Аннотация: В эту повесть вошли только зарисовки с натуры жития города Глупова. Без малейшей писательской выдумки. К чему она нужна при описании жития города Глупова и его жителей?
Глуповская мозаика
(Этюды на пленэре)
Верблюжий помёт
Сегодня у Анатоль проснулся, как всегда, рано и был в хорошем настроении. Для этого у него были все основания, ведь и в саду, и в огороде у него всё заладилось. Даже рано посаженные в землю семена не вымерзли, а вполне себе прилично проросли.
Анатоль всегда придерживался принципа сажай в грязь-будешь князь. А на крайняк можно и пересеять. Да и сеял он даже морковь по уму. Заранее готовил почву не кое как, а пропуская песок через сито. Ведь даже мелкий камень мог привести к досадному раздвоению его маркошки.
Такую и на базаре не продать, и самому есть не захочется. А ведь его приучили родители есть только своё. А на базаре его только продавать и ничего не покупать без крайней на то необходимости.
А если уж покупать, то тоже по уму. Саженцы сортовых яблонь Анатоль покупал не на базаре, а только из дома их хозяина. Мало ли что на базаре он может впарить городским лохам... А для того, чтобы он не задумал такое свинство, Анатоль всегда говорил ему:
"Я ведь к тебе прямо домой пришёл и заплатил вполне прилично. Да ещё к тому же лет пять буду возиться с твоими саженцами, холить их да лелеять. Так что если из них вырастет не то, что ты мне пообещал, то я к тебе дорогу найду. И воткну тебе твои никудышние саженцы прямо в твой задний проход!"
Рассаду помидоров он покупал таким же образом. То есть, из дома хозяина этой рассады. При этом он тщательно выбирал её, а не брал просто кучкой, как это на базаре практикуется. Охотнее всего он брал рассаду даже малость переросшую, уже цветущую и даже с маленькими помидорчиками.
Такую дачник не возьмёт, поскольку на свою дачу он приходит далеко не каждый день для ухода за ней. А у него она будет расти прямо во дворе его дома, где он будет ежедневно за ней ухаживать.
К тому же это вызовет изумление у его соседей. Ведь вчера ещё ничего такого не было, а утром на его грядке уже появились даже маленькие помидорчики. Ай да Анатоль! Надо посмотреть, каким образом он творит такие чудеса?
Так ведь смотрели. Даже через свои бинокли. Заметив это, Анатоль решил их порадовать новым зрелищем. Он ведь всегда любил пошутить от всей души...
Вот он и порадовал их новым зрелищем, обнажив свой зад. Чтобы соседи осмотрели и его, а не только рассаду. Ну и оценили его юмор по достоинству.
Так ведь эти соседи оценили его юмор даже более, чем по достоинству. Позвонили в дурдом и вызвали оттуда машину с санитарами. Так и так... Ваш клиент опять обострился. Помогите же ему!
Поговаривали о том, что мозговеды уже имели свой горький опыт работы с Анатолем...
Скорее всего, это была правда. Ведь его отец имел такую контузию, что пролежал в коме не один день... А это всегда отражается на потомстве. Так что приехавшие санитары с учётом ранее обретённого ими опыта работы с Анатолем пошли на хитрость.
Они не стали подгонять дурдомовскую машину прямо к запертым воротам его частного дома, а поставили её в неком отдалении. А к Анатолю запустили врачиху, которая своими разговорами по части выяснения дороги к другому дому должны была отвлечь его внимание, и вынудить такой хитростью открыть ворота для дурдомовской машины.
Расчёт при этом строился на том, что нормальный галантный мужик не станет беседовать с прекрасной дамой через закрытые ворота, а дурачок и тем более...
Быть может, что Анатоль психом и был, но ведь дурачком он никогда не был. Смекнул, что к чему и встретил врачиху совсем не так, как она на это надеялась... Словом, без малейших признаков галантности и при запертой калитке.
А ещё и пошутил в своей обычной манере. Пригрозил прекрасной даме ржавыми пассатижами, пообещав ей вытянуть ими её клитор до самой избы. После чего задуманная мозговедими военная операция с треском провалилась.
***
А теперь, позвольте мне совсем небольшое лирическое отступление. Тем более, что во всех моих размещённых здесь топиках даже следов лирики судья с ищейкой не найдёт...
Бытовые конфликты с соседями - дело вовсе не редкое. Тем более, с такими соседями, какие были у Анатоля. Ведь, по сути, они были деклассированными элементами.
С одной стороны, они были образованными горожанами. Там ведь собрались преимущественно преподаватели и кагебешники.
