Захарова Марина Валерьевна, Волче Савелий Михайлович : другие произведения.

Коулрофилия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ты знаешь, что случилось в том заброшенном особняке? В любом случае, тебе придется это понять, если хочешь однажды выбраться наружу. В подвале шепчутся тени, вспыхивают страницы дневника, кто-то истерично кричит за шкафом. Они расскажут про кровь, любовь, риторику и безумие, заставят читать рваные письма и трястись от вида собственной тени. Ты уже догадываешься, что случилось в том заброшенном особняке? Соавтор

Kinuli

Коулрофилия

  
   Пролог
  
   В моем положении вспоминать свои вчерашние шутки по поводу яркого полуденного солнца - последнее дело. Но оцените, какова ирония! Еще меньше суток назад я изводился от раздражения по этому поводу, а теперь стою в полной темноте, с дрожащими руками, выключенным телефоном и умоляю себя сделать хоть один спасительный шаг вперед. Надо выбраться отсюда!
   Выбраться, да еще и незамеченным, но в какую сторону бежать?
   Меня еще не душат, пол под ногами не проваливается, а мозг уже проигрывает звуки, которые так страшно услышать, когда ты один, безоружен и заблудился в заброшенном особняке. Понимаете? Мозг уже готов убить своего носителя - все что угодно, только бы не участвовать в дальнейших событиях! И я с ним солидарен, потому что смутно догадываюсь, что будет дальше. Хотя разум потихоньку начинает изменять мне, предугадать некоторые вещи не сложно.
   Мое мучительное ожидание разрывает страшный, можно сказать, атомный смех преследующей меня бестии. Да, темно настолько, что не видно решительно ничего, но, хоть мы ни разу и не виделись, я точно знаю, что на нем парик кислотного цвета и дешевый, плохо наложенный грим, размытый за время безумных пряток по особняку. Вы знаете о ком речь? Он вновь оглашает пространство неадекватным смехом, который многократно отражается от стен. И стены готовы раздавить меня.
   Я разрываюсь между желаниями бежать, бить, стрелять, но продолжаю стоять в пустоте, готовый потерять сознание от всего происходящего. Для спасения хватило бы одного единого луча света! Одного! Но солнце не доходит сюда, а телефон в моих дрожащих руках, кажется, окончательно и бесповоротно разбит. Приходится замереть, чтобы хоть как-то скрыть свое присутствие.
   Даже дыхание замирает в груди, боясь выдать хозяина. Я полностью в распоряжении размалеванного психа. И я не знаю, что страшнее - видеть его или слышать.
   Но еще секунду назад нас разделяли многие метры, а сейчас, благодаря своим клоунским тапочкам, он подкрался почти вплотную и дышит мне в затылок.
   Как я мог в это вляпаться? Как?!
   Нет ответа.
   Ощущаю запах его размытого грима, ядовитых волос, нафталина, пропитавшего некогда белый костюм. Он смеется сзади, и от волн его смеха по моей спине пробегают толпы слоновьих мурашек. Я непроизвольно вздрагиваю всем телом, уже не боясь выдать свое местоположение - нечего уже скрывать.
   - Энди-ди, Энди-ди! - произносит он скрипучим голосом, способным свести с ума самого устойчивого человека с крепкими нервами. И этот голос становится последней каплей.
   Я разворачиваюсь и выбрасываю вперед руку так, чтобы заехать по мерзкой клоунской морде. Но, пробороздив пустоту, рука моя по инерции летит дальше, едва не выпрыгнув из сустава.
   - Эниди-и... - тянет клоун уже на расстоянии. Голос его кажется теперь удивленным, если не изумленным, но он все еще в репертуаре и не изменяет своим цирковым интонациям.
   - Заткнись! - выкрикиваю я, изо всех сил стараясь звучать убедительно.
   - А то что? - выплевывает он пискляво.
   - Не доводи до греха! - продолжаю наседать я, ощущая прилив уверенности.
   И успешно - телефон в моей руке мигает, словно садящийся фонарик и, с горем пополам, включается. Его мощности как раз хватает, чтобы выхватить скрюченную фигуру моего преследователя. Это действительно клоун в кислотно-красном парике, мне не мерещилось.
   Разглядывать его не в моих планах, но тут я замечаю, что тело его содрогается от рыданий.
   - Помоги мне, - стонет он адекватным, к моему удивлению, голосом. - Пожалуйста, помоги мне! Не оставляй меня тут! Я не могу больше!
   Когда он поднимает голову, я не выдерживаю увиденного и бросаюсь прочь напролом - сквозь тьму.
  
   1.
   "я не... на... ак ег... зв!"
   Надорванный голос в голове, выкрикивающий на поверхности мозга обрывки фраз под импровизированную мелодию. Он так и не дал мне уснуть в ту ночь, всякий раз проявляя себя, как только мой разум пытался отправиться в царство Морфея.
   Нет, я не сумасшедший, честно. Могу поклясться, каждый второй из вас имел честь слышать подобное. Но слуховые галлюцинации иногда просто изводят меня. Вы ведь знаете о чем я? Ведь знаете? Проблема в том, что голоса, выволакивающие меня из мира снов, обладают потрясающими по отвратительности обертонами - оборванные, визгливые, наконец, просто неприятные!
   Впрочем, ладно, не забивайте голову, я просто хочу пояснить, почему был так разбит в то утро. А ведь именно с него и стоит начать повествование.
   К девяти часам я уже напоминал зомби средней свежести, лишенный хоть какой-либо мотивации к бытию. Знатное, должно быть, зрелище! Бледный, взъерошенный, мешки под глазами... Чаще всего, конечно, меня можно назвать приятным молодым человеком - даже явная ассиметрия лица не портит, а украшает. Но все же, в то утро я был зомби.
   И этому самому зомби было грустно и паршиво, у него болели глаза, и он думал о том, что через несколько часов его вырубит на весь день. Вот только возникла одна проблемка, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении тупиковой: Сначала стоило выпроводить спящего начальника. Хотя бы из моей опочивальни. Да еще и убедить в крайней необходимости сделать первый же мой рабочий день выходным.
   Впрочем, этот счастливчик спал сном праведного сурка, облюбовав мой диван и уткнувшись лицом в декоративную подушку с национальными узорами крайнего севера. И поза его порождала смутную надежду, что после вчерашнего он останется в спящем состоянии достаточно долго.
   "Не вздумай просыпаться! Не вздумай!" - воззвал я мысленно, ворочаясь на кровати (целую ночь валялся на ней с круглыми глазами, отлежал все бока и спину). Ну... тут, конечно, со всей присущей мне утренней неуклюжестью, я столкнул на пол пустую бутылку - остатки вчерашнего пиршества. Тара, приземлившись, покатилась по паркету и наделала достаточно шума.
   Я зашипел на нее, чем усугубил ситуацию: тело на диване замычало и дернулось. Мы с бутылкой испуганно замерли. Но, как только установилась совершенная тишина, она тут же была нарушена отвратительной мелодией.
   Мое начальство, резко очнувшись, подняло помятое лицо с отпечатками национальных узоров. Видок у него был напуганный, но это понятно: середина недели, уже не раннее утро, телефонный звонок. Наверняка с работы!
   Пока до меня медленно доходило, что все мои внутренние голоса во сне сопровождались именно этой мелодией, он успел подскочить, поднять трубку (а это его аппарат разрывался) и затараторить в свое оправдание очень странный текст. Подозреваю, подготовленный заранее для подобных случаев.
   Затем он плавно перешел к делу, потрясая меня не столько самим переходом, сколько голосом - я первый раз видел, чтобы человек в настолько мятом костюме да еще и с подозрительными разводами на лице изъяснялся столь четко и трезво.
   "Профессионал" - завистливо подумал я, но вслушиваться в речь не было сил.
   Я оглядел бардак из бутылок, надкусанных явств, устроенный в честь моего назначения, и мысленно схватился за голову.
   - Энди, отличиться хочешь? - зевая спросил меня начальник, убирая телефон в карман измятых брюк. - За... сверхурочные, конечно.
   - Я не меркантилен! - гордо заявил ему мой внутренний зомби, а я содрогнулся всем телом, ожидая неминуемого задания в первый же рабочий день!
   Начальник у меня чуть ли не моложе, чем я сам. Как я понял за эту ночь, он энергичен, экспрессивен и является затычкой для любой бочки. А еще впадает из крайности в крайность: при нашей первой встрече там, на лестнице, он выглядел образцом успешного человека. Теперь он образец бездомного, укравшего дорогой костюм.
   - Тут ситуация как раз про тебя! - заявил он, вынимая из внутреннего кармана блокнот.
   - Мне так плохо, что я готов послать тебя нахрен, веришь? - признался я, широко улыбаясь. - Я не смог уснуть. То есть - не спал совсем. Всю ночь, в отличии от...
   - Энд, приятель, нам звякнули с самой столицы! - он, к моему ужасу, принялся что-то строчить на клетчатых листах, совершенно не слушая возражений.
   - Ты, конечно, можешь отказаться, и я пошлю Анну... Сам потом будешь локти кусать.
   Да гори оно все синим пламенем! Если я не сплю ночь - то потом целую неделю плаваю, словно рыба, кверху брюхом и соображаю чуть меньше, чем никак! Да, я согласен отдать дело Анне, хоть и ненавижу ее всей душой после вчерашнего.
   - А в чем там, собственно... что за объект? - спросил я на всякий случай.
   - Описать старый заброшенный особняк. Ты же в резюме указал, что интересуешься всем таким... я подумал - отличный повод начать службу, нет?
   Мой внутренний зомби окончательно отвоевал тело и уставился на начальника мертвыми тупыми глазами, дав мне несколько секунд, чтобы понять, как сильно я хочу войти в заброшенный особняк и пройтись по всем комнатам. Да еще и на законных основаниях!
   - А потом можешь три дня гулять! - повысил ставку начальник, пожав плечами. - Так сказать - дам тебе адаптационные дни. Гуляй, ешь опилки и все в этом духе!
   Я тут же сделал вид, что три выходных дня изменили мою диспозицию, и со страдальческим лицом (но внутренне ликуя) принял вырванный из блокнота листок с адресами дома и охранной организации, которая им занимается.
   - Будешь не один. Сейчас я докачусь до офиса, подберу документы и сразу к тебе. А ты езжай, начинай без меня. Возьми фотоаппарат, оформляй по четвертой форме... - он дотянулся до портфеля и вынул папку с огромной красной четверкой и буквой Ф. - Внутри пропуск для наших сотрудников. Если что - я на связи.
   Мы пожали друг другу руки, он еще раз пообещал мне мирный и спокойный отдых, поблагодарил за вчерашнее веселье, после чего отправился на выход.
   Мы попрощались. Я закрыл дверь, потом глаза, потом тяжело навалился на косяк.
   "...е могу найти ключи!"
   Я резко очнулся, мотнул головой и отправился собираться, обрадованный тем, что так обернулось дело, и удрученный паршивым самочувствием. Черкнул в своей тетради, что все же получил работу, о которой мечтал, прихватил фотоаппарат, дарованную папку с формами и помчался на первое задание.
   Если бы я знал, как неприветливо встретит меня особняк, то не стал бы так радоваться.
  
