечье. А потом был удар о землю и кровь, горячей волной растекающаяся повсюду.
5
Она помнила яркий свет. Резкий настойчивый запах, навевающий мысли о целебных снадобьях. Множество ламп, стены светлых тонов и голоса. Один из них прозвучал совсем рядом.
- Боже мой! Кто мог сделать с ней такое?
Она вспомнила. Крыша. Безумец с мечом. Но где же она? Неужели в том же месте, куда приходит так часто держать молчаливый дозор над телом той незнакомой девушки? Интересно, ее поместили на том же этаже? Но внезапно она поняла, что не может лежать здесь. Она должна идти, время на исходе.
Но тело оставалось глухо к ее потугам пошевелиться. И все оно нестерпимо болело, не только рука, неужели это от падения? Глаза были открыты ровно настолько, что она с трудом воспринимала какие-то размытые пятна света и сколько бы усилий она не прилагала, открыть их было не проще, чем сдвинуть гору. Но ей нельзя было сдаваться. А сознание все уплывало, предвещая приход тьмы, забвения. 'Что ж,' успела подумать она, прежде чем отдаться в объятия небытия, 'по крайней мере, в забвении нет боли.' Но куда же ей так отчаянно нуж...
С пробуждением пришла боль. Она резко села и огляделась. Слишком резко, перед глазами поплыло, но все же она испытала облегчение от того, что может двигаться, хоть и не помнила обратного.
Придя в себя, она поняла, что находится в своем обустроенном складском контейнере в заброшенном порту. Кто-то не просто перенес ее сюда. На руке, располосованной в схватке с Забинтованным, виднелись свежие... Бинты. Она бы рассмеялась, если бы умела. Но вместо этого стала оглядывать местность в поисках неизвестного благодетеля. Впрочем, была у нее пара догадок.
Догадка номер один, конечно же, отсутствовала. Зато догадка номер два мирно сопела, прислонившись к стенке контейнера. Подавив неожиданное озорное желание разбудить Ника выстрелом аккурат над головой, она снисходительно хмыкнула и перевязала понадежнее 'халтурку' музыканта. Пистолеты лежали рядом, хищно поблескивая при свете свеч. Один щеголял свежим довольно глубоким шрамом. Глядя на это зловещее доказательство возможности невозможного, она подумала, что переживи Забинтованный их стычку на крыше, в следующий раз она может его и не одолеть. Открыто выступить против него было глупостью. А если бы не Ник, она тоже была бы мертва.
Объект ее мыслей внезапно заворочался и заворчал во сне. Это застало ее врасплох, но отреагировала она мгновенно, молниеносно схватив ближайший пистолет, и наведя его на нарушителя спокойствия, взвела курок. Осознав, что тревога ложная, девушка положила оружие обратно, даже не поставив на предохранитель. Раньше она никогда бы не позволила себе такой халатности, не говоря уж о том, чтобы потерять контроль над нервами подобным образом. С ней явно что-то происходило.
Тень посмотрела на спящего Ника, которого только что едва не пристрелила, и поразившись глупому выражению на его лице вновь испытала непривычное ощущение - уголки губ сами собой поползли вверх. Ей редко приходилось видеть подобный 'оскал' у горожан (уж чего-чего, а улыбались в Городе Проклятых не часто) и она была не уверена, что он означает, но сейчас ей определенно нравилось это ощущение. Она гадала, почему ей не доводилось испытывать его раньше...
Знаешь, в чем твоя главная ошибка? Тщеславие!
Улыбаться расхотелось. Она вспомнила, зачем преследовала человека с дипломатом. Прошел слух, что в нем должно быть расписание Высшего Разума. Ну да, как же! Надо было нарваться на Забинтованного, чтобы понять, что это ловушка, к тому же далеко не самая изобретательная. Просто локти кусать хотелось от досады. Но теперь она знала, что делать. Не хотелось, но все же придется. Понадобится снаряжение и любая помощь, которую она сможет получить. В своей нынешней форме еще одного Забинтованного ей не одолеть. В одном безумный маньяк был прав - она расслабилась.
