Аннотация: Рассказ из цикла "Новоозерские бывальщины"
Гонщик "Серебряной мечты"
Как когда-то отметили два хороших человека, пешеходов надо любить. Игорь Голенищев - в просторечии - Гуга, а еще проще - Гуго Капец - тоже в свое время любил пешеходов, то есть пока принадлежал к этому утлому разряду народонаселения. Но вся штука заключалась в том, что Гуга в довольно скором времени проникся. Проникся он вожделением ко всему, что имело как минимум два колеса. Вначале это были велосипеды, затем - мопеды типа "макака", и уже в гораздо более сознательном возрасте восемнадцати лет Гуга Голенищев наконец сделал свой выбор - роскошная машина под названием "Харлей Дэвидсон" околдовала и заполнила своими блестящими формами весь его ум.
Гуга желал иметь "Харлей" всеми фибрами. По ночам его мучили эротические сны, в которых "Харлей" выплясывал вокруг него непристойные танцы и вызывающе подмигивал фарами. Голенищев просыпался, оглашая медвежьим ревом весь дом и вызывая вполне понятное раздражение у своего папы-бывшего десантника, человека нервного. Который вскоре и вламывался в сыновнюю комнату, дабы задать взбучку всем тем, кто обуревает кошмарами его обожаемого Гугу. Гуга спросонья принимал папу Васю за очередной кошмар и давал сдачи. Вася, обзывая Гугу лунатиком и годзиллой, отступал на заранее подготовленные позиции. Однако остаток ночи Капец уже не мог провести в блаженной дреме и отправлялся в гараж, дабы скоротать там время в компании своего теперешнего немудрящего мотоцикла, который он любовно прозвал "Моцыком".
Кстати, "Моцык" был вовсе не так прост, как казалось на первый взгляд. Этот отлаженный и чуть ли не облизанный Гугой агрегат выл, как раненый лось, а по дороге несся, как раненый лось за причиной своего ранения. То есть очень быстро. Частенько, гоняя в райцентр за новыми и новыми прибамбасами, Гуга привозил такие заковыристые штуки, что даже его друг, Федька Вислопузый, качал головой и приговаривал:
- Это даже не каменный век.
Что было вдвойне несправедливо - штуки эти Голенищев находил на самых обширных барахолках, однако они были не такими уж и старыми. Вдобавок ко всему каким-то шестым чутьем Гуга умел так пригнать штуки-дрюки к своему многострадальному Моцыку, что тот как-то раз перестал выть! Вот взял - и перестал! А после того, как Капец вдохновенной рукой вложил в его внутренности необычную фиговину, похожую на лодочный мотор и крупорушку одновременно, Моцык стал бегать в три раза быстрее, при этом не пожирая канистрами бензин, а требуя максимум поллитровку, чтобы объехать Новоозерск по НКАД двадцать рез подряд. А чтоб до центра доехать, требовалась ноль-седьмая. И вовсе не бензина, а водки - Сашке Панкратову, который, высоко задрав ногу, важно водружался на Моцык позади Гуги. По дороге он нюхом чуял залегших по кустам сотрудников ГИБДД и вовремя предупреждал Гугу, чтобы тот сбавил скорость.
Но не только Сашка был ездоком запоздалым - многие соседи просили Гугу свозить их до райцентра, там пару дел сделать, в одно место заехать - и сразу домой. Капец не отказывал никому. Правда, после пары таких рейсов повторно ездить с Гугой соглашались немногие - главным образом крепкие на желудок. Папа Вася, к примеру, ездил только один раз - до моста через Старозеро. Затем он быстро вспомнил, что забыл дома носовой платок, причем сказал, что до дома он доберется сам, и... Гуга двинул в райцентр один.
К слову, французский фильм "Такси" Гуга не жаловал. В салоне, говорил он важно, протирая тряпкой замасленные руки, любой дурак сможет. Ключик дернул и пожалуйста - лети, кто тебя держит? А тут! Ветер в ушах, все мелькает, куртка по ветру полощется, любая подворотня тебе подруга! Русский экстрим!
