Вылегжанин Владимир Яковлевич : другие произведения.

Свободы лёгкий луч ворвался

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История недавнего времени


   Вылегжанин Владимир
   Свободы лёгкий луч прорвался...
   Женские слабости
   Константин
  
   События этой пьесы отнюдь не документальны, но возможность их совершения, для людей знакомых с тогдашней предперестроечной реальностью и её изнанкой, очень даже реалистична. Отголоски исторических событий и персонажи описаны так, как воспринимались они тогдашними думающими русскими людьми, но ещё и потому не документальны, чтоб усваивались некоторые выводы и для нынешнего времени.
   Действующие лица:
   Константин - студент театрального училища имени Б. Щукина, затем известный актёр и начинающий режиссёр.
   Софья - студентка того же училища, затем известная актриса.
   Володя - друг Константина, студент и затем аспирант философского факультета МГУ имени М. Ломоносова.
   Нина - известная во всём мире актриса театра им. Е. Вахтангова.
   Андропов Ю. В. - председатель КГБ СССР
   Фирин - подполковник КГБ
   Громов - генерал КГБ
   Геворков - генерал КГБ, начальник 5-го ГУ
   Ольга Васильевна - замдиректора ДК МГУ
   Друзья Кости, студенты театрального училища, актёры театра имени Е. Вахтангова, не профессиональные актёры Студенческого театра и другие.
  
   Первый акт
   Картина первая
   Выгородка горного пейзажа на сцене театрального училища им. Щукина Софья, Константин, режиссёр.
  
   Режиссёр - Ну. что вы никогда не целовались?! У обоих их амплуа - герой и героиня - любовники, а поцелуи какие-то детсадовские. Конец репетиции. Перерыв на пятнадцать минут. Порепетируйте поцелуи. Я сейчас приду. (саркастически) Герои - любовники. ( Уходит)
   К. - Соня, я тебе неприятен?
   С. - Конечно, приятен, Костя. Не знаю. Не получается.
   К. - Ну говори, спасибо за помощь.
   С. - Спасибо за помощь. Вы спасли моё стадо. Это всё, что у нас осталось с мамой. Война. Вы меня понимаете?
   К. - Я учил в школе немецкий. Вы немка?
   С. - Нет. Мы из французской общины Швейцарии. Я думала, вы - немец. Вы - русский?
   К. - Я был в лагере в Австрии и сбежал.
   С. - Вы смелый.
   К. - Давай порепетируем то, что Василий Павлович просил.
   С. - Давай.
   К. - Ты мне очень нравишься.
   С. - Это не по пьесе. Там таких слов нет.
   К. - Я знаю. Это от себя.
   С. - И ты мне нравишься. Ты лучший актёр на курсе.
   К. - А ты лучшая актриса. Подойди ко мне поближе.
   Соня приближается. Константин несмело обнимает её и нежно целует.
   Режиссёр, (вошедший во время их долгого поцелуя) - Вот. Вот. Это я и просил.
   Соня и Костя стоят, потрясённые поцелуем.
   Режиссёр. - Пошли. Всю сцену сначала.
   (Затемнение)
  
   Картина вторая
   Володя и Костя
   Володя (крепко жмёт руку Косте) - Здравствуй, Костя.
   Костя - Ты можешь повредить руку начинающему актёру.
   В. - Извини, рад тебя видеть. Когда у вас дипломные спектакли пойдут?
   К. - Дипломы, я думаю, уже выписаны. Сейчас нас начнут "покупать" режиссёры московских театров. В следующий вторник меня и Соню в "Горной балладе" будут смотреть вахтанговцы. Вероятно, будет Симонов, главный режиссёр. Приходи. Я тебя проведу. Начало в пятнадцать ноль - ноль. Будешь хлопать и улыбаться.
   В. - Спасибо, Костя. Приду обязательно.
   К. Ну, как там наши ребята? Что нового? У меня тут днями и ночами репетиции. Я не имел времени к вам приходить.
   В. - У вас тут прослушки нет?
   К. - Думаю, что нет, но точно не знаю.
   В. - Встречались. ( отводит Костю к краю сцены и, стараясь говорить тихо, сообщает) Обсуждали выпуск листовок и развешивание их в ВУЗах. Наладили контакт с тайной языческой общиной. Смелые русские патриоты.
   К. - У вас жизнь кипит. Завидую. А я всё репетирую, репетирую. Устал бы, если бы не одно "но".
   В. - Молодец. Это твоё призвание. Ты ещё наш Урал прославишь. А что за "но"?
   К. - Я ещё не уверен. Она такая загадочная. Я её до конца не понимаю.
   В. - Кого?
   К. - Соню - мою партнёршу в спектакле. В "Горной балладе". Володь, похоже, я влюбился в неё.
   В. - Она - наш человек?
   К. - Не знаю. Я в этом смысле её не разбирал. Русская.
   В. - Поздравляю. Завидую, но не рассказывай ей пока о нашем кружке.
   К. - Я не собирался.
   В. - Я пришёл забрать у тебя книги, которые я тебе давал. Ницше. Мне библиотекарша из читального зала их дала. У них проверка наличия. Надо срочно вернуть. Ты их прочёл?
   К. - Ночи не спал. Так интересно. Особенно "Так говорил Заратустра". Какой необыкновенный язык и, завораживающие мысли.! Но, знаешь, мне интересно показалось, что в последних своих произведениях Ницше скорее атеист, или я ошибаюсь.
   В. - Да. Конечно, в последних произведенииях он уже не тот, что в Заратустре. Интересно, я совсем недавно поймал себя на мысли, что я по кругу хожу. В школе я был примерным пионером и затем комсомольцем, но когда стал узнавать Россию дореволюционную, она мне понравилась больше коммунистической, и я стал в церковь ходить. Но знакомство с попами, испуганными, запуганными, готовыми служить любой власти, даже откровенно антирусской, отшатнуло меня от христианства. Тут-то мне и открылся Ницше. Я, непроизвольно что ли, стал язычником. А сейчас, когда с сожалением узнал, как язычники плохо знают идеологию и обряды языческие, в меня снова атеистические представления входят. Круг замыкается, хоть я и остаюсь всё ещё язычником. Возможно этим же путём шёл и Ницше. Я себя с ним, конечно, не равняю. Я рад, что он тебе понравился. Пойду я. У меня встреча с профессором, куратором моей кандидатской. Встретимся на показе. Поговорим.
   К. - Не знаешь ты наших обычаев. Там не поговоришь... . Держи пакет с книгами. Как только пройдут показы, и какому-то театру я понравлюсь - войду в их труппу, тогда на какое-то время я стану вольным человеком, свободным для встреч и других дел. Хотя у меня уже есть предложения о съёмках в кино. До свиданья, Володя. (Обнимает друга)
   (Затемнение)
  
   Картина третья
   Костя и Соня (в гримуборной перед показом спектакля)
   К.(вынув из коробки пушистые усы, прикладывает их к своему лицу) - Тут есть большие пушистые усы. Тебе лично пушистые усы у героя понравились бы больше или меньше?
   С - Даже как героиня, я не в усы влюбляюсь, а в человека.
   К. - А человек с усами больше бы тебе понравился или меньше?
   С. - Костя, прекрати. Я вся на иголках - это же главный наш экзамен. Тебе хорошо, на тебя вахтанговский театр глаз положил, а я ещё в неопределённости.
   К. - Ты лучшая актриса на курсе, а вахтанговцы - дураки. Они ещё пожалеют. Такая красивая и своеобразная актриса, как ты, обогатила бы любой театр. Такими алмазами не разбрасываются.
   С. - Какой высокий стиль. Всё равно, спасибо. Вахтанговцы не любят интеллигентных актрис. Они любят очень красивых и чуть-чуть распутных.
   К. - Да, затхлость какая-то в наших театрах завелась. И у нас в ВУЗе отказались от системы Станиславского, учат системе представления, хотя и клянутся в верности Станиславскому.
   С. - Вахтангов - не Станиславский. Он, конечно, был сторонник системы представления, какой-то романтизации жизни.
   К. - Я не враг романтизации, но враг лжи, и в актёрской игре и в жизни. Провозглашают одно, а учат другому. Если б только это касалось актёрской игры. Это касается и всей нашей жизни и за пределами училища. Потому-то и изгоняют правду в искусстве, чтоб она не резала глаза.
   С. - Костя, я тебя просила, не надо политики. Кстати, ректор наш Захава - сторонник Станиславского.
   К. - Мне кажется Захава медведем в окружении стаи собак. И ни одну из этих шавок он не может тронуть. У них крепкая спайка. У них свои люди в газетах, на телевидении. Захава стар. Его в случае информационного шума снимут, а он хочет дожить в определённом статусе и уважении. Он этого достоин. Я его не виню, виноваты эти "собакообразные". А на всех кафедрах, кроме разве кафедры сценречи, такие "собакообразные" водятся.
   С. - Ты ещё студент, Костя. За такие разговоры, не скажи кому другому, тебя могут исключить. Это очень сильные люди, у них есть поддержка и в Политбюро.
   К. - В КГБ у них поддержка. Там их человек - Андропов.
   С. - Опять ты лезешь на рожон. Может, тут микрофоны есть. Мы же идеологические работники.
   К. - Я искусством пришёл заниматься, а не идеологией. Ладно, всё-всё. Прости, больше не буду.
   С. - Нам ещё костюмы надо одеть, а мы тут истину ищем. Дай поправлю левую бровь у тебя. Криво наложил. (поправляет грим) ( Уходят)
   (Затемнение)
  