Тьма отплясывала замысловатый танец на поверхности воды. Света в 'операционной' было мало. Что неплохо с какой-то стороны. Так хотя бы не было видно царящей повсюду грязи. Вот какую помощь получают подчиненные Аполлиона, которые не справились с возложенной на них задачей. Крил подумал, что этому парню еще повезло, раз его все же велели привести в порядок, а не сделали игрушкой Демиана. Впрочем, оглядев пациента, он решил, что нет, назвать этот кусок мяса, лежащий на столе счастливчиком язык не повернется.
Рядом с инструментами лежали пропитанные кровью бинты. Их Крил снял с лица бедолаги, если ЭТО можно было назвать лицом. Но больше всего поражал тот факт, что, не смотря на все увечья (большей частью застарелые, все так, но все же...), не смотря на пулю, засевшую в глазнице, и каким-то необъяснимым чудом не прошедшую дальше глазного яблока, этот искалеченный кусок фарша был еще жив, и помирать явно не собирался. За годы работы на Аполлиона Крил всякого, конечно, навидался, действительно, иногда попадались сильные, волевые люди, которые просто отказывались умирать и переживали невероятные раны, но тут было просто что-то сверхъестественное. Фактически перед ним лежал человек, словивший пулю в голову (да еще и в глаз) и сумевший остаться в живых!
Что ж, Высший Разум ценит его не за размышления, а за умение штопать людей. Через четверть часа все было кончено. Разумеется, ни о каком восстановлении и речи быть не могло, но, через какое-то время можно будет поставить глазной протез. За все время 'операции' больной не издал ни звука и ни разу не дернулся, не смотря на явные признаки жизни, да еще при том, что добрый доктор не удосужился прибегнуть хоть к какой-нибудь анестезии. Лишь в конце, когда Крил уже собирался убрать скальпель, больной, поражая недюжинной силой и скоростью, схватил его за руку.
- Второй... - прохрипел он.
- Чего?! - опешил Крил. Такого развития событий он никак не ожидал.
- Убери... второй...
- Да все с ним нормально! Спокойно, парень, второй глаз цел.
Видя, что слова нужного эффекта не оказывают, пациент просто вырвал у хирурга скальпель. А потом произошло невероятное - Крил, проведший десятки операций (как этичных, так и не очень, впрочем, едва ли это слово было ему знакомо), в ужасе отвернулся от операционного стола и проклинал теперь лампу, даже там не позволившую сбежать от противоестественного зрелища, дышащей безумием пантомимы театра теней. Крил и не хотел видеть и одновременно не мог не смотреть на то, как тень корчилась, орудуя рукой со скальпелем в глазнице, в то время как вторая рука судорожно дергалась, пытаясь ухватить воздух. Волосы вставали дыбом от этих хрипов, ужасных, но тихих. Он-то ожидал криков, хотел, что бы были крики, сам готов был кричать, но эта невообразимая тварь, притворявшаяся человеком, хладнокровно продолжала свое дело, пока оно не было доведено до конца. Только после этого безумец позволил своему разуму потухнуть. А Крил вновь принялся за дело, оказывая посильную помощь теперь уже второму глазу, ибо сколь ни был велик его страх перед этим неестественным, насквозь неправильным, словно явившимся из чужого мира демоном, страх пред Аполлионом был решительно сильнее. Впервые на своем веку Крил проклял свое ремесло, из-за которого приходилось участвовать в этом безумии.
Еще не раз впоследствии он проснется в холодном поту от собственного крика, с четко вырезанным в голове образом пляшущей тени на стене, у которой в агонии дергается рука, в то время как другая с холодной точностью двигается, не делая ни одного лишнего движения, под аккомпанемент судорожных хрипов, конечно же. Иногда, уже проснувшись, Крил будет слышать их за своей спиной. И тогда он будет сидеть в своем жестком кресле, упирая в висок холодное дуло пистолета и размышлять. Когда-нибудь, почти случайно, он бы непременно выстрелил. Но еще раньше все поглотил хаос.
