Аннотация: Эта статья - хороший комментарий к "работам" о "сионистском геноциде".
Давид А. Харрис,
Иудея.Ру
Письмо забытого еврея
Я - забытый еврей. Мои корни уходят в прошлое почти на 2600 лет. Мои предки внесли исключительно важный вклад в развитие мировой цивилизации. Моё присутствие было ощутимо везде от Северной Африки до Месопотамии. А сегодня я почти исчез. Видите ли, я - арабский еврей. Нет, это, пожалуй, не совсем точно. Я попал в смысловую ловушку. Я опередил арабское пришествие почти в каждой стране, в которой жил. Например, когда арабы вторглись в Северную Африку, я уже жил там более шести веков. А сегодня вы не найдёте следов моего пребывания в этом огромном регионе.
Попробуйте отыскать меня в Ираке.
Помните изгнание евреев из древней Иудеи в Вавилон, последовавшее за разрушением Первого Храма в 586 году до нашей эры? Помните полную жизни еврейскую общину, возникшую там и создавшую Вавилонский Талмуд?
А знаете ли вы, что в IX веке, во время мусульманского правления, мы, евреи Ирака, были обязаны носить на одежде отличительную жёлтую нашивку - предшественницу печально известной нацистской жёлтой отметины, и подвергались всяческой дискриминации? Или о том, что в XI и XIV веках нас обложили непомерными налогами, подвергли жестоким репрессиям, а наши синагоги разрушили?
Интересно, слышали ли вы о Фархаде - вопиющем нарушении законности в Багдаде в июне 1941 года? Вот что писал о тех событиях посланник Американского Еврейского Комитета Джордж Груен: "В порыве неуправляемого насилия были убиты до 180 евреев, более 900 были ранены, а 14 500 евреев понесли материальный ущерб, их дома и магазины были разграблены и разрушены... Евреев вытеснили со всех государственных постов, ограничили их доступ в учебные заведения, подвергли арестам, огромным штрафам или конфискации имущества, предъявив им нелепые обвинения в причастности к коммунизму или к сионизму. Оба эти движения уравнивались в статусе и были запрещены. В Ираке получение письма от еврея из Палестины (до 1948 года) было достаточным основанием для ареста и лишения имущества". В 1948 году в Ираке нас, евреев, было 135 000, и мы были жизненно необходимы в любой сфере иракского общества. Вот что писала Encyclopedia Judaica о значении иракского еврейства: "В XX веке еврейские интеллектуалы, писатели и поэты внесли немалую лепту в развитие арабского языка и литературы своими многочисленными книгами и эссе". В 1950 году мои соплеменники в Ираке испытали лишение гражданства, изъятие собственности и, самое зловещее, публичные казни. Годом раньше иракский премьер-министр Нури Саид сообщил британскому послу в Аммане о планах изгнания всей еврейской общины в Иорданию. Посол позднее описал этот эпизод в своих воспоминаниях (" From the Wings: Amman Memoirs, 1947-1951").
Cвершилось чудо, и в 1951 году, благодаря исключительной помощи Израиля, около ста тысяч наших евреев выбрались из страны. Многие из них не успели захватить с собой ничего, кроме того, что было одето на них. Израильтяне назвали эту спасительную операцию "Эзра и Нехемия".
Те из нас, кто остались, жили в постоянном страхе - страхе насилия и новых публичных казней, как та, что случилась 27 января 1969 года, когда в центре Багдада по сфабрикованным обвинениям были повешены девять евреев, а сотни тысяч иракцев дико приветствовали экзекуцию. Оставшиеся евреи покидали страну различными путями. Так, мои друзья нашли убежище в Иране, где в то время у власти находился шах. Сегодня не осталось на земле Ирака ни евреев, ни памятников, ни музеев, ни каких-либо других напоминаний о том, что мы жили здесь на протяжении двадцати шести веков.
Упоминают ли школьные учебники в Ираке о нашем давнем присутствии, о нашем немалом вкладе в историю иракского общества и культуры? Нет, нет и нет. 2600 лет стёрты и забыты, как будто их никогда и не было. Можете ли вы стать на моё место и почувствовать мою мучительную боль, боль потерь и забвения?
