Vratislav Vinterskald
Где песнями рек окольцована даль...
1. Где песнями рек окольцована даль...
2. В печали ледяной / Норвегия
3. Небо и кровь
4. Тоскою метелей в просторах долин...
5. Если б алых небес не отравленный трал...
6. С песней о Высоте
7. Образы несущие рассвет
8. В бездне слёз не сражённый ни бедой, ни кручиной
9. Обжигая ночь на крылах зари
10. Молодость Сокола
11. Вслед за вьюгами вглубь вранокрылых дорог
12. Сон времён
13. Эхо Проклятых Теней
14. Проклятие Глама
15. Танец шёпота
16. У седых бурьянов
17. Тоска
18. Орнамент жизни
19. Вьюга
20. Берегиня волн
21. Наполнив дух огнём орлиным
22. Трель любимой моей
23. Слово Поэта
24. Сиянье вечное лучей
25. Я моря шум люблю до слёз
26. В глазах Судьбы, Судьбы своей...
27. Опираясь на курганы
28. На ясеней листьях, на листьях берёз
29. На берегах льдяного фьорда, на берегах стальных камней
30. Молодая Заря
1. Где песнями рек окольцована даль...
Мне трудно дышать этим воздухом пресным,
на мрачных людей всё трудней мне смотреть.
Хотел бы скользить я в просторах небесных,
и петь о весне, и о вечности петь...
Плутать среди туч ледяных, вдохновенных,
и видеть с высот лабиринты веков...
И видеть, что звёзды отнюдь не священны,
когда на них свет умирает без слов...
И видеть судьбу ураганом богатой
в кольце вознесённом вне острых отрад.
Когда рассыпаясь лучи на закаты
уходят в бездонные срубы палат...
В чертоги ли холод где мёртв Туанелы,
в обвал ль где подземный рождается гром?
Чтоб вьюгою снежной, чтоб вьюгою белой
на башнях земли вновь раскрыться цветком...
Хотел бы я жить в светлых льдах серебристых
где песнями рек окольцована даль,
туманом на кручах, туманом на листьях
где щедро лежит ледовитая шаль...
Мне трудно дышать этим воздухом пресным,
на мрачных людей всё трудней мне смотреть...
Мне трудно дышать этим воздухом пресным,
на мрачных людей всё трудней мне смотреть.
2. В печали ледяной / Норвегия
Священный край богов вновь спит как бер зимой.
Суров он и могуч как Ёрды родич Тор.
Здесь холод обручён с таинственной судьбой,
И вранный клан затмил безжизненный простор.
Одеты в лёд озёр стальные зеркала,
Над фьёрдами туман воссел как древний царь.
В фате невесты спит промёрзлая земля,
В печали ледяной, как и бывало встарь.
Об скалы точит клюв метелей злых орлан
Он высекает песнь предавних крепких зим.
Когда насыпан был из блеска ран курган -
Морозу, бурям стал без края он родным.
Везде куда не глянь - суровая краса:
Высокий свод небес, холмы великих гор.
И море, что несёт прибоя паруса,
И вихрей ледяных всевечный с камнем спор.
3. На берегах льдяного фьорда, на берегах стальных камней
Я вырезаю в камне твёрдом
железом мёртвым тёмный драт.
На берегах льдяного фьорда
прочти его мой дальний брат.
Там, где могучие удары
валов терзают скал покой,
испей из древней ярлов чары
огонь возмездия стальной.
Слезами ран, судьбы слезами
я в камень душу Ильма вплёл.
Где над безсмертными грядами
крыла свои спалил орёл.
Где сейд вершат свой духи-тени,
средь мшистых туч в закате снов,
когда волн падают сирени
на волноломы берегов.
Когда уйду я в вечный холод,
и скроюсь в бездне как сейвал,
пусть драт вьюг мой как грозный молот
в сердцах живых куёт металл.
И как искра огней небесных
в час предзакатный их ведёт,
сквозь камнепады скал отвесных,
и вечномёртвый синий лёд.
