Вотинов Александр Константинович; Сергей Сергеевич Шабалин : другие произведения.

Мритью Лока(с С.Шабалиным)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    And I think to myself: "What a wonderful world"...

Мритью Лока

Жалеешь о нем...

Но сожалений не стоит

Наш суетный мир.

Себя самого отринув,

Быть может, себя спасешь.

Сайге

   [Глевлвид] Что есть реальность? То, что ты видишь? Дерьмо собачье. Ты постоянно видишь фильмы со спецэффектами и рекламу по телевидению, от которой просто воняет фальшью.
   То, что ты слышишь? Неужели ты и вправду веришь, что Киркоров поэт таким голосом, прыгая как молодой козлик по сцене и потея как мышь?
   Те запахи, что ты чувствуешь? Я готов поспорить с тобой на сотню баксов, что принесу тебе 20 пузырьков с запахами настоящих цветов, но ни одного цветка в пузырьке не окажется.
   То, что ты можешь пощупать? Неужели холод искусственного льда, собранного из определенных химических элементов, тебе кажется принесенным с севера?
   Что есть реальность? Ты засыпаешь вечером и проживаешь абсолютно естественную жизнь за восемь часов. Ты общаешься, рождаешься, умираешь, трахаешься с девушкой твоей мечты, ты можешь даже быть женщиной, и все это - блеф. Или нет?
   Как отличить реальное от нереального? Может, во сне ты и проживаешь свою настоящую жизнь, а, бодрствуя, ты всего лишь исполняешь указания какого-то кукловода.
   Да, я знаю, сейчас романтические девочки начнут обзывать меня циником, но... Что есть любовь? Энергетические импульсы в коре твоего головного мозга. Что есть вкус? Химическая реакция различных элементов таблицы Менделеева на рецепторах твоего языка. Что есть видение? Преобразование световых лучей спектра в электрические сигналы для зрительного нерва...
  