Я - забытый еврей.
На территорию современной Ливии нас впервые привёл египетский правитель Птолемей Лагос (323-282 годы до нашей эры). Так говорит еврейский историк I века Иосиф Флавий. Мои праотцы и праматери жили на этой земле более двух тысячелетий, прирастая числом за счёт берберов, перешедших в иудаизм, испанских и португальских евреев, спасшихся от инквизиции, и итальянских евреев, пересекавших Средиземное море.
Я столкнулся лицом к лицу с антиеврейскими законами итальянских фашистов. Я вынес заключение 2600 моих соплеменников в нацистский лагерь в 1942 году. В том же году я пережил депортацию 200 евреев в Италию. Я справился с принудительным трудом в Ливии во время войны. Я был очевидцем мусульманских бесчинств в 1945 и 1948 годах, в результате которых погибли около 150 ливийских евреев, сотни были ранены, тысячи остались без крова.
С чувством неуверенности наблюдал я за тем, как Ливия становилась независимой страной в1951 году. Я не знал, что случится с теми шестью тысячами из нас, которые всё ещё оставались там жить после этого погрома, заставившего некогда процветавшую общину из 39 000 евреев отправиться в изгнание; многие из них уехали во вновь созданное государство Израиль.
Хорошей новостью было то, что в новой Ливии меньшинства были защищены конституцией. Плохо было то, что эта конституция полностью игнорировалась.
На протяжении десяти лет независимости моей родной страны я не мог избирать и быть избранным, служить в армии, получить паспорт, купить новую собственность, стать основным владельцем нового бизнеса или участвовать в управлении нашей общиной.
К июню 1967 года жребий был брошен. Для тех из нас, кто, вопреки всему, ещё надеялся, что в стране, к которой мы были крепко привязаны и которая временами была к нам добра, ситуация улучшится, не осталось никакого выбора - только бежать. Шестидневная война создала взрывоопасную атмосферу в стране. Восемнадцать евреев были убиты, а дома и магазины, принадлежавшие евреям, были сожжены дотла.
Я и ещё 4000 моих соплеменников уехали, кто как смог, у большинства был лишь чемодан да небольшая сумма денег, равная нескольким долларам.
Мне никогда не позволили вернуться. Мне так и не вернули имущество, оставшееся в Ливии, несмотря на обещания правительства. Фактически, всё было разграблено - дома, мебель, магазины, общественные учреждения, абсолютно всё. Самое ужасное то, что я никогда не смог навестить родные могилы. Это особенно больно. Как мне стало известно, при полковнике Каддафи, захватившем власть в 1969 году, еврейские кладбища были уничтожены, а могильные плиты использованы для строительства дорог.
Я - забытый еврей.
Всё пережитое - хорошее и плохое - живёт в моей памяти, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы передать это моим детям и внукам. Вопрос в том, сколько они смогут взять. Насколько они смогут идентифицировать себя с культурой, которая кажется осколком такого далёкого и неосязаемого прошлого? Да, две - три книги и статьи о моей истории были написаны, но даже при самом благосклонном отношении бестселлерами их не назовёшь. В любом случае, смогут ли эти книги конкурировать с постоянными усилиями ливийских лидеров уничтожить любое напоминание о моём присутствии здесь в течение двух тысячелетий? Смогут ли эти книги соперничать со всем миром, практически не заметившим моего исчезновения?
Взгляните на содержание газеты The New York Times за 1967 год, и вы увидите, как газетная хроника сообщала о трагической кончине древней общины. Впрочем, не стоит утруждаться - лишь несколько жалких строк - вот и вся история.
Я - забытый еврей.
Я - один из сотен тысяч евреев, когда-то живших в таких странах, как Ирак и Ливия. Достаточно сказать, что в 1948 году в регионе нас было около 900 тысяч человек, а сегодня - менее пяти тысяч, в основном живущих в двух умеренных странах - Тунисе и Марокко.
Когда-то мы жили в процветающих общинах в Адене, Алжире, Египте, Ливане, Сирии, Йемене и других странах. Наши корни уходят в глубину веков на 2000 лет и более. Теперь нас почти не осталось.