6
В тот знаменательный день на заброшенном складе в закрытом порту было необычайно людно. В единственный жилой контейнер никто не заходил, но Тень почти физически ощущала взгляды, направленные в непроницаемую тьму - свечи она погасила и сидела в темноте неподвижно, по привычке сливаясь с тенями.
Олай принимал приходивших, решал что-то с одними, убеждал других. Кто-то уходил, недоверчиво качая головой, другие оставались, и на их лицах каменной гримасой застывала вынужденная решимость, словно они тоже носили маски.
Затем пришел Ник. Поздоровался с присутствующими, перекинулся парой слов со стариком и двинулся прямиком к контейнеру с небольшим чемоданчиком в руке.
- Как твои раны? - спросил он у непроницаемой тьмы, царящей внутри. Тьма не ответила.
- Ты сидишь тут, в темноте, с самого утра?
Вновь без ответа.
- Многие из этих людей надеялись тебя увидеть, - продолжил он, как бы, между прочим.
- Хотят поглазеть на диковинную зверушку? - отрешенно спросила она.
- Да что с тобой? Это же ты их всех позвала! Пусть Олай все устроил, но действовал он от твоего имени. Все они собрались здесь для того, чтобы составить план, как помочь тебе проникнуть в резиденцию Высшего Разума! Посмотри, люди хотят перемен, они готовы действовать!
Ник чувствовал себя немного странно, стоя у входа в контейнер и разговаривая с темнотой, в которой Тень, оправдывая свое прозвище, растворялась так, что он не мог даже сказать, из какого угла она говорила, с тем же успехом, она могла сейчас стоять прямо перед ним. В любом случае, он не заметил ни того, как она внезапно вскочила со стула в глубине контейнера, ни того, как сделала к нему несколько шагов. Не услышал, не увидел, не почувствовал колебаний воздуха, в темноте она и правда была словно призрак, подчиняла ее себе, сливалась с ней в необъяснимом симбиозе.
- Меня все это не волнует, - сказала она, и он удивился, как близко зазвучал ее голос. - Грядет тяжелый бой, вот что важно. Бой, к которому они не готовы.
- Потому и важно, чтобы ты показалась! Если ты скажешь им пару слов, они воспрянут духом...
- Это ничего не изменит. Дух не научит их сражаться. Когда начнется настоящее побоище, все эти люди умрут. Полицейские не станут церемониться. Как я и сказала, все, что от них требуется - ненадолго отвлечь шавок Аполлиона, что бы я смогла проникнуть внутрь. Дальше я справлюсь сама. Не они сами, не их глупые идеалы мне не нужны...
- Да, я знаю, тебе нужна лишь твоя месть, - перебил Ник, безошибочно глядя прямо ей в глаза, хотя раньше, она готова была в этом поклясться, никто не мог разглядеть ее в тени. - Но что потом? Об этом ты думала? Ты убьешь Аполлиона, убьешь всех его прихвостней, его собаку... Но что дальше? Мстить больше будет некому, чем ты тогда займешься?
- Это не важно. Возможно, для меня не будет никакого потом...
- Не говори так. Я хотел бы забрать тебя куда-нибудь подальше от этого мрачного города, когда все закончиться, куда-то, где больше солнца...
- Ты бредишь, - отрезала она ледяным тоном, и сердце ее сжалось. - Это просто невозможно.
Воцарилось напряженное молчание. 'Не смотри на меня так', подумала она. 'Неужели ты не понимаешь, что я не планирую возвращаться...' И, словно прочитав ее мысли, он опустил взгляд, поставил небольшой чемоданчик, который держал все это время в руке на стоящий рядом с ней стол. Развернулся и вышел, бросив на ходу.
- Это передал один из наших новых союзников. Думаю, они тебе пригодятся.