И вьюги слушая аккорды
пусть станут в сотни раз сильней.
На берегах льдяного фьорда,
на берегах стальных камней.
4. Тоскою метелей в просторах долин...
Тоскою метелей в просторах долин
печалью безцветной, печалью бездонной
кружатся туманы болотных трясин
средь елей седых одиноких и сонных...
И ворон полей песнь поёт монотонно
о снежной отраде холодных вершин...
И капли с хрустальных озёр облаков
стекают неспешно на снов саркофаги,
и пламенем режут пыль вольных ветров
в металл углубляясь отравленной брагой...
Когда небо молний прорежут зигзаги
то новый Огонь вспыхнет в чреве веков.
И вместо уже одряхлевших пород
лес встанет опять красотой несравненной,
и ценен он тем, - не родившийся плод
что в недрах своих он хранит свет священный.
Но в жизни недолгой, суровой и бренной
безсмертна лишь тьма и зари небосвод.
Стрелой лебедей и напевом былин
весна пронесётся как вьюга по склонам.
Останется лес с тайной снова один,
корону из звёзд надевая на кроны,
и будет шуметь в такт застуженным стонам...
Тоскою метелей в просторах долин...
5. Если б алых небес не отравленный трал...
Если б ветром лететь, если б бурей греметь
если б рвать паруса на драконах военных.
Ни о чём тогда мне не пристало б жалеть
в этой жизни простой, быстротечной и бренной.
В тишине среди звёзд иль во тьме под землёй
зарождается то, что зовём мы судьбою.
Там, где вечная ночь окрылённой тоской
как корнями сплелась с зарекрылой весною...
Там, где пепел былин надмогильных костров
умирая во мгле возрождается снова,
в каплях гроз и дождя, в гимнах юных ветров
в далях хладных зеркал и морей бирюзовых...
Там лишь жив мой огонь не потушенный тьмой,
в океане теней над бурлящей волною...
если б сердце своё вырвать твёрдой рукой
и пустить в небеса путеводной звездою...
если б песни свои в шторм облечь и металл
разбивая стрелой гробовые утёсы...
если б алых небес не отравленный трал,
не морозная длань на завьюженных росах...
Если б солнцем пылать, если б лебедем петь,
в вечномёртвой, живой и просторной Вселенной,
ни о чём тогда мне не пристало б жалеть
в этой жизни простой, быстротечной и бренной.
6. С песней о Высоте
Нить судьбы моей, рок, ты не дай мне остыть,
злодеянья врагов ты не дай мне забыть.
Перед взором моим солнцем мести блистай,
что есть низко во мне, без следа выжигай.
Ты меня вознеси над крестами церквей,
ты меня окропи брагой солнечных дней,
чтобы видел я всё, что творится вокруг,
чтобы я распознал кто мне враг а кто друг.
Ставь преграды в пути чтобы я не ослаб,
покажи мне рабов, чтоб я знал кто есть раб.
Больше чем нужно мне, счастья ты не давай,
что есть лишнее, всё без следа выжигай.
Нить судьбы моей, рок, укажи мне мосты,
где мой смертный причал, где звон дерзкой мечты.
Дух зазнайства долой от меня отведи,
лести цепи разбей на жестокой груди.
Всё что есть у меня уместится в рюкзак,
благо мыслей моих как в тумане маяк.
С песней о Высоте я все беды пройду
по кинжальным камням, по коварному льду...
Обречённый искать до скончания дней,
я вручаю ветрам ключ к могиле своей.
Я ушёл навсегда, ты меня не суди,
верю, что меня ждёт новый мир впереди.
7. Образы несущие рассвет
Образы разлитые в металл,
кованный слог ярости и вьюг.
Гром уже вдали отгрохотал,
всё свежо, прекрасно всё вокруг.
Облака как всадники войны
над высокой елью, над сосной
распростёрли крылья тишины
серебристой пылью роковой.