- Да, - сурово замечал ему Федька, - а ну как собьешь кого, экстремист?
Гуга презрительно топорщил любовно отращенные усики. И действительно, за несколько лет активной двухколесной жизни Голенищев не устроил ни одного капца новоозерчанам, так что, по крайней мере, в этом его прозвище было абсолютной неправдой. Но тут, как вы понимаете, исторический факт - ну был такой Гуго Капет, против документа не попрешь. Так, по крайней мере, рассуждали начитанные дочки Панкратова, а Федька, подлец, во всем их поддерживал. Хотя Гуге на самом деле было пополам - Капец так Капец.
Словом, ездил Гуга Голенищев быстро. И все-таки медленно. Так казалось самому Гуге. Хотя сержант Ферда неоднократно останавливал гонщика, справедливо указывая ему на необдуманность его поступков. Голенищев не унывал и надеялся на лучшее.
А вот в историю-таки однажды попал. Чисто случайно. Стоял этак Гуга на перекрестке, протирал катафотки, и тут подбегает к нему человек, по виду - незнакомый, но ведь не может Гуга знать всех новоозерчан (хотя и старался узнать - чел общительный, память богатая)! Так вот, подбегает незнакомец, явно запыхавшийся, ноздри раздувает и орет на всю улицу:
- Дорогой мой! На свалку! Срочно! Умоляю! Пятнадцать минут! Помогите!
- Катафотки не высохли, - сухо сказал Голенищев.
- Скорее, - шумел запыхавшийся. - Умоляю!
- Нуждаетесь в отходах? - поинтересовался Гуга, подавая запыхавшемуся шлем.
- Нет. Да. Мне они очень необходимы, - пыхтел незнакомец, устраиваясь за спиной Голенищева.
- Держитесь, сейчас будет немного больно, - посоветовал Гуга, и дал газ.
Моцык рванул, с ревом пронесся по главной улице и заюлил по подворотням. В одном месте даже пришлось проехать по подземному переходу - хорошо, что людей не было, только выскочил из-под колес зазевавшийся бард-одиночка.
- А почему - больно? - спросил незнакомец и взвыл.
- Теперь понятно? - обернулся Гуга. - В России все те же беды.
- Вперед смотри! - заорал седок.
- Не учите меня жить, - проворчал Гуга, ловко выворачивая руль и обходя ларек "Роспечати".
- Мама! - наводил панику седок. - Осторожнее! Речь идет о...
- Знаю, - прорычал Гуга, креня машину вправо до самой земли - дурацкий встречный "ЗИЛ" вез доски. - Крепче держитесь.
- Спасите! - кричал седок.
- Сейчас, - пообещал Гуга, и рванул еще быстрее.
- А мы успеем? - вдруг озаботился незнакомец, и Капец от такого оскорбления даже руками всплеснул, вызвав тем самым у пассажира новый взрыв паники и криков о помощи. Когда крики умолкли, Капец счел нужным ответить:
- Должны, - и, перещелкнув какой-то рычажок, он ударил по газам так, что приваренная ранее фиговина сорвалась, и "Моцык" завизжал, перекрывая отчаянные крики седока.
- Не шумите! - потребовал Голенищев. - Сейчас пойдут ухабы.
- Десять ми... - по приглушенному писку Гуга злорадно догадался, что багаж прикусил язык.
Остальные три минуты "Моцык" с пассажирами скакал по кочкам и рытвинам, как взбесившийся джейран. Гуга еле успевал перехватывать руль - его временами просто вырывало из рук. Но Капец умело его укрощал, и "Моцык", разъяренно рыча, рвался вперед. Наконец впереди замелькали верхушки мусорных куч. Однако, обгоняя видение драных коробок и черных пакетов, в носы ездоков принялся пробираться сопутствующий им запах.