   Картина четвёртая
   Сцена представляет горный пейзаж. На заднике горы, покрытые снегом. Герои встречаются на альпийском лугу возле шалаша. Герой в поношенной советской армейской гимнастёрке, героиня в костюме альпийской горной пастушки.
   С(в образе пастушки) зовёт - Алексей... Алексей.... (почти плачет)
   Появляется (в образе красноармейца) Константин, машет ей рукой и прикладывает палец к губам. Она замолкает. Он показывает ей жестами, что за ним охотятся люди с винтовками. Она гладит его, успокаивая. Достаёт хлеб и сыр. Он ест, благодарит её. Она начинает ласкать его лицо. Он целует её, она со смехом вырывается, он пытается догнать её и снова поцеловать. Догоняет, целует её.
   К. - Жанна, я буду помнить тебя, пока буду жив.
   С. - И я никогда тебя не забуду, милый.
   (Музыка, затемнение)
  
   Картина пятая
   Те же и затем полицейские
   С. - Милый, я видела людей за той скалой. Я думаю, это полицейские. За тобой.
К. - Я их тоже увидел. Не говори, что я сейчас здесь был. Ты меня видела один раз. Это когда нас увидели пастухи. И больше ты меня не видела. Прощай, дорогая. Целует её.
С. - Я люблю тебя. За этой горой(показывает) тоже горные пастбища. Иди туда.
   К. - Я туда не пойду. Не надо, чтоб ты знала, куда я ушёл. (уходит быстрым шагом)
   Картина шестая
   (Вбегают трое полицейских)
   1-й полицай - Отвечай, подлая, где твой русский хахаль?
   С - Я не знаю никакого хахаля.
   2-й полицай - Если ты не скажешь, мы отдадим тебя немцам, и они отправят тебя в лагерь вместе с твоим хахалем или расстреляют.
   С.- Я вас не понимаю.
   1-й полицай - Мы и без тебя его поймаем. Тебя видели с русским солдатом, бежавшим из лагеря в Австрии. Не ври нам, или я начну стрелять.
   С.- Мы случайно встретились на пастбище, и он ушёл. Он говорил по немецки, я испугалась, подумала, что это немецкий дезертир.
   1-й полицай - Призналась, Где он?
   С.- Я не знаю. Не убивайте его. Он не злой.
   1-й полицай - Влюбилась, что ли? Все они бабы - шлюхи.
   3-й полицай - Не говори так, Вильям. Здесь мало парней, а он, говорят, высокий и красивый.
   (Девушку уводят)
   1-й полицай второму - Позови скорей Фридриха с собаками. Надо искать
   русского.
   (Затемнение. Грозная музыка.)
  
   Картина седьмая
   Переулок перед училищем им. Б. Щукина. Крупными буквами на доске объявлений "Выпускной вечер". Слышна музыка. Соня и Костя выходят из дверей. Костя галантно предлагает Соне руку. Они спускаются по лестнице.
   С. - Какое трогательное было выступление Захавы. Я еле сдержала слёзы.
   К. - А как красиво говорила Запорожец. Каждый звук, каждую буковку у неё на губах, казалось, можно потрогать. Гениальный речевик.
   С. Ты у неё всегда в любимчиках ходил.
   К. - Да уж, каши полон рот.
   С. - Давай попрощаемся с училищем. Оно определило нашу жизнь надолго или даже навсегда.
   К. - Я согласен. Несмотря на все интриги, которые цвели в этом здании, это были очень важные годы. Помашем ему рукой.
   С. А я ещё и поклонюсь. (склоняет голову).
   (Доносятся звуки вальса.)
   К. - Потанцуем, - предлагает Константин. Соня и смущённо и лукаво взглядывает на него и даёт обнять себя. Они торжественно кружатся в медленном вальсе. Редкие прохожие останавливаются и любуются прекрасной парой.
   Костя поёт песню в ритме вальса?
   К. - Свободы лёгкий луч пробился сквозь туман,
   И вспыхнули сердца как сосны в ураган
   Гори, огонь! Гори! Всю мразь испепели!
   И будущего сказы волшебные дари.
   С. - Что это за песня? Я её никогда не слышала.
   К. - Это романс. Нашего, уральского, неизвестного автора. Написан, вероятно, перед революциями семнадцатого года. Я его полностью не помню. Первую строфу только. Библиотекарша мне его показала. Аделаида Петровна. Она меня образовывала. Книги мне выбирала. Замечательная старушка.
   С. - Тебя женщины любят.
   К. - Мне кажется, я ненадёжная опора для женщин. (Снова начинает кружить Соню).
   Затемнение.
  
   Картина восьмая
   Телефонный разговор Кости и Сони.
   К. - Аллё, Соня.
   С. - Привет, Костя.
   К. - Как сегодняшний вечер? Я бы хотел встретиться.
   С. - Извини, Костик, у меня сегодня вечером разговор с режиссёром. Меня утверждают на роль в фильме. Последний разговор. Как у тебя дела?
   К. - Я в Минске на беларусьфильме. Вырвался на пару дней в Москву. Уже сняли несколько эпизодов. Я снова в гимнастёрке, как в нашей пьесе. Режиссёр мне нравится, а сценарий сыроват. Действие происходит в начале войны в Белоруссии.
   С. - А ты где остановился?
   К. - По старой памяти в общежитии у ребят. Завтра я вечерним поездом уезжаю.
   С. - Позвони мне завтра часов в десять утра. Я ещё не знаю своё завтрашнее расписание. Если скажут, что нужна ещё одна предварительная съёмка, мне нельзя будет отказаться. Съёмочная группа напоминает сектантов кино, но удивительно интересно. Они меня заразили.
   К. - Рад за тебя. Позвоню завтра. До свиданья.
   С. - Костик, не обижайся. До звонка.
   Затемнение.
  
   Картина девятая
   Костя и через некоторое время приходит Соня
   К. - Соня, я стою здесь уже полчаса, и мне стало казаться, что ты не придёшь.
   С. - Костик, я не опоздала. На моих часах почти ровно семь часов. Куда мы пойдём?
   К. - Кроме кафе у меня других предложений нет.
   С. - Можно ко мне. Мои все уехали на дачу. Что ты делал днём?
   К. - Смотрел фильм Антониони "Затмение" в Доме Кино.
   С. - Режиссёр нашей съёмочной группы водил нас на этот фильм. Я влюбилась в Монику Вити.
   К. - В фильме Антониони есть какая-то непонятная мне правда о жизни.
   С. - А помнишь наш спор, нужен или не нужен ум актёру.
   К. - Помню. Ты утверждала, что одного таланта достаточно, а я по-прежнему считаю, что в наш русский театр, даже, как сейчас, находящийся в кризисе, должен приходить умный актёр, а не туповато эмоциональное полуживотное.
   С. - Не надо много умничать, надо просто играть и всё.
   К. - Я не могу не думать. И в театре и в духовной жизни страны - кризис.
   С. - Костя, ты становишься отъявленным пессимистом.
   К. - Жизнь вынуждает.
   Затемнение
  
   Картина десятая
   Костя входит в комнату режиссёра фильма.
   Р.(пишет какую-то бумагу) - Костантин, давай быстро. Мне ещё отчёт в Госкино сегодня надо дописать.
   К. - Валентин Юрьевич, я думаю моему герою надо бы идейную платформу выстроить.
   Р. - Что ещё за платформа?
   К. - Извините, я не знаю, как это назвать. Отец мне говорил, что в первые дни войны (он на фронте почти с первых дней был), когда было много отступлений, народ военный очень колебался, и командование было неуверенное. Проще, все растерялись, и тогда те, кто крепче духом начинали вести войну как мой герой, самостоятельно. Им гордость не позволяла иначе себя вести. Я бы хотел, чтоб мой герой это ясно высказал другу или трусу, и тогда понятен будет характер.
   Р. - И про ведущую роль партии надо?
   К. - Нет, нет. Он Родину защищает.
   Р. - Кстати, Константин, как по батюшке?
   К. - Иванович.
   Р.- Константин Иванович, я тоже об этом думал, а то, действительно, такой получается супермен, которому только дай повоевать. Сходи к сценаристу. Он в павильоне, в третьей комнате. Обмозгуйте, а я подключусь попозже, надо закончить бумагу в Госкино. Объясни ему, как мне объяснял. Скажи, что я поддерживаю, если, конечно, интересно напишите. Через час всё-равно на площадку. Будем дубли делать.
   Затемнение
  