Смысловой отрывок первый

   [Хидд] День выдался нынче яркий, каких еще в это лето не было. Злое солнце наотмашь било по лицу через закрытые занавески, выцветшие, но до сих пор веселые. Помню, подарила мне их сестра - голубоглазая, смешливая девчушка из Мурманска. Как она не хотела возвращаться обратно в зиму, холод, где и люди, живые снаружи, но внутри мертвым льдом покрыты. Курносая, как на нее дивились родители, - сплошь чистая арийская кровь, скандинавский тип лица.
   Пока она гостила у меня, словно муза сопровождала нас повсюду. Южный район мы расписывали вместе: был мрачный, типично рабочий, а становился ярким и... особенным, что ли. Тут везде можно увидеть благотворное влияние сестры на меня.
   Все начиналось так хорошо, я даже предложил ей жить в моей квартире. Нашла бы хорошего парня и все было бы как положено, но так уж получилось... Южный район так и стоит недокрашенный, как недоношенное дитя, корчится в свете дня и умирает ночью. Мне туда ходу нет, никогда туда ни ногой.
   Но что-то я больно углубился в воспоминания, не следует портить себе настроение с утра. С трудом встал, разыскивая разбросанную по всей комнате одежду, решил в этот раз не заправлять кровать. Когда приготовил бутерброды и закинул все в сумку, было уже без четверти десять.
   Обшарпанный подъезд встретил своим обычным затхлым рукопожатием, словно говоря, мол, все спокойно, день просто супер, а вот и ты проснулся, наконец. На грязных пролетах лежали обрывки газет и прочая живописная мелочь, без которой невозможно представить российский многоэтажный дом.
   На улице сразу резануло по глазам злым светом, духота обволокла, но, несмотря на это, закурил и пошел на метро.
   Я с упоением вслушивался в зеленый шелест деревьев, в дымный вой пролетавших мимо авто. Людей, как и следовало ожидать, было немного: все или дома, или на дачах. Выходной сегодня был даже у меня.
   На той стороне улицы какой-то человек красиво играл на губной гармошке. Сразу и не понять, то ли умалишенный, то ли фанатик - кому еще придет в голову под солнышком в такую жару развлекать несуществующих прохожих.
   Я перебежками, по теням, через дорогу добрался до него и недоуменно остановился, разглядывая. Он стоял, прислонившись к афишной тумбе со спектаклем "Резиновый принц", в темном балахоне с капюшоном (длинные рыжие космы выбивались из-под него), закрывающим пол-лица. То, что мне издалека показалось немощными старческими руками, на самом деле оказалось тонкими и изящными руками музыканта. Этот молодой человек стоял тут и просто играл свою музыку, по крайней мере, ничего подобного я не слышал и не видел не единого намека на коробку для денег или кепку, которая, по сути, выполняла бы ту же роль.
   Музыкант резко оборвал мелодию и повернул голову в мою сторону, гармошка перекочевала в изысканный футлярчик, а из-за волос засверкали яркие зеленые глаза. Такие детски-наивные и глубокие, что я тут же забыл все свои восхищения музыкой и начал молча, но с небывалым удивлением, в них тонуть.
   - Отдыхаешь? - парень первым обратился ко мне, обратив свой взор мне в грудь, чем спас от смерти в зеленом омуте. Я с трудом кивнул, руке стало почему-то тепло...
   - Не угостишь сигаретой, да и свою ты сам так и не докурил, сама истлела.
   Я резко дернул рукой и истлевшая до фильтра сигарета, кувыркаясь, полетела на тротуар. Она бесшумно ударилась о бордюр и, вопреки законам инерции, продолжила путь вверх, преодолевая земное притяжение, в рядом стоящую урну.
   Музыкант смущенно улыбнулся и произнес, словно извиняясь:
   - Утром здесь мой знакомый дворник дежурил... Ну так что на счет сигареты?
   Удивительный факт полета окурка в тот момент меня ничуть не удивил. Уже позже я долго ломал над этим голову, не смея признать, что к этому приложил руку музыкант. А сейчас я подумал было, что он не курит такие сигареты. Далеко не всем нравится шоколадно-крепкий вкус "Capitan Black".
   - Не волнуйся, никогда не отказывался от шоколадных коктейлей, вообще люблю этот вкус, равно как и ценю качество хороших сигарет.
   Ну да, конечно. Я полез в карман и достал ему и себе по одной. Чувствовал себя, как безвольная амеба. Так же медленно сейчас текли мысли в моей голове, как будто электрические импульсы решили, что незачем вот так нестись по нервам до мозга и обратно.
   - Слушай, э-э, это конечно здорово, что ты стоишь здесь и музицируешь, но мне, знаешь ли, интересно...
   - Лекс.
   - Прости, не понял. - Я растерянно поглядел в его опять уже бесстрастное лицо.
   - Тебе ведь интересно узнать, как меня зовут, то есть, кому ты только что дал сигарету и кто имеет счастье быть удостоенным такой чести, так?
   Мою растерянность медленно вытесняла злоба и раздражение. Какого черта этот обсос предупреждает мои мысли, почему так нагло себя ведет со... со...
   - Со знаменитым скальдом каменных стен?
   - Да!!! - Рявкнул я и быстро опомнился. Раздражение тут же исчезло, как не было его. Странное чувство вины, доселе почти не знакомое, начало скрестись на душе по отношению к этому человеку. Никогда я еще так не сожалел о сказанном, с тех пор, как погибла сестра. Черт... черт...
   - Черт! Я не знаю, кто ты такой и какого хрена тебе надо, но, послушай, почему ты до меня докапываешься. Тебе что, мало прохожих? - После этих слов Лекс рассеянно оглядел улицу, а я продолжал, - Я что, зеленый цыпленок, а ты моя мамочка?!
   - Почему зеленый? - Его спокойствие заставляло мое тело наэлектризовываться, и я мелко дрожал, как подлые людишки дрожат и брызгают слюной в порыве глубокого, но все же мелочного гнева.
   - Какое это имеет значение?! Не придирайся к пустякам!
   - То же самое ты и ЕЙ сказал ТОГДА?
   Это был удар ниже пояса, но удивительно, как быстро он меня отрезвил. Я безвольно опустил руки, тихонько попыхивая сигаретой. Так вдруг снова захотелось извиниться перед ним, перед сестрой (может она и не погибла тогда, если бы я?)...
   Снова возвращалась эта болезнь, первые признаки которой: разрушительное самобичевание, подергивание глаза, слабость во всем теле и непреодолимое желание напиться.
   - Ты меня извини. - С трудом выдавил я и, сглотнув ком в горле, хотел было продолжить, но...
   - За что? Ты уже давно не тот, у кого бы я принял извинения. Ты разлагаешься...
   С каждым словом я съеживался все больше и больше...
   - ...как медуза под солнцем, болтаешься, как льдинка в проруби...
   ...хуже и хуже, охота напиться и уснуть лицом в салате.
   - ...ты перестал творить на стенах, сейчас просто рисуешь. Признай, что не ты бог, что ни тебе выбирать, кому дать жизнь, а кого ее лишить! Соберись с силами, ТЫ БЛИЗОК К СТЕНЕ.
   Я вздрогнул как от удара. Совершенно дикими глазами уставился на этого, мать его, парня, размышляя, вернее, пытаясь разобраться во всем услышанном. Но, все тщетно, ничего не выходило. И, наверное, видя мое замешательство, Лекс, неуютно передернув плечами, словно от холода, предложил единственно верное:
   - Пойдем, выпьем, друг... Лекс [Вотинов Николай]
  
