Телега, наполненная яблоками, произвела фурор среди местного населения. С самого утра у моей калитки стояли председатель и другие любопытствующие. Теперь они обрывали плоды, тянущие ветки к земле.
- А красивые какие! - ахала баба Тома.
Она собирала яблоки в корзинку, соседка Клара - в ведра, Зиновий Аркадьевич - в карманы штанов. Я собирал плоды в садовую тележку Анны Павловны с не меньшей энергией, чем остальные, но про себя сомневался. Вспоминая прошлую неудачу, боялся испоганить дикие яблоки так же, как до этого деревенские.
'С пшеницей нужно разговоры вести, как с человеком, - писала бабушка в дневнике. - Я ее и похвалю, и побраню. А она рада стараться: растет на зависть'.
Следуя примеру Зиновия Аркадьевича и бабы Томы, я нашептывал:
- Красивые яблоки, крупные яблоки.
- Соберем. Ни одному пропасть не дадим, - поддержала Лизетт, гладя кору деревьев. - Спасибо вам, милые яблони.
3.10.1. На пути к спасению
'Оставлю велик, возьмем лестницу и пару ведер'.
Готовый поворачивать с шоссе, я увидел знакомую фигуру на автобусной остановке.
- Эй! - крикнул я, поворачивая руль.
Чудик нехотя обернулся. На голове не было ни одной из шапочек.
- Так и не поймешь, какой день недели, - сказал я, слезая с велосипеда.
Чудик смущенно потер лысый затылок. Он равнодушно уставился на корзину с яблоками из чудесной рощи, которую я прицепил к велосипеду.
- Оттуда? - сообразив, спросил Чудик. И немного оживился.
Он взял яблоко, впился зубами в нежную плоть и прикрыл глаза.
- Нет, - сказал Чудик, - не то.
- Не то? - спросил я.
- Обычные яблоки. Даже кислые.
Яблоки действительно были невкусными.
Не были они все в одном - и сладкими, и кислыми, и горькими. Они были просто кислыми. Одним словом, дичка.
Возможно, как и мне, отцу Чудика, обезумевшему от жажды и долгой погони за животным, яблоки показались вкусными. А потом воображение, не ограниченное реальным положением вещей, дорисовало остальное. Роща выглядела недосягаемой, и в семейном предании Чудика раз попробованные фрукты имели неповторимые вкусовые качества.
- В деревне часто преувеличивают, - сказал Чудик. - Жизнь такая. Не с чем сравнивать.
Следуя этой логике, бабушкино пиво считалось вкусным только потому, что, кроме бабушкиного и дешевого из автолавки, жители не пробовали никакого другого. И Высокий Папа мог сварить не менее достойное пиво из любой пшеницы, выращенной на любом поле из любых семян.
Но я знал, что бабушкино пиво на самом деле вкусное. Потому что у нее был секрет.
Любовь бабушки, щедро вложенная в каждую крупинку ее земли, в каждый колосок на пшеничном поле, в каждую бочку сваренного пива. В дела, которыми она занималась. В людей, которые ее окружали. Любовь, которая поддерживала, утешала, вдохновляла.
Вот что мы чувствовали, когда пили бабушкино пиво. Любовь имела для меня вкус меда, который дед получал с пчелиных ульев. Для Кролика - персиков, привозимых по возвращении из долгих поездок отцом. Для Чудика - чего-то давно забытого из детства. Малины, заботливо прятавшей ее, маленькую, от злобного петуха, для Анны Павловны. Для старожила и председателя деревни Зиновия Аркадьевича - первого поцелуя.
Мимо нас с Чудиком со стороны города проехал мужик на садовом тракторе. Витя положил надкушенное яблоко обратно в корзину.
- Знаешь, - сказал он, смотря вслед трактору, - мне здесь не нравится.
Он повернулся ко мне.
- Никогда не нравилось.
- О! - только и сказал я.
Вдалеке показался автобус.
- Прощай, - он протянул мне руку, и я автоматически ее пожал. А потом спросил:
- Прощай?
- Есть и другие деревни, - сказал Чудик. - Есть даже города.
Автобус был в минуте от нас, а мне столько хотелось спросить, столько обдумать, столько принять и понять.
В поисках подсказки я посмотрел за его спину, оценивая размер багажа. Выживших после пожара коров среди вещей не было. Как и воли, и силы духа.
- А как же коровы?
- Отдал, - ответил Чудик.
- Отдал? - вскрикнул я.
- Пока не спасешься, других не спасешь.
Громко тарахтя, подъехал автобус. Водитель открыл переднюю дверь. Чудик встал на нижнюю ступеньку и подтянул за собой чемодан.
Его не остановило мое недоумение. Его не остановили яблоки из чудесной рощи. Чудик был на пути к спасению.
3.10.2. Пыльное счастье
Когда дым из выхлопной трубы рассеялся, я тяжело вздохнул и сел на велосипед.
'Хоть деду яблоки отвезу, - решил я, поворачивая к дому Алисы. - Все равно нужно заехать, сообщить насчет кошки'.
На душе было паршиво. Я с силой жал на педали, пытаясь справиться с неожиданно нахлынувшей злостью. Не знаю, что больше меня рассердило: мысль о том, что коровы Чудика попали к мясоеду или что Дину придется отдать равнодушному деду Алисы.
'Форменный садизм! - возмущался я. - Как он бросил коров?! Философию разводил, другом себя называл... всего живого и свободного'.
