Кинуль Марина Валерьевна : другие произведения.

Мелодия распада

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Опыты над пленными -традиция военного времени. Страшно представить, кем надо быть, чтобы согласиться на такую работу. Страшно представить, кем надо быть, чтобы так жизнерадостно улыбаться, разрезая себе подобных. Военнопленные ненавидят лагерного врача больше всех прочих своих мучителей. И вот один из них решается на безнадежное противостояние (Примечание: все действующие лица - кинули. Внешний вид персонажей представлен на иллюстрациях) ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: море крови, оторванных конечностей, смерть персонажей, зомби и т.д.

Kinuli

Мелодия распада

  
   Музыка была так невыносимо прекрасна, что он не удержался и в волнительном порыве поцеловал плеер.
  
   Дурное предчувствие заставило Рамфоринха застыть среди стеллажей. Мигающая лампочка под потолком вспыхивала на секунды, чтобы высветить высокую фигуру молодого врача с длинными каштановыми волосами и одеревеневшей надменной улыбкой. Типичный выпускник катрийского медвуза, из тех, что обожают свою работу, но с замашками садиста. Серый халат не менялся несколько недель - спецодежда доживала последние дни перед стиркой, почти целиком бордовая, в застарелых и свежих пятнах крови.
   От заветной полки с камиритом отделяло несколько пролетов темноты и тускло вспыхивающего света. Каждая вспышка могла подарить ужас внезапной встречи с собственной фантазией. А в глубине помещения зловеще капала вода. Но здесь действительно находился кто-то кроме врача: за грубыми деревянными полками мерещилось дыхание.
   Рамфоринх резко развернулся к выходу, решив, что ну его, этот камирий вместе со складом и нездоровой фантазией, прогрессирующей в темноте. Он занервничал, словно поверил, что на любимой работе найдутся те, кто желают ему зла, резко ускорил шаг. Но в потьмах не всегда видно, куда идешь.
   Следующая вспышка осветила бледное мертвое лицо в нескольких сантиметрах от носа Рамфоринха. Он чуть не столкнулся с зомби.
   Врач судорожно вздохнул и отшатнулся. На его лице еще блуждала улыбка, но теперь куда более неуверенная, с оттенком страха. Просто не успела убраться вон, пойманная врасплох обстоятельствами. Да Рамфоринх не понял произошедшего, а когда понял - легче не стало.
   Нет, мертвец не был видением. Зомби действительно покачивался среди стеллажей белым призраком. Белым и больным. Альбинос, чья кожа уже отдавала нездоровой синевой, скалился черным разрезом рта. Медленно моргнул (как и подобает настоящему зомби), склонил голову вперед, глаза буравили живого гостя.
   Рамфоринх подумал, что, несмотря на медлительность и атрофированные мышцы, зомби вполне мог кинуться. И ему не помешают ни страшные препараторские раны, ни тяжеленный баллон с "топливом" за спиной. Врач замер, схватившись за полку, чтобы не упасть. Умереть тут, среди пыли и грязи, не входило в его планы. В его великие, далеко идущие планы. Хотя, конечно, в ту секунду он не думал ни о чем таком, полностью отдавшись страху перед мертвой силой. Сознание вопило о том, что когти монстра пропитаны формалином или еще какой гадостью и получить ими в живот - хуже не придумаешь.
   Зомби медленно занес руку, чем заставил врача дернуться вновь. Справившись с желанием лечь и никогда больше не вставать, Рамфоринх закрыл глаза и раскинул руки, словно позволяя себя сожрать, либо... он просто понял, как выкрутиться из ситуации. Улыбка стала шире. Лампа погасла и загорелась вновь. Мертвый альбинос склонил голову набок, и по нему было совершенно неясно - собирается ли он стоять так еще полчаса с занесенной рукой или кидаться на незадачливого доктора через секунду. Во всяком случае, промедление могло оказаться смертельно опасным.
   Тихий смех человека в халате заставил зомби немного оживиться. Рамфоринх продемонстрировал правую руку - пустую ладонь, пальцы медленно извлекли из внутреннего кармана халата крохотную пластиковую коробочку.
   - Узнаешь? - тихий, слегка веселый голос прорезал пыльную тишину.
   Зомби пошатнулся, опустил, наконец, истерзанную скальпелем конечность. Выражение лица не изменилось, зато вниманием полностью завладел плоский предмет, спаянный из какого-то подручного мусора.
   - Раньше это было бы не очень уместно, правда? - Рамфоринх вдавил кончиками когтей на маленькой коробочке пару пазов, соединил проводки. Тут до зомби начало что-то доходить, он зарычал, обнажая красные зубы. Рамфоринх покорно вскинул руки, но не перестал озорно улыбаться, только в глазах плескалась паника.
   - Тише, тише! Ты всегда так реагируешь на знакомые вещи или... особый случай? - врач замкнул последние контакты, и из устройства полилась музыка. Что-то... классическое.
   Они замерли на миг, Рамфоринх осторожно положил плеер на стеллаж, поглядывая веселыми глазами на опасного и молчаливого собеседника. Могло показаться, что врач не беспокоится ни на грамм. К сожалению, на зомби такие уловки совершенно не действуют. Им без разницы, сильнее противник или слабее, боится или полностью уверен в себе. Они просто нападают на то, что быстро шевелится.
   И потому врач протягивал руки очень медленно. Очень.
   - Так вот, я хотел сказать, что раньше это было совершенно неуместно. А теперь-то нас никто не видит, да и ты, кажется, изменился характером. Правда?
   Мертвый альбинос невнятно зарычал, когда Рамфоринх крепко ухватил его под локти, потянул на себя и заставил сделать вальсирующий круг в пролете меж стеллажами.
   - Не знаю, как ты танцевал при жизни, - говорил врач, пытаясь подстроить партнера под гротескный, сбивающийся ритм неземной мелодии, - но сейчас - просто ужасно!
   Музыка, сопровождаемая шуршанием кустарных колонок, завораживала, казалось - не только странную пару, но и сам воздух склада, пропитанный медикаментозными испарениями и пылью. На одном из поворотов Рамфоринх порывно прижал к себе мертвого, ударил дружески по спине и засмеялся, запрокинув голову.
   - Это ведь твой просчет! - хохотал врач. - Идиот этакий! Жаль, что ты уже мертв! Как жаль! Голову тебе оторвать мало, безмозглая ты крыса!
   Живой и мертвый вальсировали в свете мигающей лампы.
   Но история началась несколько раньше.
  
   ***
  
   А самый отвратительный на свете звук - лязг нержавеющей стали о эмалированную посуду.
  
   Зрелище, раскинувшееся в медицинском блоке, было столь ужасно, что запросто заглушило боль в теле Кириа. Оно - зрелище - расползалось от металлического стола по всему полу, красные разводы забирались на кафельные стены. Что творилось на столе и под столом - лучше не упоминать. Когда солдаты приволокли Кириа в блок, санитары проводили уборку, а врач Рамфоринх отмывал перчатки в ведре. Чище от насыщенной кровью воды они не становились, над чем развлекался весь персонал.
   - Номер тринадцать тысяч двадцать! Подорвался на осколочной во время освоения территории, - отрапортовал один из солдат, когда врач, широко улыбаясь, одарил вошедших вниманием.
   - Вот идиотина, правда? - засмеялся Рамфоринх, с отвращением сдергивая перчатки. - Развяжите ему руки и идите.
   Солдаты переглянулись удивленно:
   - Развязать?
   - Я невнятно говорю? - врач обернулся к санитарам, словно призывая их в свидетели.
   - Новенькие, - ответили ему. - Лишний раз вздохнуть боятся, не то, что пленных развязывать.
   - Ах, ну... - Рамфоринх взял со стола белесую роговую пластину, которая совсем недавно красовалась на груди одного из военнопленных. Остальной пациент, кстати, частично оставался под столом. Врач обратился к сопровождающим Кириа: - Неужели мы не справимся с отощавшим раненым? Вы правда так думаете? Глядите-ка сюда.
   Он поднес пластину к лицу и медленно провел языком по обратной стороне, на халат закапала кровь. Рамфоринх показал красный язык пленному. Стража отвернулась в разные стороны, морщась и содрогаясь от рвотных позывов. Наверное, поэтому они не успели поймать падающего в обморок Кириа. Солдаты ретировались очень быстро.
   - Ну шеф! - вздохнул санитар. - Сплюньте хотя бы! Я понимаю вашу страсть эпатировать! Но это же крысячьи ошметки! Заразиться не боитесь?
   Рамфоринх сплюнул, швырнул пластину в мешок с такими же (из них потом на местной фабрике наделают сувениров), бегло оглядел пациента - тело уже лежало на расчищенном, но неотмытом столе.
   - Приведите в чувство, - приказал врач, вытирая рот тыльной стороной ладони.
   - Что, босс, скучно работать с немыми? - хохотнул второй санитар.
   - Приводите в себя, снимайте с него одежду, берите мешки - и чтобы духу вашего не было! - настоятельно рекомендовал Рамфоринх. Санитары, начавшие было развлекаться по новой, сникли и подхватили останки предыдущего пациента. Входная дверь хлопнула, ругательства и смешки заглохли.
   Окончательно Кириа понял, кто он и где находится, когда услышал отвратительнейший из звуков - лязг инструментов. Тут же затошнило, но, к счастью или к горю, кормили слишком давно. Последний раз он слышал этот звук не меньше пяти лет назад, в родной Локри, когда ему удаляли кисту. Воспоминания неприятные, но то, что происходило здесь и сейчас, было несравнимо страшнее. Он вспомнил части тела земляка под столом и на столе... на том самом, на котором теперь Кириа. Вспомнил белые вьющиеся волосы, мочалом сваленные в коробку - и тело свело судорогой. Он понял, что его-то голова лежит там, где стояла эта коробка.
   А еще отвратительный запах и холод. Кириа замер, постарался не шевелиться, но сильная дрожь выдавала с головой.
   - Заключенный номер... тринадцать тысяч двадцать, - Рамфоринх шуршал вне зоны видимости. От веселого голоса комната в глазах больного поплыла вместе с заляпанными стенами и потолком с ржавыми потеками. - Какого черта у меня нет на тебя дела? А... я ездил за спиртом в тот день... ну разве не бездари? Ничего доверить нельзя.
   Рамфоринх убрал волосы в хвост и навис над израненным заключенным, весело напевая, словно предвкушал... вообще, было заметно, что свою работу он неадекватно любит. Возможно, хорошее настроение еще не выветрилось с предыдущей... операции.
   - Жить будешь, - констатировал он, оглядев проникающие ранения. - Почти все осколки застряли в пластинах... кроме вот этой. На месте аппендикса. Давно удаляли?
   - Пятнадцать лет назад, - прохрипел заключенный. Рамфоринх, недолго думая, взял из лотка корнцанг, зажимы сомкнулись на торчавшей железке. Заключенный вскрикнул, когда врач выдернул инородное тело.
   - Заткнись, - улыбаясь, посоветовал врач и быстро обработал рану заранее заготовленным тампоном. - Чтобы через пятнадцать минут вернулся в стройные ряды, понял?
   Рамфоринх внимательно поглядел в глаза пациенту и добавил счастливо:
   - Кстати, не советую симулировать. Вздумаешь притвориться особо больным - в печку отправят, как нефиг делать, усек? Или еще чего хуже. Тебе не рассказали о порядках твои крысиные братья?
   Напуганный положением, узник готов был убежать в строй прямо сейчас, но под неприятным взглядом врача конечности обращались в вату. Весь вид человека в халате говорил, что он не вполне нормальный. Ребята из барака шептались, мол, Рамфоринх садист и получает массу удовольствия, полосуя невольных пациентов. Еще говорили о каких-то нечеловеческих опытах, в которых Рамфоринх принимает непосредственное участие.
   Врач отошел от металлического стола, зашелестела бумага.
   - Итак, - сказал Рамфоринх, садясь за обглоданный и ободранный стол. - Номер... тринадцать тысяч двадцать... лагерная кличка?
   - Кириа, - тихо сказал пленный.
   - Громче, а?!
   - Кириа!
   - Возраст?
   - Тридцать один год.
   - Ого... Хронические болезни?
   Кириа сглотнул. Страшно было представить, для чего лагерному врачу понадобилось спрашивать у потенциального смертника о хронических болезнях. Говорить правду страшно, но врать - еще страшнее.
   - Киста на шее... - неуверенно проговорил он, молясь, что диагноз повлияет на судьбу в лучшую сторону.
   - М-м-м, - с интересом протянул врач, чем вызвал у пленного новую волну дрожи... впрочем, она и не проходила. - Крысиная наследственность?
   Рамфоринх заулыбался еще неприятнее, встал, подошел. Кириа чуть вновь не потерял сознание, когда кончики когтей прошлись по операционному шраму на шее. От бледного лица отхлынула последняя кровь.
   Врач же, в свою очередь, оглядел альбиноса оценивающе и в который раз признался себе, что не считает их уродливыми, как это нынче принято. Когда-то в детстве он мечтал родиться альбиносом, думал - так красивее. Потом мечтал поступить в медицинский, потом - не вылететь из него, а после случилась война, и каноны красоты в Катри резко изменились. Белое вмиг стало враждебным, жестоким, уродливым и агрессивным.
   - Почему у вас каждый десятый носит это украшение? Что за загадка природы эти крысиные шейные опухоли?
   Кириа с ужасом подумал, что врач решит выяснить природу кист и выпотрошит его прямо тут и сейчас. Надо же было так вляпаться! На третий же день попасть под прицел садиста-врача! Кириа закрыл глаза и продолжил молитву - на этот раз о забвении.
   - У тебя высшее образование? - спросил вдруг Рамфоринх, звеня приборами.
   - Откуда вы...
   - Рожа у тебя интеллигентная... И руки "кривые".
   Врач наклонился и приступил к выковыриванию осколков из панциря, при этом он так счастливо улыбался, что Кириа зажмурился, чтобы не видеть зубастой улыбки.
   - А еще ты "выкаешь", хотя старше меня на пять лет.
   - Да, я вижу, - проскрипел пленный, стоически терпя боль, - вы получаете от своих манипуляций удовольствие.
   - Знал бы ты, какое! - расхохотался Рамфоринх.
   - Садист!
   - Крыса. Оккупант, - беззлобно парировал врач, заглядывая в лицо пациенту. - А еще идиот редкостный. Надо же было на осколочную налететь!
   - Я не видел другого способа попасть к вам, - соврал вдруг Кириа, закусывая губу, чтобы не кричать. Он надеялся хоть как-то отвлечь врача, ошарашить, сбить с толку. Рамфоринх остановился и округлил глаза, но продолжал все так же широко и счастливо улыбаться:
   - Как редко доводится слышать подобное! Так ты что - специально нарвался?
   Врач дождался утвердительного ответа и расхохотался в голос.
   - Редкостный идиот! У тебя, наверное, веская причина так глупо подставляться?
   - В бараке есть один человек... - сбивчиво сочинял Кириа. - Вопит каждую ночь...
   - Да что ты? У него защемление нерва, ты как думал? - улыбка стала шире. Рамфоринх дернул очередной осколок. По всему, новость принесла ему удовольствие.
   - Его скоро убьют! Свои же! Чтобы не мешал, - надрывно произнес Кириа. - Неужели нельзя помочь?!
   - О, какая забота... хах! Он твой родственник? Или... хм-м-м... Конечно, можно. От расправы крысиных собратьев и печи крематория его может спасти пара инъекций итариума.
   - Так что же вы... - разогнался Кириа и снова вскрикнул, когда из него выдернули осколок.
   - Для офицерского состава, детка! - ухмыльнулся Рамфоринх. - Для лагерного управления, если такая беда с ними случится. Итариум дорогой, кто будет его на крыс тратить?
   - Я бы мог найти что-то взамен!
   - Ты, видно, с ума сошел, а? Все, что ты можешь предложить - свое тело для опытов. А оно и так мое. И, для справки - его не хватит, чтобы выкупить и половину ампулы.
   - Я закончил институт радиотехники...
   - Ах, ты у нас радист? Связист? - засмеялся Рамфоринх. - Прости, меня это не интересует.
   - Да выслушайте же! - воскликнул Кириа, понимая, что рискует непонятно ради чего.
   Врач замер, заинтересованно уставившись на потерявшего страх пациента, окровавленный корцанг щелкнул, и Рамфоринх удовлетворенно заметил, как вздрогнул Кириа.
   - Слушаю, - протянул Рамфоринх почти ласково.
   - Вы любите музыку?
   Улыбка сползла с лица врача-садиста.
  