А с другой стороны их житие в частном секторе на своей земле с садами да огородами, пробудило в них дремлющую генетическую память их предков, живших веками на земле с соответствующей ей крестьянской психологией, прекрасно описанной в рассказах Шукшина...
С одной из таких соседок Анатоля мне довелось вместе трудиться. Узнав об этом, он дал ей краткую, но точную характеристику: "В голове ветер, а в жопе дым." Мне и сейчас к такой характеристике добавить нечего...
***
Полагаю, что истинной причиной конфликта Анатоля с соседями была именно их крестьянская психология. Ведь обычных для городских дачников причин для конфликта у них не было.
Могли ли они затаить на него злобу за то, что его кот постоянно нарушал девичью честь их домашних кошек или за то, что он не желал жениться на их дочках, я точно не знаю.
Но я точно знаю о том, что одна из таких не в меру ушлых дочек задумала его на себе женить, хотя по возрасту сама годилась ему в дочки. Причину своего стремления выйти за него замуж она от соседей не скрывала.
Так и так... Старый хрыч скоро скопытится, а его наследство мне достанется. Узнав об этом, соседи её отговорили. Видать, ты не знаешь о том, что в его роду все по сто лет живут. Так что он ещё тебя скорее похоронит, чем сам скопытится!
Надо сказать, что Анатоля скрытая злоба соседей не слишком колыхала. "Имела жаба зуб на крокодила, но крокодилу это не вредило." Лишь бы она не прорывалась наружу.
Однако кое-что наружу всё же прорывалось. Не всегда соседи делали это прямо в его лицо, но за глаза в разговорах между собой они себе позволяли лишнее. А слух у Анатоля был прекрасный...
Например, сосед справа громко спросил у своей жены о том, почему на их вишенке, расположенной на границе участка с Анатолем, ещё вчера были две вишни, а сегодня осталась только одна?
Анатоль понял этот громкий намёк правильно и задумал адскую месть. Под покровом ночи он пробрался с большой палкой дрожжей и ломом в соседский сортир, бросил в очко палку дрожжей и ломом старательно перемешал содержимое так, чтобы пахучее "тесто" поскорее подошло...
Надо сказать, что палка дрожжей это вам не маленькая палочка, обычно покупаемая хозяйками в магазине. И вес боезаряда, и калибр такого орудия адского мщения совсем иной...
Так что уже на следующий день эта адская месть свершилась. Подробности описаны в романе Пикуля "Баязет". Так что, читайте сами. А мне остаётся только сообщить о последствиях этого деяния, которые Анатоль предвидеть не мог.
Прекрасный урожай его соседи через год после этого собрали. Сказать почему, или догадаетесь сами?
***
Сдаётся мне, что причиной конфликта Анатоля с соседями была самая обыкновенная крестьянская зависть с их стороны. Ещё Шукшин писал о завистливых сельских жителях. Да и о пантовитых селянках, приезжающих на побывку в свою родную деревню из города тоже.
Даже в том случае, если в городе селянка работала прислугой, форсу у неё было больше, чем у иной комиссарши. Гены пальцем не раздавишь...
Соседи Анатоля и раньше болтали и о рассаде его помидоров, и о том, что он показал им свой голый зад, выразительно покручивая при этом пальчиком у своего виска.
А когда он к тому же собрал богатый урожай помидоров, а у них всё сожрала фитофтора, то они начали так орать, что к нему пришёл весь ботанический сад. Чтобы он поделился своим секретом с их остепенёнными учёными.
Они ведь не знали о том, что некая старуха, узрев красную зорьку, вовремя сообщила Анатолю, что надо срочно опрыскать рассаду. Иначе фитофтора сожрёт её. Анатоль так и поступил, но из осторожности не стал хранить урожай для собственного потребления, а продал его на рынке.
Не знали они и о том, что Анатоль очень любит шутить... Словом, он согласился открыть свой великий секрет совершенно бесплатно.
Сказал, что некий знакомый коммерсант подарил ему за оказанную услугу целую машину верблюжьего помёта, обладающего чудесными свойствами как по части повышения урожайности, так и по части борьбы с фитофторой.
Остатки содержимого этой машины он якобы просто отправил в сортир. Берите оттуда, мне ведь для вас не жалко! Аграрии оказались жадными и глупыми. Анатоль просто давился от смеха, рассказывая мне о том, как они вычистили его сортир до самого дна.
Игорёк
"Сегодня я с большой охотою распоряжусь своей субботою". Вопрос лишь в том, как именно ей распорядиться, если, с одной стороны, работать по субботам мне не кошерно, а с другой стороны, если надо вовремя накормить моих уважаемых читателей очередной порцией духовной пищи, без которой они могут умереть, как умирают вовремя не накормленные землеройки?