   Картина одиннадцатая
   Костя, уединившись, слушает трансляцию собрания съёмочного коллектива.
   Валентин Юрьевич. - Картина наша полностью принята. В Госкино её хвалили. Всем огромное спасибо за работу. Особая благодарность главному герою и за инициативность и за блестящее исполнение роли, которой мог бы гордиться и любой маститый актёр. Где там Иванов? Костя... .
   Голос из зала. - Его нет.
   В. Ю. - Передайте ему мои слова. Всем ещё раз мои поцелуи. Ждите проката.
   Затемнение
  
   Картина двенадцатая
   На сцене за столом пять человек президиума. Перед каждым табличка с именем и званием. Председатель президиума - зам. мэра Москвы по культуре Перов вышел из-за стола вручать грамоту. Остальные действующие лица как бы среди зрителей.
   Перов - И последняя по счёту, но не по значению грамота вручается молодому актёру театра имени Евгения Вахтангова Иванову Константину Ивановичу за исполнение роли лейтенанта Строгова в фильме "Сорок первый год".
   Костя выходит из зала на сцену, получает грамоту, кланяется на раздавшиеся аплодисменты и, получив разрешение, идёт к микрофону.
   К. - Хочу от имени молодых актёров Москвы выразить благодарность исполкому Моссовета за внимание к молодым актёрам. (Кто-то зааплодировал).
   К. - Я ещё не закончил, - пошутил Костя. - Я бы хотел выступить по поводу репертуара московских театров. Сейчас стало свободней с выбором репертуара. Многие запрещённые пьесы начали показывать. Но общая картина странная. Как будто авторы и режиссёры заботятся о показе внутреннего мира духовных подонков без роду и племени, и зрителю навязываются их комплексы и извращения. Великий русский театр создавали русские люди: Станиславский, Чехов, Горький, Островский, Булгаков, а сейчас среди двадцати ведущих московских драматических театров всего два главных режиссёра - русские. Может потому русская и мировая классика, современные актуальные темы нашей жизни, волнующие людей русских, и не русских тоже, исчезают из репертуара. Я знаю, о чём говорят за кулисами многие молодые актёры, и решил озвучить их мысли, обращённые к нашим старшим товарищам. Спасибо за внимание.
   Фридлянд(один из членов президиума, секретарь по идеологии московского горкома КПСС) - Я считаю недопустимым намёки в выступлении Иванова по национальному вопросу. Коммунистическая партия чётко ведёт линию на интернациональное воспитание народа, и подобные выступления противоречат линии партии. То, что вас награждают и выделяют, не значит, что вы уже вышли из нашей советской нравственности, не снимает с вас ответственности за идейные ошибки.
   К. - Вы мне рот не зажимайте. Я поднял актуальную проблему. Надо её решать, а не прятаться за лозунги.
   Ф. - Вы член партии или комсомолец?
   К. - Комсомолец, но по возрасту скоро выйду. Я о деле старался говорить.
   Ф. - Всякое дело в театре, в искусстве идеологично. Это ленинская мысль.
   Костя махнул рукой и сел.
   Перов - У нас не дискуссионное собрание, а награждение лучших молодых актёров. Мы не против дискуссии, но святое трогать так, походя, не дадим. Собрание объявляю закрытым.
   Затемнение
  
   Картина тринадцатая
   Соня и Костя
   К. - Соня, пойди сюда. Что это ты отводишь глаза? Я нечаянно чем-то обидел тебя?
   С. - Да, обидел. Ты, конечно, смелый. Многие думают так, как ты, но сказал ты, и сейчас у тебя будут неприятности, и обо мне ты нисколько не думал. Ты же знаешь, я не хочу влезать в политику, я хочу сниматься в кино, играть в театре. Я живу искусством, а не политикой, пусть это и звучит напыщенно. Наша страна не приспособлена для занятия политикой.
   К. - Но я такой. Я не обещал измениться. В чём ты меня упрекаешь?
   С. - Ты же актёр, прирождённый хороший актёр. У тебя призвание. Это все видят.
   К. - Я прежде всего человек, а потом уже актёр. Мне обидно за судьбу русского театра. Если не говорить об этом, не бороться с изгнанием русского духа из русского театра, то будет ещё хуже. Пойми, Соня, это закон жизни. Победит только тот, кто борется.
   С. - Моя фамилия Семёнова, а не Поддубная.
   К. - Соня, Сонечка, я не шучу. Обещаю, впредь буду осторожней.
   С. - Ты уже обещал мне.
   К. - Такая возможность была сказать то, о чём за кулисами все говорят.
   С. - Володя твой это говорит. Он к научной работе готовится. Чего он лезет в искусство.
   К. Он очень умный парень. Зря ты на него набрасываешься.
   С. - Вот я и набрасываюсь. Поговорили. До свидания.
   К - Сегодня вечером увидимся?
   С. - Я вечером занята. Мы снимаем последние городские эпизоды перед многомесячными съёмками в тайге.
   К. - Интересно. Завидую. Ну. хорошо, позвоню завтра. Ты ещё не сказала о впечатлениях от фильма, где я снялся военным.
   С. - По-моему, фильм немного дряблый, а ты очень хорош, ты фильм вытягиваешь. Извини, Костя, я боюсь опоздать.
   Целует его. Уходит.
   Затемнение
  
   Картина четырнадцатая
   Заседание коллегии КГБ СССР
   Андропов - Завершая наш, как говорят учёные, мозговой штурм, кратко подведём итоги:
   Первое - Самую большую опасность для нашего коммунистического строя внутри страны представляют национализмы, и первую скрипку тут играет, подчёркиваю, русский национализм и мелкие национализмы других народов. Нужно выжигать все национализмы калёным железом, если вы настоящие коммунисты. Но надо в этом принципиальном вопросе быть умными. Мы уже работаем по этому вопросу, но надо более масштабно вести работу. Разработать план мероприятий. Ответственный - пятое главное управление. Всё. Все свободны. Вы остантесь, Клим Наумыч( к начальнику пятого ГУ)
   А. - Меня очень беспокоят русские. Нужно взять под контроль все их зарождающиеся ячейки и всех идеологов. Всех этих деревенщиков и кинематографистов и вообще творческую интеллигенцию( с нажимом произнёс слово творческую председатель КГБ). Но делайте различия: именно русопятскую.
   К. Н. - А фамилии?
   А. - Что ж вас всегда на помочах водить. Фамилии.. Фамилии обсудим отдельно и в узком кругу. Свой список тоже представьте, но строжайшая конспирация. Информация за пределы узкого круга не должна выходить.
   К.Н. - А какие меры можно будет принимать?
   А. - Разные. По степени опасности.
   К.Н. - Примерно?
   А. - Коллективный ум решит. Не раздражайте меня.
   Звонок в дверь.
   А. Кто там?
   Входит адъютант. - Время принимать лекарство и укол, Юрий Владимирович.
   А. - Через две минуты я освобожусь. Можете идти, генерал.
   К.Н. Слушаюсь.
   Картина пятнадцатая
   Кабинет генерала Громова. В кресле сидит генерал Геворков.
   Ге. - Я беседовал наверху и выкристализовался список первоочередников на разработку. Кузьмич - ярый антисемит и площадной вития, этот художник - язычник Константин Васильев. У вас кто в списке?
   Г. - Актёр Иванов?
   Ге. - Да! Да! Антисемит. И его. Тайно готовьте и группу ликвидаторов, группу "И". Без моего приказа группу "И" не пускать в работу. Строжайшая конспирация. Комитет должен быть вне подозрений при любом развитии событий. Минимум людей должны знать об операции. Все вопросы через меня. Да. Ещё! Это сверхсекретно. Организуйте наблюдение за главным белорусским партизаном. Приказ сверху.
   Г. - За первым секретарём ЦК Белоруссии?.
   Ге. - За кем же ещё. Он наш бескомпромиссный враг. И, наконец, разберитесь с автором "Прощания с Матёрой", с Распутиным. Главное, не допустите съёмок фильма "Матёра". Эта баба - режиссёр может перевернуть всю нашу коммунистическую политику по изгнанию самого этого националистического русского духа из нашей общественной жизни. Выполняйте и докладывайте мне. Я на вас надеюсь.
   Г. - Слушаюсь. Разрешите идти.
   Ге. - Идите.
   Затемнение
  