   ***
  
   Стук в дверь, по обыкновению, останавливает сердце.
  
   Он верно высчитал - не прошло и суток, как врач замаячил на горизонте. Его улыбка вместе с волной ненависти подняла в душе пленного обреченную решимость. Страшный человек подходил ближе, заставлял трястись, сходить с ума от неопределенности. Лагерные зашевелились - разговаривать было запрещено, но они думали слишком громко. В воздухе пронеслось: "Врач идет!"
   Рамфоринх выловил Кириа за воротник в общем потоке пленных и тычком придал ускорение к штабному сектору. По дороге вещал в ухо узнику неприятные вещи; он еще не знал, что ухо не способно услышать. Вчера по нему здорово попало прикладом.
   - Переезжаю! - ухмыльнулся Рамфоринх охране, кивая на Кириа. - Поможет шкафы перетащить.
   - Но... - молодой солдат растерялся.
   - Я хирург! - нажал врач. - Поврежу пальцы, потяну мышцы... а вдруг тебя аппендикс прихватит, а? Что мы тогда делать будем, дурья башка?
   - Позовите ребят... - крикнул вдогонку дежурный, но врач с уловом удалялся прочь. - Они с радостью... помогут.
   Врал, конечно. Рамфоринху в помощи никто не откажет, но чтобы радость при этом испытывать... они не настолько сошли с ума. Врач усмехнулся такой мысли и подтолкнул Кириа, чтобы прибавил шагу. Последний застукал себя за молитвой. Атеист по убеждению, он вдруг подумал, что один Рамфоринх обратил в веру больше людей, чем все священнослужители Локри.
   По дороге врача с заключенным перехватил посыльный мальчишка со склада. Они чуть не столкнулись лбами.
   - Я к вам с предложением! - обратился он к Рамфоринху с напускной решительностью, но тот не остановился.
   - Руки? Сердца? Печени?
   - Что?! Нет!
   - Тогда не уверен, что соглашусь!
   Молодой посыльный застыл в растерянности, отстав от спешащих. Не знал, что его больше смущало - слова Рамфоринха или наглая пошлая ухмылка, которую он дарил каждому встречному.
   - Рот захлопни, - бросил врач, не оборачиваясь, и мальчишка прикрыл распахнутую челюсть.
   - Склад предлагает вместо одной партии анестезина выписать партию диконтина, - пролепетал он, наконец догоняя Рамфоринха. Выходило не очень ровно и внятно. - Лично для... вас.
   - Вместо анестезина?
   - Д-да.
   - Для меня?
   - Да.
   - Пшел вон! - рассмеялся Рамфоринх, грозно сверкнув глазами. И как у него получилось сделать это одновременно? - И на склад передай этому затейнику, чтобы нахрен шел с такими предложениями!
   У служебных домиков посыльный получил окончательный разворот и был вынужден ретироваться ни с чем. А Рамфоринх толкнул заключенного в свою комнату с такой силой, что тот испустил бы дух, если бы не промахнулся - в нескольких сантиметрах от виска мелькнул угол трюмо. Затем Кириа был грубо усажен за стол.
   - Вот! - Рамфоринх достал из закромов матерчатый узелок и высыпал перед пленным содержимое. - Что из этого можно сделать?
   Кириа не успевал ориентироваться, реагировать, словно кукла, которую швыряют из угла в угол. Только что он был в строю, готовый к опасной работе, а теперь уже сидит в чистой теплой комнате, на мягком стуле. Обманчиво теплая комната... обманчиво мягкий стул. Пленные упорно верили - расчищать заминированные поля безопаснее, чем сидеть на личном стуле лагерного врача. Кириа попытался что-то сказать, но пересохшее горло не дало. На столе тут же оказался стакан с водой. Кириа помедлил, глянул с опаской на врача, затем нерешительно потянулся за стаканом. Врач, словно играя, дернул воду на себя - дно загремело по растрескавшемуся лаку.
   Дыхание у Кириа перехватило.
   - Не щелкай клювом! - Рамфоринх расхохотался и вернул стакан на место. Пленный теперь не тормозил - схватил и присосался к воде, что вызвало у врача очередную волну веселости. - По делу давай! Смотри на детали!
   - Не хватает... - Кириа со стуком поставил стакан на стол, тяжело дыша и с ненавистью глядя на мучителя.
   - Я тебе дам "не хватает"! - Рамфоринх даже перестал улыбаться и отвесил Кириа подзатыльник. - Не на меня смотри, а на детали! Ты даже не взглянул на них!
   - Я видел все, что нужно! - зарычал в ответ Кириа. - Я гребаный гений! И если говорю, что не хватает - значит, так и есть!
   Рамфоринх навис над осмелевшим пленным.
   - Да я вижу, ты в своей стихии.
   - Магноль! Без нее никак! - горячо проговорил Кириа, в эту секунду дверь сотрясли мощные удары. Кириа пикнуть не успел, как оказался выдернут из-за стола и впечатан в шкаф. Детали с грохотом упали на дно пустого ящика для документов.
   - Двигай шкаф в тот угол, - быстро распорядился Рамфоринх, надел дежурную плотоядную улыбку и распахнул дверь. Пришедший резко шагнул назад, столкнувшись взглядом с хозяином, и очень тихо выругался. "Даже свои его боятся!" - подумал Кириа.
   - Чего желали, милейший?
   - Рамфи, ты чего творишь?! - зашипели на него из-за двери. "Это про нашу сделку!" - ужаснулся Кириа, вцепившись сильнее в шкаф, прижавшись к гладкому боку.
   - Что я творю, в самом деле?! Тебе напомнить? Потрошу крысиные трупы!
   - Хватит паясничать! Ты сам говорил, что у диконтина список побочных эффектов короче!
   - Я говорил, что так говорят! - а Рамфоринх и правда паясничал.
   - А на самом деле?
   - Пес его знает! Я упаковку-то в глаза не видел!
   - Тебе что мешает попробовать? Закажем один раз! - судя по всему, гость был ни кем иным, как начальником склада. Самое удивительное - казалось, что он умоляет врача одуматься.
   - В ущерб анестезину?!
   - Надо чем-то пожертвовать! Смета не резиновая!
   - У меня и так каждая капля анестезина на счету.
   - Тебе крыс жалко?!
   Сердце Кириа замерло.
   - Мне с ними молчащими-то тошно, а уж от орущих и вовсе мутит!
   - Рамфи!
   - Жену свою так называй!
   Кириа в это время в жалких попытках перетащить шкаф чуть не уронил его, наклонив. На пол шлепнулась книга и вылетело несколько листков из папки. Он осторожно подобрал и вгляделся в незнакомые буквы катрийского алфавита. На задней стороне чернел неровными линиями рисунок.
   - Рамфи, ты на этом камирите последнюю крышу растеряешь! Ты же с ума сходишь!
   - Эй, дружище! Я просто пытаюсь сделать процесс как можно увлекательнее! Ты редкостный зануда!
   Кириа, тем временем, обмирая, смотрел на схематические наброски фигуры человека с обозначенными разрезами и торчащими оттуда трубками. К рисунку тянулись многочисленные стрелки с пояснениями. Выглядело это ужасно. Мягко говоря, ужасно. Он подумал, что, возможно, тех несчастных истощенных, кто падает в строю без сил, солдаты утаскивают к Рамфоринху, чтобы он делал с ними... вот это. Или собирается в скором будущем.
   - Поберег бы себя! - кричал за дверью гость, на что врач откровенно смеялся. Рамфоринх грубовато попрощался, и Кириа панически запихал рисунок обратно. Врач захлопнул дверь перед носом завскладом и нарочито громко обругал Кириа, что медленно тащит шкаф. Затем снова за шкварник притащил к столу пленного. А тот еще минуту назад думал, что сможет вытребовать еще один стакан воды, но после просмотра папки даже не помышлял лишний раз открывать рот.
   - Если кто-то обнаружит, что я взял со склада твой итариум, мне не поздоровится. Я сильно рискую, понимаешь? Потому будь добр, выполняй условия договора.
   - Без магноли - никак, - повторил Кириа очень тихо. - Только магнолиевая головка может считывать с доломита.
   Улыбка на лице врача одеревенела. Несколько мучительных секунд он недобро пялился на заключенного, потом хлопнул себя по карманам и резко развернулся в чувствах.
   - Черт бы тебя драл, почему все должно быть так сложно? - начал он. - Где я тебе достану эту...
   Взгляд врача упал на неровный ряд папок - одна из них стояла не на месте. Сердце Кириа рухнуло куда-то очень глубоко. Рамфоринх обернулся, сел на край стола и вежливо поинтересовался:
   - А ты слышал о проекте "Риджин"?
  