Для такого знатока ТРИЗ, как я, это далеко не самый сложный вопрос. Надо просто выставить в Сети заранее заготовленный топик, по мере возможности, имеющий отношение к синагоге города Глупова. То есть, религиозного содержания. И всё...
***
Полагаю, что Игорёк впервые увидел меня именно в синагоге, а уж потом заговорил со мной при случайной встрече на фонтанной площади. Иначе он бы не начал свой разговор со мной с обсуждения нашего нового рабби Эфраима.
Почему Игорёк оказался в синагоге города Глупова я и тогда точно не знал, да и сейчас не знаю. На еврея он не походил ни по внешнему, ни по внутреннему содержанию. Религиозным он точно не был, а вот пьяницей и приблатнённым точно был.
Частенько имел приводы в ментуру, особенно, после того, как там проведали про его скрытые таланты по части уборки их территории и её подготовки к визиту вышестоящих начальников.
С тех пор его начали туда таскать для выполнения работы такого рода. Тем более, что повод для его привода был всегда...
В рабби Эфраиме Игорька удивило совсем не то, что удивило меня. Просто он задал нашему рабби тот же самый вопрос, которые задали пастору Шлагу агенты гестапо на проваленной конспиративной квартире по части его крыши, на что наш рабби ответил ему точно так же, как пастор Шлаг.
В своё время я хотел написать нечто объёмное о синагоге города Глупова, видя в этом пропущенные главы из "Истории одного города" Салтыкова-Щедрина.
При этом я призадумался о том, чьими глазами надо по уму взглянуть на синагогу города Глупова. Ведь выбор у меня был. Например, книга "Верный Руслан" писалась так, что она представляла собой взгляд на эту историю глазами собаки. Да и книга "Собачье сердце" начиналась так же.
Но в этих произведениях собаки так или иначе присутствовали, а в синагоге их вообще не было. Так что мне пришлось поискать совсем другие глаза, наиболее подходящие по замыслу к моему задуманному произведению. Наиболее подходящими оказались глаза Игорька.
Осознав это обстоятельство, я решил сойтись с ним поближе. Даже ближе, чем с самим рабби Эфраимом и руководителем нашего культурно-религиозного центра, которым я тоже отводил вполне достойные роли своих литературных героев. Но только не по части их глаз.
Застолье в смысле простого распития я никогда с Игорьком не разделял. А вот застолье в смысле празднования Пурим я с ним охотно разделил, предложив ему стать моим соседом по столику.
На то были особые основания. Дело было в том, что место рядом со мной было предназначено вовсе не Игорьку, а приставленному в качестве надсмотрщика ко мне Атикве.
Так я буду именовать в дальнейшем руководителя одного из арендаторов нашего здания и руководителя движения Атиква, ныне смотавшегося за рубеж.
Его настоящего имени я либо вообще не знал, либо уже забыл. А вот его дела я ещё хорошо помню. Начнём с того, что он прилюдно пожирал в стенах синагоги бутерброды со свиным салом, не взирая на слова верующих. За одно это ему полагалось по религиозным канонам иудаизма пробить брюхо копьём.
Однако сделать это было бы не просто и в далёкие времена царства Израилева, поскольку по своей комплекции и своим физическим возможностям он сильно смахивал на нынешнего министра обороны США...
Например, с целью моего обилечивания, от которого я явно уклонялся, поскольку идти на празднование Пурим не хотел, он просто брал меня на руки, как иная мать берёт своё дитя, и тащил в комнату, где производилось обилечивание. Так что на роль моего надсмотрщика он был назначен по уму.
А необходимость в надсмотрщике надо мной возникла не случайно, а поле того, как я сказал высокому гостю ещё на пороге синагоги пару не слишком приятных для него слов.
Таких слов, что он собирался сразу покинуть синагогу, которую был обязан посетить в такой праздничный день по причине своей высокой должности.
И он бы покинул её, если бы наше мудрое руководство не влило в него стакан водяры и ему не заявило ему, что я здесь нахожусь на птичьих правах, да и оскорбление ему нанёс хотя и публично, но вне стен синагоги.
Так ведь мои птичьи права были подкреплены купленным мной билетом... Так что просто выставить меня на улицу было невозможно. Поэтому было и принято решение приставить ко мне Атикву.
Однако Атикве было скучно сидеть рядом со мной, поскольку в силу своего положения он имел право сидеть в президиуме. Куда он вскоре и отправился, сбежав от меня и... освободив место для Игорька.