   2.
   Несмотря на всю мою любовь к заброшенным домам вообще и родовым особнякам в частности, бывали случаи, когда мы не могли договориться.
   Прямо как в этот раз. Наша антипатия с Рубери-холлом началась еще до того, как я вошел внутрь или даже успел разглядеть каменные кладки стен, увитые садовой лианой.
   Удручает, как ни крути, но это не умаляло моего любопытства, лишь давило поверх накопленной усталости. Для меня все еще тянулся вчерашний день, начавшийся, кстати сказать, неприятно.
   Так вот Рубери-холл. Вместе с ключами от центрального входа мне выдали и нижеследующий вопрос:
   - Вы, надеюсь, туда не один пойдете?
   Я посмотрел на молодого сотрудника охранной службы и решил уточнить:
   - А, собственно...
   - Наши ребята подъедут туда только к семи вечера. Все двери закрыты и на сигнализации, но ходят слухи, что туда все равно кто-то проникает.
   - Кто? - спросил я.
   - Может, бомжи, может наркоманы. Мы лично ни разу их не ловили и даже следов пребывания не замечали, но среди местных упорно ходят слухи.
   - Полтергейст? - несмешно пошутил я, ощущая неприятный холодок внутри.
   - Я склоняюсь к бродягам и наркоманам, - пожал плечами он. - Они бывают очень осторожными, порой. А еще вероятнее - воображение местных. Там же, знаете, еще при хозяевах скандал произошел неприятный.
   - В самом деле?
   - Ну... из разряда тех, после которых дом покидает вся семья с прислугой.
   Я ушел от него в смешанных чувствах. Вероятность того, что внутри меня ждут неадекватные или вооруженные люди была мала, да и не выгодно им выдавать свое присутствие, тем более - нападать. Но, как бы там ни было, очень не хотелось делить огромное покинутое здание с, пусть даже гипотетическими, наркоманами.
   Тогда я еще не знал, что ситуация выглядела чуть-чуть хуже, чем мне ее обрисовали в охранной службе. Знай я это - не рискнул бы соваться в одиночку. Но новое начальство прямо сказало начинать без него, а оправдываться потом смутными тревогами и получить звание параноика очень не хотелось.
   Снаружи чудовищное серое здание, оплетенное веселенькой зеленью, выглядело грозно и неприветливо. В любом другом случае его вид мог бы очаровать меня, но сейчас особняк больше походил на капкан, зыркающий из своих зарослей черными провалами зарешеченных глаз.
   Я перехватил портфель, чтобы, в случае чего, им было удобно ударить по чьей-нибудь неосторожной голове, и вошел внутрь. К моему удивлению, сигнализация отключилась без проблем, а замок отворился с первого раза. На этом приятные сюрпризы кончились.
   Увидев огромный темный холл, я понял, что и само здание огромно - два этажа, куча комнат и на каждую, включая подсобки и чуланы с подвалами, надо было отводить целый раздел.
   Помещения, судя по холлу, были неприветливыми - вся мебель, как и полагается была зачехлена. Я отогнул одну из белых простыней и вздрогнул, наткнувшись взглядом на свое отражение. Комод был с зеркалом. В сумраке большого помещения ассиметрия моего лица бросалась в глаза еще больше. Я опустил ткань обратно и оглядел широкую лестницу, ведущую на второй этаж - чистые ковровые дорожки и витые перила. Эти Грины - владельцы Рубери- холла - были богатыми людьми, что было видно даже по чехлам.
   "Обойти все комнаты" - грустно подумал я, вслушиваясь. - "Заглянуть в каждую, описать, сфотографировать." Я решил начать с более освещенных и близких к выходу мест. Так в, случае чего, можно было драпануть прочь, а к тому моменту, как придется лезть в подвал - там, глядишь, и обалдуй-начальник приедет.
   Ободренный своей находчивостью, я приступил к делу. И оно пошло достаточно быстро - прямо как по маслу, словно я всю жизнь описывал помещения жилых домов для коммерческих сайтов. Холл сменился мрачными комнатами. Техники почти не было, зато - гора антиквариата. И как меня только сюда пустили по одному только пропуску? Ничего себе - первый день работы! Наверняка будут ощупывать на выходе.
   И кому только пришло в голову продать это все?
   Через полчаса дело пошло медленнее. Мы с особняком немного пообвыклись и настороженность уступила место усталости. Я даже заснул на секунду, когда делал в форме очередную запись, сидя в кресле, и моргнул чуть медленнее, чем следовало. Открываться глаза отказались, сознание провалилось, но тут же было вытолкнуто обратно чьим-то вздохом.
   Я замер, вжавшись в спинку кресла, и просидел так с минуту, прежде чем убедился, что это очередная слуховая галлюцинация. Опыт неприятный. Не следовало так больше делать. Имеется в виду - засыпать.
   В угловой комнате на первом этаже я крепко задумался. Что-то же произошло в особняке, действительно неприятное, раз хозяева стремятся избавиться от всех вещей, находящихся в доме. А ведь это память нескольких поколений семьи, наверняка.
   Я провел рукой по запылившейся поверхности прикроватного стола.
   Столешница казалась ужасной - лакированная поверхность растрескалась, и трещины эти были отчего-то черными. Наверняка, хозяин пролил чернила, а те впитались в дерево. В одном месте подкрасилось выцарапанное иголочкой имя: "Себастьян". Но этот венозно-сосудистый рисунок заставил меня вздрогнуть, и я отвернулся.
   И тут же уткнулся взглядом в продавленную кровать. Это комната слуг что-ли? Все тут было каким-то депрессивным, дерганным. Вот и на перилах кровати отваливалась зеленая краска. Последний раз я такое видел в больнице, когда нелегкая занесла меня в самое захолустное захолустье насвете.
   Было решено быстрее разделаться с комнатой, пока ее дух не перешел в параноидальные мысли - я и без того постоянно вслушивался, не шевелится ли кто-нибудь в темном коридоре за приоткрытыми дверями. До сих пор, правда, никто не шевелился.
   И тут меня привлекло белеющее нечто в недрах приоткрытого платяного ящика. Не имею привычек лазить по чужим шкафам, но это же явно обгоревшая бумага! Прямо на белых рубашках.
   Как тут удержаться? Я сунул руку куда не следовало и вынул оттуда видавший виды лист, исчерканный, с уродливой рожей на полях и одной только разборчивой фразой, от которой в голове моей прояснилось и затуманилось одновременно:
   "Я не знаю, как его зовут, я даже не знаю, он это или она!"
   Пришлось тряхнуть головой и глубже вздохнуть, прежде чем понять, что первая часть фразы полностью повторяла ту, что разбудила меня сегодня утром. Де жа вю? Совпадение? Обман памяти?
   Да, сейчас я был действительно уверен, что она так и звучала: "Я не знаю, как его зовут". Но такие финты памяти бывают время от времени у всех. В голове перемыкает какой-то канал, и ты уже думаешь, что находился в подобной ситуации ранее, а может быть, даже бесконечное количество раз. От раздумий меня оторвал звонок. Это звонило долгожданное начальство.
   - С первым этажом почти покончено, - доложил я, стараясь казаться бодрым, и тут же был похвален, после чего последовала неприятная фраза.
   - Еще час тебе придется справляться без меня, - объявил он. На заднем плане шуршало, и ругалась женщина. - Мы с Аннушкой кой-чего проглядели, и если я сейчас не разберусь, голову-то с меня снимут.
   Мне тут же вспомнилось, как вчера он за глаза назвал Аннушку дурой.
   - Справишься?
   Еще несколько минут назад мне очень хотелось сказать про все эти слухи о наркоманах в здании, но бумага напрочь выбила подобные мысли у меня из головы.
   - Послушай, ты не можешь выяснить, что тут случилось? В этом... м-месте.
   - А это для чего?
   - Ну не для рекламы, конечно. Просто хочу знать, что меня тут ждет.
   - Не думаю, что заказчик будет делиться такой информацией, - сказал начальник неуверенно. Ну да, было бы глупо лезть с этим вопросом к нему. - Ладно, найду у кого узнать, если ты так хочешь.
   - Отлично.
   - Дождись меня, хорошо? Никуда не убегай, а то - сразу уволен, - он заржал и повесил трубку.
   Никуда не уходить, да? Вот же гад, словно мысли читает. Читает мысли, угадывает желания и делает все наоборот. Стоило пойти на второй этаж и все там отщелкать, пока солнце благоприятствует, но, вместо этого, я перевернул листок со странной фразой и увидел следующее: "Подвал, подвал, подвал".
  