- Сюю! - возопил незнакомец. - Сейсяс доедем!
- Сильно прикусили? - озабоченно спросил Гуга.
- Нисево, до сьвадьбы зазивет, - прошепелявил седок. - Возьле этой куськи, позалуйста.
- Я догадался, - триумфально сказал Капец, тормозя и помогая слезть инвалиду. - Вы из санэпидемстанции?
- Посьти, - и пассажир полез в бесформенную кучу, даже не закатав рукавов.
- А что тут? Неужто радиацию какую занесли? А, дядь?
- Секундоську, позалусьта, - незнакомец с натугой что-то провернул в глубине кучи. Раздался глухой рокот, и куча, как огромная кошка, принялась стряхивать с боков мусор. Отряхнувшись, она поднялась во весь рост, и глазам Гуги стало больно от слепящей глаз блестящей поверхности летающей тарелки. Из иллюминатора высунулась какая-то невообразимая физиономия и, увидев бывшего моцыкиного пассажира, что-то облегченно проворчала, из чего Голенищев сделал единственный вывод - не опоздали.
- Нравится? - спросил седок, пытаясь одновременно высунуть укушенный кончик языка и подуть на него.
- Хорошо, - солидно сказал Гуга. - Тогда два вопроса: почему нельзя было вызвать тарелочку к нам и зачем вы вообще прилетали?
- Сперва плата за проезд, - и в руках незнакомца (позволено ли будет отныне называть его пришельцем?) развернулись сами собой и вновь свернулись пачки деревянных. - Есть. А "Звездеца" - примерно так на ваш язык переводится название моей кораблика - сразу бы заметили. Желали бы вы своему городку нашествия армейских спецподразделений?
- Ни в коем случае, - отказался Гуга. - Мне и одного папы много.
- Ничего плохого в моей миссии не было, - сказал пришелец. - Могу поклясться. Правда, сердце у меня где-то в районе восемнадцатого шейного позвонка, так что рукой я туда не дотянусь.
- И не надо, - разрешил Капец. - Я и так верю. Уж больно вы забавно вопили, когда мы по городу ехали. Значит, ничего опасного не хотели, иначе разнесли бы меня вместе с "Моцыком" на атомы.
- Не скрою, такая мысль у меня возникала, - кивнул пришелец. - А прилетал я, дабы узнать, насколько загажена у вас атмосфера. И сделал вывод - несколько сотен лет вы, возможно, и протянете. Так что пока на помощь к вам можно не стремиться, и руку дружбы протягивать, соответственно, тоже рановато.
- Не окрепли сознательно, - заметил Гуга.
- За то ты, я вижу, парень что надо. Сколько я должен? - и руки незнакомца замелькали, отсчитывая купюры. - Заметь, все номера разные.
- Да не, не надо, - отмахнулся Голенищев-младший. - Мало ли, может, у вас на бензин не хватит.
- Слушай! - восхищенно загорелись глаза пришельца. - А хочешь, я тебе своего бензина дам?
- У меня полный бак, - отказался Капец. - Еще на неделю хватит. Знаешь, как мало жрет?
- Ну и? - несколько презрительно отозвался пришелец.
Гуга сказал. Пришелец деликатно погмыкал, а затем исчез в недрах тарелочки. Спустя минуту он вернулся, держа в руке какую-то фляжку.
- Вот, - сказал он, - достаточно одной капли.
- Куда?
- Хоть куда - хоть в воду, хоть в керосин, хоть в компот. Мгновенно деструктурирует любую жидкую среду, превращая ее в высококачественное топливо тройной очистки по технологии Зуббра.
- Кавказского?
- Что?
- Зубр кавказский был?
- Нет, Кавкаски эликсир молодости изобрел, тебе его еще рано. А вот топливо - в самый раз.
- И на сколько его хватает?
- Да уж не на неделю, - пришелец еще немного погмыкал, а потом, заметив Гугино молчаливое непонимание, быстро поправился. - Надолго хватает. Но самое главное - скорость.