   ***
  
   Стук в дверь - единственное, что хочется услышать.
  
   - Он зачастил сюда слишком.
   - Выбирает. Выбирает... Хищник.
   Почти стемнело, поднимался холодный ветер, но обессиленных пленных не пускали в барак.
   - Доктор рекомендует гулять! - бодрым голосом проговорил надзиратель в теплом плаще. Он чеканил слова на ломаном локри - родном языке пленных, явно издевался, наблюдая, как они дрожат всем телом, остывая после отчаянного труда.
   - За Энэжи, наверняка, - длинный заключенный справа от Кириа говорил на границе слышимости, почти не открывая рта.
   - Совсем сдает бедняга, так недалеко и до печей, - рядом с длинным стоял коренастый человек с обломанными когтями и старыми ожогами на лице. Вчера на его ладони Кириа заметил татуировку летных войск и понял, почему все кличут его Летчиком. Оба соседа осторожно поглядывали на далекую фигурку, пинающую у забора комья земли. Врач курил в самое небо, подсчитывая черных птиц, мигрирующих в теплые края. Присутствие веселого коршуна настораживало шеренгу пленных. Если честно, он даже надзирателя нервировал.
   - А может, и не за Энэжи... - длинный незаметно толкнул локтем Кириа. - Глянь, смотрит в нашу сторону. А вчера тебя выбрал, думаешь, случайно? Приглядывает. Не завидую.
   - Постарайся вести себя естественно, - шепнул летчик.
   - Это как-то поможет? - поинтересовался Кириа.
   - Мы еще не разработали тактику поведения для таких случаев. Но так хоть умрешь с достоинством.
   Глаза Кириа непроизвольно расширились, он молча кивнул, ощущая затылком чей-то очередной взгляд. Надзиратель, к счастью, был далеко - прогулочным шагом он дефилировал вдоль шеренги, стараясь держаться на максимальном расстоянии от доктора.
   - Вот это выдержка, - проронил летчик, косясь на Кириа.
   - Шок, скорее, - длинный дернул плечом.
   Кириа знал, почему Рамфоринх зачастил к их бараку. Однако какую отговорку придумает врач сегодня, чтобы свидеться с радистом? Быть может, он и не торопится - куда ему торопиться, в самом деле? - но у Энэжи оставалось мало времени. Кириа не спал предыдущую ночь, слушал стоны, прикидывал, точно ли выиграет, затеяв договор с опаснейшим человеком в лагере. В конце концов, пришел к выводу, что, как бы ни повернулась фортуна, проиграют все, и это его устраивает.
   Он спокойно пронаблюдал, как Рамфоринх нагнал надзирателя, вежливо с ним переговорил. Оба вдруг рассмеялись, и Кириа уловил натянутость в смехе солдата - яркую, отчетливую и болезненную.
   - Буду за тебя молиться, - услышал он за спиной. Но в голосе не звучало сочувствия, только слабость.
   - Ты был атеистом? - спросил Кириа через плечо.
   - А?
   Рамфоринх ровным шагом приближался к продрогшим заключенным и улыбался, словно проходила фотосъемка. Теперь уже не трое, а вся шеренга смотрела на пленника, которого заприметил коршун. В воздухе повис неслышимый выдох облегчения, когда врач схватил жертву за ворот и выдернул из ряда.
   Закономерное событие, подумал пленный. Он ждал, что его должны забрать или связаться как-то иначе. Ждал и боялся. Сейчас дело осложнялось усиливающимся холодом, у Кириа оставалась надежда вернуться в барак, в общую массу согревающихся тел, что спасали друг друга ночью. Возможно, в комнате врача будет теплее и одному, но из двух зол предпочтительнее холод. Тем более, непонятно, куда Рамфоринх направляется. Может, и не в комнату совсем. Пленный вздрогнул, вспомнив операционную.
   Они приближались к медблоку, когда Кириа нашел силы.
   - Что вы ему сказали? Почему он меня отпустил?
   - Сказал, что наблюдаю новый образец. Имеет значение?
   Смысл слов дошел не сразу. Еще пару секунд Кириа чувствовал себя в относительной безопасности, как вдруг хрупкое равновесие пошло трещинами. Рамфоринх сказал стражнику, что наблюдает... В ушах зазвенели слова длинного соседа, а перед глазами поплыли чернильные рисунки из коллекции Рамфоринха.
   "Но должен он был что-то сказать... - утешал себя пленный. Идти стало сложнее, в конечностях задребезжала отвратительная слабость. - Ведь должен он был как-то вытащить меня".
   В любом случае у них оставался договор. И Кириа нутром чуял, как Рамфоринху необходим этот маленький плеер, для которого он раздобыл где-то детали радиоприемника. Возможно даже, ограбил склад. Но ограбит ли он его, когда потребуется выполнить свою часть договора? Может быть, он уже добыл итариум?
   Кириа убедился, что кругом никого.
   - А где ампулы? - страшно, но почву надо нащупывать.
   - А ты хочешь получить их на руки? - Рамфоринх одарил собеседника удивленно-насмешливым взглядом, сильная рука схватила за плечо и перенаправила вправо - вниз по лестнице. На улице царствовали сумерки, потому Кириа не сразу понял, где они оказались, хотя определить можно было по одному запаху.
   - Как еще я должен хотеть?!
   Свободной рукой Рамфоринх потянул тяжелую дверь, обитую металлическими пластинами и скобами. Из проема ударило холодом, потянуло тьмой и потусторонним ужасом.
   - Если тебя с ампулами застукают, балбесина - обоим конец! И я постараюсь, чтобы твой конец тебе запомнился на сто жизней вперед! - видимо, в подтверждение угрозы Рамфоринх запулил пленником в крематорий.
   Кириа рухнул на пол, осторожно поднял голову - его обнимала темнота. Дверь за спиной захлопнулась со страшным лязгом.
   - Чего вздрагиваешь? - Рамфоринх весело хмыкнул и замер, словно хищник в темном углу. Под потолком замигал свет, озаряя крохотную комнатку и то, что лежало, сваленное кучей, вдоль стен. То, что лежало перед носом.
   - Еще не утилизировали, - отмахнулся Рамфоринх. - Не обращай внимания. Вон, видишь стол? Не видишь, да? Он твой на всю ночь.
   Кириа было не до стола. Он уставился на белые волосы, перемазанные в крови, меж кудрей темнели растрескавшиеся когти и белесые пальцы. Не сразу понял, что это вообще такое, что за сплетение рук, ног, волос и ран, а когда понял, дернулся назад и не закричал лишь от того, что ужас душил изнутри голос. Дернувшись, Кириа оказался в объятьях мертвых рук - сзади его ожидало еще одно нагромождение тел. Они лежали ровными штабелями по обе стороны.
   Не сказать, чтобы он никогда не видел мертвых - за годы войны приходилось наблюдать тела совсем изувеченные. От них никогда не разило такой обреченностью. В своем полку он ждал смерти в любую секунду, но неопределенность каждого делала бессмертным. А хозяин вот этой вот головы, что встретила Кириа первой - он наверняка был в курсе, сколько осталось, что его ждет и...
   Затошнило. Да еще врач, не желавший заткнуться:
   - Как кровь на снегу. На грязном таком снегу, не находишь?
   Пленный поднялся, преодолевая дрожь и слабость. Врач двигался посреди буйства бело-красного и оценивающе смотрел, не переставая улыбаться. На стол в дальнем конце помещения посыпались детали и складные паяльные аппараты. Кириа не совсем понимал, что происходит. Мысли крутились вокруг перчаток в ведре крови.
   Наверняка Рамфоринх всех завалил самолично, гад! А самое ужасное - Кириа вдруг понял: каждый попавший в лагерь, в конечном итоге, не минует ни лабораторию, ни крематорий. Кроме тех, кому повезло погибнуть при расчистке. Кажется, Рамфоринх уловил цепочку мыслей в бегающих глазах Кириа, улыбка сделалась веселее, острых зубов стало больше.
   - Ну... ты не расслабляйся, гений. Не знаю, как быстро справишься, но на все у тебя одна ночь. Потому что... ну ты понимаешь, нас не должны видеть слишком часто. Печь разжечь не могу... или ты хочешь этого?
   Ночь в крематории среди тех, кто, возможно, вчера работал по правую руку, а теперь лежит, растерзанный. В помещении, пропитанном запахом горелой плоти. Ночь в ужасно холодном месте... Как быстро отсюда испаряется кровавое тепло! Рядом не было стены, чтобы опереться на нее, дотянуться до ближайшей значило забраться на метровое нагромождение.
   - Утром я приду за тобой, надеюсь, прибор будет готов? Да, кстати! Кто-нибудь из караула может заметить свет в щелях и прийти проверить.
   - Что? Как? - новость отрезвила. Кириа словно выплыл из тумана. Врач стоял у двери и вставлял в замок ключ.
   - Ну... это их обязанность. Я запру тебя тут, но у дежурных есть чем отпереть. Запомни, если сначала услышишь стук - это я. Если сразу щелчок замка - не совсем я.
   - И что же мне делать?! Тут и прятаться негде!
   - Это мне тут прятаться негде, - засмеялся Рамфоринх. - А тебе - в любой угол! Только в печь не лезь. Утром ее могут растопить. Тебе не понравится.
   Кириа в ужасе оглянулся. Не хотелось верить в то, что ему предлагают.
   - Что? Нет!
   - Ну... прятаться или не прятаться - дело твое, конечно. Не забудь детали с глаз убрать прежде, чем нырнешь в трупы.
   С этими словами он покинул ошарашенного Кириа. Страшное предложение долго звенело в ушах напополам со смехом, они не давали сосредоточиться, развернуться и идти, наконец, к рабочему месту. Как можно работать с трясущимися руками, нерабочей головой, ожидая рокового визита? Как тут вообще можно что-то делать? Пленный старался не смотреть мимо стола, когда шел к нему. Но боковое зрение нещадно выхватывало изгибы существ, заполнивших пространство. Холод хранил их. Трупы еще не начали разлагаться, но особый запах формалина и медикаментов почти не перешибал запах сгоревших тел. Так что можно сказать - мертвецы были не только по бокам, заполняли пространство до потолка, проникали в легкие через нос и в разум через глаза.
   Кириа не помнил, как начал работать - руки собирали детали на автомате, взгляд плавно скользил по знакомым катрийским схемам, над которыми он просиживал ночи на втором курсе университета. А уши тем временем... уши ловили каждый шорох за пределами коробки, в которую Кириа посадили, словно бабочку.
   Он каждый раз замирал, когда снаружи доносились разговоры на вражеском языке. Руки зависали над работой, глаза крепко зажмуривались. Пленный превращался в слух. Сейчас кто-нибудь решит проверить крематорий и придется... придется... а потом этот кто-нибудь выключит свет, и Кириа останется в темноте, среди мертвецов, среди этого страшного запаха. Больше свет включать будет нельзя... придется сидеть среди мертвой пустоты. Или продолжать покоиться на ней, если не найдется сил подняться. За всеми событиями и переживаниями Кириа позабыл, что не спал ночь и целый день не разгибал спину, почти не ел.
   Отоспаться после долгого бодрствования ему не дадут, как когда-то давно и далеко - родители. Всепонимающие и всепрощающие родители, что позволяли спать до полудня своему маленькому гению. Кириа всхлипнул, глядя на готовое изделие. Он так и не понял, как собрал его - пришел в себя лишь однажды, когда сжимал в пальцах магноль. Кириа смотрел на обломок сплава и ощущал, как место страха занимает решимость. Казалось, что вся его судьба движется к неизбежности, пусть даже неизбежность столь ничтожна. Он прикрепил магноль и понял, что исполнил свою часть договора. Теперь можно донести на врача в случае, если тот решит не помогать Энэжи. И скорее всего, Рамфоринх знает об этом.
   А если знает, то наутро Рамфоринху правильнее было бы пристрелить единственного свидетеля. Решимость выпарилась из сердца узника. В эту же секунду он услышал, как кто-то спускается по лестнице. Кириа сжал в ладони аппарат и взмолился, чтобы подошедший оказался Рамфоринхом. Уши жадно ловили ожидаемый стук, а руки тихо и быстро укладывали собранный плеер в ящик стола и прикрывали желтыми листами.
   Стука не последовало. Ключ вошел в замок, скользнув зубьями по металлу.
  