Скоро тень встрепнётся ото сна
крови чуя дивный аромат.
Вижу я: рождается весна,
образы впечатались в закат...
Грустью вещей песни соловьёв
разлились по нивам и полям.
Будто волн бушующая кровь
образы стремятся к берегам.
Горизонтам северных морей,
да полям, равнинам мой привет.
Только выше неба и светлей
образы, несущие рассвет.
8. В бездне слёз не сражённый ни бедой, ни кручиной
Грустью нежит истома
но горит умирая
от преддверия грома,
от предчувствия рая.
Сердце - горькое устье,
и туманны все думы.
Берег выгнулся грусти
солнцезарною пумой.
А по берегу пеной
стелет скатерть разлуки
океан сокровенный
цепкой скорби и муки.
Не пройдя тьму печали
нет надежды на счастье,
так мне руны шептали
освещая ненастье.
Огнекрылой стрелою,
огнекрылым орланом,
всё же чистой душою
тьмы смету я туманы.
И возьму озарённый
счастья, - верю - вершину,
в бездне слёз не сражённый
ни бедой, ни кручиной.
9. Обжигая ночь на крылах зари
Серебром ветров в блеске алых лун,
золотом имён не признав вины...
я стою один пред заклятьем рун
в царстве мрачных снов, льдов и тишины.
Даже океан здесь безмолвно спит,
кто-то из глубин вод глядит в прядь туч.
Я стою один, предо мною щит
великанских гор, необзорных круч.
Жизнь и бытие, что известно нам?
Вечный свет иль тьма ждут нас за чертой?
Я отдал бы всё полевым ветрам
чтобы хоть на миг стать всему Судьбой.
Обжигая ночь на крылах зари,
ливнем звёздных слёз я бы горы смял...
и средь искр надежд на все алтари
я бы бросил свет заревых зеркал.
Не водою бездн, но огнём росы
я умыл бы шёлк древнелатных древ.
И преданья вьюг с эпосом осы
я бы сплёл в один штормовой напев.
Жизнь и бытие, что известно нам?
Вечный свет иль тьма ждут нас за чертой?
Я отдал бы всё полевым ветрам
чтобы хоть на миг стать всему Судьбой.
10. Молодость Сокола
В "завтра", в грядущее вновь наши взоры
зорко вторгаются с гребнем волны,
где расплетают железные зори
косы кровавых валькирий Весны.
Вспомни Отчизна как дружно мы пели
гимн вдохновению в храме огней,
как в колдовской мглавоволчьей Метели
голос сердец становился сильней.
Разве принять мог алтарь твой все требы
что лишь тебе мы на копьях несли?
Разве не в зеркале бледного неба
лик отражался багровой земли?
Или сегодня в нас мало талантов,
крепости духа и ясности глаз?
Вспомни Отчизна сынов Русманнланда...
вспомни Россия, узнай себя в нас...
Молодость Сокола, Молодость Рода
русов отцов, готов, скифов, славян
вспомни Отчизна... и черни в угоду
не отвергай своей гордости стан.
11. Вслед за вьюгами вглубь вранокрылых дорог
А вы слышали как поёт чёрная смерть?
лишь смеясь над людьми, презирая их прах,
когда в пепле надежд душу не запереть,
не развеять огонь на туманных ветрах...
когда море небес будто зеркало снов,
когда лунный закат так пленительно ал,
когда саван когтей уходящих веков
свой жестокий вершит над судьбой ритуал.
Слёзы гор когда ткут русла в рёбрах седых,
когда виром ветвей кружит осень в полях.
Когда цепкой мечтой губит смерть Молодых
оставляя закат лишь в их мёртвых глазах.
Вслед за вьюгами вглубь вранокрылых дорог,
в дымке сумрака взгляд пробирает насквозь...
бездной станет покой, растворится чертог,
и потухнет всё то, что когда-то зажглось.