- Двести?
- Пф-ф!
- Двести пятьдесят?
- Фантазируйте, молодой человек. Как у вас там? "Нет, сынок, это фантастика"?
- Неужели триста кэмэ?!!
- Ладно, пробуй, - и пришелец, самолично отвинтив крышку бака, капнул туда из фляжки. - Только крепче держись.
- Опять? - возмутился Гуга и вскочил в седло. - Но-о-о!
Моцык взвился на дыбы, показывая, что его хозяин отчаянно рискует, и сорвался с места. В небо взметнулись пластиковые бутылки и отчаянно закружились в воздухе журавлиными клиньями. С негромкими хлопками взрывались туго завязанные целлофановые мусорные мешки, рассыпая, как конфетти, неаппетитное содержимое. А Гуга, черной молнии подобный, носился меж мусорных куч, время от времени отрываясь от земли и даже изредка вспархивая.
Когда Гуга наконец накатался, он подъехал к тому месту, где стояла тарелочка. Но ни ее, ни пришельца уже не было. На месте приземления "Звездеца" лежала только фляжка. Подняв ее, Гуга с удивлением обнаружил, что фляжка придавливала еще солидную пачку сотенных. Привередливо просмотрев несколько бумажек на свет, Капец поразился еще больше - действительно, все номера были разными.
- Спасибо! - крикнул он в небо - так, на всякий случай.
В небе что-то пыхнуло вроде фейерверка, и, выписанная белыми дымными струями, на небе перед глазами Гуги возникла надпись: "Не за что".
Что сделал бы на месте Голенищева-младшего любой другой пацан осьмнадцати лет от роду, попавший в этакую переделку? Правильно. Бросился бы хвастаться. Но Гуга был человеком серьезным и ответственным. Он сбавил скорость в аккурат перед городом и въехал на его территорию вполне обычным Гугой Капцом. Но в глазах его туда-сюда мотались черти на мотоциклах. Он жутко хотел еще немного полетать, но понимал - ежели узнают, плакало его супертопливо! Однако рассказать все же кому-нибудь следовало - где же радость победы? Где же осознание дорожного всемогущества? Хотя... А, была не была.
И Гуга тем же вечером поделился тайной со своим младшим товарищем Федькой Вислопузым. Федька, хоть и был несколькими годами младше Гуги, интегралы и уравнения щелкал, как орешки. Но не это придавало ему вес в Гугиных глазах, а недюжинное чувство товарищества. Поэтому он клятвенно пообещал другу, что тайна умрет вместе с ним, а потом пристал как с ножом к горлу - дать прокатиться!
- Нельзя! - рычал Гуга. - А ну как заметят?
- Тогда сам за рулем, а я - взади!
- Взади! - передразнил друга Голенищев. - Нет, и не проси.
- Да мы тихонько! - мутил Федька. - Ближе к ночи.
- Чтобы я себе башку свернул?
- Полнолуние как раз! Все видно.
- И не проси. Может, позже. Мне его еще обкатать надо.
- Об-ка-тать? Смеши Катьку с Лидкой. Тебе ничего не надо обкатывать. Ты же прирожденный гонщик! Помнишь, кино было? "Гонщик "Серебряной мечты"?
- Спасибо.
- За что же?
- Он там разбивается в конце.
- Сплюнь! - Федька покраснел. - Я ж не то хотел сказать! Просто ты тоже крутой! А теперь на своем Моцыке всех сделаешь! На турниры будешь мотаться, бабосов огребешь!
- Это ты сейчас по ушам огребешь! - рявкнул Гуга, не очень, впрочем, сердясь. Ему очень польстило заверение Федьки в его возможных победах на различных соревнованиях. "Ведь не узнает никто, про топливо-то", - подумал он, ухмыляясь. Но прокатиться Федьке все равно не разрешил.
