Аннотация: Немного фантазии на тему ЛитРПГ. Что будет, если бета-тестер умрет в реальности, но останется жить в игре, которую тестировал? НПС не возрождаются, а новых игроков нет.
Вечная песня.
По пыльной дороге, поросшей мхом и бурьяном, шел человек. На вид ему было не больше тридцати, но усталый взгляд говорил иное. Одет он был в лучшую кожаную броню, но в руках у него было не оружие, а лютня.
Он шел и тихонько перебирал струны, напевая грустную песню.
Ему уже давно не были страшны и местные звери, и местные монстры. Может быть, и были в горах драконы, с которыми он мог потягаться на равных, но он не искал этого: на его век хватило великих битв и доблестных сражений.
Он шел, не обращая внимание на покосившиеся указатели и погоревшие деревеньки вдоль дороги - слишком часто он это видел. Он жил уже более полусотни лет - и последние десять не видел людей.
Игровой мир, рассчитанный на миллиарды игроков, прекратил свое существование после первой смерти в реальности. И что с того, что там, в этом самом игровом мире и остался тот погибший человек? Более того, именно из-за этого слишком опасно было проводить любые исследования, слишком опасны стали любые обновления - вдруг такое обновление удалит этого погибшего человека, теперь уже навсегда?
Игра на тот момент даже еще не вышла - и прочих бета-тестеров спешно отстранили от опасной игрушки. Во всем этом огромном мире остался лишь один игрок. Погибший в реальности, оставшийся в игре.
Еще здесь было множество местных - людей, которые на самом деле были просто набором машинного кода. Но и они скрашивали одиночество. К сожалению, недолго: в отличие от игроков они умирали. Деревни горели и подвергались нападению зверей или нечисти. Королевства ссорились и уничтожали друг друга. Местные колдуны устраивали прорыв Бездны и последние люди погибали при попытке защитить свой дом и семью. Он пытался помочь - но что может сделать один человек там, где армии должны были стоять плечом к плечу?
Да, он, в отличие от местных жителей, развивался в сотни, в тысячи раз быстрее. Да, ему доверяли. Но...
Но он был обычным бардом, без капли королевской крови. У него было ни порталов, ничего - и когда он приходил на помощь, всегда оказывалось слишком поздно. Когда же он успевал, он один всё равно не мог сделать многого - и он отправлялся на точку возрождения, в то время как для местных жителей дорога жизни завершалась.
Последний ребенок этого мира умер у него на руках. Очередной автогенерирующийся квест - найти лекарство. Только где ж его найти, если алхимиков больше не осталось, как и травников, а сам он был всего лишь кожевником и бардом?
Этот ребенок напоминал ему о другом - о его сыне, ради лечения которого он и пошел играть в игру на стадии бета-тестирования. Он даже не знал, удалось его вылечить или нет - никакой связи между мирами не было. Жену лг давно уже отпустил, - хоть и до сих пор горячо любил ее, всё же надеялся, что она смогла найти кого-то, с кем жизнь была бы легче.
Он остался одинок - далеко от семьи, единственный выживший в этом прекрасном и страшном мире игрок.
И теперь последнему игроку этого мира просто некуда было идти.
Но одна причина идти у него всё же осталась. Забравшись на крутой пригорок, он скинул сумку и посмотрел на алеющее небо.
Закат.
В этом мире было два солнца, и каждый вечер они образовывали совершенно иную картину. Переливы солнечного света в причудливых узорах облаков задевали какие-то, еще не омертвевшие струны в его душе, и давали хоть какую-то иллюзию реальной жизни.
И сейчас оба солнца медленно плыли за горизонт, воплощая странную мечту неизвестного разработчика.
И он вновь достал лютню, и запел - величайшую песню, которая когда-либо звучала на этой земле. Песню тоски и одиночества.
Он допел, и последнее касание струны еще долго звенело в воздух, отражая его боль, его пустоты и почти угасшую надежду.
- Это лучшее, что я когда-либо слышал, - послышался незнакомый голос рядом.
Только крепкое сердце - крепкое в игре, не в реальности, где оно его и подвело, - помогло ему не отправиться на точку возрождения. Бард медленно обернулся.
- Это лучшее, что я когда-либо слышал.... папа, - проговорил серьезным голосом, дрогнувшим лишь на конце фразы, высокий человек в одежде игрока.
Бард молчал. Он был занят: он пытался поверить.
- Мама выкупила сервер, на котором осталась копия игры, - торопливо продолжил свою речь пришелец. - А так тебя хотели отключить, сомневались, что ты - живой. Но она... верила. Компенсации хватило и на это, и на мое лечение. И на образование осталось. Я вырос, папа! Я выучился. Сейчас я владелец группы компаний, разрабатывающих электронные игры. Я сделал возможность переноса сознания из реальности в виртуальности! И обезопасил обычное подключение. Никаких сбоев, честное слово. Ты... мне веришь, папа? - и, чуть запнувшись, не желая потерять свою почти несбыточную надежду. - Ты... меня помнишь?
- Малыш, - прошептал бард и прижал своего ребенка к себе.
- Мне уже шестьдесят! - вскинулся пришелец, и тут же успокоившись, прошептал:
- Мама скоро будет. Она хочет переселиться к тебе. Пустишь? Ты же не против? И - хочешь взглянуть на внуков и правнуков? У меня как раз младший внук недавно в школу пошел. Мне кажется, ему будет интересно. Давай я приведу их к тебе на выходные?
Бард не отвечал. Он был занят: он сдерживал слезы, но они всё равно неиссякаемым ручьем падали за шиворот сына. Он только кивал и чуть слышно всхлипывал.
Оба солнца почти спрятались за горизонт, и сверчки вокруг, привыкнув к людям, тихонько продолжили свою вечную песню.