Меня зовут Диего Диас. Моя жизнь не проносится перед моими глазами, я вытягиваю её из глубин памяти, как невод из моря. Улов небогат. Сеть вся в дырах. Но кое-что можно угадать.
Этого я не помню -- мне рассказала сестра. В ночь, когда я родился, было необычайно тихо. Океан был ленив и спокоен, висящая над ним луна -- огромна, её отражение в едва колышущейся воде -- сверкающей дорогой на другой край вселенной. В ту ночь к берегу пришли косяки рыб, следом тянулись стаи дельфинов.
Мне год. Я стою у самой кромки воды, держась за юбку матери, и смотрю, как лодка отца уходит в море. Светлый парус раздувается, отец машет рукой с борта. Ветер тревожит волосы мамы -- черные локоны, выбившиеся из-под платка. Она такая молодая.
Я смотрю вниз, на мелководье, подталкиваемые слабыми волнами, колышутся большие мутные шары золотистого цвета, размером с мой детский кулак. Я тянусь к ним, но мать берет меня на руки и уносит.
Мне четыре. Я засыпаю и просыпаюсь под звуки океана, пляжи, бухты и отмели -- мои игровые площадки. Я плаваю лучше, чем хожу. Весь мир говорит о том, что человек создан для полёта. Я в недоумении. Зачем небо, если есть море? Я разбегаюсь и прыгаю в воду с деревянного пирса, от которого отчаливают рыбацкие лодки. Сейчас утро, все ушли в море. Плыву вниз, в зеленоватый полумрак с блестками пузырьков. Сбоку мелькает что-то светлое, подвижное. Большая рыба. Почти как я, тонкая и гибкая. Я оборачиваюсь -- бледный широкий хвост пропадает в зарослях водорослей у самого дна.
Мне семь. Я умею считать и читать, иногда выхожу с отцом в море, помогаю матери на рынке продавать утренний и вечерний улов, всё остальное время я провожу у воды. Моя кожа всегда солоноватая, волосы жесткие и спутанные.
Вечер, солнце клонится к горизонту, вокруг всё словно слеплено из янтаря. Я лежу на животе на скале и вглядываюсь в воду. Я прыгал с этого места в зелень и прохладу сотни раз, но сегодня мне тревожно. Внизу кружит незнакомая мне рыба. Её бледное блестящее тело видно сквозь воду. Она не поднимается к поверхности, движется кругами и восьмёрками. Длинная, тонкая с развивающимися плавниками. Мне страшно. Впервые в жизни океан кажется мне опасным.
Мне тринадцать. Я влюблён. Её глаза -- ночь над океаном, волосы пахнут жасмином, она -- сама грация и изящество, её маленькие ступни оставляют на песке следы, тут же смываемые волнами. Её семья переехала к океану, потому что ей полезен морской воздух. Впервые я целую её стоя на той самой скале, с которой так здорово прыгать в воду. Когда я приникаю к её губам, налетает ветер и огромная волна разбивается у наших ног, окатывая нас солёными брызгами. Девушка вскрикивает и прижимается ко мне, я улыбаюсь и смотрю на быстро успокаивающееся море. Мне кажется, я вижу светлый силуэт, уходящий на глубину.
Мне шестнадцать. Я впервые за месяц вышел к морю. Я смотрю поверх сверкающего водного полотна на кружащих птиц. Океан, всегда бывший мне другом, родной стихией, отнял у меня самое дорогое, что было. Мою любовь. Я вырубил жасмин растущий перед домом, потому что от его запаха становилось тесно в груди, но я не могу ничего сделать с океаном. Я медленно, с трудом опускаю взгляд на воду. Двумя метрами ниже, под скалой, из воды на меня смотрят холодные бледные глаза. Всего мгновение, блеск чешуи, существо уходит под скалы. Меня прошибает холодный пот.
Мне двадцать. Я -- единственный кормилец в доме, отца тоже забрал океан. Странно, но его смерть пережить легче. Как будто все всегда знали, что этим закончится. Теперь я и двое моих младших братьев ловим рыбу, а сёстры и мать продают её на рынке.