И бродячий туман предзакатных минут
ещё гордоживых в мглу оденет по грудь.
А вы слышали, как шепчет призрачный пруд
лишь обрывками слов... не давая уснуть?
Вековечных теней чёрных бурь гальдралаг
будто ядом в копья сталь врезается вновь,
из проклятий клубков, сам себе лютый враг
шёпот мёртвых судьбой льётся будто бы кровь.
И забвения лёд не растает с весной,
Бездыханного взор так пронзительно строг,
и уходит заря с роз слезами росой
вслед за вьюгами вглубь вранокрылых дорог.
12. Сон времён
Волна нежна как цвет Натье,
ночь накрывает пледом нас.
Шепчу тебе как в забытье:
не видел я подобных глаз.
Такой озёрной глубины,
такой святой, такой простой.
И мягкой как рука весны
в лазури вечно голубой.
Ты слышишь музыку времён?
как она царственно парит?
Средь белокаменных колонн
воспламеняя снов гранит.
И люди меркнут, и века
встают пред нами как бурьян.
В глазах лишь солнце от песка,
и море - кровь погибших стран.
Живых видений яркий рой,
как с гор ручей течёт к низам,
своей плетённой чередой
по дням, неделям и годам.
Нам не дано здесь всё понять,
над переливами имён
мы можем только лишь стоять
и слушать плеск, огонь и звон.
И видеть как бежит песок
нам отмеряя свой предел...
Смотри, вдали уже Восток
водою солнечной зардел...
Спадёт волна, растает сон,
разбудит нас злых будней гром.
Но всё же как прекрасен он,
мы видели его вдвоём.
13. Эхо Проклятых Теней
Я слышу в пещере забытых теней
погибшее эхо... погибшее эхо...
И кровь холодеет и думы мрачней
от мёртвого смеха... от мёртвого смеха...
В надежде найти сокровенный исток
спускаюсь я ниже... спускаюсь я ниже...
Не вижу я смерти и жизни поток
во тьме я не вижу... во тьме я не вижу...
Но вот уж глаза привыкают и мгла
всё менее плотна... всё менее плотна...
Но эхо всё так же, не зная тепла
гремит неохотно... гремит неохотно...
Я чувствую, в спину мне тени глядят
безумья и мора... безумья и мора...
За каждым моим шагом зорко следят
враждебные взоры... враждебные взоры...
Глазами заката смотрю в тишину
как смертник на плаху... как смертник на плаху...
мой собственный голос как будто в плену
безумного страха... безумного страха...
Вдруг ветер протяжно средь мрака завыл
из бездны глубокой... из бездны глубокой...
из тёмных, холодных, проклятых могил
где тлена истоки... там тлена истоки...
И камни всё мельче, всё зыбистей путь,
присутствие ближе... и смерть к тебе ближе...
и чьё-то дыханье... не в силах вдохнуть,
во мраке я ви...
... что здесь он искал среди падших теней?
среди океана... средь мёртвого стана...
но сам станет вскоре он грота мрачней
безмолвным туманом... проклятым туманом...
Вне света как призрачно-ласковый дым
сольётся он с тучей... с холодною тучей...
здесь вечность он будет блуждать молодым
по каменным кручам... по мертвенным кручам...
Он твёрдо смотрел сквозь ожившую тьму
сквозь сумрак из праха... на ветер из праха...
Теперь заключён он навечно в тюрьму
не знающий стра-ха-ха-ха-ха...
14. Проклятие Глама
Из Саги о Греттире
Смотри в глаза мне, звёзды гнёзда свили,
смотри в глаза мне, внемли ветра жалу.
Повержен житель каменной могилы,
горит луна щитом на небе алым.
Ты, - вижу я - чтоб встретится со мною
потратил сил немало в гневе ярый.
Теперь же голос мой гремит судьбою,
прими мой дар - отравленную чару.
Ты чувствуешь как кровь застыла в жилах?
как грудь змея молчания обвила?