   3.
   Вообще, я подозреваю, что к третьему ребенку мои отец и мать подизмотались воспитывать своих детей. Покуда старший брат ходил по струнке, страшась огорчить родителей, я мог свободно кататься в грязи и висеть на заборах.
   И, можете себе представить, я этим не пользовался! К величайшему удивлению моих соседских друзей, вместо того, чтобы целыми днями шастать по незнакомым улицам, попадая в приключения, сидел дома и бездумно листал энциклопедии, разглядывая занимательные картинки. Возможно, так происходило именно потому, что мне просто не с кем было обследовать недра луж и подвалов.
   Так вот, о подвалах.
   Загадочная фраза на обороте интриговала, но лезть на нижние этажи в одиночку я бы стал в последнюю очередь. Конечно, любопытно, но... пришлось успокоить себя тем, что рано или поздно мне все равно придется туда спускаться, и уж лучше это произойдет в обществе начальника.
   Я осторожно вернул находку на место - если начальник застукает меня с ней, ситуация получится глупая. Но я втайне надеялся, что найду еще фрагменты этого дневника (а в том, что это дневник сомнений не было) во время рейдов по комнатам, хотя и понимал, что они не будут валяться на журнальных столиках по листку на спальню.
   В коридоре оказалось сумрачнее, чем несколько минут назад. Заметно сумрачнее. Настолько, что я обеспокоился, соображая, сколько времени торчал в комнате, но потом списал это на очередную иллюзию - переход из освещенного помещения оказался слишком резким для глаз.
   Длинный ряд дверей утопал в полумраке, в конце которого виднелась полоса света, льющегося из холла. Мне захотелось бросить все и быстрее бежать туда, в место, где все формы обретали конкретные очертания. Но впереди еще маячила целая плеяда неотщелканных комнат. Я потянулся к ручке первой двери по левую сторону, когда в далеком потоке света что-то промелькнуло.
   Тревожно замерев, я посмотрел туда, но ничего не увидел. Игры бокового зрения? Я постоял еще пару секунд, прежде чем дернуть на себя дверь. Вместе со скрипом старых петель пространство прорезал еще один звук - тихий вскрик, перешедший в неуверенный смех.
   Не дав себе раздумать, я влетел в комнату и прикрыл за собой дверь...
   ...и обнаружил себя в полной темноте. Пальцы крепко впились в ручку, на случай, если невидимый враг решит ломиться. Чертов фотоаппарат, болтающийся на запястье, раскачался и теперь постукивал по двери. Я попытался поймать его, но, как итог, выронил всю папку "Ф-4". Судя по звуку, документы из нее разлетелись.
   Я выругался про себя. Надо будет открыть дверь, включить телефон, раз не додумался взять с собой фонарь - может, таким образом и получится собрать все это. Но открывать в тот момент хотелось меньше всего. И открывать дверь, и находиться в темной-темной комнате. Может, будет проще, когда глаза привыкнут? Вот дурак!
   Представляю. Приедет начальник, а его новый работник прячется в чулане от собственной фантазии. Ох и глупо! Но лучше уж выглядеть потом идиотом, чем сейчас выйти наружу и скончаться от страха.
   И тут в дверь с той стороны кто-то тихо поскребся.
   Волосы на моей голове встали дыбом.
   Снова этот звук - на этот раз уже не осталось сомнений, что за дверью действительно кто-то есть, потому что теперь оттуда доносился еще и плохо сдерживаемый смех.
   "Он знает, что я здесь" - в ужасе подумал я, впиваясь пальцами в ручку еще сильнее.
   Грохот, раздавшийся внезапно, заставил меня резко дернуться назад. Тут-то я и потерял равновесие, покатившись кубарем куда-то вниз, по ступенькам, гремя фотоаппаратом.
   Придя в себя, я обнаружил, что вокруг все еще темно. Рядом нашелся разбитый, нерабочий фотоаппарат и телефон, выпавший из кармана. Ни тот, ни другой включаться не хотели.
   Сходя с ума от мистического ужаса и дезориентации я замер, вслушиваясь.
   Сколько длилось беспамятство? Мог ли кто-нибудь за это время проникнуть в темное помещение? Судя по лестнице я ухитрился оказаться именно там, куда меньше всего хотел попасть - подвал. И где теперь эта лестница? С какой стороны?
   Мои руки натыкались только на сырой бетон и листки, выпавшие из формы, но никак не на ступеньки. Пришлось подняться (тогда мне это показалось верным действием), но за время подъема вдруг обнаружилось, что падение в подвал не прошло для тела незамеченным. Все это еще оставалось на заднем плане - вот выберусь на свет, тогда и осмотрю ушибы - подумалось мне.
   Эх, свет! Вчера в приемной я сидел напротив Анны и острил по поводу ее стратегии в расстановке мебели. Не зря она поставила стул для посетителей так, что в приемные часы солнце било прямо в глаза, отвлекало и ослепляло.
   Конечно я выглядел полным идиотом перед ней.
   Все бы отдал, кажется, чтобы снова оказаться на том стуле. А тогда я подскочил и выбежал из кабинета, как только она заявила, что я им не подхожу. Вернее, что "такие" им не подходят.
   В голове некстати всплыло воспоминание вздоха, скатывающегося на смех. Перед глазами встал образ подлого и безумного человека, поджидающего меня по ту сторону двери. Хотя... а что, если он уже пересек границу между нами и теперь стоит за мой спиной?
   Между лопатками засвербило. Где же лестница?
   - Гадство, - выразился я, и тут же получил в ответ визгливый хохот.
   И я точно знал, что на нем парик кислотного цвета и дешевый, плохо наложенный грим, размытый за время безумных пряток по особняку.
   Непонятно откуда - но знал! И это знание быстро поглощало, лишая последних остатков разума. Сейчас мне думается, что хохочущую во тьме бестию можно было нарядить как угодно в своем воображении - это могла быть и сумасшедшая девочка с мишкой в руках. Но тогда...
   На папашу моего иногда находила странная уверенность, что он тот еще шутник. Так, когда мне было десять или одиннадцать лет, он сначала показал мне хорроровый треш-фильм "Аренда мертвого цирка", где меня очень впечатлила банда клоунов-маньяков, разделывающих своих жертв в гримерках, которые по ночам превращались в призрачные лаборатории.
   Может быть, отсидевшись в комнате с месяц, я и забыл бы этот глупый фильм, но папочка решил, что эффект не достигнут. Через пару дней он купил в магазине приколов резиновую маску, размалевал ее клоунским гримом и пришел вечером пожелать мне спокойной ночи.
   Мама рассказывала, что орал я минуты три не затыкаясь.
   Как итог - отец был обозван дебилом, а я получил стойкую неприязнь и даже фобию не только на клоунов, но и на любые маски и неподвижные лица.
   Так вот физиономия, которую мое воображение разукрасило в открытые черно-бело-красные цвета, внезапно оказалась напротив моего затылка, и хихикала.
   Было так безумно страшно, что у меня даже в голове прояснилось.
   Я ощущал запах его размытого грима, ядовитых волос, нафталина, пропитавшего некогда белый костюм, и от этого сборного парфюма желудок болезненно сжимался, мир плыл, а по телу разгуливали волны адреналина, скручивающие тело. Я был готов потерять сознание.
   Вчера, когда начальник догнал меня на лестничном пролете, уже на пол пути к выходу, то обещал положенные золотые горы, и совершенно спокойный труд. Он ни словом не обмолвился, ни о чем подобном! Он сказал, что Анна дура и ничего не понимает, а я - молодой и активный - очень даже подхожу и, несомненно, справлюсь с поставленными задачами. Знал бы он, какие именно задачи передо мной ставит!
   - Энди-ди, Энди-ди! - пришелец не должен был знать моего имени, но в тот момент такие мелочи просто не приходили в голову. Я понимал, что если не сделаю сейчас что-нибудь, то просто погибну или сойду с ума. И я ударил наотмашь, развернувшись и из последних сил.
   - Эниди-и? - голос преследователя теперь звучал дальше. Видимо, он лучше видел в темной комнате и успел увернуться. Но мой ход его удивил, судя по тону. Боясь потерять скользкие позиции, я продолжал бездумно действовать и приказал ему заткнуться.
   Он огрызнулся.
   Я пригрозил.
   Он издал странный звук, похожий на вздох, замешанный на удивлении.
   В ту же секунду телефон в моей руке замигал и включился. Я так обрадовался, словно сам добился этого технического чуда своим рычанием. Его мощности как раз хватило, чтобы выхватить фигуру моего скрюченного преследователя.
   Красный парик, кричащие мешковатые одежды - он сидел на полу, уткнувшись лицом в колени и закрывая голову руками.
   Желудок снова скрутило, а в висках зашумело.
   - Помоги мне, - простонал он уже не театрально. - Пожалуйста, помоги мне! Не оставляй меня тут! Я не могу больше!
   - Что я... - это было слишком! Давно уже слишком! С того момента, как Анна нагло бросила мне в лицо, что таких, как я, их компании не надо. Знал бы, перед чем окажусь сутки спустя, сам бы доложил ей, кто она такая и чем занимается. Спокойная работа без нервов! Никаких стрессовых ситуаций и контактов с клиентами!
   - Не оставляй меня тут! - выкрикнул он, подняв голову.
   Красный грим на его лице заменяла кровь.
  
   4.
   Как я выбрался обратно на этаж - не помню. Помню только то, что мой панический бег первала непонятно откуда взявшаяся веревка. Споткнувшись о нее, я полетел на пол, шмякнувшись всем телом, да так и замер с круглыми глазами, тяжело дыша.
   Когда паника, наконец, отступила, я смог подняться и снять с себя препятствие, а заодно - оглядеться. К величайшему облегчению преследования не наблюдалось.
   "Дверь!" - подумал я. - "Дверь надо было заблокировать!"
   Несколько секунд заняли размышления о том, как и чем можно забарикадировать дверь, открывающуюся вовнутрь и можно ли было бы применить для этого веревку. Это был тонкий канат, измараный в чем-то буро-коричневом. Его я с отвращением отбросил. Надо было уже убираться отсюда! Звать полицию, ждать начальника!
   Телефон все еще лежал в руке, потрескивающий от судорожной хватки, и снова выключенный. Позвонить с него не удастся... а где, кстати, фотоаппарат? Похоже, он так и остался лежать в подвале. А ведь на нем весь отснятый материал. Да и документы... Нет уж! В недружелюбных стенах Рубери-холла я ничего больше делать не буду! Ни звонить, ни пытаться включить аппаратуру, ни что-либо искать! Метнувшись дальше по коридору к спасительному лучу света, я думал о том, что все кончится, как только я доберусь до людей ...и о том, что в доме действительно обитает сумасшедший фрик.
   Мысли закончились сами собой, когда перед глазами вместо холла предстала очередная комната. Это из нее лил свет.
   Я сделал еще несколько шагов по инерции, прежде чем остановиться в изумлении и задумался - неужели свернул не туда? Да где тут можно заблудиться?! Напряжение к тому моменту достигло того уровня, на котором я бы запросто выбил стекло и выпрыгнул бы прямо в густые заросли шиповника под окном. Между мной и свободой стояла решетка. Старая, но крепкая. Но я все же прошелся по комнате, чтобы убедиться, что это не обман зрения, ощупал окно трясущимися руками.
   Кажется, это гостиная - диванчики, камин, столик, на котором я заметил незаконченную партию в шахматы. Белые выигрывали.
   За мной обнаружилась настежь открытая широкая дверь, которую я поспешил затворить, чтобы хоть пять минут побыть в одиночестве и набраться храбрости, для очередного рейда по сумрачному коридору. Это было глупо, но я просто не смог уговорить себя выйти из светлой комнаты. С грустью я подумал, что выгляжу последним трусом.
   Снизу раздался крик. Прямо под полом кто-то кричал, переходя на протяжный стон. Затем послышался резкий удар и все стихло. Это уже были не слуховые галлюцинации, и не игра воображения - в подвале кого-то убивали на самом деле!
   В памяти всплыла слезливая просьба клоуна. Неужели это его там бьют?
   Может быть, его насильно так одели и разукрасили, может быть, он там с ума сошел, а теперь и меня одним своим видом лишает рассудка. Кажется, еще несколько минут назад меня бы устроило его положение, но тут - в светлой теплой комнате участь клоуна казалось ужасной.
   А она и была ужасной.
   Совесть диктовала свои условия. Она требовала принять участие в его судьбе, вернуться в подвал, звать на помощь - сделать что угодно, но как можно быстрее. Добежав до двери, я дернул ручку на себя.
   ...и тут же чуть не столкнулся с размалеванной лыбящейся физиономией. Я закричал и захлопнул дверь обратно, навалившись на нее всем телом.
   - Ты слышал? - донеслось до меня с той стороны.
   Меня пробирал озноб, охватывала паника, и все симптомы фобии накатывали волнами. Я вцепился в ручку, чтобы не сползти от слабости на пол.
   - А я постоянно слышу. Но знаешь, что я тебе доложу?
   Не знаю и знать не хочу! Его вкрадчивый голос свистел прямо в ухо, так неудачно прижатое к щели между дверью и косяком.
   - Фантомные крики - это еще полбеды, я другого боюсь: я боюсь, что номер, который они тут разыграли, придется повторить.
   Очень хотелось узнать, кто эти "они", но он продолжал лепетать, не прерываясь:
   - Себастьян думал, что сможет оформить отношения со своим неведомым другом... или подругой, вместо Леди. Как он ошибался! Но тут кто угодно бы ошибся!
   Он замолчал на секунду, нервно посмеиваясь, пока я пытался собрать пазл из его слов, затем снова продолжил:
   - Возможность повторения той истории сводит меня с ума, веришь? Веришь мне?
   Кажется, фобия рождающаяся в его присутствии наводит в моем мозгу резкость, словно фокус у объектива. И эти два качества - безумный страх и неестественная четкость - боролись на узкой территории.
   - Не уходи только! - экспрессивно и быстро заговорил он. - Не оставляй меня тут! Помоги!
   - Чем?
   - Я не знаю.
   - Чего ты боишься?
   - Я не знаю!
   В руке пиликнул телефон. От резкого звука я вздрогнул и посмотрел на экран, но совершенно автоматически, и долго пялился, пытаясь сообразить.
   Сообразил - пришло сообщение от начальника: "Извиняй, мне нужно еще немного времени!"
   О, нет! Это неприятная новость. Это что же получается - дожидаться его тут с чудовищем, которое дышит в нескольких сантиметрах от моей головы, с криками в подвалах и без путей отступления?!
   - Да ты знаешь, кто ты после этого?!
   А вот это уже воскликнула худощавая, как жердь, разъяренная женщина у камина. - Мы с твоим отцом столько сил отдали, чтобы... чтобы... - она задыхалась от возмущения.
   Мой мозг словно погрузили в банку с формалином, откуда он наблюдал за строгой женщиной, краснеющей от гнева и сдерживающей себя от рукоприкладства. К счастью, сердилась она не на меня, а на субтильного юношу, стоявшего чуть поодаль. Он сутулился, сильно опустив голову, всем своим видом являя раскаянье. Видения словно разыгрывали передо мной пьессу.
   - Да как ты смеешь такое писать после всего?! - она потрясла перед носом несчастного смятыми в кулаке листами и принялась их истерично рвать и кидать в камин, продолжая отчаянно ругаться.
   - Посмотрим, что скажет отец! Я все запомнила! И что ты о нем писал! И... обо мне! И как ты нас называл!
   - Я ничего такого... - начал вдруг юноша, но сразу же получил по лицу наотмашь. Женщина процедила неразборчивую угрозу и выскочила из комнаты, отбросив меня от двери, а сын схватил вазу со стола, выплеснул в камин воду, предварительно выкинув розу. Он достал обожженный листок и прижал к сердцу, пачкая дорогой костюм.
   Промогравшись, я понял, что в комнате никого нет и, очевидно, не было.
   - Да что же это со мной? - спросил я комнату. Будь я в себе - тут же бросился бы на выход, но нет же! Словно околдованный подошел к камину и изъял оттуда обрывки рукописи. Слова, бросившиеся в глаза, заставили застыть на месте; бред продолжался, потому что я безвольно сел на зачехленный диван, забыв и о клоуне, и о криках в подвале. Они словно бы испарились вместе с видением.
   "...не знаю, как сказать родителям..." - гласили обрывочные фразы на листках. - "Они не примут его, точно. И Леди не примет..."
   "Я восхищен моим новым другом, хотя он и не стремится показываться мне днем..."
   "...когда я сказал ему (или, может быть, ей?), что Леди станет моей женой через пару месяцев, он только хмыкнул и увел тему в другую сторону, а я так надеялся, что он поддержит..."
   "Отец все время твердит, что страшно доволен. Ему на руку наша свадьба..."
   "Матушка напоминает мне персонажа из той легенды..."
   "Если мой друг все же "она", то я предпочту связать свою жизнь с ним... с ней, а не с Леди. Хотя, наши жизни и без того связаны..."
   "Замечательно играет в шахматы. А ведь мне так надоело играть с самим собой..."
   "Я не верю, что они допустят мое счастье..."
   "...вчера. Боюсь, отец догадывается, что в подвале кто-то есть, и я не знаю, как с этим бороться..."
  