   [Глевлвид] Иногда жизнь кажется таким дерьмом, сплошной черной полосой без единого намека на зеленый свет у пешеходной дорожки, без единого прохожего. Кажется, что все гадко: ты сам, окружающие тебя люди, мысли их, дела и поступки. Все, вроде бы ты уже пессимист, человек в нигде, да и человек ли?..
   Это быстро проходит, как проходит короткий летний дождь и последний автобус. Ты вслушиваешься в себя, в хорошие воспоминания. И вот уже лучше, и вот уже все забывается. Время лечит даже самые тяжелые раны, что уж тут говорить о мимолетных капризах самосознания.
   Я часто бываю один и не нахожу это скучным или ненормальным. Нет, всегда можно куда-нибудь пойти, с кем-нибудь повеселиться, но от себя не уйдешь. Когда-то это было новым и странным чувством - чувством себя, своей сути. Теперь это простая обыденность, которая есть только у меня. Приятно размышлять о том, как провел день, о новой подружке, о том, что вчера на тебя косо посмотрели, но куда приятнее размышлять о том, как изменился ты сам за последний день, прослеживать нити, связующие разные компоненты сознания, что являются твоей и ничьей больше логикой. Неделю назад ты воспринимал это несколько иначе...
   Хотя был ли это именно ТЫ неделю назад? А не тот образ человека, которым хотят видеть тебя другие. Или тот ты, которым ощущаешь себя подсознательно. Вряд ли это твое истинное лицо - портрет, нарисованный рукой видящего тебя со стороны.
   Уверен, что настоящий ты, без чужих выдумок и штампов, - это твое отражение в зеркале. Оно не исказит правды, ведь у зеркала нет души, разума или чувств. Оно лишь в точности воспроизводит образ стоящего перед ним.
   Я не боюсь смотреть в зеркало. Ведь тогда в моей квартире появляется гость очень похожий на меня. Он думает так же как я, выглядит так же как я и курит те же сигареты, что и я. Это здорово. Нет отрицательных эмоций и сорванного голоса от спора с другими, не поддерживающими твои взгляды.
  