Не в силах взять твою что есть я силу,
но ту, что должен обрести ты, в силах.
Услышь, на небе жребий твой назначен,
смотри в глаза своей судьбе ты смело:
Отныне каждый шаг твой будет мрачен,
и станет страх пред тьмой твоим уделом.
Отныне, - и в моей то грозной власти, -
сын Асмунда - в труху овить все сваи, -
не знать тебе ни радости ни счастья
пред ликом Биль тебя я проклинаю!
Смотри в глаза мне, слушай мои речи,
смотри в глаза мне, горче нету горя.
Всегда ты будешь помнить нашу встречу,
и в темноте тебя дождусь я вскоре.
15. Танец шёпота
Она шла на краю и средь мрачный ветвей
не издав не единого шума,
Королевская Кобра встала прямо пред ней
и в глаза ей взглянула угрюмо.
Прожигающий взгляд всё бы испепелил,
всех обрёк бы бежать от испуга.
Но узнала змея в ней Царицу Могил
и давно в тьме почившего друга.
А над ними смеясь о своём, о былом
ветры в кронах деревьев шептались,
то спадали то вновь замыкались кольцом,
то в холодные тучи вплетались.
И стояла змея перед ликом святым,
в первый раз, ужаснувшись от взгляда.
В первый раз смерти взгляд ей был дико чужим,
и змее не сулил он отрады.
Танец шёпота лес слушал в сонной тиши,
но язык их ему был не ведом.
И казалось, в речах их нет слов и души,
и казался их шёпот лишь бредом.
Время будто ушло в бездну небытия,
и свернулись часы как мимозы.
И упала змея, содрогнулась змея
и из глаз её хлынули слёзы.
Плачет ядом она, плачет кровью своей,
в злобе чёрной и злобе безплодной.
Ей остаться навек в царстве мрачных теней
вечно мёртвой и вечно голодной.
А Царица Могил растворилась как сон,
Может, сном страшным всё это было?
Только часто туман мне несёт листьев стон,
и шипенье из тёмной могилы.
16. У седых бурьянов
Наверно, будет проще
спалить в бреду огней,
божественные рощи
богов земли своей.
Чем солнце на знамёнах
в кручину войн нести.
Навряд ли в этих кронах
нам правду обрести.
Но где искать то слово,
тот образ неземной,
в метелях ли суровых?
в морях ли под волной?
Зов режет по живому
но где его исток?
Мы часто вторим грому
из ледяных берлог.
И эхом отражённым
в тот хмурый, грозный час,
летит к нам оперённой
стрелою чуждый глас.
От глади ли озёрной,
от омута ль небес,
речами воли чёрной
бросает в дрожь весь лес.
Но у седых бурьянов
стихает голос тот...
быть может, под курганом
тех грозных слов оплот?
На прахе тёмном храма,
и мы не тот ли прах?
а голос ли не пламя
в отчаянных глазах?
17. Тоска
Тоска когтями коршуна
впилась в глаза открытые,
как знать, чему не горше нам
глядеть в окно разбитое.
Встаёт над лесом раница,
вдали росой алеется,
ну а в душе туманится...
и сном ночей чернеется.
Река бежит рубежная
меж двух путей нехоженых.
Тоска... тоска мятежная
к чему ты так встревожена?
Не знаю я, не ведаю
как вырвать мне тех дум с крюка?
Как взять огонь с победою
из тёмного из сумрака.
Сидеть мне век под ивами
с тобой тоска наверное...
в краях где над отливами
царишь ты непомерная.
Как сон и как видение...
но всё ж великогордая,
нашёл в душе решение,
решенье в сердце твёрдое:
сроднюсь с тобою, в жёны я
возьму тебя я колосом...
тебя о, покорённая
моим мечтам и голосу.
Теперь с тобой мы связаны
святой любовью узами,
и как в легенде сказано:
моей ты будешь музою.
18. Орнамент жизни
Держать ряды железных строк
идти вперёд на вдохновенье.