   Картина шестнадцатая
   Кабинет художественного руководителя театра им.Е. Вахтангова. Старый заслуженный всем известный актёр разговаривает с Ниной.
   М. У. - Нина Сергеевна, спешу Вас обрадовать. Мы приняли к постановке новую пьесу, и я уверен, режиссёр вас привлечёт. Хотя в профкоме очень недовольны вашим поведением на репетиции "Электры". Вы были, мягко говоря, не в форме. У нас академический театр, и я не позволю происходить таким инцидентам. Личная жизнь - личной, а марку театра не позволительно пачкать. Вы знаете, я ценю ваши заслуги в театре и, особенно, в кино, но дайте мне обещание не повторять больше подобного. Личные проблемы должны помогать актёру в его профессии, а не мешать.
   Слышен стук в дверь.
   К. - Можно? - входит Костя.
   М. У. - Да, да, входите.
   К. - Я - Константин Иванов.
   М. У. - Знаю, знаю вас, хотя вы уже полгода, как зачислены в труппу, а появляетесь впервые.
   К. - Я не гулял, я снимался на Беларусьфильме.
   М.У. - Видел я ваш фильм. Поздравляю с дебютом в кино. По-моему, очень удачно. Надеюсь, на такую же успешную работу в нашем театре. Я вас помню и в "Горной балладе". Надеюсь на вас.
   Нина встаёт, собираясь уйти.
   М. У. - Позвольте познакомить Вас с актрисой нашего театра Ниной Васильевой.
   К. (кланяется ) - Константин Иванов. Я Вас хорошо помню по фильму Тарковского. Был даже влюблён в Вас.
   Н. - Благодарю. (Лицо Нины покрылось румянцем).
   Звонит телефон. М, У. поднимает трубку, слушает и отвечает:
   - Да, да, я не забыл. Сейчас еду. Буду в министерстве через час. Извините, должен ехать. На ближайшем собрании труппы представим Вас, Константин, театру. А Вы, Нина, помните, что я вам сказал.
   Константин и Нина выходят и, отойдя от двери, начинают беседовать.
   К. - Извините, я такой неловкий. Стал говорить о детской влюблённости.
   Н. - Зачем извиняться. Женщинам нравятся такие откровения от красивых мужчин.
   К. - Я тогда мальчиком был.
   Н. - И сейчас, похоже, не очень повзрослели.
   К. - Я тогда страшно завидовал капитану, который снимал Вас с бревна.
   Н. - Рада знакомству, коллега.
   К. - И я рад. Счастливо.
   Н.- Счастливо.(Негромко) Это не по моей части.
   (Затемнение)
   Картина семнадцатая
   Костя и Соня у вагона поезда. Костя наклоняется поцеловать Софью. Она отстраняется.
   С. - Не надо. Я хотела серьёзно поговорить с тобой.
   К. - Я стеснялся говорить, но сейчас я скажу. Я люблю тебя, Соня.
   С. - Знаешь, Костик, у нас с тобой будет время обдумать наши отношения. Я вернусь только в конце лета. Мне кажется, ты никак не хочешь повзрослеть. Я себя чувствую рядом с тобой взрослым человеком.
   К. - Я буду звать тебя Старухой. Сейчас это модное обращение.
   С. - Я серьёзно.
   Подходит проводница: - Заходите в вагон. Через две минуты отправление.
   Соня позволяет Косте поцеловать себя: - До свиданья, Костя, ты очень милый. Обдумай всё, что я сказала.
   К. - У тебя кто-то появился?
   С. - До встречи, Костя.(целует его и входит по ступенькам в вагон. Поезд трогается. Костя идёт за вагоном. Софья идёт по вагону в своё купе. Занавес начинает закрываться, догоняя уходящий вагон, и закрывает сцену).
  
   Картина семнадцатая
   Горит настольная лампа. Костя сидит за столом, читая письмо Софьи. Голос Софьи звучит из темноты.
   С. - Константин, мне не просто было написать это письмо, но здесь, в тайге многое становится прозрачным и ясным. Я благодарна тебе за всё. Ты помог мне ощутить самоё себя. Но мне кажется два актёра - это плохая пара. Наша психика слишком неустойчива. Мне кажется, мы бы мучили друг друга по пустякам. У нас разные жизненные позиции. Я пыталась думать как ты, но не смогла. Ты хочешь правды, а я красоты, радости, может, удовольствия. Я не хочу тебя обманывать. Ты угадал тогда, на вокзале, спросив, есть ли у меня кто-то. Сейчас всё прояснилось: он тоже любит меня. Сейчас он второй режиссёр, но у него гениальные замыслы, и я мечтаю сняться в его фильмах. Прости меня. Моя откровенность вызвана уважением к тебе, очень честному человеку, и памятью о наших отношениях. Прощай, Костя.
   Константин встаёт, рвёт письмо пополам, но останавливается и прячет половинки в стол.
   К. - Теперь я знаю, какой стих я буду читать на концерте. (Берёт с полки книгу, вынимает закладку и читает стихотворение Гёте).
   К. - Когда тебя женщина бросит,
   Забудь, что верил её постоянству.
   В другую влюбись или трогайся в путь:
   Котомку за плечи и странствуй.
  
   Увидишь ты озеро в мирной тени
   Плакучей ивовой рощи.
   Над маленьким горем немного всплакни,
   И дело покажется проще... .
  
   Вздыхая, дойдёшь до синеющих гор.
   Когда же дойдёшь до вершины,
   Ты вздрогнешь, глазами окинув простор
   И клёкот услышав орлиный.
  
   Ты будешь свободен, как эти орлы,
   И, жизнь начиная сначала,
   Увидишь с крутой и высокой скалы,
   Что в прошлом оставлено мало.
   О, Боги! Стихи не спасают!.. . Пойду напьюсь.
   Затемнение
  
   Второй акт
   Картина первая
   Фойе вахтанговского театра
   Константин, Нина и другие актёры театра имени Евгения Вахтангова.
   Костя покидает театр после своего представления труппе. Прощается с актёрами. Ему жмут руки. К нему подходит Нина, одетая вызывающе роскошно, декольтированная, в окружении кавалеров.
   Н. - Вас полюбили в театре, Константин. Любовь актёрская короткая, но обязательно страстная. Вы куда-то торопитесь?
   К. - Нет.
   Н. - Проводите меня?
   К. - С удовольствием.
   Н. - До свиданья, мои обожатели, - обращается Нина к своим почитателям.
  
   Картина вторая
   Костя и Нина гуляют по Москве
   Н. - Где вы сейчас живёте, Костя?
   К. - В общежитии училища, но обещали комнату в коммуналке.
   Н - Да. Многие так начинали. А я живу вот в этом доме. Зайдёте ко мне?
   К. - Мне неудобно.
   Н. - Я живу одна. Ни с кем вас знакомить не нужно.
   К. - У вас столько поклонников.
   Н. - Нужны не поклонники, а Поклонник, с большой буквы. Ну, так, идёте?
   К. - Если вы приглашаете, я согласен.
   Н. - А что я делаю последние минуты?
   К. - Провинциальная стеснительность. Хорошо, я иду.
   Затемнение
  
   Картина третья
   Квартира Нины. Костя и Нина сидят за столом. В бокалах вино.
   Н. - Как вам нравится в нашем театре?
   К. - Да кроме Малого и вашего, то есть нашего, нет ни одного театра с нормальной атмосферой для русского актёра, потому что во главе нормальные русские люди, но всё-таки надо, чтоб русских режиссёров допускали и в другие московские и питерские театры. Ставят Фёдора Абрамова. У него в книгах абсолютно точная русская интонация. Вся прелесть его книг в этой точности, русскости. Я пока в школе учился , все летние каникулы у бабушки в деревне проводил. Я понимаю, о чём говорю. А там - неправда, хотя и пытаются голоса сделать под деревенских, а психология-то, образность и красмота ускользают.
   Н. - Костя, а вы не думали сами ставить спектакли как режиссёр?
   К. - Думал, то есть желание есть, но опыта же нет. Я боюсь.
   Н. - Не бойтесь ничего. Я в вас верю.
   К. - Спасибо. Поздно уже. Я в метро опоздаю.
   Н. - Оставайтесь. Или зазноба в общежитии ждёт?
   К. - Никто меня не ждёт.
   Н. - Давайте выпьем ещё по рюмке, Костя. На брудершафт.
   К. - Давайте.
   Н. - И загадаем желание.
   К. - Загадал уже.
   Пьют. Целуются. Падают на тахту.
   Затемнение
  
   Картина третья
   Константин и Нина входят в квартиру Нины, снимают пальто.
   К. - Ты была великолепна.
   Н. - Спасибо, Константин. Это твоя вина.
   К. - Почему вина?
   Н. - Я влюблена. Я для тебя играла. (Нежно обнимает его и целует).
   К. - Я тоже люблю тебя.
   Н. - А ночью во сне зовешь "Соня". Кто эта Соня? Та пастушка-лягушка из "Горной баллады"?
   К. Не обижай её. Она бросила меня, выходит замуж за будущего гениального режиссёра. С ней всё покончено.
   Н. - Прости. Я, видимо, ревную.
   К. - Ты замечательно сыграла сегодня. Я горжусь близостью к тебе. Скажи, ты сыграла бы роль Луизы в "Пире во время чумы" Пушкина?
   Н. - Не знаю. Если б в профессиональном театре, то да, а так пойдут разговоры, что я уже спилась и меня выгнали из театра, и ещё какие-нибудь страшные сплетни, до которых так падки бездарные и мало занятые актёры. Не хочу стать объектом таких сплетен. Студенческий театр МГУ, конечно, имел когда-то фирменный знак, но то был, скорее, политический театр, а я далека от политики. Я желаю тебе успехов с Маленькими трагедиями, но я, извини, не могу решиться участвовать. Поработать с актрисами я могу.
   К. - Ловлю на слове. Завтра репетиция "Пира". Придёшь?
   Н. - Завтра у меня свободный вечер. Приду. (шутливо)Запросто... . Но сначала иди ко мне.
   Затемнение.
  