Я распалялся все больше. Сердитые мысли заслонили от меня белый свет, и я не видел дороги. Видел Чудика и его предательство.
Не прошло и минуты, как я наехал на огромный валун. Почувствовав, как колесо скользнуло по гладкой поверхности камня, я испугался, вцепился в руль, снял ноги с педалей.
'Вот дурак!'
Я пошел по дороге, придерживая руль руками. Восстанавливал дыхание, успокаивался.
'Ладно. Что я в самом-то деле! - решил я. - Не мои коровы, не мое дело. Не мне его судить'.
Я посмотрел на безмятежное поле вокруг дороги, поискал у природы поддержки. Отдышавшись, сел на велосипед. Пару секунд покрутил педали. И тут опять бросил взгляд на корзину.
'Даже яблоки не остановили, - подумал я. - Это не просто яблоки, это семейное предание! Бесценные плоды! А он взял и наплевал. Просто свалил'.
Правая нога соскочила с педали, штанина тут же попала в цепь и застряла. Я упал на землю, еле увернувшись головой от камня. Бесценные плоды рассыпались по пыльной дороге.
Я так расстроился, что даже вставать не хотел.
Мы лежали с яблоками посреди дороги и смотрели в небо. Небо не хотело моей злости, яблоки не хотели. Мир хотел радости. Здесь и сейчас.
'Чудик - молодец! - твердил я. - Чудик - молодец. Я - молодец. Все мы - молодцы!'
3.10.3. Живой подарок
За пазухой он держал гуся. Тот как мог вытягивал шею, но участия в разговоре не принимал.
- Это тебе, - сказал Павел Никифорович, протягивая гуся. - С новосельем.
Я принял гуся, как, наверное, неловкие папаши в первый раз берут ребенка. Павел Никифорович быстро убрал руки в карманы и зашагал прочь.
Я внес гуся в дом и тут же озаботился проблемой его существования. Вариантов было два: либо гусь меня кормит, либо я - его. И здесь напрашивались следующие вопросы: как гуся забить, почистить и разделать в первом случае, и чем кормить, как часто и как долго во втором.
Набирая в поисковике вопрос: 'как забить гуся', я чувствовал себя чудовищем. Гусь стоял рядом и все видел.
- Так, - сказал я, - иди-ка ты в другую комнату.
Я загнал гуся в спальню, закрыл за ним дверь и опять сел за ноутбук. Для воодушевления погуглил рецепты гуся в яблоках. От аппетитных картинок слюнки потекли.
Рубить гуся, сворачивать ему шею не хотелось. Я думал о более гуманных способах. В идеале я вообще не должен был в этом участвовать.
Было бы неплохо, если бы гусь покончил с собой, избавил меня от хлопот. Открой он газ, положи глупую голову в духовку, мне бы осталось только проветрить комнату, запихнуть его тушку поглубже на противень и зажечь огонь. Но гусь не выглядел печальным, на жизнь он не жаловался.
- Ладно, - сказал я, открывая гусю дверь в столовую, - возвращайся. Гостем будешь.
Гусь обрадованно загоготал, хотя ясно было, что ни на что другое от такого неумехи, как я, он и не рассчитывал.
'Место чудика пусто не бывает', - пронеслось в голове.
Гусь смотрел телевизор. Овца отдыхала на кровати. Дина, сидя на обеденном столе, злобно шипела на соседского кота: как я не нахваливал присутствие животного в доме, дед Алисы от счастья отказался.
3.10.4. Закатывая рукава
Я пребывал в боевом настроении. Сцены физического насилия туманили мозг, и кулаки машинально сжимались. Ногти врезались в кожу на ладонях, оставляя отметины в форме лун.
Драка была необходима, ни о чем другом я и думать не мог. Я, как боксер на ринге, локти прижав к телу, пританцовывал от нетерпения на полусогнутых ногах.
Налил в чашку воды из чайника, залпом выпил. Кто, кто хочет быть в роли моего противника?!
Ленька волоком внес во двор ящик с яблоками.
- Вот так вота!
- Это не из рощи, - сказал я, рассматривая черные пятна на плодах.
- Сан Саныча, - пожал плечами Ленька. - Сам дал!
Я оглянулся. Ящик от Высокого Папы, корзина от бабы Томы, ведра от соседки Клары, тележка Анны Павловны с дикими яблоками. На скамейке лежала пара крупных плодов, принесенных Зиновием Аркадьевичем.
'Говорят, яблоки с диких деревьев дают сидру незабываемый горьковатый привкус. Волшебный привкус', - улыбнулся я.
3.10.5. Состояние в момент прыжка
Говорят, люди подводят итоги жизни в определенные, 'кризисные', годы. В крайнем случае, они делают это, отмечая дни рождения. Я подвожу итоги каждый день, подбирая под себя всякий успешно прожитый. Я чувствую себя курицей, созывающей под крыло цыплят, и уже давно ничего не меняется. В моей сберегательной книжке - одна бесконечная любовь.
Я подсчитываю успехи и провалы, приобретения и потери, и неважно, что я мог бы да не, важно то, что я могу да - предъявляю в данный момент времени. Нельзя останавливаться в подсчетах, нельзя сбиваться с темпа. Каждый шаг нужно подводить итоги, подталкивая себя к новым свершениям. Все, что я могу, на что способен, следует утверждать и подтверждать постоянно, иначе кто я здесь и сейчас?