   5.
   ...открыл глаза и уставился в темную глубину камина. Я проснулся.
   Однозначно, проснулся.
   Сердце бешено колотилось, тошнило, по телу бродили волны отвратительной дрожи - знакомые признаки пробуждения, после нескольких минут быстрого сна. Оглядевшись, я понял, что все еще сижу в гостиной перед камином с какими-то листками в руках. Кажется, мне успела присниться какая-то мать- тиранша, крики в подвале и - о, ужас! - клоун! Какая только чертовщина не приснится, стоит только закрыть глаза после бессонной ночи.
   Впрочем, в кармане разрывался телефон, разбудивший меня, как обычно, вовремя.
   - Ну что, я еду наконец-то, - радостно сообщил мне знакомый веселый голос. -
   Порылся я тут в анналах истории, кое-что нарыл по интересующему тебя вопросу.
   Я молча ждал, пока он скажет, думая о том, что не стоит сообщать ему о своей яркой фантазии, и снах о клоунах, и пленниках в подвале.
   - Нашел ссылку на уголовное дело, но там толком ничего не сказано - сплошные намеки. Я так понял, речь шла о насильственном лишении свободы... похоже, держали они кого-то против воли. Хм, не знаю.
   Меня в очередной раз прошибла холодная волна адреналина - если так пойдет и дальше, я напрочь посажу себе сердце.
   - Как? - спросил я севшим голосом.
   - Ты у меня спрашиваешь? - спросил он весело. Голос его казался прерывистым, видимо, говорил на ходу.
   - Знаешь, мне кажется, тут есть посторонние, - я и не понял, как начал рассказывать ему то, что по пробуждению посчитал сном; уголовное дело о насильственном лишении свободы и подвальные звуки не могли быть простым совпадением.
   - В самом деле? - кажется, начальник был не очень-то удивлен или не воспринял всерьез. Это меня разозлило.
   - Мне показалось, я видел какого-то клоуна... - продолжил я, но до истории с подвалом и пленником мне договорить не дали.
   Начальник странно воскликнул и переспросил меня, а получив утвердительный ответ тут же посоветовал убираться на улицу и ждать его снаружи. Ничего более неприятного и приятного одновременно он не мог мне сказать, даже если бы думал сто лет - воспалив мои опасения, а заодно дав неоднозначный приказ. Я решил не разбираться - на улице спрошу, какого черта тут происходит. Подскочив, я поспешил найти, наконец, выход. Когда до заветной массивной двери в холле оставалось не больше пяти метров, меня нагнало очередное потрясение:
   - Злобному мальчишке Энди следовало бы открутить уши!
   В голове щелкнуло, и я остановился как вкопанный, связанный и парализованный одновременно.
   - Ты обещал помочь мне, - вкрадчиво довели до моего сведения. Я сделал несколько глубоких вздохов, отметил повышающуюся резкость окружающего мира и, преодолевая дрожь, обернулся.
   Клоун стоял за массивным гобеленом, сверкая яркими тапочками, выдающими его местонахождение. Его позиция пугала - хоть он был и не в поле зрения целиком, но в любую секунду отвратительная рожа могла высунуться из-за ткани. Быстрей бы уже это произошло - невыносимо ждать!
   - Будет представление и будет кровь, - сказал он театрально. - Будет, как и было раньше. Слышишь? Ты уже должен ощущать приближение событий.
   А он словно бы знал, что такая чушь действует на меня не хуже грима и ярких тряпок! Моя фобия крутилась внутри со страшной скоростью, сметая органы и мозг. Автоматически я сделал шаг назад, отступая к двери. Где-то в подсознании стонала надежда, осторожно предполагая, что клоун не может выйти за пределы особняка, как какой-нибудь призрак.
   - Не уходи! - выкрикнул он.
   Я снова услышал рыдания, быстро переходящие в истерику. Что бы он тут ни делал - этот человек действительно страдает.
   - Не уходи, ты не представляешь, как это ужасно! - вопил он за гобеленом.
   - Я позвоню! Я вызову полицию! - выкрикнул я, преодолевая последние метры и толкая дверь. Надо было помочь этому человеку, нельзя его оставлять тут в таком состоянии, да еще среди странных явлений особняка! Я вышел на улицу, не выпуская цветные мягкие тапочки из вида, потому для меня не сразу дошло, что за пределами дома не все ладно.
   Каким-то образом вместо жаркого летнего дня в саду поселилась поздняя осень. Одновременно с этим, я ощутил боль во всем теле - синяки, полученные на крутой лестнице заныли вновь. Падение, как и все остальное, теперь казалось чистейшей правдой.
   Я стоял не в силах вымолвить ни слова, а когда взял себя в руки и поднес трубку к уху, обнаружилось, что телефон снова разбит и выключен. Сзади стоял клоун, подкравшийся к выходу и продолжал бормотать мне в спину.
   - Мне нужна помощь, но не всякая. Кому нужна всякая помощь? Тебе? Вот, ты тоже разборчив. Кажется, мне может помочь только один человек.
   Я в ловушке.
   - Будет представление, хвостом чую! И мне не кажется, что тебе на нем повеселеет. Я бы убежал на твоем месте, но ты уже и сам понял, что бежать отсюда некуда.
   Машины вдоль дороги стояли пустые и разбитые, деревья в саду сожжены, между ними лежали втоптанные в грязь ленты и игрушки.
   - Я слышал, что тебе звонит кто-то. Правда? Я боюсь звонков. Тут телефоны не рабочие, знаешь? Один раз снимаю трубку и слышу: "С каждым разом он все сильнее", а потом трубку вешаю, смотрю - а провод обрезан. И ладно это был бы радио-телефон, так ведь дисковый...
   Я закрыл лицо руками, соображая. Благо, из-за близкого присутствия объекта моего страха, соображалка работала активнее, чем обычно. Итак, я в ловушке, среди призраков, фриков и особняков, скачущих во времени... или где там?
   Неужели я сошел с ума? Очень похоже на правду, если исключить то, как быстро я себе признался в шизофрении.
   Быть может, вчера мы с начальником выпили чуть больше, чем положено, отравились, и я теперь вижу продукт отравленного сознания? Тогда почему такая поздняя реакция? И почему начальство не реагирует? Хотя... когда я сказал про клоуна, он перепугался так, словно знал его лично.
   В любом случае, я не собирался сидеть и ждать санитаров, ощущая, что ситуация, какой бы тревожной она ни была, ухудшается с каждой секундой.
   Словно бы меня втягивало в пучину непонятных событий все глубже. Нужно было с кем-то посоветоваться, но единственным носителем хоть каких-то зачатков интеллекта было существо, в лучшем случае, неадекватное, от которого, меня бросало в дрожь.
   Но если это не галлюцинация? Я никогда не верил в призраков. Вернее, я никогда на их счет особо не думал - мне было просто не с кем обсудить возможность их существования. Но если опираться на те немногие знания... если это призраки прошлого бушуют, то они сами должны выдать мне подсказку.
   К своему ужасу я понимал, что единственный возможный выход - сотрудничать с сумасшедшим клоуном, который продолжает бормотать за моей спиной не относящиеся ни к чему конкретному вещи. Я даже смотреть на него не могу, а тут надо добиться от него подробностей, лежащих в неизвестном направлении! О, горе мне!
   - Эй ты! - мрачно выдавил я из себя. Голос дрожал, сбивался.
   - А? - с готовностью выпалил он и подбежал ближе.
   - Разговор есть.
   Клоун хрипло засмеялся.
  