Глупо было бы предположить, что Федор Газдрубалыч Вислопузый нынешней же ночью не попытается взять Моцык покататься без ведома хозяина. Конечно, он встал посреди ночи, влез в Гугин гараж и, по-шпионски посапывая, выкатил двухколесного зверя на открытую дорогу.
- Чего он там говорил про капли? - ворчал Федька, осторожно извлекая фляжку из-под седла мотоцикла. - Достаточно одной? Ну, думаю, и пяти недурно будет.
Осторожно накапав в бак из фляги, он завинтил пробку, убрал сосуд в седло и, лихо ударив пятками по бокам Моцыка, шепотом крикнул:
- Поехали!
После чего крутанул ручку, заводя машину.
Дальнейшее Федька помнил смутно. Кое-что из происшедшего могут рассказать разве что братья Крыжовники, выехавшие в своем катерке на Старозеро на ночной клев. Да еще старший лейтенант Фердинанд Габсбург, который нес службу на посту близ городской границы. Именно он первым заметил подозрительно быстро приближавшийся объект, который при внимательном рассмотрении оказался мотоциклом гражданина Голенищева, на котором имел место быть вовсе не гражданин Голенищев, а вовсе гражданин Вислопузый, истошно вопящий во все горло. Ровно через пять секунд после появления на горизонте объект промелькнул мимо Габсбурга и дунул прямиком в Старозеро. Но не утонул он, нет! Утонул он позже, а пока взлетел в воздух и принялся выделывать пируэты, если можно применить пошлый поэтический прием, над зеркальной гладью озерка. Именно в этот момент он был замечен братьями Крыжовниками.
- Гляди! - крикнул старший Фридрих. - Так вот что за сволочь тырит у нас рыбу!
- Вали его, братишка! - заорал младший Соломон. - Будет знать, расхититель частной собственности!
Фридрих схватил валявшееся на дне лодки ружье для подводной охоты и, тщательно прицелившись, выпалил в неопознанный летающий объект. Федьке страшно повезло трижды. Во-первых, как раз в этот момент он вывалился из седла и плюхнулся в озеро. Во-вторых, старший Крыжовник не попал в мотоцикл, который, лишившись седока, в последний раз жутко взревел и камнем рухнул в воду. И, в-третьих, от переживаний Федька чуть не утонул, но был вовремя извлечен из воды бывшими начеку братьями. А с берега уже доносилась соловьиная трель свистка сержанта Габсбурга.
Когда все выяснилось, Федьке страшно повезло в четвертый раз. Вызванный на допрос "гражданин Кутузов", как назвали Гугу Крыжовники, не убил своего малолетнего друга. Он принял утрату Моцыка философски. Легко пришло, сказал он, легко ушло. Но все равно до смерти перепуганный Вислопузый на следующее же утро смотался из города к двоюродной бабушке в Калугу - уж очень сильно Гуга скрипел зубами, когда изрекал знаменитую присказку...
А Моцык достать было никакой возможности ввиду более чем пятисотлетнего заиления дна Старозера. Капец же больше сокрушался в связи с утратой заветной фляги - почти все деньги, полученные от пришельца, он отложил на поездку в Москву для покупки самого настоящего "Харлея". Толстую пачку сторублевок, сунутую в книгу популярного фантаста Бурана, нашел отец - и только железная выдержка десантника помогла ему остаться в твердом уме и трезвой памяти. На его вопль:
- Откуда деньги?!!
Гуга небрежно пробасил:
- Па, ты не бойся, я старушек топором не бил и наркотой не торговал. Это Федькин отец прилетал на тарелочке и Моцык мне компенсировал.
Пришельцами в Новоозерске никого не удивишь, поэтому Вася счел аргументы вполне разумными. Гуга отделался легко - приобретением новой резины на отцовский старенький автобус и микроволновки для матери, и, помимо отложенного, даже еще чуток осталось. На вопрос же о дальнейшей трате наличных Голенищев-младший отвечает кратко и емко: