Серый свет начинает пробиваться через плотно задвинутые шторы. Половина пятого утра. Уже солнце встает, а я еще не ложилась. Еще нет пяти, а мне вставать уже в семь...
И вот включается магнитола и Боно, такой же сонный, как и я, хриповатым голосом выводит: "You got to stand up straight" Встаю. Зачем так рано, если все равно не тороплюсь? "You are such a fool to worry like you do" Все возможно, все возможно...
Мне не нужно спешить. Я надеваю любимое просторное платье, завариваю себе крепкий чай в маленьком пузатом чайничке с цветастым рисунком. Достаю из холодильника кусок сыра и длинным ножом отрезаю тонкие кусочки, уже чувствуя на языке любимый сладковато-пряный привкус. Потом беру поднос, ставлю на него чайник, блюдце с сыром и чашку. Беру салфетку и иду завтракать на балкон. Летние утра прекрасны и свежи. Воздух располагает к мирным размышлениям и чтению сплетен в желтых газетах...
Сегодня похоже на вчера, вчера похоже на завтра. Один день сменяет другой, оставляя в душе легкий приятный след спокойствия и необратимости.
Листья тихо шуршат о чем-то своем, унося мысли далеко-далеко за тысячи километров к тому, кого нет рядом... Уже и чай остыл, и сыр подсох. Уже и есть не хочется. А хочется действовать, хочется что-то делать.
И я пытаюсь. Я стремлюсь, пробиваю стены, переплывааю моря и перепрыгиваю горы. Я достигаю, но потом забываю, я добиваюсь, а потом оставляю, где-то на скамейке в парке, как зонтик или перчатку. Изучая экономику, я буду философом. Я смеюсь, читая Маркеса и плачу над Жванецким. Я не люблю спиртное, но коктейль по субботам - это почти святое. Я не переношу шерсти, но кошки - моя религия... Невольно думается, что жизнь подчас состоит из необьяснимых парадоксов.
Стрелки неумолимо движутся к полудню и нужно заставить себя выйти наружу, вдохнуть полной грудью ароматы города: пыль, смог, ветер. На улице, рассматривая серую массу, именуемую прохожими, замечаю, что эта совокупность людей не так уж и безлика. Мужчина в коричневой кепке, поймав на себе взгляд, нервно отворачивается, будто уличенный в приставаниях к лучшей подруге жены. Полная дама выронила сумочку и пытается нагнуться за нею. Тщетно. Тонкий, прозрачный, почти "чахоточный" юноша подлетает к ней, поднимает сумку, улыбаясь, подает...
Люди, мысли, действия. В каждом из нас заложен свой алгоритм существования. Каждый из нас думает, что понимает, надеется, что выбирает и уверен, что в конечном итоге будет счастлив.
Ноги сами несут в только им известном напрвлении. А город дышит, чувствует, влюбляется и ненавидит. Он хочет сказать, но так давно онемел, что уже успел об этом забыть. Мне остается только думать и пытаться понять, что именно этот город хотел сказать своими проспектами, набережными, улицами, улочками и переулками.
Лето поет, лето дразнит жарой и псевдохолодностью напитков в ларьках. Оно играет солцем, награждая людей ударами и загарами. Утренняя прохлада - это дар для самых чувствующих и чувствительных. Вечерняя истома - это награда всем остальным.
По мере приближения этой самой долгожданной истомы куда-то исчезает желание ехать домой. Хочется на пляж, к воде, или снова в город, к людям. Но приходится возвращаться в тесную квартиру, на четвертый этаж стандартного дома, чтобы хоть каким-то образом отдать долг двум институтам: науки и семьи.
Снова балкон и поднос с чайником. Теперь на блюдце вместо сыра половина плитки шоколада. А в руках не газета сплетен, а толстый учебник по рекламе.
Темнеет. Под окнами начинают прохаживаться парочки, наивные влюбленные, лелеющие надежду на вечное чувство полета и беззаботности. За ними подтягиваются бабульки, выгуливающие болонок, пикинесов и до неприличия маленьких терьеров...
Стрелки снова показывают двеннадцать. А сна все нет. Окно открыто. Почему-то орут коты. В унисон с ними лают собаки. Неудержимо хочется наружу, к звездам и пронизывающему ветру. Включаю джаз, чтобы подумать о вечном и незыблимом...
Серый свет начинает пробиваться через плотно задвинутые шторы. Половина пятого утра. Уже солнце встает, а я еще не ложилась. Еще нет пяти, а мне вставать уже в семь...