   Картина четвёртая
   Костя и Володя
   К. - Я много думал в последние дни о нашем идеале - русской империи до семнадцатого года. Мы видим в ней много творческой духовной жизни, много русскости. Но ведь она проиграла троцкистам и ленинцам. В ней был какой-то порок.
   В. - Меня тоже этот вопрос занимает, Костя. Я пришёл к мысли, что причина в христианстве.
   К. - Но ведь, сколько эстетики, красоты в христианстве. Самые неэгоистичные добрые люди, из всех мне знакомых - глубоко верующие христиане. Не слишком мы его легко отвергаем?
   В. - И сколько в этой "красоте" болезненной слабости и неуважения, даже нелюбви к себе. Если создавать русский мир заново, надо создавать новую религию, точнее, сильно забытую старую. Создавать её на чувстве справедливости. И это должна быть истинно русская религия. Бог Рус - её верховный Бог, он сын Рода, создавшего не только русскую землю, но и всю вселенную. С самого начала главное в этих Богах - чувство справедливости.
   К. - Очень похоже на христианство. И Христос призывает к справедливости.
   В. - У него справедливость подходит в лучшем случае для вырожденцев вроде элоев Уэллса, а не для реальных людей, которых создали Боги с такими качествами, которые необходимы для жизни в реальном мире. Нужна религия реально оценивающая поступки реальных людей, а не всепрощенчество для "рабов божиих".
   К. - Иудаизм таков с его десятью заповедями.
   В. - Иудаизм - религия одного народа, якобы высшего, но мало похожего на ангелов, а что справедливого тогда в статусе других народов и русского тоже. Бог должен быть справедлив, и справедливы его заповеди. Не все заповеди Христа отбросим, а несправедливые
   К. - Это тоже приведёт к атеизму. Что это за Боги, заповеди которых меняют люди.
   В. - Справедливость - выше всех Богов. Так верили наши предки. Справедливость по арийски - Рита и ей подчинялись все боги.
   К. - Рита - это справедливость по индусски?
   В. - Рита - это справедливость по арийски. Арийские короли и князья отказались от своих Богов, и, соблазнившись ложной сказкой иудеев, подсунувших нам Христа, только за собой сохранили близость к высшим силам, дающих им помазание, всех остальных людей, превращая в рабов с приставкой "божьих".
   К. - Ты ошеломил меня. На каких документах ты это основываешь?
   В. - Я много читал и думал об этом. Мне повезло, я изучаю древнюю Индию. Индусы сохранили много древних рукописей и книг.
   К. - Индусов столько раз завоёвывали, что у них могло остаться из документов?
   В. - Кое-что осталось. И немало. А христианство я не отбрасываю, но там, где оно подчиняется здравому смыслу и справедливости - Рите. Один мой друг предлагал мне идею о включении Христа в пантеон русских Богов, как одного из Богов. Не верховного Бога, конечно, а Бога детей, стариков и убогих людей. Я ещё не обдумал эту идею.
   К. - Ты меня совсем ошеломил. Буду думать тоже.
   Затемнение.
  
   Картина пятая
   Константин в роли режиссёра сидит на табурете вполоборота к зрителям; остальные сидят за столом, уставленным бутылками и бокалами. На середине стола в массивном кресле, задумавшись, сидит председатель. Молодой человек, пытаясь разогнать мрачную тоску, нависающую над ним и над пирующими, встаёт
   М.Ч. - Почтенный председатель! Я напомню о человеке, очень нам знакомом, о том, чьи шутки, повести смешные, ответы острые и замечанья, столь едкие в их важности забавной, застольную беседу оживляли и разгоняли мрак, который ныне зараза, гостья наша, насылает на самые блестящие умы. Тому два дня наш общий хохот славил его рассказы; невозможно быть, чтоб мы в своём весёлом пированьи забыли Джаксона! Его здесь кресла стоят пустые, будто ожидая весельчака - но он ушёл уже в холодные подземные жилища..., хотя красноречивейший язык не умолкал ещё во прахе гроба; но много нас ещё живых, и нам причины нет печалиться. Итак, я предлагаю выпить в его память, с весёлым звоном рюмок, с восклицаньем, как будто б был он жив.
   К. - (поднимает руку) Федор, мы определили тип твоего героя, как тип гедониста, смыслом жизни для которого являются наслаждения. Страх смерти витает над этим пиром, и он хочет заглушить его весельем несмотря ни на что. В одном месте он срывается, когда говорит о холодных подземных жилищах, но ему тут же приходит это "гуадеамус игитур", и он опять вступает в погоню за весельем и наслаждениями. Это тип людей, характерный для полусветского общества, как они описаны в нашей литературе. Лишен высоких мотивов в поведении, но смел и безрассуден. В-общем неплохо, но ещё уточняй его внутренний мир. Повторять монолог не будем. Дальше.
   Председатель. - Он выбыл первый из круга нашего. Пускай в молчаньи мы выпьем в честь его.
   К. - Хорошо. Дальше.
   М.Ч. - Да будет так!
   Все пьют молча.
   Председатель. - Твой голос, милая, выводит звуки родимых песен с диким совершенством; спой, Мэри, нам, уныло и протяжно, чтоб мы потом к веселью обратились безумнее, как тот, кто от земли был отлучён каким-нибудь виденьем.
   К. - Хорошо. Дальше. Где арфа?
   Зав. Постановочной частью. - Вот! (выносит небольшую арфу).
   К. - Арфа пусть будет у молодого человека. У него навыки массовика-затейника. Он передаёт арфу Мэри. Мэри, выучила аккомпанемент?
   М. - Выучила, но могу сбиться. Я привыкла к большой арфе.
   К. - К следующей репетиции чтоб аккомпанемент стал виртуозным. Начинайте. Кстати, что за бумажка лежит перед вами?
   М. - Текст песни. Вдруг забуду, собьюсь.
   К. - Вы - такой ответственный человек. Подумываете о поступлении в театральный институт. Давно пора выучить текст. Дома тоже надо работать над ролью.
   М. - Я хотела выучить роль в процессе репетиций, чтоб не ошибиться в игре.
   К. - Если ошибётесь, я поправлю, но должно проявиться и индивидуальное понимание, не противоречащее режиссёрскому и пушкинскому. Последний и единственный выразитель перед зрителями и Пушкина и режиссёра и самого себя - актёр.
   Мэри. - Я вообще-то песню выучила, но...
   К. - Хорошо, я понял. Начинайте.
   М.(поёт) - Было время, процветала в мире наша сторона: в воскресение бывала церковь божия полна; наших деток в шумной школе раздавались голоса, и сверкали в светлом поле серп и быстрая коса.
   Ныне церковь опустела; школа глухо заперта; нива праздно перезрела; роща тёмная пуста; и селенье, как жилище погорелое стоит; тихо всё - одно кладбище не пустеет, не молчит: поминутно мёртвых носят, и стенания живых боязливо бога просят упокоить души их! Поминутно места надо, и могилы меж собой, как испуганное стадо, жмутся тесной чередой!
   Если ранняя могила суждена моей весне, ты, кого я так любила, чья любовь отрада мне, я молю: не приближайся к телу Дженни ты своей; уст умерших не касайся; следуй издали за ней.
   И потом оставь селенье! Уходи куда-нибудь, где б ты мог души мученье усладить и отдохнуть. И когда зараза минет, посети мой бедный прах; а Эдмонда не забудет Дженни даже в небесах!
   Пр. (гладит Мэри по волосам) - Благодарим, задумчивая Мэри, благодарим за жалобную песню! В дни прежние чума такая ж, видно, холмы и долы ваши посетила, и раздавались жалкие стенанья по берегам потоков и ручьёв, текущих ныне весело и мирно сквозь дикий рай твоей земли родной; И мрачный год, в который пало столько отважных, добрых и прекрасных жертв, едва оставил память о себе в какой-нибудь простой пастушьей песне, унылой и приятной... Нет! Ничто так не печалит нас среди веселий, как томный, сердцем повторённый звук!
   М. - О, если б никогда я не певала вне хижины родителей своих! Они свою любили слушать Мэри; самой себе я, кажется, внимаю поющей у любимого порога - мой голос слаще был в то время: он был голосом невинности...
   Луиза встаёт.
   К. - Луиза! Подожди. Этот кусок с песней Мэри и комментариями Председателя к песне я бы оставил без изменений. Пока. Здесь начинают проявляться характеры. Давай, Луиза, срази их своей ревностью, тем, что тебя, такую красивую не замечают, а выделяют этих светловолосых сопливо- нежных шотландок. Больше сарказма! Давай, Луиза!
   Л. Я - не Луиза. Я - Валя.
   К. Не спорь со мной, Валентина. Стань настоящей, исходящей завистью и злостью Луизой! Давай!
   Л. - Не в моде теперь такие песни! Но всё ж есть ещё простые души: рады таять от женских слёз, и слепо верят им. Она уверена, что взор слезливый её неотразим - а если б то же о смехе думала своём, то верно всё б улыбалась. Вальсингам хвалил крикливых северных красавиц: вот она и расстоналась. Ненавижу волос шотландских этих желтизну.
   П. - Послушайте, я слышу стук колёс!
   К. - Стоп! Уменьшите освещение и включите движущуюся картинку.
   Свет боковых прожекторов уменьшается. Сцену начинают освещать световые напольные лягушки, перед которыми языками пламени трепещут раздуваемые вентиляторами полоски красной и оранжевой бумаги, как бы костры, освещающие пирующую улицу, а на белом заднике появляется движущееся изображение чёрного жеребца, влекущего в отсветах костров телегу, полную мёртвых тел, управляемую негром. Телега укрупняется, изображение её наезжает на пиршественный стол и исчезает. (Слышится женский крик)
   П.( оглядывая пирующих) - Ага! Луизе дурно; в ней, я думал, по языку судя, мужское сердце. Но так-то: нежного слабей жестокий, и страх живёт в душе, страстьми томимой! Брось, Мэри, ей воды в лицо. Ей лучше.
   Мэри пересаживается к Луизе: - Сестра моей печали и позора, приляг на грудь мою. (кладёт её голову себе на плечо).
   Л. - Ужасный демон приснился мне: весь чёрный, белоглазый,
   К. - Стоп. Луиза в трансе: она ещё в страхе перед этим видением, она только - только начинает возвращаться к тому, чем она жила на пиру, голос и мысли возвращаются мед-лен-но, и она не владеет ими в полной мере. Медленно, испуганно говорит, пытается вернуться в своё обычное состояние, страх видения вот он, ещё не ушёл, почти реален. Давай снова.
   Л. - Ужасный демон ... приснился мне;... весь чёрный,... белоглазый....
   Он звал меня в свою тележку.... В ней лежали мёртвые - и лепетали ..ужасную..неведомую речь. ...(Приходит в себя, осматривается) Скажите мне: во сне ли это было? Проехала ль телега?
   М. Ч. - Ну, Луиза, развеселись: хоть улица вся наша безмолвное убежище от смерти, приют пиров ничем не возмутимых, но знаешь! эта чёрная телега имеет право всюду разъезжать - мы пропускать её должны! Послушай ты, Вальсингам: для пресеченья споров и следствий женских обмороков, спой нам песню - вольную, живую песню, не грустию шотландской вдохновенну, а буйную, вакхическую песнь, рождённую за чашею кипящей.
   К. - Вот-вот! Луиза воюет с Мэри, а молодой человек отстаивает своё право на счастье, которое он понимает, как многие современные люди как наслаждение весельем и беззаботностью.
   П. - Такой не знаю - но спою вам гимн я в честь чумы: я написал его прошедшей ночью, как расстались мы. Мне странная нашла охота к рифмам впервые в жизни! Слушайте ж меня: охриплый голос мой приличен песне.
   Пирующие. - Гимн в честь чумы! Послушаем его
   Гимн в честь чумы! Прекрасно! Браво! Браво!
   П. - Когда могущая зима, как бодрый вождь, ведёт сама
   На нас косматые дружины своих морозов и снегов,
   Навстречу им трещат камины, и весел зимний жар пиров.
  