Смысловой отрывок второй

   [Хидд] - Ей, сестренка! Подъем! - Я влетел в спальню, неся поднос с какао и бутербродами. Поставил все это на прикроватную тумбочку и отдернул занавески. Солнце радостно рванулось в комнату и сразу же застряло в блестящих бархатных коврах; попыталось было рвануться обратно, но тут же стихло.
   - Рота, подъем! - Я решил стянуть с сони одеяло, которым она накрыла голову. Только подошел к кровати, как был сбит метко запущенной подушкой.
   - Садист! Не даешь поспать! - Обиженно воскликнула молоденькая красавица. Нежное, привлекательное лицо, точеная фигурка, золотые волосы - все при ней. Эх, сколько парней шеи себе свернули, оглядываясь на нее. Сначала на нее посмотрят, потом на меня, только уже злобно, - мол, свезло какому-то уроду. А я не виноват, это сестра моя и ничего больше, и люблю ее как сестру и лучшего друга в мире.
   - Ты же говорил, что сегодня выходной у нас, как же это? А! "Нам, скальдам каменных стен, тоже нужен отдых", так? - сестренка хитро сощурила глаз, тут же сверкнувший пронзительно голубым.
   - Ха! Жизнь художника изменчива, как настроение женщины! Сегодня или завтра - какое это имеет значение? Так, пустячок. - Уворачиваясь от очередной подушки, заметил я. - Ешь бутерброды, пей свое любимое какао, я пока готовлюсь.
   Я одевал ботинки в прихожей, тихонько посмеиваясь, - да, сестренка, нужно отвыкать спать до обеда, и вообще, так тебе будет только на пользу.
  
   - Сегодня у Банка. Помнишь, я говорил, что там новый Торговый центр? Туда пойдем.
   Мы тихонечко шли по пустым улицам. Утро, рабочий день - никого нет. Сестра что-то мурлыкала под нос, я курил. Немного побаливала голова - к непогоде. В детстве любили мы всем двором строить домики на деревьях (ах, золотая пора, все надежно и незыблемо). Кто мог думать, что домик не выдержит четверых. Сейчас вот отголоски сотрясения мозга в головных болях и тому подобной чуши.
   Мы подходили к новому Торговому центру - гиганту архитектурной мысли. Великолепное величественное здание с зеркальными окнами, подземным гаражом и... в прочем, нам нужен был только гараж. Десятиэтажный монстр откидывал на нас свою огромную тень, пытался прихлопнуть как назойливых мышей.
   Черный зев входа в подземный автоприемник, то бишь место, где все эти пышущие жаром, пахнущие нефтью и изрыгающие газы железные големы разных фирм ожидают своих хозяев.
   Вход свободен, никто даже и не думал охранять эти сверхнадежные автомобили. Зачем? Вот Мерседес стреляет в угонщика струей слезоточивого газа, а Рено вообще бьет вора током, когда тот садится в сиденье.
   Мы вошли. Я бросил сумку, достал баллоны и респираторы. Дело начиналось.
  
   [Глевлвид] Хорошо просыпаться, когда весь город еще спит, часов в 6 утра. Звезды аккуратно разрезают вены небу, и алая заря каплями растекается по уже появляющейся синеве. Окружающее пространство молчит, отражая лишь темп твоего дыхания. Чувствуешь себя королем, владеющим всем этим миром: серыми бетонными домами, где в каждом окошке чья-то жизнь; тротуарами, засыпанными сухими листьями и окурками; и только природа не подчинена тебе. Она живет своим ритмом, отличающимся от твоего. Всю ее невозможно запечатать в объем зрачков и этим она прекрасна, загадочна.
   Я всегда восхищался природой и часто находил утешение в ней: в жгучем аромате цветов, в колкости зеленой травы и в желтой теплоте солнца. Но вся эта красота не может говорить с тобой, поддерживать тебя. Твое спасение лишь монологи - природа умеет слушать. Похоже, что я медленно схожу с ума, если постоянно разговариваю с зеркалом или с безмолвной природой. Но у меня не остается выбора.
   Конечно же, я общаюсь с людьми. У меня есть друзья, подруги и просто собутыльники. Но для меня все это лишь маскарад, скопище глупых игрушек, умеющих подчиняться лишь руке кукловода. Стадо окружает меня повсюду: грязные бомжи, пьяной походкой бродящие по улицам и просящие пятак на то, чтобы догнаться - никогда не поверю, что у них не было другого выбора, кроме такого существования; смазливые девочки в мини-юбочках, одевающиеся как звезды с глянцевой обложки, дающие накаченным мальчикам с кучей денег в кармане и сотовым телефоном на кожаном ремне, и мечтающие, чтоб их трахнула вся группа "Отпетые мошенники" сразу; пацаны, слушающие "модную" попсу, постоянно жующие жвачку с открытым ртом и бездумным взглядом пытающиеся найти малыша, которому можно бы было дать по морде за слишком широкие штаны...
  