   ***
  
   Родители и воспоминания детства выводят эталон мелодий.
  
   Кириа зажал рукой рот, поднялся со стула на дрожащих ногах. Послышался щелчок первого оборота - сердце конвульсивно сжалось, тело качнулось к стене. Колени подкосились, и Кириа рухнул поверх ближайшего нагромождения, замер, отвернув лицо от входа, но ощущая под собой органические изгибы. Вплотную лежал молодой красивый сородич, вернее, только голова, но ее хватало. В порыве молчаливой истерики Кириа показалось, что веки мертвеца дрогнули.
   Еще щелчок, недолгая возня с ключом, и дверь распахнулась, впуская посетителя. Кириа почувствовал, как теряет сознание, тело плыло, подхваченное мертвыми руками. Мороз отступил - все отступило перед обволакивающим ужасом. Мозг кричал: "Бей и беги! Бей и беги!", но некого бить и некуда бежать. Волны адреналина разрушали каждую клеточку организма, сушили и жгли сердце. Секунды казались вечностью, обрывки самопальных молитв обращались к небесам с просьбой увести посетителя как можно быстрее прочь. Кириа надеялся, что сейчас щелкнет выключатель, шаги удалятся и снова загремит дверь, разделяя пленника и невидимую угрозу. Но тот продолжал стоять, не двигаясь, словно рассматривал помещение.
   Мысль о том, что единственное движение выдаст живого среди мертвых, свела мышцы судорогой. Навернулись слезы, и через пелену Кириа увидел, как лицо напротив распахнуло глаза. Заорать пленный не успел. Дверь с грохотом захлопнулась и разразился до боли знакомый хохот.
   - Ты таки повелся! - сквозь смех проговорил Рамфоринх. Веки сбросили слезы, и Кириа увидел, что мертвец лежит без изменений. Он не открывал глаз, не просил о помощи, как примерещилось живому в приступе паники. Пленный стек на пол и с ненавистью уставился на врача. - Ну хотя... был ли у тебя выбор?
   Хотелось схватить готовое изделие и забить им Рамфоринха до смерти. Жаль, плеер слишком мал и непрочен... Правда, если запихать его в глотку...
   - Тебе хочется убежать? Уйти? Разорвать меня в клочья? - врач все хохотал и не мог остановиться, словно участвовал в шутке века. Наконец, он утихомирился и серьезно добавил: - Ты перемазался в крови.
   - Ах, не провоцируйте меня, я человек слабой воли! - к удивлению Кириа, это сказал он сам, умудрившись поместить в дрожащие обертоны каплю сарказма. Улыбка Рамфоринха стала обескураженной, а брови слегка приподнялись. Непонятно, о чем он подумал, но Кириа буквально впился глазами в счастливое лицо, словно пытался прочитать по нему, что будет дальше. Вслух-то врач точно не скажет.
   - Я знаю, не нравлюсь тебе, - спокойно сказал Рамфоринх, навалившись спиной на дверь. Он скрестил на груди руки и открыто встретил взгляд своего узника. - Но ты не думай, на самом деле я умею нравиться людям.
   - Почему же не пользуетесь этим умением?
   - Я не дурак.
   Кириа не совсем понял, о чем они говорили и до чего договорились. На его бессмысленный, сбитый с толку взгляд Рамфоринх вытянул руку в требовательном жесте. Через несколько секунд в ладонь легла плоская маленькая коробочка. Пока врач разглядывал ее, бережно поворачивая в тусклом свете, Кириа стоял рядом, выжидая. Собеседник не торопился двигать события дальше. Хотя после пережитого ужаса пленный имел право не на пару ампул, а на целую цистерну итариума. Так ему упорно казалось.
   - Ты правда веришь мне? - спросил вдруг Рамфоринх. - Веришь, что я возьму и пойду на кражу? Проникну на склад и уведу провизию для офицерского состава?
   Кириа не ответил - гадал, очередное ли это испытание нервам или мучитель отказывается выполнять свою часть договора.
   - Смешно то, что они трясутся над каждым граммом редких препаратов, - продолжал врач. - Тогда как срок годности немилосердно истекает, и сыворотка жизни превращается в яд. Но и в самый последний день этого срока я не имею права отдать лекарство крысе.
   На "крысе" кулаки Кириа непроизвольно сжались. Резкая речь, сказанная мягким голосом, шла, похоже, к трагическому выводу. Дыхание участилось, картинка перед глазами поплыла. "Он не знает, как включать плеер! - крутилось в голове. - А до тех пор, пока не властен над управлением, не посмеет от меня избавиться. Надо выйти наружу, там я смогу что-нибудь придумать!"
   Быть может, сейчас его отведут в барак, сунут в карман ампулы... А может быть, пристрелят посреди очередного язвительного предложения... нет! Нет, это не похоже на Рамфоринха. Он не станет отказывать себе в удовольствии поизмываться над жертвой. Будет крутить пистолетом у виска до тех пор, пока Кириа не рехнется... или скальпелем. Пленный сглотнул - он понял, что прямая дорога из крематория упирается в операционную, где чудовище в бордовом халате разделает его с пристрастием.
   Какие уж тут ампулы...
   - Послушайте... Я много пережил, может, хватит? - с ужасом Кириа понял, что произносит слова вслух. Врач усмехнулся и схватил пленного за рукав серой робы.
   - Плохо выглядишь, - сказал он с мрачным оскалом. И тут же сменил тему: - Как пользоваться этой штукой?
   Ну и как не ответить человеку, готовому прихлопнуть тебя в любой момент? Сохранить техническую интригу? Сказать: "Сообщу, как только вернете меня в барак!" Рамфоринх настоятельно дернул рукав.
   - Замкните контакты, и будет играть. При условии, если найдете к нему батарейки или соорудите питание от сети. Понадобятся некоторые приспособления, вроде изолированной медной проволоки. Разберетесь. Я могу идти?
   - Погоди, мне нужно проверить, - Рамфоринх больше не смотрел на свою живую игрушку, полностью посвятив внимание плееру.
   - Если что-то не так, вы знаете, где искать меня.
   - А вдруг ты завтра подорвешься, интеллигент? Или тебя пристрелят... Пойдем-ка.
   Кириа внутренне запаниковал, но его уже потянули из крематория наружу. Рывком дверь вышла из косяка, впуская в помещение новую волну свежего воздуха. Кириа встретило ночное небо и подмигивающие звезды. Утро еще не наступило... На улице оказалось теплее, но радости от этого было немного - Рамфоринх подтолкнул Кириа в сторону медблока, посмеиваясь и тихо бормоча нечто, что казалось ему дико смешным. Пленный уже ничего не слышал и не воспринимал.
   Через пару минут Кириа окружили заляпанные стены операционной.
   Он без того посещал ее каждую ночь в кошмарах, когда удавалось заснуть. Не так уж много времени проведено в лагере, но, казалось, уже вечность вокруг истощенные люди, голод и постоянный страх. Правда, метафизический ужас перед лагерным врачом несравним с тем, что Кириа испытывал сейчас. Стол перед ним оказался покрыт размытыми пятнами, о происхождении которых гадать не приходилось.
   - Чего остолбенел?
   Кириа обреченно глянул в окно - глубокая ночь. Медблок пуст, а это значит - вокруг нет ни единого уха, в которое можно выкрикнуть: "Я сделал для Рамфоринха плеер! Рамфоринх пошел на сговор с врагом! С гением-радистом!" Да, это не спасло бы его, возможно, даже, растянуло последние минуты в часы, но так страстно хотелось уволочь Рамфоринха за собой... или хотя бы на грамм ухудшить положение врача.
   А тот спокойно шуршал сзади, меняя халат. Новый не выглядел чище, казалось даже наоборот - больше крови, больше темных пятен, дыр, прорезанных когтями пациентов. Кириа представил бледные руки, беспорядочно цепляющиеся за все вокруг. За халаты... врач так увлекся застегиванием креплений, что позабыл улыбаться, сосредоточенно пыхтел над поломанными застежками.
   "Соберись, тряпка!" Кириа огляделся в поисках инструментов. Незаметно сунуть в рукав металлический продолговатый предмет с острым концом, как их обучали за пять минут до высадки в горячую точку, а потом... Потом воткнуть в горло ненавистной твари. Любишь обнажать шею, подчеркивая бесстрашие перед пленными? Получи!
   Он незаметно подошел к препараторскому столу, и по телу прошла очередная волна холода. Кириа даже не сразу понял, почему. Инструментов на металлической поверхности не оказалось, зато лежали фотографии.
   Белое. Красное. Белое. Красное. В мешанине цветов глаза выхватили сюжет: улыбающийся Рамфоринх целует длинные белые пальцы - дальше кисти руки не было. Но был неровный осколок сплетающихся костей и резвящиеся на заднем плане санитары. Струйка крови стекает по запястью и ныряет в рукав халата. Торжественная костюмированная постановка. Кириа отвернулся, чтобы не увидеть того, что происходит на других фотографиях. И тут же натолкнулся на Рамфоринха, подкравшегося сзади! Пленный шарахнулся, ударившись о стол, дребезжание разлетелось по всему этажу.
   - Как можно быть такими чудовищами?! - взревел он, задыхаясь.
   - Чудовищами? - Рамфоринх театрально схватился за сердце. - Гений, это просто закон времени! Ты видел, что делают ваши живодеры с нашими ребятами? А мы регулярно получаем фотографии, пленки... Нам их регулярно сбрасывают, чтобы уронить дух тыла, армии - сильманта разделывает в своих крысячьих лабораториях пленных и высылает цветные карточки их матерям!
   - Ложь!
   - Да мы ими обмениваемся, словно старые родственники - чтобы и ваша сторона не забывала, что она состоит из плоти и крови, которую можно изувечить!
   Улыбка Рамфоринха стала маниакальной, словно он прятал за ней настоящие чувства. Но если эти чувства - ярость, не являются ли они подтверждением жестоких слов? Не может же человек так злиться из-за того, чего не было!
   - Ложь! Нет, у нас ничем таким никогда не занимались!
   - Да, конечно! Белоснежная нация-совершенство с кристальными душами и намереньями! С чистейшими помыслами полезли на весь мир с огнем и мечом! А ничего, что традицию опытов над людьми мы переняли у ваших ведомственных структур? У ваших белокурых ангелов в погонах?!