Одев маску, она зажгла две свечи. По стоящей в отдалении толпе прошел легкий ропот. Кто-то охнул, кто-то ткнул соседа локтем, и все активно зашушукались. Ее это немного разозлило, потому крышку чемоданчика она открыла чуть резче, чем следовало, от чего содержимое подпрыгнуло, блеснув сталью в свете пламени свеч. Всегда скрываясь и тратя много сил на то, чтобы ни быть обнаруженной, она не привыкла чувствовать на себе взгляды. Эта перемена ей не нравилась. Совсем.
А вот лежащие в чемоданчике пистолеты, напротив, заслуживали внимания.
На смену ее старым Colt пришли серебристые Beretta. Вместительность магазина была чуть ли не в два раза больше и, судя по удлиненному за счет насадки стволу разгон пули тоже, а значит и пробивная способность. На рукоятке был изображен резной дракон. Излишество, конечно, но глаз радовало.
Она подхватила пистолет под спусковую скобу, крутанула на пальце, позволяя рукояти самой упасть в ладонь, и стремительно вскинула оружие, целясь куда-то в крышу склада. Отметила про себя, что вес тоже немного возрос. Тень позволила себе слегка улыбнуться (чего, впрочем, все равно никто не увидел из-за маски) - с таким оружием и забинтованный мечник не страшен.
Хотя, как раз о нем-то ей больше беспокоиться не надо, не так ли?
Вечерело. Невиданный нигде более в Городе Проклятых, свет заходящего солнца заливал окна больницы небывалым ярким светом. И все же Тень знала, что именно так и должно быть. Что-то такое есть в человеке, что отличает естественное и правильное, даже если он впервые с этим столкнулся. Она никогда не задумывалась, почему так происходит, просто принимала чудо, как оно есть. Чудеса имеют привычку испаряться, когда находят их причину.
И она была там же. Девушка, которую Тень не знала, но которую всегда навещала. Может только потому, что в эту палату светило солнце, она и сама не могла сказать. Здесь ей было спокойно, и это она тоже принимала, как оно есть. Как чудо.
И все же, сегодня я здесь, чтобы попрощаться. Не знаю, что ждет впереди, но чувствую, что все необратимо изменится, и, так или иначе, я больше сюда не попаду. Прощай, моя названная сестра, надеюсь, когда ты очнешься, во всем мире будет столько же света, сколько всегда было в твоей палате.
И она ушла, как обычно, через окно. Но ей не дано было знать, что уходя, она каждый раз забирала этот свет с собой.
План был в высшей степени прост. И строился он в основном на двух факторах - экстраординарных способностях Тени и сверх самоуверенности людей Аполлиона. Едва ли кто-то из них мог предположить, что тупые безропотные овечки, которыми они привыкли видеть горожан, окажутся способны на мятеж, тем более во главе с мифической, неуловимой убийцей.
За неделю до часа икс, Ник, при помощи новых союзников, которых оказалось на удивление много и в самых неожиданных местах, устроился охранником в нужный им офис. Разумеется, цитадель зла оказалась прямо у всех под носом на самом видном месте, но, надо сказать, обставленная гораздо скромнее, нежели так называемый Офис Мэра, где якобы и должен находиться рабочий кабинет Высшего Разума, и который вместо него занимал секретарь Демиан.
В назначенное время толпа народного ополчения, торжественно названная Гражданской Обороной, должна была отвлечь на себя внимание местных охранных и полицейских сил, учиняя погром и всячески безобразничая. Тем временем, Ник должен впустить Тень. И, конечно же, на первых этапах план сработал идеально. Если, конечно, забыть о быстро растущих жертвах Гражданской Обороны, ибо копы недолго играли в законных стражей правопорядка и вскоре открыли огонь на поражение, так что простые уличные беспорядки быстро переросли в кровопролитную бойню. Подключились и те, кто ничего про план не знал. Простые люди, мужья изнасилованных жен, жены убитых мужей... Этот город слишком долго копил гнев, сдерживаемый страхом, и хватило одного небольшого погрома, что бы вся эта бочка с порохом оглушительно взлетела на воздух, погребая под собой весь город.