И мысль схватить как молний ток
чтоб осветить тьму озареньем.
Одной лишь вспышкой грозовой
увидеть то, что в думах скрыто.
Что в недрах тёмною искрой
в святой орнамент жизни свито.
Немой упрёк слепым ручьям,
речь расплывается нетленно,
по раскалённым небесам
и очертаньям звёзд священных.
Предвечна тьма, но кровь камней
ещё горит над бездной хладной,
непокорённой, бурной, жадной
до жарких птиц лучей.
19. Вьюга
Злая вьюга с пулемётной быстротою
белым облаком трассирующих стрел
снег бросает, снег кружит над всей землёю
ни на миг не прекращая свой обстрел.
Вьюги голос будто духов вой из склепа,
жадный голод сотрясает своды гор.
Тем прекрасна, что безумна и свирепа,
и быстра как вездесущий метеор.
И дубы с широкой корневой системой
перед ней порой не в силах устоять.
Вьюга скачет на коне в крылатом шлеме
как гроза пришедшая с небес карать.
Иногда коня лишь вздёрнув за удила
сменит гнев на милость опьяняясь сном.
После с новой разрушительною силой
вековым дубам грозит своим копьём.
Высоко подняв заснеженное пламя
в бой ведя за эшелоном эшелон,
звёзды топит мглой, разламывает камень,
извиваясь будто мраморный питон.
С песней белой, с чистой искренностью гнева
налетая вновь на древ могучий ряд.
Тем прекрасны монотонные напевы
что вливают в кровь воинственности яд.
20. Берегиня волн
Всходит, - вижу, - брошь
на телеге туч,
осыпая бор
золотым песком,
меж ветвей скользит
меж сплетёнными,
пробуждает жизнь
на опорах верб.
Так и я живу
лишь тобой одной,
что пурги злой смех, -
мне не холодно.
Да и как же, как
мне окоченеть
когда кровь горит
ярче факела?
Брага Съёвн за край
кубка плещется...
не обжечь б зари
крылья красные.
Не расплавить бы
мне искусство зим:
ледяных дворцов
своды белые.
Ты - моя звезда
светит что во тьме,
кнорру так маяк
указует путь.
В зыбких тучах мольв
мне не страшен риф,
ведь со мной всегда
берегиня волн.
21. Наполнив дух огнём орлиным
Мне мало солнца в небесах,
мне мало ветра в поле снежном.
Мне мало молний на гербах,
мне мало воли в снах мятежных.
Мне мало дерзости в груди
мне мало жить тропой традиций.
Мне мало знать что впереди,
мне мало собственных амбиций.
Мне мало крови на броне,
мне мало в горло впиться в нежить.
Мне мало славу петь стране,
и златом дух мой не утешить.
Я ненавижу мир вранья,
где дружат расы и народы.
Хочу я распрей и огня,
хочу я подлинной свободы.
Без неестественной любви,
без толерантных рамок тесных.
Хочу чтоб Род мой жил в крови
и царствовал в краю небесном.
Хочу я знать что в "Завтра" сын
шагнёт как прадед - Господином.
Суровым эхом из былин
наполнив дух огнём орлиным.
22. Трель любимой моей
Будто горный ручей, как родник из глубин
что наш радует мир жгучей дух красотой,
голос твой навсегда в моём сердце один
он журчит, он поёт, как всегда озорной.
Что мне клёкот орлов, что мне песнь соловья,
в мире есть лишь один голос лета нежней...
Говори обо всём, говори не тая:
вечность слушать готов трель любимой моей.
Как вскипает ран эль, как бодряще скользит
в нитях жизни сквозь лёд голос страстной весны!
А твой голос-мечта, в моём сердце парит,
и тобой лишь одной все пропитаны сны.
Для меня ты одна, затмеваешь ты всех,
видишь, солнце встаёт? как и солнце - живи!
Я тебя полюбил за твой ласковый смех,
за твой голос-цветок волшебства и любви.