   6.
   - Это все из-за Себастьяна! - жаловался клоун, постанывая за спиной.
   - Значит, из-за Себастьяна? - перед глазами встали черные гротескные буквы, выцарапанные на лакированной поверхности стола.
   - Из-за мерзкого мальчишки Себастьяна!
   - Уже лучше. Кто это?
   - Я не знаю, - проскрипел он тихо.
   Все это время клоун перемещался туда-сюда, расхаживая сзади. Меня это страшно нервировало, но если ему так легче думается - пускай ходит.
   - Он жил тут? - уточняю я, все еще разглядывая преобразившийся сад.
   - Он жил тут, - эхом повторяет собеседник.
   - Это его дневники в камине?
   - Это его дневники.
   Так, уже лучше. Загнанный мальчишка, который, судя по записям, третировался матерью и, вероятно, отцом, без права голоса. Что я о нем знаю?
   Его собирались сочетать браком с некоей Леди? Он говорил о какой-то фигуре. Его друге.
   - Он даже не знал его имени! - воскликнул клоун тихо, заставив меня вздрогнуть и вспомнить отрывок дневника. Словно читая мои мысли, он продолжил: - Да что там! Он и пола его не знал!
   - А тебе откуда это все известно?
   - Я не знаю! Я просто хочу уйти отсюда!
   Ну вот. Хоть в чем-то мы похожи. Я развернулся и поймал его взгляд. С трудом и внутренним трепетом, но поймал! И заставил себя выглядеть уверенно при этом. Мне помогали накопившиеся раздражение и злость.
   - Нужно выяснить, что тут произошло, так?
   Он отчаянно закивал, пяля на меня покрасневшие глаза, и втягивал голову в плечи под моим взглядом. Я почувствовал необыкновенную ясность мысли в этот момент - теперь казалось, что эта задача - разгадать загадку - стояла передо мной с самого начала!
   - Он не выпустит иначе! - проблеял клоун. - Ты будешь смотреть его представление, пока не поймешь! Либо, пока не сойдешь с ума.
   Я нервно сглотнул. Ах вот как. Либо ответ на загадку, либо пополняем ряды цирка? Что же, мило.
   Это ужасно! Кошмарно! Но правила игры были объявлены и ничего не оставалось, кроме как начать партию. Я глубокого вздохнул, посторонил клоуна и снова вошел в здание Рубери-холла, настроенный на диалог с тем, с чем обычно нормальные люди диалогов не ведут:
   - Отлично. Себастьян? Так тебя зовут? - выкрикнул я в потолок. - Я знаю, что ты несчастный молодой человек, страдающий под гнетом родителей. Я знаю, что тебе грозила свадьба, я знаю, что у тебя есть таинственный друг, так? Или это не совсем то, что ты хочешь услышать?
   Боковое зрение подало сигнал - сбоку что-то неладно. Я резко повернул голову и уставился в зеркало, которое приметил на входе. Оно больше не было завешенным.
   Во второй раз отражение напугало меня еще сильнее. Тем более, что оно больше не было моим.
   - Переживешь со мной это унижение?
   Молодой человек из зеркала был невзрачен, одет в костюм мышиного цвета, а кроме того, выглядел грустным и таким потасканным, словно только что прополз под всеми кроватями в Рубери-холле. Он заискивающе улыбался, но глаза выдавали плохо скрытое отчаяние. Мне потребовалось не меньше минуты, наверное, чтобы заставить себя говорить.
   - Что ты...
   - Ну, - он улыбнулся шире и отвел взгляд. Дернул плечом, дернул еще раз. - У моего братишки был день рожденья.
   Что бы это могло значить? Что бы мог значить этот набор слов? Я молча ждал продолжения, но он делал чертовски длинные и изматывающие паузы, словно снова переживал свои воспоминания.
   - Мне родители дней рожденья никогда не устраивали... Таких уж точно. С клоунами и артистами. Потому что... это все мне на благо, да?
   - Что ты хочешь сказать? - попытался ворваться в его монолог я.
   - Освободи нас, - коротко попросил он. - Освободи, или оставайся.
   - Как этот клоун? - спросил я, все больше убеждаясь, что оказался заперт в особняке с привидением, плененным каким-то неприятным событием. Может быть это его - забитого несчастного юношу - держали в подвале вконец озверевшие родители. Может, он об этом стремится рассказать посетителям, может, он за это мстит всему живому миру.
   - Клоун, - Себастьян (а это был именно он) вдруг с отвращением усмехнулся.
   - Да? - с нажимом спросил я, все больше волнуясь.
   Тут оказалось, что говорю я со своим бледным пучеглазым отражением, а обстановка в Рубери-холле значительно изменилась. Все произошло как-то быстро. Я вдруг обнаружил себя в ярко освещенном помещении, среди свободной от пыли и чехлов мебели, в сером костюме в убийственную полоску. Всюду сновали празднично одетые люди. С улицы, через распахнутую дверь, доносились веселые голоса и визги. Дети хором пели считалку.
   Я ошалело пялился вокруг, хотя уже понимал, что пора бы привыкнуть к постоянным переменам в особняке-призраке, тем более, что эта казалась не такой уж и зловещей.
   - Ты плохой брат, - услышал я рядом. На меня строго, почти брезгливо смотрела женщина. Та самая женщина, что в истерике кричала на Себастьяна, сжигая его дневник. Было понятно, что а - она принимает меня за сына, и б - ей лучше не перечить, если не хочешь обращать на себя всеобщее внимание, посредством ее воплей. А вид у нее был такой, словно она готова разразиться криками в любой момент, и только чудо ее сдерживает.
   "Эй, да она больна!" - подумалось мне вдруг. Истероид типичный! Готова портить жизнь кому угодно! Возможно, она даже сама при этом страдает, но, скорее всего, хорошо себя чувствует только среди скандала. Я это по глазам вижу!
   - Пойди и побудь с малышом! - сказала она. - Это его день!
   На улице оказалось, что "малышу" совсем не до меня. Десятилетний (если судить по ленте, натянутой между яблонями, с надписью "10 лет пупсику") брат Себастьяна кружил в обществе стайки детей и их родителей, которой руководил клоун.
   Я вгляделся не без интереса: чистый, с ровным гримом и еще не растрепанным красным париком. Он улыбался, выделывал стандартные клоунские штуки, чем веселил младшее поколение собравшихся.
   "Ах вот оно как!" - удивился я. - "Так значит, он еще и участник тех событий!"
   Я притаился в тени дерева, чтобы быть как можно дальше от этого радужного ада, попутно подмечая, что кругом лето и везде разбросаны атрибуты празднества - игрушки, яркие ленты, лопнувшие шарики. Невольно вспомнилось все то же самое, но уже в сгоревшем осеннем саду. Сердце мое сжалось от плохого предчувствия. Угораздило же меня!..
   - Мне нужен один доброволец! - воскликнул клоун, и дети запрыгали с поднятыми руками - вот безумцы!
   - Не стой столбом! - меня вдруг толкнули в спину. Сделав несколько шагов перед по инерции, я оглянулся - это была мать Себастьяна. Она больше не выглядела мегерой и кивала на толпу ярких людей. - Иди, поиграй с ними!
   Она снова подошла и снова подтолкнула, на этот раз наши передвижения не остались незамеченными.
   - О! Вот ты! Да, ты, полосатый суслик! - крикнул клоун мне. Дети счастливо засмеялись. - А ну иди сюда!
   Сердце мое бешено подпрыгнуло, но отреагировать мне уже не дали, втянув в круг. Клоун обратился ко мне с каким-то предложением, но то ли от того, что я чувствовал переживания Себастьяна, то ли от собственной фобии, я совершенно не расслышал его слов.
   - Ну ты и дубина! - снисходительно сообщил мне клоун. Ну погоди у меня, тварь размалеванная! Буду я тебе помогать еще!
   Впрочем, все, что он говорил в мой адрес, приводило детей в иступленную радость. Они смеялись, тыкали в меня пальцами и повторяли слова красноволосого урода. Краем глаза я заметил лицо матери с насмешливым выражением. А клоун, в свою очередь, не упустил возможности усилить эффект.
   - Детишки, мы уже проводили сегодня конкурс "Джека-дурака"?! Кажется, я уже нашел победителя!
   Не помню, как вырвался от них, но стыд и ярость душили, слезы заволокли глаза и еще несколько минут я не мог опомниться. Кажется, и клоун, и дети давно забыли о моем существовании, а я снова спрятался под дерево и не мог оторвать взгляда от того, кто погрузил меня в пучину отчаянья на несколько минут, благо его цветастая форма не давала потерять хозяина из поля зрения.
   Почему-то тогда мне показалось, что это были самые страшные переживания за всю мою жизнь.
   - Кажется, ты снова сделал то, чего не хотел, да?
   Мою талию обхватили тонкие длинные руки. Кто-то бережно обнимал меня сзади. Я ощутил на шее теплое дыхание.
   - Достаточно было просто отказаться, - ласково сообщил голос.
   Я закрыл глаза, чувствуя возвращающуюся ко мне уверенность и спокойствие.
   Фигура сзади положила голову на плечо. В тот момент нам с Себастьяном одинаково сильно казалось, что нет на свете существа прелестнее и добрее.
   - Ну когда же я научу тебя? - был задан вопрос.
   Да, Себастьяна можно понять - "Я даже не знаю, он это или она!"
   - Послушай. Давай, наконец, хоть один раз сделаем то, что ты хочешь! Ты ведь знаешь, чего хочешь! Мы оба знаем.
   - Знаю, - зло ответил я.
   Я подкараулил его на заднем дворе, когда клоун собирал инвентарь и грузил в машину. Он выглядел измотанным, насколько я сейчас понимаю, но тогда мне казалось, что клоун вполне себе весел и доволен собой.
   - Тебе чего? - он заметил меня краем глаза и повернулся. - А... это ты. Прости, если вышло грубовато. Иногда мысль импровизации летит быстрее разума. Не всегда успеваю следить за языком, ну... понимаешь же.
   Я подошел ближе. Вокруг никого не было. Кроме пары глаз, следящих за нами из тени особняка.
   - У тебя умный брат! Но иногда, признаюсь, хотелось открутить ему уши!
   - Да, братишка у меня несносный, - тихо сказал я и нанес первый удар ножом в живот.
  
   7.
   Себастьян сделал то, что он хотел, как и задумывал его таинственный друг. К моему глубочайшему ужасу, действительно сделал. На мои руки брызнула теплая кровь, а согнутое пополам тело клоуна рухнуло на землю. Пару секунд я пялился то на него, то на кухонный нож, который сжимал обоими руками. В поисках поддержки я оглянулся назад и выискал в тени дома фигуру в белом плаще. Сейчас мне показалось, что это невысокая девушка, наблюдающая за утками в пруду. Она держала руки в карманах и неотрывно смотрела на меня. Лицо ее было бледно и расплывчато, только провалы черных глаз привлекали внимание. На секунду мне показалось, что весь этот образ здорово напоминает фасад Рубери-холла с его темными зарешеченными окнами. Да, так и было - у нее лицо, как серая кирпичная кладка с черными дырами окон.
   Клоун у моих ног застонал и попытался закричать. Но боль, очевидно, мешала ему набрать в грудь достаточное для крика количество воздуха.
   Я с ужасом понял, что этот идиот Себастьян, даже не смог убить его сразу! Мы с ним резко сели и зажали липкими ладонями рот жертве, пока она не созвала всю округу. Ножом, оказавшимся в левой руке, было неудобно бить, но мы нанесли еще два неловких удара.
   О, Себастьян, ты ничтожество! Что же ты творишь!
   Мой гнев улетучился, когда я вдруг понял, что мы с ним наделали! А потом нахлынул снова. И снова страх! Но как теперь быть?!
   - Заткни ему рот! - шепотом выкрикнула Фигура.
   Я нашарил дрожащей рукой в коробке у машины какую-то цветастую тряпку - клоунский атрибут - и запихал в рот ее хозяину. На волю вырвался нервный смешок, когда Себастьян подумал, какую службу сослужили клоуну его вещи.
   - Свяжи его! - был следующий совет. Там же, в коробке нашлась и веревка- канат. Где-то я уже видел...
   Пачкая ее кровью, я кое-как обмотал непослушными руками конечности извивающегося клоуна. Потом мы быстро зажали его раны сподручными средствами и поволокли через черный вход в подвал.
   - Посиди тут! - надорванным голосом лепетал Себастьян, сверкая безумными от ужаса глазами и вытирая о костюм руки. - Веди себя тихо! Веди себя тихо! Мне надо спрятать машину! Что же делать?! Что делать?!
   Клоун стонал и все никак не хотел ни терять сознания, ни умереть. Бедняга!
   - Все хорошо, дорогой, все хорошо, - шептала Фигура из очередного темного угла.
   - Что же ты, идиот, - крикнул я, - ударь его чем-нибудь по голове! Он же мучается!
   Кажется, они меня не слушали или не слышали. Смотреть на это было невыносимо, потому я отвернулся, зажимая рот рукой, и еще не понимая, что наблюдаю сцену уже не из тела Себастьяна, а откуда-то со стороны.
   - Что же делать? - плакал Себастьян, сдирая с себя пиджак и кидая в коробку, куда чуть ранее отправил нож.
   - Я помогу тебе, - спокойно отвечала Фигура нежным голосом. - Я с тобой.П ойдем, отгоним машину.
   - А если мама и папа зайдут сюда?! - всхлипывал он, пока Фигура гладила его по голове. Все это происходило под непрекращающиеся стоны.
   - Ты же знаешь, что они сюда не ходят. Мы спрячем на всякий случай ключ. Мы спрячем все ключи от подвала.
   "Дорогая, я не могу найти ключи от подвальной двери, ты не видела?" - всплыло у меня в голове. Пока я раздумывал, они отправились продолжать заметать следы, оставив меня наедине с раненным пленником. И, хотя все во мне кричало подойти и помочь, потребовалось немало усилий, чтобы сделать хоть один шаг в его сторону.
   - Так значит... именно тебя он держал тут? Все же тебя...
   - Мамочки, какой ужас, - всхлипывал клоун. Рот его, почему-то больше не был забит тряпкой, а раны хоть и кровоточили, но пятна на одежде были явно застарелыми. - Как это ужасно! Развяжи меня!
   - Почему ты сразу не сказал, что это тебя держали тут?! - спросил я грозно.
   - Я забыл! - выл он в голос.
   - Как такое вообще можно забыть?!
   - А ты бы стал помнить, если бы у тебя была возможность забыть?!
   Мы смотрели друг на друга в тишине, при свете призрачной лампы, светящей далеко под потолком.
   - Это длилось несколько дней, - пожаловался он. Внутри у меня все скрутило от его слов. - Себастьян так и не смог меня добить - у него не хватало духу, потому он приходил, обрабатывал раны, давал что-то есть, приносил воду. Раны начали гнить, я постоянно испытывал нечеловеческие...
   Он задохнулся в слезах, но потом продолжил.
   - А он трясся из-за того, что боялся разоблачения! Иногда он впадал в отчаяние и ярость... начинал колотить меня.
   "По какой злой иронии он не умер сразу?" - спросил я себя, отворачиваясь.
   Сочувствие во мне боролось с фобией и новыми фактами, от которых, при виде этого раненного человека, подступала дурнота. Даже лежа на полу, связанный и в крови, он имел власть уничтожить всю мою мыслительную деятельность. Я прекрасно понимал, что таким образом не смогу помочь ему.
   Спаситель должен быть сильнее спасателя. Я ведь хотел его спасти, правда?
   Пусть уже ничего не изменить и тело его мертво. Я обязан был быть сильнее этого сгустка агонизирующей памяти.
   - Ты все еще тут, - заметил я, как бы между делом, старательно отводя взгляд.
   - А куда же я денусь?! - взвыл он.
   - Я к тому, что игра продолжается, так? Мы вспомнили, как ты попал сюда, но это, очевидно, не все, что нужно вспомнить. Что было дальше?
   - Не помню.
   - Ты лежал в подвале, Себастьян навещал тебя, так? А потом?
   - Не помню!
   - Да что ты за чучело такое?! - закричал я и за секунду преодолел разделяющее нас расстояние. Я схватил его за горло и сдавил. - Вспоминай!
   Он захрипел и задергался, что еще больше распалило меня. Да, это было ужасно, это было чудовищно, но я внезапно понял, что ощущаю небывалый прилив уверенности, что вот-вот, и страх будет побежден. Где-то на краю разума еще удерживалось сочувствие, лепетавшее нечто вроде: "Это для нашего общего блага", но азарт и нахлынувшие эмоции смывали его за борт вместе со всем человеческим.
   - Вспоминай, пока я не сломал тебе что-нибудь, - сквозь зубы потребовал я, втайне от самого себя надеясь, что он продолжит ломаться, потому что в таком случае мне тоже можно будет продолжать душить его. Кажется, он умолял пощадить. По крайней мере, я видел это в его глазах, огромных от боли и страха. Я и сам не заметил, как отпустил его горло, но то, что делал дальше, уже не мог объяснить и себе самому - меня просто понесло.
   В какой-то момент я с ужасом понял, что поправляю ему грим, рисуя на лице его же кровью из ран, полностью повторяя тот рисунок, который увидел на нем в первую нашу встречу.
   К счастью, меня остановил телефонный звонок. Я изъял из кармана дрожащими окровавленными руками телефон и ответил.
   - Я еле дозвонился! - кричал обеспокоенный начальник. Что у тебя там происходит?!
   - Ничего, - пробормотал я, разглядывая свою липкую от крови руку. - Я работаю.
   - Я же сказал тебе убираться оттуда!
   - Я снаружи работаю, не беспокойся.
   - Я сейчас буду! Никуда не уходи!
   Клоун выжидательно и со страхом смотрел на меня, всхлипывая и дергаясь.
   Безумие. Но мне придется продолжать думать в контексте этого безумия, пока я сам окончательно не скатился в него от видений, призраков и недосыпания. Пока не стал животным, пусть даже по отношению к тому, кто уже умер.
   А он, вообще, умер? Похоже, придется разгадать эту загадку до конца.
  