Почему никто не говорит о нас и нашей истории? Почему весь мир неуклонно и навязчиво твердит о палестинских беженцах, появившихся в результате ближневосточных войн 1948 и 1967 годов, бежавших, и это немаловажно, от военных действий, развязанных их же арабскими братьями, при этом напрочь забывая о еврейских беженцах тех же самых войн?
Почему в мире сложилось впечатление, что в результате арабо-израильского конфликта, а точнее - конфликта арабов с Израилем, беженцы появились только с одной стороны, когда в действительности беженцы существуют с обеих сторон, и количество еврейских беженцев превышало число беженцев арабских?
Я провёл много бессонных ночей, пытаясь понять причину этой несправедливости.
Должен ли я винить себя? Может быть, мы - евреи из арабских стран - приняли свою судьбу слишком пассивно. Может быть, мы упустили возможность поведать нашу историю. Посмотрите на европейских евреев. Они использовали статьи, книги, стихи, пьесы, картины и фильмы для того, чтобы в деталях рассказать о своей доле. Они описали времена радостные и трагичные, и сделали это так, что поразили воображение многих неевреев. Может быть, я был неисправимым фаталистом, слишком ошеломлённым событиями, слишком неуверенным в своих художественных и литературных способностях.
Однако это не может быть единственной причиной моего непрошеного статуса забытого еврея. Это не потому, что я не пробовал поднять шум. Я пытался. Я организовывал митинги и сборы подписей, проводил выставки, апеллировал к ООН и встречался с официальными лицами почти всех западных стран. Но всё это почему-то не принесло ощутимого результата. Нет, это слишком мягко сказано. По правде говоря, меня практически никто не услышал.
Знаете ли вы такой английский акроним - MEGO? Он передаёт смысл фразы "мои глаза покрыты пеленой". Именно такое впечатление часто производили на меня дипломаты, официальные лица и журналисты, когда я пытался поднять вопрос о евреях из арабских стран - "их глаза покрыты пеленой" - TEGO. Нет, я не должен винить себя, хотя всегда можно сделать больше ради истории и справедливости.
Существует гораздо более важное объяснение.
Мы, евреи арабского мира, после торопливых отъездов, последовавших за угрозами, насилием и дискриминацией, собрали осколки наших порушенных судеб и стали жить дальше.
Большинство из нас уехали в Израиль, где были радостно встречены. Годы, последовавшие за нашим приездом, не всегда были лёгкими - мы начали с нуля и должны были пробивать себе путь наверх. Мы приехали с разными уровнями образования и совсем незначительным багажом. Но у нас было нечто большее, что поддерживало нас в тяжкие времена привыкания и освоения новой культуры: наша неизмеримая гордость евреев, наша глубоко укоренившаяся вера, наши уважаемые раввины и традиции, наша приверженность идее выживания и процветания Израиля.
Некоторые из нас, от четверти до трети общего числа, решили уехать в другие места.
Евреи из франкоговорящих арабских стран тяготели к Франции и Квебеку. Евреи из Ливии создали свои общины в Риме и Милане. Египетские и ливанские евреи разбрелись по Европе и Северной Америке, а некоторые осели в Бразилии. Сирийские евреи иммигрировали в США, особенно в Нью-Йорк, а также в Мехико Сити и в Панама Сити. И так далее.
Где бы мы ни поселились, мы принялись за дело и создали новую жизнь. Мы изучали местные языки, находили работу, отправляли детей учиться и быстро, как могли, создавали свои конгрегации, чтобы сохранить обряды и ритуалы, особые для нашей традиции. Хвастаться не принято, но, я думаю, мы добились огромных успехов везде, где бы мы ни жили. Я никогда не преуменьшаю и не замалчиваю трудности тех, кто из-за возраста, болезни или бедности не смог добиться большего, но в основном за короткое время мы сделали гигантские шаги и в Израиле, и по всему миру.
А что же произошло с палестинцами, такими же беженцами от арабского конфликта с Израилем? Печально, но их постигла совершенно другая участь, и в этом, я подозреваю, кроется принципиальное объяснение таких двух различных саг о беженцах.