Всё к ногам твоим, всё, жизнь краснеет огнём,
с каждым днём... с каждым днём для меня ты светлей.
Говори обо всём, и не важно о чём:
вечность слушать готов трель любимой моей.
23. Слово Поэта
В каждом слове поэта
раскалённый металл,
всполох льдов и рассвета,
набегающий вал.
Смертоносное жало,
яд печалей и бед.
Слово режет кинжалом
оставляя свой след.
В небо выправив токи
гордых, вольных, живых.
Слово тенью высокой
окаймляет свой стих.
Битвы вечные темы,
славит в сердце поэт.
В белоогненных шлемах
строк безудержен свет.
Ослепляет безвольных
ослепляет глупцов,
мыслью дерзкой, крамольной
и стихией штормов.
Слово любит цвет хаки,
любит втоптанных стон.
Слово рвётся в атаку
как гигантский питон.
Слову мягкость не славить,
но лишь грозы и гром,
тот поэт, кто направить
может слово копьём
во врага без пощады,
собрав ярость в кулак.
Кто не ищет награду,
и не алчет кто благ.
24. Сиянье вечное лучей
Моя змея и мой орёл
пресытились дневной отравой,
а вечер так и не пришёл
в своей величественной славе.
Я долго ждал, когда на щит
вновь руны тёмные возлягут,
и отпылает льдом зенит
до дна испив рассвета брагу.
Я долго ждал когда волна
прохлады дух остудит алчный,
когда могучая сосна
уйдёт в туман озёр невзрачный.
Сиянье вечное лучей
отнюдь не дар и не награда,
я так хочу во тьму теней
вонзить кинжал моей отрады.
Недаром дню отмерен срок
в святой гармонии природы.
Тогда велик огня прыжок
когда и мрака княжат воды.
25. Я моря шум люблю до слёз
Я моря шум люблю до слёз,
и свист ветров на волнах злых,
люблю когда в борьбе жестокой
стеной волна штурмует бешено
корабль иль стальной утёс,
иль стражей скал береговых,
когда вздымает грудь высоко
над родом Конунга Повешенных.
Люблю когда звёзд мрачен взгляд
в тумане туч седых горит,
подобно той судьбе холодной
в кольце других судеб созвездия.
И этот взгляд как чёрный яд,
и как тоска слепых ракит,
лишь вьюгам яростным угодный
грозит за боль свою возмездием.
Люблю лесов дремучий бор
и листьев смех в тиши ночной,
когда колдуньей вездесущей
луна тревожит сон Таинственных.
Не из берлог, из тёмных нор
они летят, кружат толпой,
их клич гнетёт судьбу зовущий,
в миг превращаясь в клич воинственный.
Как много звёзд, как много рек
бегущих вдаль, здесь на краях,
но посмотри, средь льдов могучих
покоятся во тьме не моря ль сны?
Из года в год, из века в век
они сплетаются в венках,
всего лишь миг, на горных кручах
их мёртвый слышим мы плач горестный...
26. В глазах Судьбы, Судьбы своей...
Смотри вперёд в глаза потомкам
грядущему Судьбы своей.
Миг не порвётся нитью тонкой
пред неизвестностью путей.
Какая даль, какая сладость!
у ног янтарных берегов.
Смотри вперёд и сердце радость
пусть наполняет до краёв.
И на закате, на прибрежном
когда уходит птичий грай,
услышь ты голос жизни нежной
поющей про свободный край.
Смотри вперёд, во чтоб ни стало
как не сгущался бы туман.
И не клянись звездою талой
покуда твёрд душой и рьян.
Волков ли вой, змеи ли танцы,
всё позади, за сном борта.
Из мёртвых глаз живых астранций
не кровь течёт а пустота...
Но луч найди ты средь обломков
среди руин в песках теней.
И утони в глазах потомков,
в глазах Судьбы, Судьбы своей...