   8.
   - Это все из-за тебя! Это все из-за тебя, это все...
   Себастьян, копошился в углу. Он пыхтел, срывался на всхлипы и рыдания, бормотал и тревожно оглядывался на лестницу. Он был очень занят.
   Я безмолвно стоял у лестницы, огорошенный новой сценой, начавшейся, как они тут любят делать, с середины. Клоун стонал на своем месте и уже, кажется, бредил от подскочившей температуры.
   - Это все из-за тебя.
   Наконец, мне удалось разглядеть, что он так тщательно утрамбовывал в ящик - тело ребенка лет десяти. Сердце мое болезненно сжалось. Затошнило. Но я взял себя в руки и продолжил наблюдать - другого пути разрешить ситуацию, очевидно, не было.
   - Из-за тебя! Видишь?! Видишь, что мне пришлось сделать?!
   Клоун (снова связанный, с заткнутым ртом, истекающий кровью), замотал головой и застонал громче, словно отказываясь принимать на себя смерть ребенка.
   - Это все из-за тебя! - снова повторил Себастьян, подбегая и нанося удар начищенным ботинком в область живота. - Он хотел посмотреть, что это я делаю в подвале каждый день! Я же не мог показать ему! Я же не мог! Я же не мог!
   Я отвернулся снова, но тут же столкнулся лицом к лицу с Фигурой, занимавшей позицию за мой спиной. Сквозь меня уставилась неровная маска с двумя провалами глаз. Грубо говоря, ничего кроме этих провалов на ней и не было. Черные дыры уходили в глубь головы, зияя маленькими пропастями.
   Пока я содрогался от неожиданности и отвращения, фигура проплыла мимо меня и осторожно спросила у Себастьяна:
   - А что, если родители спросят, где малыш?
   Себастьян вздрогнул всем телом от этих слов и замер, безумно сверкая глазами. Избиение клоуна приостановилось.
   - Они уже слышали стоны в подвале. Мать говорит, что ей что-то показалось. Она может придти сюда!
   Себастьян схватил окровавленный молоток.
   - Нельзя ей приходить сюда! Она узнает, что я сделал!
   - Ты псих! - не выдержал я, когда понял, что он идет убивать собственную мать. Да, она злобная мегера, жердеобразное чудовище в юбке и тиран, но и ее было безумно жалко, я уже не говорю про младшего брата, убитого, в общем-то, ни за что! - Может, и отца сразу порешишь заодно?!
   - ...и отец может придти! - вдруг воскликнул Себастьян, словно услышал мои мысли. Он зарыдал, сжимая в руках голову, но по-прежнему не выпуская молотка и рванул по лестнице вверх. За ним устремилась Фигура. Тут я заметил, что она не совсем ходит, а словно бы плывет над грязным полом.
   - И что же?! - крикнул я вслед. - Ты всех убьешь, чтобы никто не узнал, что ты держишь в подвале раненного человека?!
   Клоун сзади замолчал, оказалось, что он снова сидит, глядя на меня своими умными и спокойными глазами. Что-то изменилось в нем.
   - Она не человек. Она демон, - прошептал я.
   - Себастьян думает, что его друг существует на самом деле.
   - Друг?
   - Подруга. Он так уверен в этом, что готов сочетаться с ней браком.
   - Но ее не существует, так?
   - Только для него, - прошептал клоун и, вздрогнув от резкого звука, воззрился наверх - туда, где был вход в подвал.
   Я и не заметил, как снова очутился в мире их воспоминаний - два трупа, скатившихся по лестнице обмякшими мешками возвестили о новом раунде нашей кошмарной игры. Следом за ними сбежал по ступеням стонущий и причитающий Себастьян.
   - Да что же это! - прошептал я, ожидая, что маньяк-Себастьян примется разделывать тела и прятать их. Но он поступил иначе:
   - А ты кто такой? - он вдруг пошел на меня. В руках его по-прежнему находился окровавленный молоток, а глаза испуганно сверкали. Со стороны, наверное, сложно было определить, кто из нас двоих был в большем шоке.
   Я обмер, понимая, что призрак узрел меня и теперь считает свидетелем.
   Угроза выглядела более, чем реально. Надо было срочно установить контакт!
   Разубедить! Вразумить!
   - Себастьян! - голос мой дрожал, а язык не слушался. - Я пришел, чтобы освободить тебя! Мы говорили об этом, помнишь? Ты сам просил!
   Конечно, освобождать маньяка, погубившего всю семью - последнее дело, но в тот момент я был готов обещать ему что угодно! Правда, на него это не сильно действовало.
   - Кто ты такой и что ты тут делаешь?!
   Себастьян замахнулся на меня молотком - и он бы попал, но тут во мне сработала потайная пружина, позволившая воспользоваться лестницей - путем отступления, находившимся по счастливой случайности за моей спиной.
   Удар пришелся на деревянные перила, и, судя по звуку, последние были разнесены вдребезги. А я уже несся по коридору в холл, а оттуда - к двери.
   Резко распахнув ее, я прыгнул за порог...
   ...чтобы тут же сбить с ног подходящего к дому начальника.
   - Энди, какого черта?! - возмутился он, поднимаясь и помогая подниматься мне. - За тобой что - маньяк гонится?!
   - Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! - надрывно сообщил я, хватаясь за его пиджак.
   - Пойдем, сядем, - сказал он, потянув меня внутрь, - на тебе лица нет!
   - Туда нельзя! - заорал я, оттаскивая его от двери. - Там нас обоих прикончат!
   - Кто?!
   - П... призраки?
   Я хотел кричать, что тут произошла кошмарная история, вследствие которой сумасшедший мальчишка с раздвоением личности прикончил всю семью семейку Гринов, включая младшего брата и все еще не может успокоиться!
   Но тут я заметил, что сад снова погружен в сажу и осень, как это было раньше.
   - Энди, - сказал вдруг начальник строго, - мы войдем внутрь.
   С этими словами он легко затолкнул в парадную перепуганного меня и плотно закрыл за собой дверь. При этом взгляд его буравил, а выражение лица казалось отстраненным и безразличным, как у санитара в психлечебнице.
   - Будь другом! - взмолился я. - Отпусти! Спаси меня отсюда!
   Мне вдруг пришло в голову, что после всех этих событий я выгляжу не лучше самого клоуна, который ввел меня в курс дела. Я даже дотронулся до своего лица - проверить, нет ли на нем грима.
   - Мне это не выгодно, - сказал вдруг начальник и кивнул куда-то за мою спину. Я оглянулся, чтобы увидеть, как Себастьян втаскивает в холл клоуна.
   - Что?..
   Я обернулся назад с тысячей вопросов в голове, но вместо начальника обнаружил Фигуру с неизменными провалами в маске, вместо глаз.
   - Видишь ли Энди... - сказала она. - Все дело в том, что тебя не приняли вчера на работу.
   Я не пытался тогда сообразить, причем тут работа - я просто обмирал от страха и думал, куда кинуться, если эти двое примут еще одну попытку напасть. Фигура подошла ближе и погладила меня по голове. Этот жест так отвратительно не сочетался с покоробленной маской, что меня передернуло.
   - Анна сказала, что с твоей патологией им работник не нужен. Ты очень расстроился. Я знаю. Ты так расстроился, что для меня открылась дверца.
   Фигура снова обросла костюмом и лицом, стала выше и смотрела на меня теперь глазами начальника. Я совершенно ничего не мог понять. Фигура приняла меня на работу вместо начальника? Фигура - и есть начальник?
   - И вот я подумал... - продолжал он. - Почему бы не воспользоваться ситуацией? И сделал вид, что принял тебя на работу.
   Я снова оглянулся на Себастьяна. Он смотрел на меня наклонив голову вперед и широко улыбался, хмуря брови.
   - Ты - его альтер-эго! Его второе я! - крикнул я Фигуре-начальнику. - Причем тут я?!
   Себастьян и белая фигура синхронно засмеялись.
   - Энди, а какая у тебя фамилия?
   Я открыл рот, чтобы выкрикнуть фамилию, но слова замерли глубоко в груди.
   Да что же это?! Я же знал! Я Энди... Энди... Черт!
   - А я знаю, - скромно ответила Фигура, снова белея и теряя черты лица. - Энди Грин. Ты еще одна наша личность! - зашипела Фигура, наклоняясь к моему лицу. - И ты незаконно занимаешь тело Себастьяна!
   - Нет!
   - Ты занимаешь наш разум, мальчик.
   - Когда люди узнали, что я сделал, меня забрали в клинику! Меня связали врачи! - вдруг вмешался Себастьян. - Они напичкали меня транквилизатором!
   Они почти уничтожили меня!
   - Нет...
   Фигура положила холодные руки мне на плечи.
   - Нам было неплохо вдвоем. Я заботилась о Себастьяне, он любил меня, мы почти стали свободными, даже избавились от родителей. А потом влез ты. И мы хотим, чтобы ты исчез обратно и уже не возвращался.
   - Зачем все это?..
   - Я тебя за этим сюда и отослала. Освежить память. Настоящую память, а не ту ложную, который ты окружил свою псевдо-личность.
   - Зачем? - спросил я, чувствуя, как реальность ускользает от меня. Краем глаза я заметил, что клоун лежит у дивана и совершенно не шевелится.
   - Это был единственный способ вытащить на поверхность нашего разума моего возлюбленного. Оцени старания.
   Я смотрел в провалы глаз и четко читал в их тьме - они собирались убить меня. Так же, как Себастьян убил брата и родителей, только еще хладнокровнее, потому что я разделял эту парочку. Наши гляделки затянулись, и мне показалось, что фигура вытягивает мою душу.
   В этот-то момент сзади что-то резко изменилось. Я услышал удар и яростный крик, а потом писклявый вопль клоуна:
   - Беги, Энди!
   Я развернулся и увидел, как они вдвоем с Себастьяном барахтаются на полу, причем, у Себастьяна кровоточил затылок. Фигура выпустила мои плечи, и я, не думая ни секунды понесся вперед - к лестнице на второй этаж. Будь у меня чуть больше времени на обдумывание, я снова попытался бы прорваться на улицу, но его не было! Да и это бы не изменило ничего.
   Я бежал и бежал, пока вдруг не обнаружил себя на чердаке. Повалившись на коробки, тяжело дыша и на грани обморока я уставился на лестницу, ожидая визита Фигуры. Удалось ли оторваться? Надолго ли? Сейчас они прикончат клоуна и отправятся искать меня.
   Когда хватило сил подняться, оказалось, что я зажат в угол - единственный выход с чердака был только по воздуху. Да и был ли он? Куда можно убежать от своего подсознания?
   - Это ты наша альтернативная личность, - повторил я автоматически, глядя в узкое чердачное окошко.
   Фигура сказала, что все мои воспоминания - ложь. Фигура сказала, что я не настоящий человек и вообще мешаю им. Я закрыл глаза, надеясь, что все это лишь дурной сон и сейчас все прекратится, стоит только очередной слуховой галлюцинации разбудить меня. Что угодно, только бы снова оказаться Энди, просто Энди со своей фамилией, живыми родителями, настоящей работой.
   Но проснуться не получалось, а реальность оставалась реальностью. Неужели я лишь одна из запасных личностей Себастьяна?! Неужели это я убил своих родителей?!
   Как ни старался, я не только не мог вспомнить имен своих родителей, но и их лиц и каких-либо значимых событий, связанных с детством. Ничего, что бы доказывало, что я - не он.
   - Проснись! Проснись! - умолял я себя, стучась лбом о подоконник, уже не беспокоясь, что меня найдут.
   - Тебе надо успокоиться, - раздалось сзади.
   Я резко оглянулся и увидел клоуна. Он стоял, опершись на перила и смотрел на меня красными глазами.
   - Где они?! - тихо спросил я, но, к своему удивлению, облегченно вздохнул. Все же, клоун был моим союзником, как бы это странно ни звучало. У меня даже возникло стойкое желание обнять его на радостях.
   - Релаксируют внизу. Они знают, что ты никуда не денешься, потому дают тебе возможность оценить безнадежность положения, - он отвел взгляд.
   - Что я сделал не так?! За что это все? Зачем я существую, если я - ложь?!
   - Ты спасал нервную систему от краха, - сказал он серьезно и тихо. - Когда Себастьян понял, что натворил, он не выдержал этого. Это не лечение утопило его личность, заменить тобой убийцу-Себастьяна решил сам организм. Комплекс вины разрушил бы нервную систему. Я не знаю, почему Фигура не может понять этого.
   - Фигура? Ты тоже называешь ее так? Но...
   - Когда родители объявили о намечающейся свадьбе, Себастьян придумал себе друга, который бы поддерживал его в... разных самостоятельных начинаниях. Думаю, это произошло за игрой в шахматы.
   - Да, я понял это. Но... я не понял другого, - я вдруг ощутил себя очень странно, словно додумался до... - Если все это раздвоение личности, то что ты тут делаешь? Ты ведь всего лишь... - до меня смутно начало доходить.
   - А меня позвали на эпизодическую роль.
   Он вышел вперед и поклонился, оставаясь при этом серьезным. Я смотрел во все глаза - никогда не думал, что эти размалеванные существа могут казаться такими трогательными. Наверное, меня просто потрясла его ужасающая история.
   - Я тоже часть личности. Я был призван для своей короткой роли Фигурой, в день рождения малыша.
   - Его зовут Энди, - пробормотал я в бреду. - Моего брата зовут Энди. Это его имя я взял себе, исходя от зависти.
   Неужели это чудовище - моя фобия - тоже кусок меня самого? Неотделимая часть. Неужели все люди, которые меня окружают сейчас... убийцы, манипуляторы, психи - неужели это все я?
   - Не понимаю...
   - Думаю, фигура хотела усугубить положение, - он пожал плечами. - Меня придумали только для того, чтобы Себастьян пошел на убийство и сошел с ума окончательно. Интересно, думали ли они, что я действительно буду верить, что я настоящий человек, переживать заключение, чувствовать боль и страх? Интересно, думала ли фигура о том, что может своими действиями потопить их и без того шаткий плот?
   По крайней мере, теперь было понятно, почему он так долго не мог умереть. С ножевыми гниющими ранами...
   - Так значит, Себастьяну нечего было прятать в подвале?! - воскликнул я, потрясенный. - Значит он убил родителей от одной игры воображения?! Или... или все это от начала до конца была игра воображения?
   Я схватился за виски, быстро прикидывая и вспоминая - как сквозь сон я слышал обрывки фраз, как меня звал женский голос, как мужской голос обещал, что все будет хорошо, как со мной говорил ребенок... и целые плеяды незнакомых голосов.
   - Кажется, фраза из телефона была адресована твоим родителям, - заметил клоун, вырвав меня из омута мыслей. О, он был умен и знал многое - мой ночной кошмар. Но главное - он помогал мне. Что же, теперь мне уже было глубоко плевать на то, как выглядит мой союзник. Ситуация, в которой мы оказались позволила посмотреть на него под другим углом.
   - Какая фраза?
   - Та, что я слышал в трубке, про кого-то, кто становится сильнее.
   - Да, я помню, - я действительно помнил, и это разожгло во мне слабую надежду на то, что никакого убийства не было вовсе! Мы вместе помнили разговоры, которые велись, видимо, уже после инцидента! Родители поняли: что-то не так и обратились к специалистам. Себастьян ничего не успел сделать из того, что задумал.
   Итак, мне надо либо уступить место сумасшедшему Себастьяну с его невидимой подружкой, либо остаться самому. Стоит ли говорить, что я выбрал себя? И я уже знал, что для этого нужно сделать. Обдумывая план действий, я достал из кармана разбитый телефон.
  