   Не может быть, чтобы это чудовище говорило правду. Светлая Локри - остров закона, порядка и человечности в океане крови, разлитом союзом трех держав! На его земле не могли, нет... Улыбка хирурга стала вдруг живой, а глаза - нахальными, как минуту назад.
   - Да, я знаю, что ты всего лишь связист и брать с тебя нечего! - хохотнул Рамфоринх, хлопнув Кириа по плечу. - Сделай лицо чуть проще.
   Врач больше не нависал над пленным, орудовал стальными приборами у раковины. Экспрессивно разлетались подкрашенные красным капли, плитка покрывалась новой порцией крапин.
   - Да, одних убивают на фронтах, других уничтожают ради извращенного сверхживотного удовольствия... - звон и плеск разносились по комнате, приводя сознание в потрясающую ясность. - Я же преследую великую цель! Я человек науки, а не живодер! Хотя... ты-то точно мне не поверишь. Мне никто не верит, даже этот новенький идиот со склада. Боится, что я в медикаментозном угаре вместо зуба вырву ему язык, вот и пытается завести на склад диконтин. От него, видишь ли, мозги кипят не на полном огне, а на маленьком...
   Врач привинчивал баллоны к инъекционной стойке, монотонно ворчал, и это, как ни странно, заставило Кириа распрямить плечи, но оторвать взгляд от пола уже не оставалось сил.
   - Зачем вы привели меня сюда? Убить или просто показать плоды стараний?
   - А ты как думаешь? - Рамфоринх передвинул стойку к операционному столу. - Ложись!
   - Зачем?! - выкрикнул Кириа, когда вдруг оказался схвачен. Через секунду он лежал на измазанном органикой алтаре. Над головой высилась капельная установка со встроенными баллонами. Так значит, она предназначалась ему.
   - Сюрприз.
   - Не надо! Не надо, я никому не скажу! - запаниковал Кириа, но сильный щелчок по носу заставил замолчать и испуганно уставиться на Рамфоринха.
   - Конечно, не скажешь! Кто тебе даст разрешение заговорить первым? - он весело подмигнул, и вновь последовал грубый, но непонятный приказ: - Руку!
   Непонятный, потому что Рамфоринх, как и в прошлый раз, не стал дожидаться исполнения, сам схватил за пальцы и выпрямил конечность. Врач поднял иглу капельницы.
   - Не советую дергаться. Можешь смертельно пострадать, - он методично пристроил острие, при этом продолжал разглагольствовать. - На самом деле, мне не терпится уединиться с твоим прибором, но, увы, до того светлого часа еще целый день. Так что позволь убить время подобающим образом.
   - Что это?! - Кириа изо всех сил старался лежать спокойно.
   - Яд, разъедающий кости.
   - Что?!
   - Глюкоза, гений, - Рамфоринх ткнул когтем в лоб лежащему, укладывая приподнятую голову обратно на стол. - Обыкновенная глюкоза. Спи и радуйся. Сегодня ты - живой человек.
   Кириа не заметил, как вырубился и, к счастью, не запомнил сновидений. Зато пробуждение пришлось как раз на разговор, не предназначенный для пленных ушей.
   - Вы его всю ночь что ли прокалываете?
   - Почти всю. Запишешь пульс, температуру, давление и отведи на площадку. Нечего от работы отлынивать.
   - Вы бы поосторожнее. Тиранозавр говорил, что это ихний гений. Типа связист или что-то такое.
   - И чем мне это грозит? - Кириа показалось, что голос Рамфоринха сквозил усталостью. Тем не менее, можно спорить, врач не переставал улыбаться.
   - Говаривают, он может из воздуха сделать рацию!
   Через полчаса Кириа грубо подняли, сунули под ледяную воду, чтобы быстрее соображал, и погнали обратно - на полигон. Рамфоринха на горизонте не наблюдалось, а на улице царил полдень, в теле разливалась какая-то забытая живость. Вместо скальпеля в сердце пленному были подарены часы глубочайшего сна и пара баллонов глюкозы. На смену тяжелейшей ночи спешил яркий день с ложным чувством безопасности. Кириа был счастлив оказаться среди своих. Правда, как только он увидел Летчика, то тут же вспомнил и о Энэжи.
   К стыду, он понял, что совершенно позабыл обо всем, беспокоясь за собственную шкуру. Пленные смотрели на него, как на гостя с того света, совершенно круглыми глазами. Даже замерли на миг, чтобы убедиться - да, Кириа возвращается из ночного путешествия в медблок. Прогремел выстрел в землю, и они тут же занялись своими делами.
   - Сегодня утром увели, - сказал Летчик сквозь зубы. - А по мне - и вовремя! Ребята уже на пределе, готовы были сами придушить!
   Кириа явственно ощущал сползающие по вискам капли пота и напряжение внутри головы - он пытался сосредоточиться на судьбе Энэжи - человека, случайно попавшего в договор между ним и самой страшной персоной лагеря. Куда его увели? К Рамфоринху? Было бы здорово, если бы тот сам придумал, как сделать спасительные инъекции... правда, с тем же успехом врач мог забрать Энэжи и с более "научными" целями. Не получилось ли так, что Кириа подставил и без того страдающего человека?
   - Не грусти, малыш! - пробубнил Летчик. - Кончились его мучения. Наверняка переплавили на "Риджин"!
   Кириа вздрогнул - знакомое слово, сказанное с такой ненавистью, нагоняло поток разноименных эмоций. Рамфоринх как-то заикался о "Риджин", но ничего не объяснил толком, сменил тему.
   - На что переплавили?
   - Есть такая легенда, миф даже. Древний классический миф о мертвой армии, которая восстала против своего правителя*. Большего, правда, я не знаю.
   Кириа ждал до самой ночи, но Энэжи так и не вернулся. Врач разорвал их договор, взял плеер, созданный в самом аду, среди кошмара и страданий, а взамен убил человека, которого обязался спасти. Или позволил убить - велика ли разница? Кириа уставился невидящими глазами в потолок, сжимая и разжимая кулаки. Он был так зол, что даже не испытывал холод. Слишком дорого ему дался крохотный прибор, рожденный в крематории. Решительно закрыв глаза, Кириа постарался расслабиться.
   На другом конце лагеря по комнате кружил Рамфоринх. Сменные батареи нашлись в личных запасах, и врач довершал последние приготовления. Он чувствовал себя немного одержимым, потому постоянно останавливался, пытался успокоиться и не торопиться - впереди целая ночь.
   Последний раз он слышал эту запись больше пяти лет назад, еще до того, как сломался проигрыватель в родительском доме. Сменных деталей не нашли, а новый аппарат можно было купить только на территории Вельдри, за очень большие деньги. Уже тогда Рамфоринх слышал, будто изобрели переносные проигрыватели, но это звучало фантастично. И уж тем более, он никогда бы не поверил, что всего через пять лет станет обладателем портативного чуда. Если только заключенный Кириа не создал бомбу вместо плеера.
   С музыкой дело обстояло туго. Еще можно было достать записи, но только не то, на чем их проигрывают. Временами музыку передавали по радио, и он специально сбегал с вечерних занятий на "Час песни", еще в те светлые годы, когда она шла. С приходом войны передачи сменились на монотонное гудение эфира и пропаганду, напополам с "Голосом Фронта". И пели теперь только в строю. Потому, как только солдаты выстраивались на плац, Рамфоринх высовывался из окна и замирал до конца представления. Делал он это прямо посреди еды или операций - когда запели, тогда и замер. Санитары начали ворчать было, но он быстро поставил подчиненных на место.
   Рамфоринх достал заветную коробочку с кремниевой записью. Ей было лет двадцать с момента производства - Андрехара тридцать пять, произведение классика полутро вековой давности. Рамфоринх самолично увел ее из родительской коллекции, когда уезжал учиться. Знал, что не сможет прослушать еще долгие годы, но расстаться не смог.
   Коробочка легла рядом с плеером, запись была аккуратно извлечена и прикреплена зажимом к магнолиевой игле. Рамфоринх сгорал от напряжения - он положился на собственную интуицию и честность Кириа, но аппарат мог просто не включиться. Или включиться так, что лучше бы не включался. Кончики когтей бережно тронули контакты. Наверняка Кириа уже понял, что Энэжи никто лечить не собирался... эта мысль немного настораживала. Да, заключенным не разрешено заговаривать с охраной, но это не значит, что Кириа не способен обойти это правило, устроить прилюдный "концерт", где все и обо всем расскажет. Теперь, когда он оказался использован и обманут, ждать можно чего угодно. Хотя... нет. Кириа не показался ему сумасшедшим, тем, кто так запросто рискнет остатками жизни ради восстановления справедливости.
   Рамфоринх с сомнением посмотрел на упаковку камирия - персонального наркотика, за который его вечно ругали санитары и завскладом. Пусть лежит, подумал врач - сегодня ему хорошо и без отравы. С особой торжественностью и тревогой пальцы хирурга повернули тумблер на корпусе - он ждал взрыва или чего-то подобного. Внутри щелкнуло, скрипнуло, но тут Рамфоринх с радостью обнаружил, что проигрыватель работает. Полилась печальная классическая музыка. Подтянулись струнные инструменты, заплакали клавишные и духовые. Затем вступил голос, рассказывающий древнюю легенду о рыцаре, который нашел в болотах чудовище с латами вместо позвоночника.* Пусть с помехами, шипением, но мелодия действительно читалась, а этого было достаточно. Утекая вместе с классическим эпосом, Рамфоринх сполз по стене.
   Он долго, раз за разом, прослушивал запись. Полночи сидел недвижимый возле стола, почти не меняя позы, пока не затекало тело. Потекли первые слезы. Он не понял, как оказался в углу с мокрым лицом и трясущимися руками.
   Наутро шептались, что из окна Рамфоринха ночью можно было услышать странные шумы, как если бы он истерично рыдал.
  
   ***
  
   Он всегда подавлял позывы разрыдаться, когда слышал торжественную музыку.
  