   Царица грозная, Чума теперь идёт на нас сама
   И льстится жатвою богатой; и к нам в окошко день и ночь
   Стучит могильною лопатой...Что делать нам? И чем помочь?
  
   Как от проказницы-зимы запрёмся так же от Чумы!
   Зажжём огни, нальём бокалы, утопим весело умы
   И, заварив пиры и балы, восславим царствие Чумы.
  
   Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю,
   И в разъярённом океане средь грозных волн и бурной тьмы,
   И в аравийском урагане, и в дуновении Чумы.
  
   Всё, всё, что гибелью грозит, для сердца смертного таит
   Неизъяснимы наслажденья - бессмертья, может быть, залог!
   И счастлив тот, кто средь волненья их обретать и ведать мог.
  
   Итак - хвала тебе Чума! Нам не страшна могилы тьма,
   Нас не смутит твоё призванье! Бокалы пеним дружно мы,
   И девы-розы пьём дыханье - быть может - полное Чумы!
   К. - Прекрасно. Эта песня - кульминация пьесы, её главное содержание. И ты молодец, Виктор, сильно исполнил её. Единственное замечание: ты рано начал форсировать. Я понимаю, Пушкин значителен везде, но зима - это обычно, это быт, а главное начинается "есть упоение в бою и бездны мрачной на краю" и далее: перечисление страшных опасностей, испытующих человека, и психологический вывод поэта и настоящего человека: Всё, Всё, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья - бессмертья может быть залог". Здесь уже не столько напором духа, сколько переходом его на большую высоту, ясностью смыслов надо усилить впечатление. И ещё: надо понимать, что Пушкин не только и не столько романтик, байронист, как воспринимали его поначалу современники. А он объясняет , что происходит с героями, их психологию. Пушкин не только язык русский сочинил, усовершенствовал, он начинатель и психологизма в русской литературе, отличительнейшей черты великой русской литературы. Книг Достоевского, Толстого и до современных авторов. Так что Пушкин и сейчас современен.Ты всё понял, Виктор?
   Ви. - Кажется мне, что понял.
   К. - Повторять не будем, продолжим. Что нам наработал священник?
   Пускайте на экран похоронную процессию, и входит священник. И хотя в словах песен и высказываний нет прямого атеизма, отрицания бога, но старый священник почувствовал угрозу и потому начинает сразу с высокой ноты, с обвинений. Пошёл.
   Св. - Безбожный пир! Безбожные безумцы! Вы пиршеством и песнями разврата
   Ругаетесь над мрачной тишиной, повсюду смертию распространённой!
   Средь ужаса плачевных похорон, средь бледных лиц молюсь я на кладбище,
   А ваши ненавистные восторги смущают тишину гробов - и землю
   Над мёртвыми телами потрясают!
   Когда бы стариков и жён моленья не освятили общей, смертной ямы
   Подумать мог бы я, что нынче бесы погибший дух безбожника терзают и в тьму кромешную тащат со смехом.
   К. - Очень неплохо. Ты правильно показываешь его умным и талантливым, он знает, с кем говорит. Пирующие - это достаточно образованные люди - дворяне, буржуа, возможно, их дети. Одну Мэри можно назвать дочерью поселянина, но тоже похоже не бедного. Нужно говорить на их языке, и священник мастерски это делает, но великолепная проповедь уже не трогает стоящих на грани сверхреальности людей, когда смерть так близка. Так, дальше. Пусть отвечает "молодой человек".
   М. Ч. - Он мастерски об аде говорит. Ступай, старик! Ступай своей дорогой!
   Св. - Я заклинаю вас святою кровью - Спасителя, распятого за нас: прервите пир чудовищный, когда желаете вы встретить в небесах утраченных возлюбленные души - ступайте по своим домам!
   К. - Здесь священник, что называется, "выходит из себя": заклинания характерны для дохристианских верований, и возможны ли они, строго говоря, для христианского священника, я сомневаюсь. Поэтому, он преодолевает некоторый внутренний запрет, чтоб повысить свою убедительность до предела. Но тут же против него выступает "тяжёлая артиллерия" - Председатель, на которого не действуют заклинания служителя того культа, того Бога, который так несправедлив по отношению к окружающим людям, что можно сомневаться в его существовании. Виктор!
   П. - Дома у нас печальны - юность любит радость.
   Св. - Ты ль это, Вальсингам? Ты ль самый тот, кто три тому недели, на коленах, труп матери, рыдая, обнимал и с воплем бился над её могилой? Иль думаешь: она теперь не плачет, не плачет горько в самых небесах, взирая на пирующего сына, в пиру разврата слыша голос твой, поющий бешеные песни между мольбы святой и тяжких воздыханий? Ступай за мной!
   К. - Всё-таки это проповедь, то есть нечто обычное, что не приемлют люди, сумевшие, по разным основаниям, вступить в схватку со страхом смерти и в большинстве поборовшие его. Дальше!
   П. - Зачем приходишь ты меня тревожить? Не могу, не должен я за тобой идти: я здесь удержан отчаяньем, воспоминаньем страшным,... сознаньем беззаконья моего и ужасом той мёртвой пустоты, которую в моём дому встречаю - и новостью сих бешеных веселий, и благодатным ядом этой чаши, и ласками (прости меня господь) погибшего, но милого созданья... Тень матери не вызовет меня отселе - поздно слышу голос твой, меня зовущий, - признаю усилья меня спасти... старик! Иди же с миром! Но проклят будь, кто за тобой пойдёт!
   К. - Здесь Пушкин провозглашает истину, что жизнь для людей всё-таки выше всех вер и всех Богов. Человек не может жить с горем, которое убивает его или может убить. Он стремится забыть его, иначе оно раздавит его. Русское слово - забыться очень точно. А священник, чья забота - загробный мир, будущая предполагаемая жизнь после смерти влечёт его туда, в загробный мир. И Вальсингам инстинктивно противится этому. Но у радетелей смерти изощрённая логика, и священник находит, чем пронять Председателя.
   Св. - Матильды чистый дух тебя зовёт!
   П. - (встаёт) Клянись же мне, с поднятой к небесам, увядшей, бледною рукою, оставить в гробу навек умолкнувшее имя!