В то время как мы в течение одной ночи практически исчезли из поля зрения всего мира, если вообще когда-то в этом поле присутствовали, и примеривались к новой жизни, палестинцы этого не делали. Наоборот, по целому ряду причин, отчасти по их собственной вине, отчасти по вине циничных арабских лидеров, а отчасти по вине в общем-то благонамеренных, но близоруких третьих лиц, палестинцам не было позволено начать новую жизнь. Вместо этого ими манипулировали, их превратили в орудие в чужих руках.
Палестинцев поместили в лагеря беженцев и вдохновляли оставаться там из поколения в поколение. Финансы Агентства помощи и поддержки палестинских беженцев на Ближнем Востоке (UNRWA), организации, созданной при ООН около полувека тому назад, использовались не для переселения этих беженцев, а для того, чтобы содержать их в лагерях, предоставляя кое-какое образование и социальные услуги.
Кстати, основная часть фондов этого Агентства поступала не из арабских стран, многие из которых не внесли ни цента, а с запада. Все арабские государства вместе взятые вносят лишь крошечную долю общего бюджета Агентства. Так много для крокодиловых слёз сочувствия и симпатии, которые мы периодически наблюдаем со стороны арабского мира.
ООН также руководит Комитетом по делам беженцев, который отвечает за 22-23 миллиона беженцев, живущих сегодня по всему миру за пределами своих стран и не имеющих возможности вернуться. Комитет ищет способы переселить этих беженцев в страны, принимающие иммигрантов или как-то по-другому помочь им приспособиться к новой жизни. Это уникальный факт, но население палестинских лагерей беженцев не входит в сферу деятельности Комитета. Почему?
Ответ очевиден. Каковы бы ни были официальные объяснения, поддержка лагерей беженцев обеспечивает существование инкубаторов для продолжающейся войны против Израиля. В конце концов, если бы этим беженцам был дан реальный шанс начать продуктивную жизнь, как нам, их враждебность к Израилю могла бы, не дай Б-г, рассеяться, а их склонность к поставке "мучеников" для террористических операций против Израиля уменьшилась бы.
Я повсюду ищу другое объяснение, которое имело бы смысл, и не могу его найти. Печальная правда заключается в том, что лидеры арабского мира никогда не хотели решать проблему палестинских беженцев; они предпочитали вскармливать её, всеми способами поддерживать и таким образом сохранять своё недовольство Израилем на виду у всего мира.
И, подумать только, многие в мире заглотнули эту наживку, словно под гипнозом окунулись в тяжёлое положение палестинских беженцев, никогда не задавая неудобных вопросов и никогда ни на миг не задумываясь о нас, евреях арабского мира. Очевидно, по принципу "с глаз долой, из сердца - вон".
Стоило дипломатам, журналистам, политикам, борцам за права человека задуматься над этими трудными вопросами, их могло бы осенить, что проблема палестинских беженцев возникла, когда арабский мир отверг План раздела, предложенный ООН в 1947 году, и пошёл войной на новорождённое государство Израиль в 1948; что из всех арабских стран, притворно озабоченных палестинской проблемой, только Иордания предложила им право проживания и возможность нового старта и что арабские страны цинично использовали палестинцев в своих корыстных целях, во всех других случаях предоставляя их самим себе (а то и хуже).
Более того, если бы их давным-давно не покинул бы здравый смысл, эти международные лицедеи могли бы поинтересоваться - а почему вообще всё ещё существуют лагеря беженцев в таких городах, как Дженин.
Соглашения 1993 года в Осло обеспечили уход Израиля из всех основных городов Западного Берега и прямое палестинское правление там. Разве не удивительно, что даже при полном контроле палестинских властей лагеря беженцев не были снесены? Кто-нибудь когда-нибудь потрудился ли спросить вслух - почему?
И ещё одно печалит меня.
Иногда я чувствую, что мир думает о проблеме палестинских беженцев, как об уникальном явлении подобного рода.