Я всегда у руля, я стараюсь не смотреть в тёмную зелень воды. Когда я пытаюсь понять, что я боюсь там увидеть, мне становится трудно дышать. Мои сети никогда не приходят совсем пустыми.
Мне двадцать шесть. Я впервые вижу её так близко. Кожа, там где нет чешуи, почти прозрачная. Перепонки, острые плавники, тонкие как паутинка волосы прилипли к угловатому черепу. Она маленькая, как десятилетний ребенок, очень бледная, очень хрупкая. Полосы на рёбрах - жабры. Пальцы заканчиваются когтями. Огромные глаза бледно-голубые и скорее рыбьи, чем человеческие, рот полон крошечных зубов-иголок. Она с минуту смотрит на меня, держась за борт лодки, потом падает в воду и пропадает.
Мне тридцать, и я сбегаю. Я сажусь в поезд и покидаю родной город. Я бегу от себя, от океана, от этого невозможного существа и от смерти. Я не последую за любимой и отцом. Я не сгину в море, как предсказала русалка.
Мне страшно плыть на корабле или лететь цеппелином над водой. Я выбираю железную дорогу, ведущую вглубь континента. Туда, где нет нескончаемого шепота волн, запаха соли, рыбы, гниющих водорослей, туда, где солнце уходит за горы, за дома, за лес, падает в степь -- неважно... Я мчусь прочь от смертельной стихии.
Мне нету сорока. Я лежу в своей постели, в своей квартире, в доме, стоящем в сердце маленького городка. В городке есть пруд с лебедями, фонтан перед ратушей и несколько колодцев, и больше воды нет.
Но я всё равно тону.
Мои лёгкие наполняются жидкостью. В сотнях километров от океана, от его сияния и рокота, я захлёбываюсь солёной водой внутри себя и никто не спасёт меня, не вытащит на берег, не заставит снова дышать полной грудью, выкашливая воду.
Я с трудом дышу и меня терзает утомительный булькающий кашель, заставляющий мою сиделку тревожно вздыхать и подносить к моим губам чашку с горькой опийной настойкой. Такой же горькой и бесполезной, как моё сожаление. Стоило ли бежать так далеко и все эти годы тосковать так остро, чтобы умирать в одиночестве, выхаркивая собственные лёгкие в течении недель? Иногда мне кажется -- я мог бы ещё быть счастлив. Остаться там, у слепящего, рокочущего океана, завести семью, ловить рыбу, однажды уйти в море и остаться в нём. Возможно, это и была моя судьба. Сбежал ли я от неё? Не знаю. Мысли путаются, в череде лиц, приходящих ко мне в минуты короткого забытья, я всё чаще вижу огромные блёклые глаза русалки. Не привиделась ли она мне? Не плод ли это угасающего сознания? Так много вопросов, и всего одно невыполнимое желание -- в последний раз взглянуть на то, как солнце встаёт из жемчужной дымки на краю мира, расцвечивая воду розовым.
Умирая, я надеюсь, что мой душеприказчик окажется порядочным молодым человеком и выполнит мою последнюю волю. В конце концов, он никогда не видел океана. Развеять мой прах над водой -- неплохой повод съездить на побережье.
***
Молодой, модно одетый мужчина выходит на пирс. Он выглядит немного потерянным и удивлённым, на его губах блуждает лёгкая улыбка, ветер солёными пальцами гладит его тёмно-русые кудри. Сердце бьётся всё чаще. Он внезапно понимает что влюбился. В этот океан, в крохотный рыбацкий городок на берегу и в племянницу странного мужчины, прах которого он сейчас вытряхнет из керамического кувшина. Он открывает урну, наклоняет её, и ветер подхватывает струйку шелковистого пепла. Дымка летит над водой, истончается, исчезает. Человек отворачивается от воды, но оглядывается, услышав плеск -- какая-то крупная рыбина скрывается под пирсом, он едва замечает блеск чешуи.
Мужчина уходит через пляж, модные ботинки увязают в песке и мелкой гальке. Он полон неясных желаний, солёного воздуха и предчувствий чего-то восхитительного.
За его спиной прибой нежно качает крупные золотистые икринки, к некоторым прилипли частички пепла.