   - Ну, что у него? Давай. Порадуй меня.
   Рамфоринх выжидательно смотрел на санитара, а тот навис над зияющей раной и, кажется, впадал в анабиоз.
   - Печень в гранулах, - санитар шмыгнул носом. - Зато без паразитов.
   - Кругом гении! Кто же ее такую жрать-то будет?
   - Не идет диета крысам на пользу! - второй санитар, что документировал вскрытие, заржал. Холодный взгляд начальника пресек хохот.
   - Кисты на обоих почках...
   - "Обеих", дубина. "Обеих" надо говорить. Короче: забирай кровь, органы и останавливай сердце, - распорядился Рамфоринх. Он было отвернулся к окну, но в последний миг что-то привлекло внимание. Врач перевернул руку лежащего - на ладони значилась татуировка сильмантских летных войск - ястреб, душащий трехголовую змею.
   - Может, вот эта падла разбомбила мой дом, - сказал Рамфоринх тихо. Санитары переглянулись.
   - Начальник, - препарирующий морщился, выпутывая почки из ленты кишечника. - Начальник, сердце, ведь оно и само остановится, разве нет? Тем более, может, этот гад бомбил ваш дом. Пусть лежит.
   - Ты, скотина, когда научишься пневматоракс делать по-человечески?! А ну бегом тренироваться!
   - Дурное настроение, шеф? - хихикнул записывающий, за что получил очередной полный презрения взгляд. В наказание второму санитару пришлось помогать первому. Грязная работа вмиг разобщила их, через полминуты оба тихо переругивались, спихивая друг другу останки.
   - Да перекусывай уже ребра, ё-моё! - шипел второй. Рамфоринх не выдержал и засмеялся, глядя на неэстетичную возню. Веселье прервал неожиданный визитер.
   - Господин врач! - все тот же мальчишка - помощник завскладом по кличке Цапик влетел в кабинет без стука на полном ходу, навстречу ему бросилась кровавая картина. - Ой, фу!
   - В чем дело, детка? - голос враза заметно повеселел. - Разделанные враги должны приводить тебя в исступленную радость! Ты не дезертир, часом?!
   - Послушайте, я с предложением... - Цапик упорно смотрел в пол, преодолевал дрожь и речевые барьеры.
   - Удивительный человек! - воскликнул врач, выпрямляясь. - Все норовишь что-нибудь предложить и всегда не то, что я хочу! Вместо чего теперь желаете брать диконтин?
   - Эфир...
   - Громче!
   Санитары заржали, мальчишка замешкался, и в наступившей тишине до ушей врача долетели чьи-то стоны из коридора.
   - Это что? - спросил Рамфоринх и ткнул пальцем в сторону двери.
   - Где?
   - Что за звук, идиот? - Рамфоринх оттолкнул с дороги замешкавшегося Цапика, выглянул в коридор - там на полу скрючилось бело-серое тело с лицом, знакомым до боли.
   - А... - посыльный словно бы вспомнил. - Рвался к вам. Дежурный его дубинкой обработал, чтобы повод был по врачам ходить...
   Договорить Цапику не дали - врач схватил за шкварник и выпроводил не очень ласковым тычком из кабинета, затем схватил Кириа, поднял рывком и точно так же запулил им в кабинет.
   - Вот ненормальный, - не выдержал Цапик. - Не терпится кого-нибудь поистязать?!
   Тут он увидел круглоглазый взгляд охранника у соседней двери. На его дубинке все еще темнела кровь.
   - Тебе жить надоело? - спросил он у мальчишки. - Пасть-то прикрой и живенько беги отсюда, пока он тобой не занялся!
   Рамфоринх проигнорировал яростные вопли, подошел к столу и спихнул свежего покойника вместе с кишками на пол под возмущенные крики санитаров. Они только остановили сердце, но большая часть органов оставалась внутри.
   - Начальник, в чем дело?! - один из них кинул на пол мешок для забора легких, пакет шлепнулся в кровяную лужу, подняв брызги. Спокойное рабочее утро нырнуло в бардак неразберихи и хаоса.
   - Ложись! - приказал Рамфоринх на локри* и за шиворот поволок Кириа к столу. В этот раз пленному пришлось окунуться в то, что собралось в углублениях неровной поверхности стола. Кровь тут же пропитала одежду. - Жить надоело?!
   Санитары не понимали чужого языка, потому молча наблюдали, ожидая, что их с минуты на минуту погонят или заставят делать новое вскрытие.
   - Чего встали?! Живо пакуйте органы и - на заморозку! Каждая минута на счету, оболтусы!
   Кириа повернул голову, и увидел простертую на полу руку - знак на ладони поразил в самое сердце. Дальнейшие действия санитаров заняли значительно меньшее время - они были рады сбежать от Рамфоринха как можно быстрее. Потому через пять минут начальник остался наедине с жертвой.
   - Ты по делу, моя драгоценная крыса? - Рамфоринх широко улыбнулся и сделался, как прежде, невозмутим.
   - Я слышал, вы часто появляетесь у нашего барака, - Кириа продумал, что будет говорить, но теперь, лежа в еще теплых лужицах крови, совершенно растерялся. - За последние два дня...
   - Я просто хотел справиться о твоем здоровье, - уклончиво пошутил Рамфоринх.
   - Не дождетесь! - выпалил Кириа.
   - О, я слышу ярость...
   - Послушайте! Прошло почти трое суток, как Энэжи забрали, но я все надеюсь, что вы его просто лечите!
   - От чего? - Рамфоринх расхохотался. Он нашарил в открытом ящике несколько баллонов и начал их устанавливать в стойку. - От этого не умирают. Просто жить неприятно.
   - Тогда где он?
   - Не притворяйся идиотом, гений, - врач поморщился. - Должен понимать, что я приказал взять его. Нам катастофически не хватает здоровых кроликов! У одной половины - кисты, у другой - истощение. А у большинства - и то и другое вместе. Единственное, твой Энэжи страдал защемлением нервов - для "Риджин" это не имеет значения.
   - Риджин?!
   - Потише, идиот, если не хочешь пополнить ряды волшебной армии. Руку давай. Да не бойся! Физраствор.
   Кириа дрожал от ненависти, казалось, голова сейчас заживет своей жизнью и наговорит лишнего. Рамфоринх постоял с протянутой ладонью около минуты, пока продолжались гляделки.
   - Ну хорошо. У тебя есть выбор: печь за симуляцию или физраствор?
   Пленный подчинился, понимая, что проиграл на всех фронтах. Проиграл еще два дня назад, когда блаженно дрых на этом самом месте. Да, именно в те часы был отдан приказ "переплавить" Энэжи на "Риджин". Энэжи... а ведь они даже не виделись. Его больше знали по ночным крикам. Летчик тоже погиб, думал Кириа, просто за него никто не делал плеер для удовольствия врага.
   - Я много чего могу, - проговорил Кириа покорным голосом, физраствор медленно втекал в него, врач довольно улыбался - он чувствовал себя хозяином.
   - О, я знаю, ты - мастер!
   - Увеличить качество звука, усилить батареи, только скажите...
   - Ты пытаешься убедить, что нужен мне? - с иронией отозвался врач уже из кресла.
   - Вам выгоднее сохранить мне жизнь.
   - Почему мне упорно кажется, словно ты что-то замыслил? - спросил Рамфоринх. - Даже не надейся, что я тебя подпущу к моей технике. И вообще к какой-либо.
   "Это было глупо," - отругал себя Кириа. Рамфоринх получил то, что хотел, больше нечего предложить, нечем угрожать. Единственное, что оставалось - страстное желание выжить и уничтожить. Хотя бы выжить. Пленный закрыл дрожащие веки - слезы просились наружу, но доставлять такое удовольствие садисту-врачу он не намерен. Впрочем, тот, кажется, не собирался убивать свидетеля прямо сейчас. Возможно, на Кириа у него иные планы; в любом случае, впереди у пленного полчаса в теплом помещении, в относительном покое. Ах, если бы только под спиной была кровь Рамфоринха! Но не успел Кириа расслабиться, как заскрипела тяжелая дверь и в комнату вошло несколько человек. Глаза резко распахнулись, но голова отказывалась поворачиваться в их сторону.
   - Господин врач? - сухой спокойный голос. - Есть разговор.
   - Внимательно слушаю, господа, - глухо ответил Рамфоринх.
   - Нам доложили, что вы проникли на склад.
   Кириа вздрогнул и резко закрыл глаза. Коршун ходил на склад. Коршун ходил на склад... И большим людям это не нравится.
   - Вот старая паскуда, - сказал врач и рассмеялся. - Все же сдал меня. А ведь божился...
   - Я попросил бы...
   - Я искал камирит.
   - Камирит?
   - Да, то, что здесь называют "наркотиком Рамфоринха", моя персональная проблема, знаете ли. Недавно я повысил себе дозу и кончил запасы раньше положенного!
   Один из вошедших хрипло выругался. Очевидно, лагерное управление, недовольное личностью врача. На улице послышались резкие команды и ответный лай десятка голосов. На плацу, напротив медблока, становились шеренги солдат. Утреннее построение.
   - ...диверсионная деятельность! - второй голос шипел, даже угрожал. - Это не единственная жалоба на ваше поведение. Вы распоясались! Предупреждаю! Я дал распоряжение провести на складе ревизию!
   - Здорово! - Рамфоринх резко поднялся и направился к окну. Кириа открыл глаза, но увидел лишь промелькнувшие каштановые волосы.
   - Если чего-то не будет доставать... - продолжал шипящий, вместе с тем послышался шорох, как если бы кто-то активно двигал вещи на полках. "Обыск?" - подумал Кириа, притворяясь изо всех сил мертвым.
   - Что вы ему колите? - еще один звонкий голос с грубой претензией. Речь, очевидно, о Кириа.
   - Раствор четыреххлористого калия. Смотрю, как быстро сдохнет печень, а вам какое дело? Вы мой научный руководитель? - задребезжали стекла в деревянной раме - отворилось окно, и в комнату влетела нестройная песня.
   Кириа пытался унять тремор по всему телу. Ведь Рамфоринх врет, верно? Он поставил физраствор. Обыкновенный физраствор, и не надо трястись! Не стоит привлекать внимание "господ"! Да, он еще ничего такого не услышал, но тут особого повода не нужно.
   - Если хоть одного препарата будет не доставать... - продолжал шипящий, пропуская мимо ушей постороннюю нить разговора. Ответом ему было молчание. Рамфоринх игнорировал их, как испорченный подросток - надоевших родителей. - Я вижу, вы больше не скалитесь. Напугал? Неужели нашлось то, что вас напугало?
   Рамфоринх перевел влажный взгляд на говорящего. Вероятнее всего, он даже не слышал слов угроз - на улице пели его любимую военную песню. Эфир прорезал первый голос, спокойный, уравновешенный:
   - Ему доставляет радость исключительно кровь врага, и это похвально. Давайте будем терпимее к тем, кто с рвением выполняет свой долг.
   - "Похвально"! - перездразнил обвинитель. С этой секунды он больше не казался несокрушимой силой лагерного руководства. - За кражу государственного имущества в личных целях можно и серую робу надеть!
   - Я и так уже в ней! - выкрикнул внезапно Рамфоринх. - Перекрашиваю, как могу!
   - Вы поняли, что я имел в виду, господин врач!
   Рамфоринх скрестил руки на груди. Второй из пришедших обратился к остальным, но на этот раз на вельдрийском наречии. Кириа изучал его факультативно, когда выяснил, что лучшие учебники не переводятся с вельдри. То, что пришедшие заговорили на языке аристократов, значило, что слова не предназначались для ушей Рамфоринха. И уж тем более - пленного.
   - Ничего ему не будет, он же колдун.
   - В каком смысле? - отозвался обвинитель. Рамфоринх замер у окна. Казалось, он совершенно потерял интерес к пришедшим. Хотя один из них уже обшаривал полки и ящики.
   - Собирает травы, делает какие-то настойки. Если его расстреляют, спина Тиранозавра останется без личного врача. Конечно, Тиранозавр прикроет его. Будет прикрывать до последнего, он же хроник! Иначе стали бы терпеть ненормального на посту врача? Они же так его боятся, что...
   - Конечно, он же наркоман!
   - Дело не только в камирите! Он сам по себе...
   - Соскочит, даже если унес полсклада! Спорить можно!
   Очевидно, при обыске ничего подозрительного не нашли. Проверяющий задержался около Кириа, разглядывая этикетки на баллонах, поморщился, но ничего не сказал. Пробормотал только что-то о "проклятых мертвых языках", и комиссия удалилась. Вместе с этим событием завершилась и песня.
   - Как не вовремя пришли! - проворчал Рамфоринх, закрывая окно.
   - Что вы мне поставили?! - задрожал Кириа.
   - Успокойся, идиот. Тебе я не врал сегодня. Нет, только подумай! Эти идиоты заведуют медицинскими складами, а сами не знают ни препараты, ни группы! Камирит не вызывает привыкания! Его дозу бесполезно повышать!
   Кириа зажмурился и мотнул головой, разгоняя туман. Рамфоринх соврал комиссии (если не врет) о камирите. Он ходил на склад за чем-то другим. Итариум? Рамфоринх ходил за итариумом, но его поймали?
   - Видишь? - врач взмахнул руками перед самым носом лежащего. - Ты рисковал, и я... рисковал! Но у тебя получилось сварганить аппарат, а мне не удалось уволочь со склада две несчастные ампулы... это надо же! Чуть не попался с потрохами! Вот это пронесло... Конечно, если старая паскуда не подворовывает вместо меня... Гадство!
   - Вам ничего не грозило, - то ли успокаивая, то ли обвиняя, проронил Кириа.
   - Вот как? Ну конечно, кому как не тебе знать, что специалисты могут себе позволить немного больше!
   - Издеваться и приставать к людям, умываться кровью младенцев... - Кириа знал, что говорит лишнее, тем более сейчас, когда от него больше ничего не нужно. Когда из руки торчит игла...
   - Был бы ты медик - подыграл бы мне, - высказал таинственную фразу Рамфоринх.
   - А что, все медики такие шутники?
   - Шутники, говоришь?! - зарычал Рамфоринх. Он странно дернулся, развернувшись, зашагал к рабочему столу, начал рыться в документах. Листы полетели на пол - на подсыхающую кровь. - Все, без исключения! Вот! Гляди, я для тебя принес из архива!
   Перед носом Кириа возникли цветные картинки. Он не сразу понял, что это фотографии. Улыбающиеся локри - его собратья - облаченные в военные мундиры, позировали с отрезанными головами. На темных волосах кровь не так сильно бросалась в глаза, зато бросалось мученическое выражение на лице убитого. Рамфоринх безжалостно перебирал фотографии, совал в лицо то одну, то другую, поражающую цинизмом. На некоторых фотографиях пленные были не до конца мертвы.
   Кириа побледнел и затрясся. Он кричал: "Я не знаю, что это!", кажется, начал извиняться в угаре ужаса и неприятия, но тут получил по лицу и был выгнан из кабинета.
   - Работать! Живо! - кричал Рамфоринх на вражеском языке вдогонку. На крики прибежали санитары.
  