Трагично, но в истории существовали сотни миллионов беженцев, возможно, и больше. Рано или поздно почти все они находили новые дома и начинали новую жизнь. Случались также колоссальные перемещения населения в результате войн и территориальных переделов. Миллионы людей двигались в обоих направлениях, когда Британия разделила Индию и Пакистан в 1947 году, а Греция и Турция испытали подобное в начале века.
Никакие доводы не могут преуменьшить трагедию утраты собственности и крова. Я знаю. Я это испытал сам. Инстинктивно сердце моё болит за любого беженца. Но почему к палестинцам относятся так, будто они, и только они, заслуживают безграничной симпатии, и почему так много в принципе благонамеренных институций и людей мирятся с этим?
И пока я сбрасываю пар, позвольте упомянуть ещё одно явление, которое меня тревожит.
Это когда арабские ораторы встают и, делая честное лицо, заявляют, что в арабском мире нет антисемитизма. В конечном счёте, утверждают они, арабы - тоже семиты, и, значит, по определению не могут быть антисемитами. Оставьте, господа. Это придаёт новое значение понятию "лукаво мудрствовать". Хорошо известно, что термин "антисемитизм" был введён в обиход немцем Вильгельмом Марром, недругом евреев, для того, чтобы описать чувство ненависти и враждебности именно к евреям и иудаизму.
Арабские ораторы на этом не останавливаются.
Они заявляют, что в арабском обществе к евреям всегда хорошо относились, подчёркивая при этом, что Холокост произошёл в христианской Европе. Это верно - Холокост имел место в христианской Европе, как верно и то, что в арабском мире бывали периоды относительного покоя и гармонии, но дискуссия этим не ограничивается. Отсутствие Холокоста, даже отбросив в сторону тот безудержный энтузиазм, с которым некоторые арабские политики и религиозные лидеры приняли Гитлера и нацистское "окончательное решение еврейского вопроса", само по себе вовсе не означает, что отношение к евреям всегда было справедливым и ровным, а лишь указывает на то, что уровень дискриминации и преследований не достигал таких высот, как в Европе военного времени.
Да, возврат к опыту евреев в Андалузии во времена мусульманского правления с VIII по XII век или ссылка на историю жизни Маймонида в Египте в XII веке являются напоминанием о других, гораздо более перспективных временах. Однако арабские ораторы недооценивают уязвимость своей позиции необходимостью оглядываться в прошлое на сотни лет для того, чтобы отыскать достойные образцы терпимости и гармонии, так как им не удаётся обнаружить ничего, отдалённо напоминающего те события, в более близкую эпоху.
И последнее - они утверждают, что, если бы не было Израиля, не было бы и проблем с евреями в арабских странах. Ещё один причудливый аргумент. Если следовать этой логике, в Израиле не должно быть миллиона арабских граждан, однако они есть. Те арабы, которые остались в Израиле после 1948 года, получили гражданство, право голоса, религиозную свободу и возможность учить своих детей в школах на арабском языке. Это плюрализм и демократия в действии, хотя и эта система не без недостатков. Когда Израиль столкнулся с войной и терроризмом, инициированными его арабскими соседями, он никогда не возлагал ответственность за это на своих арабских граждан. Арабские страны, напротив, вынудили свои еврейские общины заплатить очень высокую цену. Я - живое тому доказательство.
Возможно, я - забытый еврей, но мой голос не заглушить. Я не могу молчать, чтобы не стать соучастником исторического отрицания и ревизионизма.
Я буду говорить, потому что мои предки заслуживают этого.
Я буду говорить, потому что этого требует моя великая древняя традиция.
Я буду говорить, потому что я не позволю, чтобы конфликт арабов с Израилем несправедливо характеризовался через призму только палестинских беженцев.
Я буду говорить, потому что несправедливость по отношению ко мне должна быть раз и навсегда признана и оценена, сколько бы времени это ни заняло.
Я буду говорить, потому что то, что сегодня происходит с другим религиозным меньшинством в регионе, христианами, странным образом напоминает всё, что было со мной; и я снова вижу, как мир отводит взгляд в сторону, как будто нежелание увидеть истину когда-нибудь что-нибудь решало.
Я буду говорить, потому что я отказываюсь быть забытым евреем.