А пока на улицах текла кровь, Тень с маской в руке и новым оружием на поясе ступила в главный оплот своего злейшего врага.
- Я сбежал под шумок, когда раздавали оружие, - сказал ей Ник. - Эти сволочи даже не собирались пытаться урегулировать вопрос мирно!
Она сочувственно глянула на него. 'Ох, Ник, такой большой и такой наивный!'
- Ты сделал все, что мог, уходи. Теперь дело за мной! - сказала она вслух, таинственно сверкая глазами из-под капюшона.
- И оставить тебя одну? Ни за что! - отчеканил Ник, доставая табельный пистолет. - Я иду с тобой!
Она этого ожидала. Не говоря лишних слов, девушка сгребла его за шиворот, выволокла за дверь прежде, чем он успел что-либо понять, или возмутиться и поцеловала.
- Постарайся, что бы я нашла тебя живым, когда вернусь и помоги старику, - прошептала она, надела маску и легко взбежала по лестнице на последний этаж. Потрясенный, Ник не сразу пришел в себя, в чувство его привел взрыв, громовым раскатом прогремевший неподалеку. Сжимая столь чуждое музыканту жестокое орудие убийства с какой-то новой решимостью, он направился вперед, проклиная стремительно угасающий мир, пораженный безумием.
7
Наверху офисного корпуса царила тишина и прохлада. Будто бы на улицах за этими стенами не разворачивался прямо сейчас ужасающий театр военных действий. Тишина стояла такая, что она почти слышала свои шаги, а уж она умела скрывать их звук. Впереди был длинный коридор, усеянный дверьми с обеих сторон. Видимо, за одной из них и восседал так называемый Аполлион. Это был первый раз, когда она задумалась - а не слишком ли все легко? Первый и последний. Потом сомнениям просто не нашлось места.
Приготовив пистолет, Тень заглянула в замочную скважину первой двери и тут же отпрянула, потому что быть рассеченной надвое вместе с ней ей не улыбалось.
- Я ждал тебя! - кровь застыла в жилах от этого голоса. Голоса призрака, не иначе как вернувшегося из преисподней.
- Тебя нет! - выкрикнула она, мгновенно утратив самообладание, что было очень на нее не похоже. - Я тебя убила!
- Как славно, что ты соизволила со мной заговорить, а то все в молчанку играла, - сказал он, глядя куда-то в пол. - Видимо, ты, наконец, признала меня серьезной угрозой. - С этими словами он с легкостью, как будто даже лениво, как отгоняют зудящего над ухом комара, отбил пущенную Тенью пулю, так и не подняв головы.
- Как?! - потрясенно вопрошала она. - Ты ведь даже не смотришь... Твои глаза...
- Забавно, правда? - не нужно было вглядываться в мешанину бинтов, чтобы понять, что он улыбался. В самом голосе сквозила ядовитая усмешка. - Твой выстрел, который должен был отнять мою жизнь, вместо этого отобрал зрение! И мир преобразился для меня! Мой слух с лихвой его заменяет, представь, я даже слышу, как чиркает пуля, выходя из ствола, и как она жадно рассекает воздух, в своем прекрасном желании убить. Есть в этом что-то символичное, ты не находишь? Я даже решил, наконец, взять себе имя. И имя мне - Саунд! Ибо сегодня именно Звук станет причиной смерти Тени!
Она знала, что после этого бреда он нападет, и отскочила, цепляясь за последнюю надежду уйти через открытую за спиной дверь. Увы, она оказалась заперта. За ошибку Тень заплатила глубокой раной на бедре, что оросила предательскую дверь горячей кровью. Ретируясь от следующего удара, который должен был ее обезглавить, Тень дважды выстрелила в него. С такого близкого расстояния невозможно было не попасть, и все же он уклонился. Неужели он действительно слышал все с такой запредельной остротой? Это же просто невозможно! Впрочем, пять минут назад она бы сказала, что выжить с пулевым ранением (практически в упор!) в голову тоже невозможно, но суровая реальность норовила острой сталью вырезать на ней доказательство своего существования.