   9.
   Чем сильнее я паникую - тем меньше власти над собой имею. Чем меньше имею власти, тем больше паники. Вопрос один - как разорвать порочный круг и подчинить разум и тело себе самому?
   Конечно меня не взяли на работу! Со справкой-то из лечебницы! Стоило мне огорчиться по поводу отказа, как сознание недоглядело и выпустило из недр бессознательного Фигуру. Мерзкий манипулятор тут же завинтил гайки где нужно и пустил по ложному следу. Он точно знал, что наткнувшись на куски дневника альфа эго, да еще и в доме детства, дверца откроется достаточно широко, чтобы в проход влез Себастьян со всей его широкой и неоднозначной натурой. Выродок.
   Как же их ограничить?
   - В твоем присутствии мне легче думается, - сказал я клоуну, схватил его за цветастую рубашку и подтянул к себе. - Ну это и понятно, ты - часть моей личности. Вместе мы уже половина, а не четверть.
   А кроме того, подумал я, после той безобразной сцены в подвале, моя фобия почти сошла на нет. Возможно ли это? И если да, то прав ли я был, так издеваясь над... собой? Клоун стремительно бледнел под гримом.
   - Мне нужно поговорить с Себастьяном, - сказал я ему. - Желательно, без Фигуры.
   - Он не особо вменяем, - напомнил тот, пытаясь вырваться. Я крепко держал его за крупные пуговицы на цветастой рубашке.
   - Но это можно устроить? Пока ведь я владелец тела и мозга? Или...
   - Мне сложно судить. Я тоже чувствую себя живым человеком. Живым и немного поврежденным...
   Я глянул вниз и снова обнаружил в районе его живота следы от ударов ножом и старые пятна крови. Честно говоря, весь подол был сплошным старым пятном отвратительного цвета.
   - Был бы ты настоящим человеком, умер бы сразу, - сказал я, подумав. - Давай, ты не будешь от меня отставать, хорошо? Просто держись рядом, это позволит мне шире мыслить.
   Я заставил его кивнуть и одобрительно похлопал по плечу, а то он выглядел слегка напуганным. Вспомнил, наверное, каким я могу быть жестоким. Хотя, в итоге, поддерживающий жест больше напоминал издевательский. Клоун снова втянул голову в плечи. Я ободрился - возможно, точно также получится управлять и остальными личностями! Ну и что, что я - побочная часть этого человека? Зато - самая адекватная и социально адаптированная!
   Мы спустились на первый этаж, в место, где оставили Фигуру с Себастьяном, и застали их в обнимку на полу. Вернее, Фигура бережно прижимала к себе альфа эго, от чего вся перемазала белые одежды в крови. Они действительно не очень-то торопились меня ловить. Да что там! Они даже не обратили внимания, когда я вернулся.
   - Они убьют меня за мой маленький экспромт! - сказал клоун тихо, крадясь следом. Он испуганно ухватился за мой рукав, но я отцепил и жестом попросил успокоиться.
   - Себастьян! - громко позвал я, стараясь изо всех сил не терять контроль над голосом и всей ситуацией. - Нам стоит поговорить.
   - Не стоит, - резюмировала Фигура, даже не повернув голову.
   - А тебя я попрошу... - но попросить я не успел.
   Руки и ноги мои вдруг оказались стянутыми. Откуда взялись эти веревки, я уже, наверное, никогда не узнаю. Но факт - все мое тело, оплетенное и сдавленное, рванули вверх ожившие лианы тонких, испачканных канатов.
   Страх, боль и безумие моментально всколыхнулись во мне, топя всю решительность, весь настрой, которого я добился таким усилием. Я закричал от ярости, понимая, что весь мой план летит к черту.
   - И все же не стоит, - вздохнула Фигура, отрешенно поглаживая Себастьяна по голове. Последний с интересом и ненавистью глядел наверх - туда, куда меня унесли ожившие веревки. А я цеплялся безумным взглядом то за него, то за огромную паутину канатов, извивающихся под потолком. Это были те самые канаты. Те, которыми мы связали своего пленника. Только теперь их было бесконечно много.
   Эта реальность давно уже принадлежала Фигуре.
   - Себастьян! - выкрикнул я из последних сил. - Она обманывает тебя!
   Вся моя заготовленная речь куда-то делась в волнах боли и страха, и Себастьян, так уютно устроившийся на коленях у своей Фигуры, смотрел уже с насмешкой на мою попытку манипулировать.
   И этот взгляд разозлил меня еще сильнее.
   - Она обманывала тебя с самого начала! Заставила страдать и переживать ужас, чтобы самой освободиться! Веревки сдавливали мне шею, собираясь удушить, и я знал, что это случится, как только Фигуре надоест слушать мои вопли. Она не оправдывалась перед возлюбленным и продолжала поглаживать его по голове, словно обещая, что все будет отлично.
   - Наши родители живы! Ты не убивал их! Она заставила тебя думать так, но они живы, я видел их недавно!
   В глазах уже темнело, потому я не мог знать, как Себастьян отреагировал на это известие и отреагировал ли вообще. Единственное, что было понятно - Фигура продолжала играть, то ослабляя хватку, отправляя меня в свободное падение, то снова дергала к потолку, сдавливая горло.
   - Она манипулировала тобой! Ты не делал то, что ты хотел! Ты делал только то, что хотела она! - выкрикнул я, очередной раз подлетая к земле. - Ты делал только то, что ее устраивало, только то, что входило в ее планы! Ей нужно было, чтобы ты убил! Ей нужно было, чтобы ты сошел с ума! Ей нужна была свобода от тебя, а не ты!
   Совершенно неожиданно, что-то в моих словах изменило ситуацию. На мгновение я поймал ошалелый взгляд Себастьяна, но тут же упал на пол, на этот раз - до конца, отбив колени, кажется, что-то вывихнув и чуть не приложившись головой о стол.
   Лежа на полу, я наблюдал, как Себастьян забивает Фигуру пепельницей - методично и безжалостно. Я видел, как Фигура извивалась, визжа, кричала, что-то, клялась в любви, но скоро замолкла, обездвиженная. Но еще несколько секунд Себастьян не мог остановиться.
   - Эй, эй! Все, хватит, малыш!
   Откуда-то из-за гобелена вынырнул клоун и подбежал к Себастьяну. Мне хотелось окликнуть его, чтобы тот не делал глупости, приближаясь с совершенно обезумевшему человеку, но ситуация разрешилась сама. Себастьян, склонившийся над телом Фигуры, очевидно понял, что натворил. Он мучительно застонал, ощупывая мертвую.
   - Моя королева! - выкрикнул Себастьян в ярости и тоске. Клоун стоял чуть поодаль, ожидая момента, когда Себастьян сможет понимать человеческую речь.
   А я думал о том, хватит ли мне сил справиться с маньяком. Пусть он уже совершенно один и лишился своего манипулятора, но он все еще опасен. И, словно в подтверждение моих опасений, Себастьян поднялся и, сжимая в руке окровавленную пепельницу, направился ко мне с вполне конкретными намереньями.
   - Это из-за тебя! - проревел он звериным голосом.
   - Ты что, дружок, размен ферзей меня сейчас не устроит! - воскликнул клоун, хватая маньяка за рукав. - Нам с тобой один на один противопоказано оставаться!
   Я с замиранием сердца следил, что будет дальше. Конец моему союзнику, кажется.
   - Все кончено, малыш, - сказал клоун осторожно, обнимая сзади Себастьяна, который уже откровенно впадал в отчаянную истерику. - Теперь все кончено, и тобой больше никто и никогда не будет руководить!
   Не думаю, что убитый горем и потрясением Себастьян слышал за своими душераздирающими криками чужие слова, но он все же повернулся к утешителю и я заметил огромные безумные глаза, полные надежды.
   Пепельница с грохотом упала на пол. Мне показалось, что не так уж ему и важна свобода, как он думает сам - что он сможет сделать со своей свободой?
   Что он сможет сделать без своих руководителей, этот беспомощный и безвольный мальчишка?
   - Никто и никогда. Я прослежу за этим! - последнюю фразу клоун выкрикнул, втыкая в Себастьяна кухонный нож по самую рукоятку. Я только и успел заметить, как этот предмет выскользнул из его широкого рукава. - Я милосерден, как видишь! Мог бы отплатить той же монетой, но, пожалуй, убью тебя сразу!
   Себастьян захрипел и начал выскальзывать из объятий, заваливаясь набок.
   - Хотя, это и не милосердие. Я просто не выдержу наблюдать твою рожу несколько дней к ряду! Скажи спасибо моей брезгливости.
   Мертвое альфа эго упало прямо на тело бездыханной подруги. И жили они... и умерли в один день.
   - Отомстил? - спросил я, поднимаясь.
   - Отомстил, - отмахнулся тот, доставая нож. По его лицу сложно было сказать, что он испытывал облегчение, или волновался как-то иначе. Навеное, из-за грима.
   - Значит, все кончено? - спросил я. Голова немного гудела, но где-то в недрах уже кружила приятная пустота, словно из мозга вынули занозу.
   - Не совсем.
   Он тоже поднялся, широко улыбаясь.
   - А что еще?
   - Энди-и, Энди-и, - протянул он, театрально распахивая объятья и двигаясь навстречу ко мне. - Неужели ты решил, что я оставлю тебя? В теле должна быть только одна личность, и я предпочту, чтобы она была моей! Но ты здорово выкрутился! В общем, чего-то подобного я от тебя и хотел!
   Колени подкосились, мир снова поплыл. На меня шел безумный клоун с ножом. Прямо как в моих вымышленных кошмарах, только действие происходило не в гримерке-лаборатории, а в холле моего дома.
   "Вот же сукин сын!" - пронеслось у меня в голове. Я испытал бы дичайшее разочарование, если бы не всепоглощающий страх. А я ведь ему начал верить! Вот дурак! Можно было догадаться, как он дело повернет!
   - Меня вызвали для нескольких дней сущего кошмара, после которых я должен был исчезнуть навсегда. Фигура никогда не воспринимала меня за игрока, впрочем... это теперь ее проблемы.
   Ситуация все ухудшалась. Удушение не добавило в моей голове ясности, и я уже не мог сопротивляться субъективной реальности, в которой со мной хотело покончить это существо, совмещавшее в себе всех прочих: и манипулятивную сторону Фигуры, и способность уничтожать Себастьяна. И, в конце концов, он был чертовым клоуном, страх к которым вернулся ко мне в одно мгновение.
   Я зарычал.
   - Стой, где стоишь! - предупредил я.
   - А то что? - улыбка его становилась все более победной.
   - Я может быть и погибну, но тебя с собой утащу! И это тело займет еще какая-нибудь личность! Мозг на них не скупится!
   - Глупо! Сдавайся без боя и я смогу тебя безболезненно убить.
   На самом деле на меня нахлынула такая ярость, что вряд ли бы я почувствовал какую-либо боль, но его предложение заставило задуматься. Правый глаз вдруг залило - это кровь дотекла до него, от того, что я поменял положение головы. Интересно...
   - А что? Подыграть тебе? - спросил я, отвешивая шутовской реверанс, как он когда-то. - Сможешь быть мной? Мы ведь все еще на одной стороне? Раз уж речь зашла о ферзях и прочих шахматах, давай ка сделаем рокировочку, я тут, а ты наружу. Как тебе идея? Только вот если хочешь быть мной, то тебя умыть надо и одеть чуть приличнее.
   Он нахмурился, увидев, как я размазываю кровь по своему лицу, пытаясь изобразить клоунский грим. Не знаю, что там у меня получалось, но клоун остановился, а его улыбка перестала быть такой самоуверенной.
   - Мы вроде неплохо ладили, пока у нас был общий враг! - продолжал я, слыша, как сад за окном преображается, колышется и воет. - Ну как у меня выходит?
   Как думаешь - я смогу быть тобой?
   - Что ты творишь? - спросил он, смущенный моими кривляниями.
   - Нам стоит на некоторое время поменяться ролями. Ты будешь Энди, как-его- там, а я - безумным психом, который будет сводить его с ума.
   - Намного проще, если в теле будет одна личность... - начал он, но я уже знал, какие слова его займут.
   - А ведь я переживал за тебя! - сказал я весело, отступая к зеркалу. Тому самому, в котором увидел отражение Себастьяна вместо своего. Краем глаза я заметил свое собственное отражение и загадочную ухмылку. Клоун дернулся, кажется, он понимал, что я нашел путь к отступлению.
   - Чт...
   - Даже больше! Ты мне начал нравиться в один момент!
   Самоуверенную улыбку с его лица как ветром сдуло.
   - Я просто убью тебя, да и все, - неуверенно сказал клоун. Я уже всем телом ощущал, как он колеблется, как он сбит с толку.
   - Не выйдет, - счастливо улыбнулся я, подхватывая стул и швыряя его в зеркало. Осколки водопадом рухнули на комод. Грохот и внезапность события, заставили моего противника пригнуться, но нож по прежнему был в его руке.
   Я схватил длинный острый осколок зеркала и направил мое зеркальное оружие на клоуна, закричав что есть силы, продолжая улыбаться, и сбиваясь на хохот.
   - Ну чего ты! - кричал я наступая, в то время, как он делал шаги назад, вытянув вперед нож. Он опустил взгляд на мою боевую руку, затем вниз - на стекающую из пореза кровь. Вид его с каждой секундой становился все более напуганным.
   В памяти промелькнула сцена в подвале - тогда он был связан и беззащитен. И клоун, кажется, понял, что я проецирую сейчас именно тот момент, когда был готов убить его ради забавы. Думаю, он узнал это по моим глазам - готов поклясться, они были безумны в тот момент.
   На его лице отразилась тень глубокого страха, нож выпал из безвольной руки, а в следующую секунду клоун уже был прижат к стене с зеркальным лезвием у горла. Надо же. Я умудрился стать ночным кошмаром для собственной фобии!
   Я возликовал.
   - Добивай, - выдавил он через сжатые зубы. - Не надо меня больше в подвалах держать. Убей сразу.
   Я готов был поклясться, что способен убить любого клоуна на расстоянии вытянутой руки, даже просто клоуна из обыкновенного цирка. Что уж тут говорить, про того, кто запугивал меня и угрожал жизни! Но я не мог.
   - Я не могу.
   - Что?
   - Их вон могу, - я кивнул на трупы наших личностей. - А тебя - нет.
   Я убрал осколок от его шеи и отступил на шаг, но продолжал глядеть в глаза, удерживая его на месте.
   - Почему?! - заорал он неожиданно громко.
   Я молча отбросил осколок от себя и продолжил наблюдать за его возрастающей паникой. Я сказал ему, что не собираюсь его убивать, так что его не устроило?
   - Почему?! - выкрикнул он еще раз, прежде чем я подхватил шкатулку и двинул ей ему по голове.
   - Живи, - разрешил я, и в этот же момент в холл ворвались санитары.
  
