|
|
||
Если из всех строк выбирать Что, то стоит прочесть Алерона.Эти стихи уже вложены в "восемьдесят пять сотен", но мне показалось, что отдельно они читаются лучше. Да и немногие прочтут "впс" из кучи текстов. Такие вещи должны жить сами по себе. | ||
Мы смотрим прямо в пустоту, не замечая наши очи,
Мы смотрим, наблюдая вышину, громадой рвущую сердца и клочья,
И ощущая влаственные воли, кричим, отчасти не взирая на покои,
Нам чуждых королей, что тихим плачем будят стоны,
И поедают собственные сонмы, и сизым дёрнутые кроны,
что взращены обманутым слепцом.
Алерон, Червивое Солнце.
В коварной мутной тишине, что подкралась в речных потоках,
Где в удивлённых всплесках, раскрыты капли блеска,
Что так небрежно и печально, пытались убежать отчаянно,
В коварной мутной тишине, где зорко смотрят очи,
Которых ждём мы в страхе ночи,
В закатных трепетных лучах, что бьют в глаза сквозь ветки сосен,
В безумном танце страшной гостьи, забились дюжины фигур,
Сквозь хоровод, покрытый горем,
Колонны мчались с жутким воем,
Сквозь странный гомон, шумный хохот,
Сквозь тихий плач, негласный вскач, вокруг кустов и листьев липы,
Уж ноги все до кости сбиты, умы уродливо пролиты!
Но вот в истоме сладкой муки, потухли звуки,
Лишь в пляске появилась суть - томленья ночи грустный путь,
Но в свете лунного луча их танец мёртвая свеча,
И кипы призрачных существ так странно полнят сотни мест,
На шабаш капища зверей, подарок - тысячи смертей!
Ликуйте идолы безумий, сегодня полны ваши ульи,
Сегодня вы пожрёте крови и в сердце истины вольёте!
Но в час предзвёздной грустной песни, когда проснулись силы мести,
На поле вышел Алерон - король с червями в венах сердца,
Сосуды греет жажда чести,
Что не дарована судьбой, покамест он немой душой,
Рожден он был в высотах горных на тропах торных, где великанов длани скромны,
Где жук мельчайший - гад вредчайший, а птица в небе - тень к победе,
Сквозь дымку призрачной зари, коня мертвяк вёл под уздцы, глаза светились светом боли, Как знамя давно падшей воли, его доспехи, словно панцирь,
Сочились слизью слёз увядших, хромой,
Изящно и с угодой он к свету шёл, кривя походкой,
И кровь сочилась изо рта, когда дошёл до гостьи зла, не ликованья, изумленья,
Он пуст как лист весенний, и в то же время полон дум,
О том, что слабы тени не боятся света дня, и им враждебного огня,
Кто злу позволил выйти в тень, напиться крови им уж лень,
Не льстиво хищникам бояться, за жертву им не годно драться,
И в тёмной касте, лишний довод, чтобы содрать со злобных тонны кожи,
Глаза алеют в вспышках гнева, исдохли демонов посевы,
Уж не вступаются клинками, а рвут безжалостно когтями,
Где видно чтобы звери тени, во мраке пасти свои грели,
И мускульным позывом скулили в Дни своей наживы,
В тот миг он понял страх царицы, что покорила трепетную птицу,
Он осознал чужою болей, что лик его ещё лиловей,
И крылья чёрною волною накрыли поле, диким слоем,
Лишь взмах вроного острия, тем паче дикого крыла и пали ниц неверных толпы, и в Суматохе искр снопы, потухли в диком страха вопле, на поле мёртвенной травы, сквозь Мутную завесу выжигая пепел, взбежал гонимый, дикий ветер,
И подхватив крылатых тварей, выдрал корни их страданий,
В сердцах, с тех пор скитаньям нет предела, тела их бродят по уделу, взрыхляя Собственные лица, о, как им жизни хочется напиться!
C тех пор прошло три сотни лет,
Минуло время поколений,
Не видно солнечных затмений,
Казалось, нет конца борьбе,
Она идёт даже во сне,
Но если острый эспадрон,
Вдруг отсечёт кровавый стон,
Восстанет мёртвый Алерон!
В тот день, когда на снег упал рассвет, когда забрезжил тёмный след,
И на сугробе средь ветвей, один листок был одинок,
Как тёмной ночи лепесток, вернулся с диких пустырей,
На тёмной тени Инедей, взрыхляя кипы серых пней,
Его фигура неясна, была длинна и высока, хламида чёрного огня,
Корона бледною луной, светилась странною судьбой,
И видно было с далека, печать его- его судьба!
Вокруг метель колышет ветви,
И в круг сметает пыли сетью,
Мороз пространно и смешно, слетает с неба решетом,
А всадник льдом покрыт челом и видно мёрзнет уж давно,
Кричит и едет на тени: " Эй, вы! Там посреди сосны! Я вижу вас и днём и ночью! За мной вы следуете, точно! Вернитесь в крепость тёмных дней! Нет места вам среди людей!" Кричит и едет, Инедей, то бредит, то всхрапнёт, а то от холода уснёт,
И вовсе позабыв порой, себя он чувствует горой.
И лишь глаза его мгновенны, как полны синей крови вены,
Но в небе кипы туч застыв, лучи гнетут чуть поостыв,
Не видно проблесков зари, лишь взгляд ведёт его к дали,
Скитанья, бедный Инедей, видит в пути уж сотни дней,
Отчаянье чуждо храбрецу, ему не цель идёт к лицу,
Он всё оставил позади, ему теперь брести, без горести, без совести,
Он всё составил на пути, ему теперь вести, без сил ему и мир не мил.
|