- Как ты выжил? - спросила она, надеясь потянуть время. Ситуация была тупиковая, как ни посмотри. Возможно, или нет, но лишившись зрения, загадочный мечник стал еще опаснее. Бежать некуда (мысль проверять все двери на выявление открытой могла бы рассмешить, не будь ситуация такой серьезной), рана в бедре горела адским пламенем, она старалась как могла игнорировать боль и двигаться так же проворно, но преуспела лишь частично. К тому же, судя по тому, как натекло в левую перчатку, рана, оставленная Саундом в прошлый раз, открылась вновь. Происходящее казалось нереальным, как в дурном сне, когда пытаешься убежать, но не двигаешься с места.
- Разве это важно? - спросил он, слегка склонив голову, словно задумался - важно или нет? - Знаешь, я нахожу крайне жалкими твои попытки потянуть время. Хочешь сказать, что уже выдохлась? Брось, я знаю, ты способна на большее. Давай, покажи мне несокрушимую дьяволицу, которой ты предстала на крыше!
Он вздохнул, отступил на десять шагов в коридор, картинно разведя руки.
- Давай сыграем с тобой в одну игру! Может, хоть это тебя расшатает? - говоря это, Саунд встал напротив нее наизготовку, подняв меч на уровень глаз опущенных в пол. - Попытайся пробить мою оборону. Однако учти, с каждой неудачной попыткой я буду делать шаг вперед. И так, пока я до тебя не дойду, или пока у тебя не кончатся патроны. Ну, или пока ты меня не убьешь...
Первой мыслью было - БЕЖАТЬ!!! Неважно куда, впереди есть окно... Но мысль тут же отпала. Она не может убежать. И не только потому, что он уже об этом позаботился, поранив ее ногу. Там, за этими стенами в тот самый момент сражались и умирали люди. Каждый по своей причине, но сначала они пришли для одного - что бы дать ей шанс. Еще совсем недавно она бы наплевала на все и на всех, пока она жива, она сможет попытаться вновь, но что-то изменило ее. Не могла она сейчас всех бросить, а значит оставалось победить или умереть.
Хорошо, подумала она, доставая второй пистолет. Пусть звук поиграет с тенью...
Для начала Тень сделала несколько выстрелов в разные точки, пытаясь выгадать слепую зону в его обороне. Таковой не было. Он отразил все, причем несколько последних одним ударом. Сходство происходящего со сном, в котором она бежит на месте все росло. Переключив пистолеты на автоматический режим, Тень выпустила по пол обоймы с каждого, надеясь взять числом, но от тех пуль, что никак не успел бы отбить мечом, этот монстр просто уклонился.
Она стреляла, перезаряжалась, отступала, стреляла вновь, но все без толку. Он неумолимо шел на нее, как сама смерть, и места до тупика было все меньше, да и обойм было не много. Ее снарядили с запасом, но никто и подумать не мог, что ей придется потратить все на одного человека!
- Я начинаю думать, что ты целишься не в меня, а в мой меч, - с ухмылкой сказал Саунд, сбив в воздухе очередную пулю.
- Слишком поздно, - ответила Тень, стреляя вновь. - Был бы хоть один глаз, заметил бы раньше...
- Что... - начал было он, но тут же услышал треск и звон, с которым падают на пол металлические обломки. Слишком долго благородный клинок старой закалки сдерживал натиск пламенной стали.
- Знаешь, в чем твоя главная ошибка? - улыбнулась она, целясь с обеих рук. - Тщеславие!