   К. - Прости, что прерываю, но это должно быть так сказано, чтоб священник, извините за грубое слово, заткнулся. Он залез туда, куда никому без спроса пути нет. И священник здесь сдувается, хотя ещё на что-то надеется. Сказать надо, Виктор, так, чтоб он это понял. Председатель хочет забыть о мучительной смерти жены, о невозвратной потере, а ему напоминает тот, который учил его безбрежной благости Бога. А дальше, дав отпор священнику, он представляет Матильду живой, и начинает бредить. Снова : "Матильды чистый дух ..."
   Св. - Матильды чистый дух тебя зовёт!
   П. - (встаёт) Клянись же мне с поднятой к небесам, увядшей, бледною рукой,. оставить в гробу навек умолкнувшее имя! (Закрывает глаза руками) О, если б от очей её бессмертных скрыть это зрелище! Меня когда-то она считала чистым, гордым, вольным - и знала рай в объятиях моих... Где я! Святое чадо света! Вижу тебя я там, куда мой падший дух не досягнёт уже...
   Луиза. - Он сумасшедший, он бредит о жене похоронённой!
   Св. - Пойдём, пойдём...
   П. - Отец мой, ради бога, оставь меня!
   К. - Председатель не осознаёт ещё пробуждающегося в нём вызова Богу, но из подобных переживаний и родился в последующем романтический вызов Богу. Дальше!
   Св. - Спаси тебя господь! Прости, мой сын. (уходит)
   Председатель остаётся в глубокой задумчивости.
   К. - Пускайте телевизионную трансляцию концерта с песнями и плясками, обычную в нашем эфире. ( Смотрит картинку, усмехается) Всё, пока хватит. Перерыв двадцать минут. Потом - прогон без остановок.
   Картина шестая
   Костя и замдиректора ДК МГУ -Ольга Васильевна.
   О.В. - Костя, я тебе кое-что сказать хочу. Без свидетелей.
   К. - Ольга Васильевна, вы меня пугаете.
   О.В. - Это очень серьёзно. Иди погуляй у входа. Я приду через несколько минут.
   К.( встречает выходящую Ольгу Васильевну) - Что случилось?
   О.В. - Пройдёмся. Студию твою закрывают. Что вы там нарепетировали такого?
   К. - Ничего. Пушкина репетируем. "Пир во время чумы".
   О.В. - То-то и оно, что во время чумы. Кто-то наябедничал. Тебя увольняют. Позвонили из ректората. До конца месяца ещё можешь ходить, но спектакль не пустят.
   К. - Даже в малом зале нельзя?
   О.В. - Нигде.
   К. - Но у нас генеральная на завтра назначена. Хоть для пап и мам можно?
   О. В. - Не знаю, вероятно, для пап и мам можно. Пока ты в штате числишься, можешь пригласить.
   К. - Спасибо, Ольга Васильевна. Вы наша благодетельница.
   О.В. - Ой, не надо. Я - человек маленький. Только всё делайте без лишнего шума. Понял?
   К. - Понял.
   О. В - Я тоже приду посмотреть.
   К. - Будем рады.
  
   Картина седьмая
   Костя и Ольга Васильевна
  
   К. - Ольга Васильевна, я с вами не успел поговорить. Понравился вам спектакль?
   О.В. - Очень хороший спектакль. Непонятно, что в нём нашли антисоветского? (назидательным тоном) Значит не в спектакле дело, а в тебе, или весь театр, не одну вашу студию, выживать будут.
   К. - Хлопот я вам доставил, но мы уже ищем площадку для приземления студии.
   О. В. - Я же знаю, последняя "репетиция", как ты называешь, собрала полный зал. Меня уволят или в лучшем случае объявят выговор. Сколько вы ещё хотите "репетиций" совершить?
   К. - Последняя - завтра. Вроде один Дом культуры уже соглашается нас принять. Я сегодня вечером к ним поеду.
   О.В. - Дай бог вам удачи.
  
   Картина восьмая
   Фирин, а потом Громов
   Фирин(разговаривает по телефону) - Срочно узнайте, куда, в какой Дом культуры переходит студия Иванова. Сделайте вид, что хотите играть у них. Звоните мне сразу, как узнаете.
   Громов (входит в кабинет) - Что узнали? Новый адрес студии Иванова?
   Ф. - Думаю, к вечеру узнаем, товарищ генерал. Поставил на уши всех осведомителей.
   Г. - Геворков очень зол. Не подводите меня, подполковник. Разрешаю навестить Петрову Нину. Она должна знать.
   Ф. - Товарищ генерал, вы же сами с ней хорошо знакомы, а я ... .
   Г. - Не обсуждайте приказы, подполковник. Сообщаю вам, что Петрова в своё время очень много мне рассказала о политических разговорах в труппе. Её роль в политических процессах в театре никому, кроме меня и прокуроров, проводивших процесс, не известна. Больше я с ней отношений не поддерживаю, но вы можете ей напомнить о её болтливости и о возможности распространения для общественности некоторых фактов из её жизни. Я вам достаточно рассказал? Действуйте, подполковник!
   Ф. - Слушаюсь. Разрешите идти?
   Г. - Идите.
  
   Картина девятая
   Подполковник Фирин и Нина
   Фирин входит в квартиру Нины, представляется:
   Ф. - Я подполковник Фирин, заместитель генерала Громова Александра Петровича. Он попрежнему ваш почитатель и прислал меня, чтобы я предупредил вас о большой опасности, которая угрожает вам из-за вашего нового друга. Константина Иванова.
   Н. - Что за опасность? О чём вы говорите? Предупреждения вашего начальника меня не остановят. Я ему не подчиняюсь, и очень бы просила его, меня не беспокоить.
   Ф. - Ваш молодой любовник занимается созданием нелегальной антисоветской организации. Вы хотите вместе с ним пойти по лагерям или вместе с нами отвратить его от этого гибельного пути?
   Н. - Какая организация? Я ничего не знаю. Он бы мне сказал.
   Ф. - Возможно, пока ещё ничего не создано окончательно, но наше дело не только наказать, но и предупредить возможное преступление.
   Н. - Какие благородные современные Карлы Мооры.
   Ф. - А ваши рассказы Громову очень помогли "органам" убрать многих антисоветчиков из идеологических организаций.
   Н. - Я не знала, что Громов работает в органах.
   Ф. - Это вы родственникам изгнанных из театра актёров расскажите.
   Н. - Какие вы подонки.
   Ф. - Что?! Скажите спасибо, что ваши откровения не стали всем известны. А можем и довести до сведения всех заинтересованных. Хотите?
   Н. - Что вам надо?
   Ф. - Это уже лучше. И попытайтесь отговорить своего чичероне от глупостей, и ни слова ему о нашем разговоре, а то многим будет плохо. И ещё вопрос: в какой Дом Культуры они переезжают?
   Н. - Это с вашей подачи их из ДК МГУ попросили?
   Ф. - Мы сами задаём вопросы. Так куда?
   Н. - Я не знаю. Он не говорил.
   Ф. - А в какой ДК обращались?
   Н. - Не знаю.
  