   Эпилог
   Слова доносились через мутную призму и почти не несли в себе информации, словно алогичный сон.
   - ... и ваш сын по-прежнему называет себя Энди.
   - Он перевернул половину мебели! Разбил редчайшее зеркало!
   - Повезло еще, что в этот раз мы нашли его не при смерти.
   Люди в палате беседовали не сбавляя голоса. Они не знали - Энди уже проснулся и внимательно слушает их. Откуда-то он обнаружил в себе умение притворяться спящим.
   - Как вы нашли его?
   - Он просто написал мне сообщение с адресом. Правда, у меня возникло чувство, что писал с закрытыми глазами или с выключенным экраном, - сквозь ресницы было видно, что это говорил человек почтенного вида в белом халате. Видимо, он врач.
   - Я идиот, - это говорил плотный мужчина в дорогом костюме и круглых очках. "Боров" - подумал Энди. - Если бы я раньше заметил, что ключи от Рубери-холла пропали, то можно было бы найти его сразу. Мы живем там только зимой, последние годы - он хорошо отапливается.
   - Он любит это место?
   - Ненавидит, - это говорила женщина строгого вида с острыми чертами лица и резким голосом. Энди для себя назвал ее жердью. - Оттуда его в первый раз забрали сюда. Потому мы и удивились.
   - Побил мебель, комод с зеркалом раскурочил, - сказал Боров. - Выместил злость.
   - А вещи-то тут при чем?! - возмутилась Жердь.
   - Как бы там ни было, - прервал их врач, - личность вашего сына все еще... всякий раз, как мы пытаемся с ней связаться, на связь выходит кто-то другой. Это сильная и хитрая личность. Она крепко занимает позиции и с каждым разом она все сильнее.
   Врач подтолкнул Жердь и Борова к выходу, продолжая рассказывать о неудачах в сеансе гипноза и о том, что личность эта совсем не контактна.
   Энди широко распахнул глаза - теперь он мог оглядеться в полную силу. Действительно, как он и думал - это была одноместная палата.
   "Что со мной случилось?" - подумал он, оглядывая ноющую перебинтованную руку. Что-то вчера произошло, но он никак не мог выудить этого из памяти.
   Всплыло надменное лицо девушки, отказывающей в чем-то, и бьющий в глаза свет. Собеседование. Да, он все же решился сходить на собеседование, но ему отказали. Как-то по-хамски отказали. И что дальше?
   Ах да. Потом он достал запас спиртного из шкафа и выпил с горя. Энди с грустью вздохнул, решив, что после этого, конечно же, отправился искать приключения на больную голову.
   Кстати, о голове. Под подушкой явно что-то лежало, от чего она делалась неудобной и твердой. Энди приподнялся и нашарил тетрадь, с которой не расставался последние полгода. Хм, интересно, как она сюда попала. Впрочем, прекрасная возможность освежить память!
   На последней странице он, к своему удивлению обнаружил незнакомый размашистый почерк.
   - Кто лазил в мой блокнот?! - тихо возмутился Энди, вчитываясь в короткое обращение:
   "Ах ты маленький мерзкий паршивец! Я ведь тогда не догадался, что ты вызвал скорую! Подлец! Тетрадочку я попросил привезти, пусть это будет мой маленький тебе подарок. Но ты не расстраивайся, мы еще встретимся. По правде говоря, я даже жду этого."
   Подписи под этим безобразием не было, да и текст был непонятным, но сердце Энди болезненно сжалось от переживаемых эмоций: и страх, и горечь и, почему-то радость победы, колыхались в нем. Энди прижал к себе тетрадь и вздохнул - ох что-то случилось вчера!
   Спать ему больше не хотелось. Хотелось с кем-нибудь сыграть. Например, в шахматы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"