С диким криком загнанный в угол безумец швырнул в нее рукоять с обломком клинка, но тот был встречен залпом пуль и отброшен. Может быть, Саунд слышал, как выходят из ствола ее пули, а может и нет. Но звук летящего клинка его острый слух почему-то не уловил. Обломок вонзился в хозяйское плечо, а грудь и голову тут же прошили выстрелы.
Саунд так и не выполнил своего последнего задания. Его тело свалилось на пол и застыло в весьма неблагородной позе. Минуту спустя его убийца встала над ним, обдумывая детали схватки. Слишком много паники с ее стороны. От общения с людьми она слишком размякла. Уходя, Тень всадила еще две пули ему в голову. Так... На всякий случай...
Разумеется, Аполлиона не было на этом этаже. Может быть, даже во всем чертовом здании. Похоже, информация, полученная от этих, так называемых 'союзников', гроша ломанного не стоила. Примерно такие мысли проносились в голове Тени, пока она вышибала петли дверей выстрелами.
- Я мог бы дождаться, пока у вас кончатся патроны, но боюсь, что каждый дополнительный выстрел увеличивает и без того немалую сумму, которую придется потратить на ремонт помещения.
Резко развернувшись на звук голоса, и наставив оружие на его обладателя, Тень настороженно спросила:
- Кто ты такой?
Стоящий перед ней мужчина в строгом смокинге, с идеальным пробором в прилизанных волосах, с явным аристократическим апломбом изобразил полупоклон.
- Где же мои манеры? Нижайше прошу меня простить. Позвольте представиться: Демиан Инфернетт. Имею честь состоять секретарем и доверенным лицом Мэра, Высшего Разума.
Разве что Его Величеством этого козла не назвал, мрачно подумала Тень и отметила в себе странное желание немедленно растрепать эту тщательно прилизанную прическу, или костюмчик помять, или хотя бы просто пнуть! Сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку. Может, оторвать эти стремные усики?
Она тут же осеклась, и, настроившись на серьезный лад, задала очевидный вопрос:
- Где Аполлион?
- Мой работодатель предпочитает именоваться Мэром или 'Высшим Разумом' в соответствии с присвоенными должностями, - продекламировал Демиан тоном учителя, выговаривающего не учившему урок ученику.
- Твой 'работодатель' может поцеловать дуло моего пистолета, - обычно Тень не давала такую волю эмоциям, но рядом с лаконичным снобом Демианом в ней пробуждались какие-то подростковые мятежные настроения. - Ты еще не понял, что здесь происходит? Я закрываю вашу лавочку! И лучше тебе оказаться полезным, если хочешь выжить.
- На самом деле это ни к чему, - невозмутимо продолжил Демиан. - Видите ли, дело в том, что 'Высший Разум' ожидает вас, и уже довольно давно.
- Ждет меня?! - усмехнулась Тень. - Как мило с его стороны! Раз все так просто, может он сам себя застрелит и побережет мне время и патроны?
Демиан таинственно улыбнулся неизвестно каким своим мыслям. Мятежнице не нравилась эта улыбка. Я кое-что знаю, как бы говорила она. И ты тоже хотела бы это знать, поверь мне...
- Это, безусловно, был бы довольно занимательный опыт для Высшего Разума. Но дело в том, что это никак не изменило бы исхода сегодняшнего вечера.
'Все страньше и страньше...' подумала Тень, удивляясь своим мыслям и пытаясь вспомнить, где она могла это почерпнуть. Но в голове при этом возникал полнейший бред сумасшедшего. Она отмахнулась от бесполезных на данный момент мыслей и постаралась сосредоточиться. Еще совсем недавно мало что могло вот так сбить ее концентрацию (ничто не могло на самом-то деле). Может, тут что-то такое в воздухе распыляют?
- Просто скажи мне, где он, - потребовала девушка, потирая голову свободной рукой.
- Внизу. Самый нижний этаж на лифте, позвольте вас проводить...
- Не утруждайся, - прервала его Тень и хладнокровно выстрелила ему в лицо. А затем ушла, оставив впитываться в ковер кроваво-красной лужей.