   Картина десятая
   Костя и Нина, (Нина сидит за столом. На столе бутылка коньяка и рюмка. Входит Костя.)
   Н. - Где ты был эти два дня.
   К. - Тебе лучше не знать.
   Н. - Я искала тебя. Ходила в общежитие. Тобой интересуется КГБ.
   К. - Нина, не надо тебе встраиваться в мои дела. Я же им ничего против не делал.
   Н. - У них долгая память, они помнят твоё выступление на награждении молодых актёров. Ты мне не рассказывал, но я узнала.
   К. - Необдуманное выступление: я не думал, что вся партия прогибается перед КГБ или перед Андроповым.
   Н. - Они из твоего спектакля сделают антисоветское выступление.
   К. - Это невозможно!
   Н. - Дай бог, но я тебя не смогу защитить. Мне самой защитник нужен.
   К - Вот и не надо тебе в мои заморочки входить. Я на время собираюсь переехать в свою комнату. И мне как раз выделили комнату. Я ездил, смотрел. Вполне приличная жилплощадь.
   Н - Ты жил со мной, надо понимать, из-за жилплощади?
   К. - Не надо меня обижать. Я - обидчивый.
   Н - А меня можно обижать? Можно не приходить, не звонить?!
   К. - Прости. Я оберегал спектакль. Телефон могли прослушивать. Я хотел хоть несколько спектаклей показать, может быть, глупо надеясь, что в какой - нибудь газете напишут пусть даже ругательную статью, чтоб можно было спасти спектакль, пусть с какими-то потерями.
   Н. - Ну, нельзя быть таким наивным. И нельзя мучить близких людей. Или снова появилась твоя пастушка-дурнушка?
   К. - Кажется, мы не склонны понять друг друга. Я очень устал. Если ты хочешь, я перестану приходить?
   Н. - Ты меня никогда не любил. Я не хочу скандалить. Не провожай меня, я хочу побыть одна. Пойду погуляю. (Одевается, уходит. Открыв дверь, на лестничном марше видит мужскую фигуру, быстро исчезающую за поворотом лестницы. Смотрит на место, где только что исчез человек, пытаясь понять кто это, вызывающий такой холодок страха, но воспоминание о разговоре с Константином прогоняет мелькнувшее впечатление, и, углубившись в себя, Нина медленно спускается по лестнице.)
   Костя уходит в дальнюю комнату, подходит к кровати, смотрит на кинжал, висящий над кроватью. Вынимает его из ножен, любуется оружием, замахивается на кого-то воображаемого и вкладывает кинжал в ножны, ложится на постель, тяжело вздохнув.
  
   Картина одиннадцатая
   (Звонок в дверь. Костя встаёт, открывает дверь. Фирин протискивается в полуоткрытую дверь.)
   К. - Кто вы? Что вам надо?
   Ф. - (Достаёт документ и показывает его, не открывая корки) До нас дошли сведения, что вы поставили антисоветский спектакль, и я бы хотел посмотреть его.
   К. - Пушкин - антисоветчик. Как в первые годы революции?!: "Сбросим Пушкина с корабля современности" - так, кажется, писал Маяковский.
   Ф. - Пушкин - старорежимный писатель, некоторые его произведения при соответствующей постановке могут быть перетрактованы антисоветски.
   К - Вы -сумасшедший, прошу вас покинуть квартиру.
   Ф - Скажите, где вы собираетесь показывать следующий спектакль, и я приду посмотреть, а тогда и будем говорить.
   К. - Ни о чём я с вами не собираюсь договариваться. Уходите. (Мужчины начинают бороться. Фирин, более опытный и обученный, теснит Костю. Тот выхватывает кинжал, висящий на стене, и встаёт в оборонительную позицию. Ловким приёмом Фирин перехватывает руку с кинжалом и вонзает кинжал в грудь Кости. Смотрит на конвульсии Кости, тяжело дыша; затем кладёт тело на кровать, снимает с ног тапочки и аккуратно ставит их рядом с кроватью. Пугливо оглядывает комнаты и быстро уходит, захлопывая дверь. Спускаясь по лестнице, Фирин видит входящую в подъезд Нину, и, стараясь пройти незамеченным ею, опускает шапку на глаза и поднимает воротник. Нина видит чем-то знакомую фигуру, провожает её глазами и, заторопившись домой, открывает дверь, входит в переднюю комнату, слышит стон из соседней комнаты, не раздеваясь вбегает в неё и видит обливающегося кровью Костю.)
   Н. - Костя, кто это сделал? (хватается за нож, собираясь вытащить его, но опоминается и вызывает по телефону Скорую помощь.)
   Н. - Костя! Не умирай! (Костя теряет сознание и умирает. Нина ещё надеется на Скорую, бежит, открывает дверь, но никого нет, и она, оставив дверь открытой, возвращается к Косте, целует его лицо, держит руку. Врач скорой осматривает Костю, пытается обнаружить пульс и наконец сообщает Нине: - Уже поздно. Он мёртв. Вызывайте милицию.
   Картина двенадцатая
   Кабинет Андропова. Видна часть стола. Хозяина не видно, слышен только голос.
   (Фирин и Громов стоят навытяжку перед столом)
   Голос - Докладывайте.
   Ф. - Он выхватил кинжал и напал на меня.
   Голос - Кто он?
   Ф. - Актёр Иванов.
   Голос - Вы получали приказ об устранении Иванова?
   Ф. - Мы обговаривали этот вариант с генералом Громовым.
   Гр. - Иванов вёл антисоветскую деятельность, ставил спектакль по пьесе Пушкина с антисоветским уклоном.
   Голос - Знаю. Но вы засветились, и это может быть раздуто нашими недоброжелателями. Немедленно пошлите нашего следователя притушить это дело. Вас, подполковник, посылаем в командировку в африканскую страну. Оформят командировку вчерашним днём! Выполняйте!
   Ф. - Слушаюсь.(выходит)
   Голос (обращаясь к Громову) Приставьте к нему наблюдателя. В случае неблагоприятного развития событий в связи с данным инцидентом, разрешаю крайние меры. И немедленно приставьте нашего и неглупого следователя к расследованию убийства. Посоветуйтесь с Геворковым по поводу информационного сопровождения этого инцидента. Всё ясно?
   Гр. - А что делать с его екатеринбургскими друзьями?
   Голос - Разберитесь сами. Шума лишнего нам сейчас не нужно. МВД может ножку подставить. Всё понятно? Выполняйте.
   Гр. - Слушаюсь.
   Картина тринадцатая
   Володя и трое друзей
   В. - Не верил я ни одной минуты, что Костя сам убил себя. Он не такой человек. Он многое смог бы выдержать. Я его с раннего детства знаю. Его убили. (Оглядывается) Всем надо быть осторожнее. Мне кажется, за нами начали следить. Я решил вернуться в родной город, чтоб закончить аспирантуру. Здесь меня выгоняют под благовидным предлогом. Прописку в Москве уже ликвидировали. Вам советую временно активности не проявлять. Давайте помянем нашего друга! Яркой звёздочкой пролетел он по небосклону России, и был подло потушен. Но мы клянёмся помнить тебя, и защищать, как и ты, духовные ценности России. Клянёмся. (Выставляет руку Володя.)
   Друзья - Клянёмся! (Опускают свои руки на руку Володи друзья).
   1-й друг - Давайте помянем Костю по обычаю. ( Открывает бутылку водки и разливает по стаканам). Ты был замечательный актёр и верный друг, мы будем помнить тебя. Выпей с нами! ( Выливает часть водки из стакана на могилу).
   2-й друг - Мы будем мстить за тебя. ( Повторяет то же действие).
   3-й друг - Костя, нам грустно прощаться с тобой, но мы верим в правоту нашего дела и жалеем, что лучшие из нас уходят безвременно. Прощай друг. Льёт водку на могилу).
   В. - Нам будет помогать память о тебе, Костя. Так что спи спокойно. (Обнимает друзей, и они безмолвно замирают).
  
   Картина четырнадцатая
   (Радиодиктор):На этом заседание Политбюро ЦК КПСС завершилось. Вёл заседание генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов. Другие известия: сегодня возобновился процесс по обвинению актрисы вахтанговского театра Васильевой Нины в убийстве своего любовника актёра театра и кино Иванова Константина. Ей грозит до восьми лет заключения. А сейчас о погоде....
  
   Картина пятнадцатая
   Тюремная камера, Дверь открывается, входит Нина. С громким стуком захлопывается дверь. Соседка по камере с любопытством спрашивает её:
   - Ну что, отпустили?
   Н. - Да. Документы уже оформляют.
   Сос. - Повезло тебе, Нинуха. За такое преступление мотают по полной.
   Н. - А если я не убивала, и это другие сделали.
   Сос. - Я, ж, - не прокурор. Они как думают: раз у немолодой бабы молодой мужик, она его ревнует и убить может спроста.
   Н. - Да, я была старше его, и потому я любила его и как жена и как мать, а убили его другие. Верь мне! Зачем мне тебе сейчас врать.
   Сос. - Ладно, Нинух, помолюсь я за тебя и за себя. Прощевай, соседка.
   Занавес
   Конец

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"