   - У вас руки трясутся, начальник, - услышал Рамфоринх еще через пару дней.
   - Это потому что приходится с вами, идиотами, вскрытия проводить, - без энтузиазма отозвался врач, орудуя скальпелем. - Где второй оболтус? Чего он копается?!
   - ...и вообще, смотритесь ужасно.
   - Так выглядит счастливый человек. Запомни и больше никогда не заикайся о моей внешности!
   Но руки действительно тряслись.
   - Кончайте со своими препаратами, шеф, - санитар выгрузил в ящик очередные останки, перчатки оставили на белой тряпке кровавые следы, и он принялся наводить объектив видеокамеры на плоды утренних работ. - Они вас доведут.
   - Это не наркотик! Сколько раз можно повторять?! Препарат даже зависимости не вызывает! Даже привыкания!
   - А шакалам из комиссии вы сказали обратное...
   - Ничего я им не говорил! Они услышали то, что хотели слышать!
   - Здорово, только вот мозги камирит палит однозначно.
   - За все надо чем-то жертвовать.
   - Я бы не стал жертвовать половиной жизни ради минут кайфа. Вы и так на работе расслабляетесь, зачем вам еще какой-то допинг?
   - Новое слово выучил? - съязвил Рамфоринх. Санитар открыл рот, чтобы высказаться, но в эту секунду распахнулась дверь - в операционную спиной вперед вошел его напарник. Руки санитара оттягивала огромная турбина.
   - Я думал, ты сдох где-то по дороге, - поделился переживаниями врач.
   - Тяжелая, зараза! - аппарат лязгнул о стол и с металлическим грохотом лег на пол.
   - Осторожней, идиот!
   - Какую же силищу надо иметь, чтобы носить это на спине постоянно! - санитар тяжело дышал и вытирал пот со лба.
   - Будешь раздражать меня - узнаешь, - пообещал Рамфоринх.
   - Да ладно, шеф, чего вы, не выспались, что ли? Слушайте, я вчера график глянул - у нас все планы горят, нам нужно срочно привинчивать к кому-нибудь эту дуру. У вас есть кто-нибудь подходящий на примете среди этих ваших... пациентов?
   Рамфоринх оторвался от созерцания крови на скальпеле и внимательно посмотрел на помощника.
   - Надо подумать, - сказал он.
  
   ***
  
   Вы слышите скрежет профессиональной деформации?
  