Теперь передо мной стояла задача, как заманить Игорька на освободившееся место. На первый взгляд все места за столами были равноценными по части бухла и всего прочего. К тому же, Игорёк хотел надыбать себе на этом празднике, не только бухло, но и бабу.
Проблему с мнимой равноценностью мест за столом по части бухла я решил элементарно. Напомнил ему, что поскольку я водяру не пью, то вся бутылка на двоих достанется только ему одному...
Пока Игорёк осушал оставленную мной ему бутылку водяры и с удивлением поглядывал на собравшихся на праздник старух, у меня было время на то, чтобы потолковать с ним о его многогрешной жизни и о религии.
Подробности нашей беседы здесь и сейчас я излагать не буду, поскольку о покойниках или хорошо, или ничего... А его удивление было легко объяснимо.
Дело в том, что в те времена молодёжь и молилась, и тусовалась отдельно от пожилых людей. Ведь у неё была своя отдельная национальная молодёжная организация, о чём наш Игорёк мог и не знать.
На прощание я дал Игорьку полезный совет. Дело в том, что самые лучшие блюда и готовились, и поедались на кухне в узком кругу. Там же находилась ещё вполне съедобная повариха, у которой он мог и харчеваться, и культурно скажем так, делать всё остальное, нужное такому мужику, как он. Если он только сумеет ей понравиться...
На этом моё общение с ним оборвалось навсегда. Так уж случилось, что он собирался переехать на новое место и даже продал свою хату, но неожиданно был найден мёртвым. Одни говорили, что он отравился, а другие намекали на криминальный след.
А мои главы, дополняющие книгу "История одного города" Салтыкова-Щедрина, так и осталась не дописанными.
Почему? А это уже совсем другая история.
Спецкомандировка
В те времена так было принято именовать засылку наших доблестных агентов спецслужб за рубеж для нелегальной работы. Об этом великом таинстве я, разумеется, писать здесь и сейчас не буду.
В данном топике речь пойдёт всего лишь о туристической поездке, фильтрация контингента для которой была столь же строгой, как и фильтрация нашей доблестной агентуры, направляемой в спецкомандировку.
Это в наши дни нашим согражданам для туристической поездки за рубеж вполне достаточно иметь всего лишь загранпаспорт, бабло, да шенгенскую визу.
А тогда для этого надо было проходить фильтрацию через сито неких комиссий, знать о том, как часто допустимо посещать соцстраны и капстраны, к числу которых относили даже ныне покойную Югославию.
А ещё пройти процедуру инструктажа, воспетую ещё Высоцким, и лишь тогда, если вы не были работниками некого режимного предприятия, способными разгласить великую тайну о том, что по этой части у нас нет ничего, кроме голой жопы, или, боже упаси, способными унизить в глазах мировой общественности облик советского гражданина, вы могли всего лишь мечтать о допуске к туристической поездке за рубеж.
Так уж вышло, что в моей семье никто за рубеж никогда не выезжал. Например, мой дед потому, что он и так жил в прекрасном курортном городе. Меня бы просто туда не выпустили. А мой отец всего один разок попытался совершить свой туристический вояж всего лишь в Болгарию, но оказалось, что он не был к нему готов.
Он не смог достойно ответить на вопросы членов некой комиссии об истории компартии Болгарии и её лидере, поскольку по причине своей наивности он не знал том, что для этого надо столь же основательно готовиться, как в школе к выпускному экзамену.
Вот и пришлось ему, чтобы не позорить свои седины, сообщить комиссии, что ему только что сообщили о том, что его отпуск откладывается и ему сейчас вообще не до туризма по причине обострения ситуации с поносами и запорами в городе Глупове вообще и у него самого в частности.
Подтвердил ли он своё утверждение членам комиссии, не посчитавшись с тишиной несколько раз подряд, я точно не знаю. Полагаю, что нет. Всё-таки он был интеллигентным человеком и санитарным врачом, которому никак нельзя было публично нарушать элементарные правила анальной гигиены...
Так что, я вынужден писать лишь о том, что я узнал своего друга, успешно прошедшего всю эту процедуру и даже не раз побывавшего за рубежом. Всё-таки эта информация дошла до меня из первых рук и у меня нет оснований ей не доверять.
Мой друг всегда мечтал побывать за границей. На кой чёрт ему было это так нужно, я и сейчас точно не знаю. Но я точно знаю о том, что ради этого он кое-что сделал.
Например, быстренько смотался с режимного предприятия, на которое он попал по распределению и на котором ему полагалось служить не менее трёх столь долгих для него лет. А ведь это было сделать в те времена далеко не просто...