27. Опираясь на курганы
Опираясь на курганы
тучи грозные плывут
в предзакатном океане
в кольцах траурных минут.
Вот уж с моря взвыл в порыве
ветер буйный, ледяной,
и на скрипке, над обрывом
вальс играть свой стал шальной.
Где-то листья зашуршали,
с крон повеял жёлтый дым...
Отпылали, отмечтали...
Перешёптываясь с Ним...
И по гриве трав отцветших
проведя своей рукой
ветер снова в мир пришедших
поприветствует с зарёй...
А пока страною звёздной
небеса зажглись во мгле,
и как пледом сон морозный
грудь укрыл живой земле.
Спит она пускай до срока
ей отмеченной чертой...
Час придёт, сойдёт с востока
новый день весны святой.
28. На ясеней листьях, на листьях берёз
Искать вдохновенье в шипении змей,
обжечь руки ядом туманов.
И видеть знаменья в сплетеньях ветвей -
дар высший для сердца сейдмана.
На ясеней листьях, на листьях берёз
читать строки пылких метелей.
Где лес, средь безкрайних полей как торос
стоит одинокий без цели.
Изведать весь мир и глубины веков,
и с твёрдой корой слиться грабьей.
Почувствовать как кровь стекает ветров
к подножью расплавленной ряби.
Чтоб сердце стучало как вещий набат
нырнуть духом в бездну пучины.
Где солнце не греет, где духи не спят,
где так непокорны вершины.
Где песни прекраснее од соловьёв, -
напыщенней чем лист лавровый.
Костров где не знают, но гордая кровь
с водою сродни родниковой.
Забыться там вечность не жаждя алчбы
ни в злате, ни в прочих богатствах.
Поднять над собой знаки новой судьбы,
и стяги безсмертного братства.
На лезвиях скал отразиться зарёй
и в зеркале фьордов туманных
увидеть всё то, что грядёт в мир земной,
увидеть огонь первозданный.
29. Небо и кровь
Ты о боге зря не острословь,
не разбей драгоценный хрусталь.
Кровь и небо, небо и кровь
наша вера и наша печаль.
Стрелы молний ударят в дубы,
пошатнётся громадная стать.
В этом нить нашей скорбной судьбы
за весь люд на земле умирать.
А вслед белым народам плюют
чернокожие "жители нар".
Когда наш опускается кнут,
когда волю даём мы им в дар.
Всё что мы им воздвигли в веках,
они нагло считают своим.
Даже наших дедов светлый прах
стал всем им до безумья родным.
Нет, не гнев обжигает наш дух,
нет, не росхмель тревожит сердца.
И не режут их речи наш слух,
пусть хоть им и не видно конца...
Не поймут "приземлённые" тех,
кто обрёл в небесах сам себя.
Но и нам их винить - верный грех, -
такова уж природа раба.
Мы в священных озёрах весны
смоем ворона брагу с кольчуг...
и как щепку высокой волны
бросим ветру в пучине наш струг.
Верим в храбрость свою, в духа власть,
солнце наше приветствуем вновь.
Нам не даст в рабство, - знаем - упасть
кровь и небо, небо и кровь.
30. Молодая Заря
В небе рдела стальном
Молодая Заря,
упивалась мечтой
белокрылых теней.
Пела о неземном,
волновала моря,
золотой красотой
золотых лебедей.
Отступали к дворцам
белых звёзд облака,
уносили грехи
за созвездия снов.
И росой по полям
песня солнца текла,
в гимн сливались стихи
запоздалых ветров.
Алой шалью утра
нежной как веснавей,
лёгким всплеском реки
меж дубрав она шла.
Говорила: пора,
пробуждайтесь скорей!
пусть журчат родники,
да поит вас земля.
И сквозь кроны зимы,
сквозь ограды дубов
Молодая Заря
пробивала путь свой.
Из холодной тюрьмы
поднебесных снегов
вызволяла горя
пленных взятых зимой.
(с) Vratislav Vinterskald