   - ...спокойный ходит, словно у них уговор.
   - Не трещать!
   Предупреждение сопровождалось ударом по спине. Заключенный охнул и пригнулся, не прекращая выкапывать из земли ржавую арматурину. Впрочем, надзиратель ушел, и пленные продолжили неспешный разговор.
   - Уговор с кем?!
   - С врачом. То ли страх потерял, то ли что... Имя Рамфоринха не приводит его в трепет.
   - Да врач и не появлялся давно. Никто из наших его не видел - такими темпами и я страх потеряю, и кто угодно. И хорошо бы, чтоб так и было.
   - Два с половиной дня... Это для него много. Только ничего доброго в затишье нет. Не удивлюсь, если он мастерит для всего лагеря гигантскую мясорубку.
   - Все, заткнись! Не могу больше тебя слушать!
   Опасные будни лагеря казались штилем после нескольких встреч с Рамфоринхом. Кириа удовлетворенно отметил отсутствие врача. Больше ничего удовлетворительного в его положении не было: от рухнувшего мировоззрения и каждодневных рисков до тревоги, что хирург отныне не нуждается в услугах техника. Судя по разговорам солдат, на фронте шли перемены, и Кириа вновь благодарил небо, что не ленился в изучении иностранных языков. Он свободно вылавливал из потока брани все, что обсуждали надзиратели, а некоторое понимание жизни позволяло отделить пропаганду от реального положения вещей.
   Из курса истории Кириа уяснил - при заключении мира страны-враги обмениваются пленными, потому не без надежды заглядывал в будущее. Да, сильманта - ударная сила Родины - через несколько дней будет повержена. Возможно, Альянс разнесет половину Локри вместе с мирными жителями, но у него появится шанс вернуться домой, когда Локри объявит капитуляцию. Оставалось только дотянуть, а это значило - не высовываться, не качать права, не мстить. Когда-нибудь, через много лет, страны забудут о проклятой войне и вновь откроют границы. Тогда он возьмет отпуск за свой счет, отправится в Катри, найдет Рамфоринха...
   Хотя... если посмотреть правде в лицо, не будет уже никакого Рамфоринха. У него нет ни единого шанса дожить до светлых дней братства народов. Ну и пусть. Ну и пусть.
   Главное - самому доползти.
   Как стремительно менялись краски там, где в любой момент можно погибнуть! Еще сутки назад Кириа думал, что умрет, не пережив стыда за Родину, не видел смысла жить. Потом, когда жить все же захотелось, не находилось ни единого шанса, что коллективный ад для отпрысков Локри однажды закончится. Наверное, думал он ночью, на территории родной страны стоят такие же огражденные земли, где губят и пытают братьев Рамфоринха и этих молодых солдат, детей... Но ведь он-то - Кириа - ничего не делал, чтобы началась война! Он принимал шифры и отправлял шифры, чинил аппаратуру, отстреливался, когда надо, расстреливал партизан. Да, расстреливал. Ночь сменилась днем, и до ушей донеслись победные разговоры: "Локри скоро падет!" Что это значило? Свержение действующего правительства, голод, разруха. Свобода. Только бы доползти!
   Потому так дико было увидеть тем утром две фигуры в кровавых одеждах, ковыляющих в сторону полигона. Пленные инстинктивно замерли, задержали дыхание, надзиратели, впрочем, тоже - уже отвыкнув от внимательных глаз врача, неосторожного языка, что так любит вгонять в краску. Но среди пришедших Рамфоринха не наблюдалось. Санитары - его левые руки - подошли вплотную к рядам пленных, и вся картина замерла; только ветер лениво шевелил растрепанные волосы.
   - Нам нужен заключенный номер тринадцать тысяч двадцать, - неуверенно выкрикнул один из них, обращался он то ли к самим пленным, то ли к их сторожам.
   Робкие взгляды обратились к Кириа, из рук которого уже выпала кирка. Он ошарашенно глядел на визитеров, думая, куда рвануть, чтобы пристрелили уж наверняка. "Нет! Нет! Без паники! Сначала надо выяснить, зачем они пришли! Это Рамфоринх прислал их за мной, конечно! Ему что-то нужно! Не то, что нужно от других!"
   - Заключенный тринадцать тысяч двадцать! Шаг вперед.
   Ровно шагнуть вперед не получилось, но этого и не требовалось. Заметив шевеление, санитары переглянулись и двинулись навстречу, Кириа вытолкали из общей массы заключенных.
   - Надолго? - спросил ближайший надзиратель. - Надолго вы его?
   - Навсегда, командир, - замялся первый санитар. - У нас план горит.
   Колени у Кириа подкосились, и бравые помощники Рамфоринха подхватили пленного под локти, поволокли прямо по насыпи. "Решил избавиться от свидетеля!" - в ужасе думал он, быстро прикидывая, какие козыри оставались в рукаве. Но язык нашелся не сразу - процессия успела удалиться от полигона.
   - А ну пошел сам, а то ща ноги повыдергаю! - пригрозили ему.
   - Я полезней ему живым! - выкрикнул Кириа и прикусил язык. Все же этот вопрос надо обсудить с самим Рамфоринхом. - Что от меня требуется?
   - Идти как можно быстрее. У нас план!
   - А у нас с ним договор!
   - Интересно! Пойдем, расскажешь подробнее.
   Его зашвырнули в незнакомую, уставленную аппаратурой операционную, не заботясь о сохранности тела. Первый санитар обругал второго за неаккуратность, второй прорычал неразборчиво в ответ. То, что тут проводились операции, можно было судить по тем же кровяным размытостям на стенах и характерному запаху.
   - Где господин врач? - спросил Кириа с пола, взгляд блуждал по нагромождениям приборов, выискивая затаившуюся фигуру хищника. Пленного рывком подняли и силой уложили на широкий металлический стол. Установка, нависающая над головой, сверкала подвижными частями и иглами. Кириа почувствовал, что теряет сознание.
   - Заткнись, крыса! - пропел санитар, резким движением когтистая рука отодвинула установку, чтобы не мешала. - В свой последний день ты имеешь право...
   - Рамфоринх болеет, - перебил второй. - Мы за него.
   - Что? Как болеет? - глаза Кириа забегали. На миг вернулась липкая ужасающая реальность.
   - Обкололся своим зельем, наверное. Сидит в кумаре, невменяемый.
   - Он дал распоряжение забрать меня?!
   - Многовато вопросов, крыса! - первый санитар привязывал его руки ремнями к креплениям на столе. От подобных манипуляций волны тошноты бродили по телу Кириа вверх и вниз, сознание мутнело и всплывало вновь.
   - Ничего он, скотина, не давал! Накачался так, что пары слов не свяжет. Уже два дня! Но он к тебе присматривался, как мы заметили... Даже солдаты знают, что он тебе все лишнее время уделял, колол что-то... Может, вы с ним еще не все процедуры прошли, но в расписание надо укладываться - с нас башку снимут из-за этого урода, если мы план не выполним.
   - В свой последний день, крыса, ты имеешь право порадоваться с нами доброй вести! Сильманта бежит от войск Альянса! - радостно воскликнул первый санитар, закрепив последний ремень. - Где счастье на твоем крысином лице?! Отвечай!
   Но отвечать Кириа уже не мог, надежно привязанный и заткнутый кляпом. Второй что-то вводил ему в вену, напевая под нос, они то и дело сверялись с листком на столе. Вскоре зазвенели инструменты, смех стал увереннее, песни - громче.
   - Сколько ты вколол анестезина?
   - А его надо вкалывать?
   - Ха! Вот ты лопух!
   - Да вколол я!
   - А чего рука посинела?
   - Ой.
   - Что "ой"?
   - Мимо вены промазал!
   - Ну и какой толк, балда, в анестезине, если ты его мимо вены засадил? Вот ты чурбан!
   Дело шло к тому, что санитары, кажется, собрались вскрывать Кириа как получалось - на живую. На секунду удалось отключиться, но один из препаратов тут же выкинул разум из небытия. В подсознании закрутилась молитва.
   - Ну и что там дальше?
   - Я у этой курицы почерк не пойму... руки разрезать или туловище? Или надо еще что-то прокапать?
   Внезапно операционную сотряс грохот, дверь распахнулась, чуть не слетела с петель, зазвенела на металлическом стеллаже стеклотара.
   - Кто разрешил, скоты?! - не своим голосом заорал Рамфоринх. Сотрясаясь всем телом, Кириа повернул голову, насколько позволяли ремни. Пелена слез не позволяла все видеть четко, но и так бросался в глаза болезненный вид Рамфоринха. Сгорбленный и одержимый, тот шел прямо на опешивших санитаров, являя собой ненависть и гнев. Отекшие красные глаза и окрашенные в кровь зубы - сейчас врач обратился в настоящего хищника; рычание отдавалось во всех клетках тела. - Кто разрешил, скоты, вмешиваться и портить мою работу?! Я просил без меня ничего не делать!
   - Да вы же не соображаете... - начал было один из санитаров.
   - Все вон!!! - закричал Рамфоринх нечеловеческим голосом, и оба помощника вылетели из операционной. Он запер дверь и навалился на нее, запирая на все замки, подскочил к Кириа, осмотрел места уколов. Взгляд упал на свалку использованных ампул в кювете. Рамфоринх глухо застонал, прикрывая лицо рукой, из глаз хлынули слезы. Дрожащей рукой он выдернул кляп изо рта Кириа.
   - Развяжите меня, - шепотом попросил тот. В ответ врач судорожно всхлипнул.
   - Ты отравлен, - проговорил он ослабшим голосом. - Остается только закончить операцию. Процесс пошел и...
   Волна дрожи вернулась в тело. Кулаки сжались, сжались челюсти. Кириа закрыл глаза, открыл глаза.
   - Значит, вы меня убьете?
   - Да, именно.
   - Тогда я хочу, чтобы и вы кое-что знали: я тоже убил вас.
   Рамфоринх замер над столом.
   - Магноль создает частоты... Они вызывают распад личности. Последние два дня вы не соображали именно из-за этого.
   Врач охнул и беспомощно взамахнул руками. Закрыть рот он был уже не в силах.
   - За то, что вы так изощренно издевались над пленными...
   - Идиот! - завопил Рамфоринх. Крики тут же превратились в рыдания, и почти сразу - в вой. Он обхватил голову, странно дернулся, а потом закричал вновь. - Идиот! Ты не меня убил! Ты всех нас убил!
   Резкое движение - и бутыльки с полок полетели на пол, звон ударился в уши.
   - Всех убил! Обрек! - кричал врач, разнося операционную. - Если бы ты был медик!
   - Ваше излишнее внимание ко мне сыграло злую шутку, - тихо проговорил Кириа. - Я понял так, что вы не собирались убивать меня в ближайшее время? В список ваших жертв...
   Врач сполз на пол, прямо на осколки. Он уже не вопил, не выл и не кричал, а тихо постанывал, переходя на рыдания и обратно.
   - Если бы ты был медик! То подыграл бы мне! Но ты гребаный связист! - дрожащий Рамфоринх поднялся и медленно приблизился к Кириа. - Я скалился как идиот, вел себя вызывающе, позволял себе жестокие шутки, да, да, да!!!
   Он глубоко вздохнул, Кириа увидел, как врач закрыл глаза, задержал дыхание, а потом спокойно продолжил.
   - Девиантное поведение - побочные эффекты камирита. Всего лишь! Побочные! Эффекты! Камирита! Это из-за него я улыбаюсь и могу говорить, из-за него пристаю к людям с непристойностями и обнимаюсь с оторванными частами тела! Из-за него я не лезу в петлю и могу приходить в этот чертов кабинет, чтобы хоть немного облегчить твою участь!!!
   Под конец монолога Рамфоринх неизбежно срывался на крик, а потом несколько секунд восстанавливался, и тогда Кириа видел дрожащую спину врача, беспокойные руки, и вновь лилась сбивчивая речь:
   - Все думают, что я получаю кайф от работы. Все думают, что я больше всего на свете люблю поторошить людей. О, как же я ненавижу этих ублюдков! Всех до одного! Всех, кто привык смотреть на кровь, убивать, пытать... относиться к безумию, как к работе! Все привыкли. А я дефектный. Я не могу. Один из бывших сокурсников посоветовал камирит. Сказал, что мозги от него выгорают, но становится безразлично, что происходит вокруг. Да, я проживу под ним намного меньше... Но это время хотя бы будет полезно, потому что я не издеваюсь над заключенными в отличии от всех остальных, несмотря на... разговоры! Это все из-за побочного эффекта! Это препарат заставляет меня говорить то, чего я не хочу. Да! Я не смог добыть итариум! Но я сделал последние минуты Энэжи сносными, по крайней мере! Его собирались сунуть в печь. Его засунули бы туда живьем!
   Кириа не верил своим ушам.
   - Понимаешь? Я жру гребаный камирит, потому что он притупляет все чувства. Мир превращается в кино, врач оперирует смертников, и его не ждет расстрел за сочувствие вражеским элементам! А ты взял и с помощью одного грамма сплава!..
   Рамфоринх задохнулся.
   - ...с помощью одного грамма магноли уничтожил действие препарата. Теперь ты видишь? Вот такой я на самом деле - врач, впадающий в истерику при виде того, что ему приходится делать. Кириа, моя ненаглядная крыса, я ведь и сам бы повесился давно, еще в первый день вскрыл себе вены, если бы не знал... если бы не знал...
   Врач уставился на синеющий след неудачной инъекции, и из глаз полились неудержимые слезы.
   - Если бы не знал, что эти скоты даже анестезию не могут дать по-человечески!!! - он обреченно сел на пол и зарычал, впившись в голову когтями. Кириа смотрел не мигая в потолок, уши ловили стенания, но окружающее все больше погружалось в сон. Яд и осознание происходящего уничтожали мозг, клетку за клеткой. Все это время самый страшный человек лагеря берег заключенных от двух коновалов и того, кто мог прийти на его место в случае замены. Самый страшный человек, психику которого Кириа методично уничтожил крохотным прибором.
   Трясущиеся руки обшаривали полки, ненужные пузырьки летели на пол, бились, осколки хрустели под тяжелыми сапогами. Еще минута, и Рамфоринх набрал в шприц пять кубиков, которые незамедлительно отправились через иглу в вену. Перевел красные глаза на Кириа.
   - Это была смертельная доза, - проговорил он. - Молись теперь, чтобы я не отбросил коньки раньше тебя! Иначе тобой займутся... мои... ассистенты.
   - Я умоляю вас...
   - Дорогая моя крыса... Заткнись, ладно?
   Врач, всхлипывая и вздрагивая, начал готовить Кириа к его последней операции, осторожно вводя анестезин, обрабатывая места разрезов, перетягивая и ослабляя ремни.
   - Умоляю... - Кириа не знал, о чем умоляет, но чувствовал, как в углу его дожидается тьма, протяжно вздыхая холодом, она медленно моргала и цепляла длинным пальцем халат Рамфоринха.
   - Не уберег, - бормотал бледнеющий Рамфоринх. - Думал, скоро конец войне, а там что-нибудь придумаем... Мне ведь даже поговорить тут не с кем. Мало у кого есть высшее образование, вот только у тебя... А с остальными единственное, что можно обсудить - идеологию. Кто бы знал, как мне осточертело разговаривать об идеологии!
   Голос врача слышался все глуше и глуше. Может, потому, что яд сильнее пропитывал тело Кириа, а может, потому, что силы покидали Рамфоринха. Он засовывал трубочки в полости костей, щелкал тумблерами на турбине, приваленной к столу. По проводкам шли токи, заставляющие ладонь сжиматься, а по трубочкам текла прозрачная жидкость. Следовала новая доза анестезина. Кириа ничего не ощущал, кроме разрывающей тоски, барахтающейся чуть ниже сердца.
   - Думал, сумею что-нибудь придумать, когда кончится... А теперь ты станешь бессловесное существо, единица армии, которая уже никому не сдалась... Когда я поступал в медицинский, то мечтал спасать людей, а не создавать оружие!
   Врач навис над Кириа, спокойно поглядел в мутные глаза, пленный заметил, как с лица Рамфоринха схлынула последняя кровь, прежде чем тот сполз на пол. Кириа вскрикнул, позвал непослушным языком, но никто не отозвался. Операционная погрузилась в тишину, и пленный вдруг понял, что он еще не перешагнул ту грань, за которой царствует абсолют безразличия. Рамфоринх - гарантия того, что Кириа покинет этот мир без агонии, кажется, не подавал признаков жизни. Из глаз Кириа потекли слезы, он оплакивал себя и лежащего на полу человека, которого собственоручно бросил в огонь распада.
   - Если бы мне было все равно, я бы остался дома!
   Кириа затаил дыхание.
   - Эти дебилы запортили бы экземпляр. Получили бы выговор... может. Но я пришел... не ради науки, нет. Я пришел к тебе! Правда, поздно. Надзиратель спас тебя от трех часов нестерпимой боли, когда явился выяснить, почему санитары самовольничают.
   Сердце пленного подпрыгнуло. Рамфоринх встал и вытер последние слезы. Брови нахмурились, красные глаза стали серьезными. Врач добрался до полок, с которых брал камирит, и нашарил там коробку.
   - Шутники... - сказал он, вглядываясь в инструкцию. - Они все же закупили диконтин... Тебе повезло. Нам повезло. Похоже, у него смертельная доза выше. Надо бы записать обморок в побочные эффекты.
   Рамфоринх неуверенно рассмеялся, его лицо преобразилось, в глазах блеснуло прежнее безумие.
   - И состояние счастья... примерно такое же, - лицо его вновь стало серьезным. Врач нетвердой походкой вернулся к операционному столу, небрежно, но успокаивающе провел по спутанным волосам.
   - Ты не виноват, - Рамфоринх улыбнулся. - Не надо было мне брать этот плеер. Я ведь так и не смог спасти Энэжи. Не заслужил.
   Анестезин поднялся к самому мозгу и укрыл сознание густой пеленой. Кириа блаженно закрыл глаза, проваливаясь в темноту.
  
   ***
  
   "(затерто) ...найден в подвале вместе со сбежавшим зомби. Немного покоцанный, но живой, безумно хохочущий... (затерто) ...какая-то музыкальная коробочка непонятного происхождения. Уже отправлена на экспертизу. (затерто) ...сошел с ума, все же... (затерто) ...может, от препарата, может, от ужаса, а может, от всего сразу. (затерто) ...бесхребетная интеллигенция! (затерто) ...отправлен в психиатрическую лечебницу закрытого типа, зомби - введен в анабиоз до поры. Нам еще предстоит объяснять конгрессу, что значат эти ожившие мертвецы с турбинами на спинах. Возможно, поступит приказ сжечь все, что относится к проекту "Риджин". Брать нового врача не имеет смысла - лагерь расформировывают, а пленных, кто остался, везут обратно в Локри. Так что теперь писать буду с нового адреса. Совершенно неизвестно, что теперь с нами со всеми будет, но... (затерто)"
  
   Строки из письма, найденного в заброшенных архивах института им. Кррау.
  
   02.09.2012
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"