   [Хидд] - Слушай, я сбегаю перекурю, подождешь меня? - я потряс затекшей от двухчасовой работы рукой.
   - Иди, как хочешь. - Сестра лишь нахмурилась - не любит, когда я курю.
   Я вышел из гаража, сгонял до ближайшего ларька и купил "Кока-Колы". Медленно шел, куря свои любимые "Pall Mall", наслаждался свежестью воздуха, ветерком, который приятно холодил разгоряченную кожу.
   Произошедшее дальше я помнил смутно, лишь только грохот и оседающее здание Торгового центра отпечатались в памяти. И пыль, много-много пыли - ее я буду всю жизнь видеть, всю жизнь буду мучиться от ее назойливого запаха. К чертям человеколюбие, всепрощение дурака Ии...са, к чертям мирную политику. Все гори, гори синем пламенем!!! И... и...
   ...какое это имеет значение.
   Какой же я дурак! Это все лишь моя вина! Это все лишь моя... Только бы ты была жива, я никогда не буду будить тебя по утрам и завалю тебя цветами, пирожными и твоей любимой чертовой "Кока-колой".
   Ты ведь жива! Ты не можешь умереть, ведь пусть это и глупо, мы же еще не доработали и много чего еще не успели сделать. Как же я тебя люблю, сестренка! Помнишь, ты боялась темноты и не засыпала до тех пор, пока я не рассказывал тебе какую-нибудь волшебную историю? Помнишь, как ты таскала у бабушки печенье, а я всегда тебя выгораживал и как мне тогда доставалось! Помнишь...
   Тишина. Только шелест оседающей пыли и стук моего оседающего сердца.
  
   [Глевлвид] Страна глухих. Раньше думал, что это все выдумки сказочников или кинорежиссеров с больной фантазией. А теперь осознал на своей шкуре, что значит быть единственным зрячим в этой стране. Все шесть миллиардов людей являются ее гражданами и даже не догадываются об этом.
   Люди - куски мяса, подчиненные гормонам и чувствам. Умеешь влиять на чувства людей - сможешь заставить сделать их все что угодно.
   Ради любви к деньгам люди убивают себе подобных; из-за бестолкового фанатизма (проявление любви, граничащее с безумием) люди вспарывают себе животы, убивают женщин и детей.
   Появляется такое чувство, что все шесть миллиардов людей ужасно надоели друг другу и стремятся уничтожить окружающих, для этого придумывая все более извращенные способы уничтожения (оружие, яды и проч.). А подчас кажется, что человек перво-наперво стремиться избавить землю от своего ничтожного существования, чем сделать что-нибудь существенно-полезное для остальных. Алкоголизм, курение, беспорядочный секс.
   Люди - недоумки. Тошно смотреть, как крутой дядя из боевика расстреливает десяток солдат из автомата, а дети с другой стороны экрана хлопают в ладоши и, подражая кумиру, идут драться в песочнице.
   Как же ничтожно все человечество. Как низко оно пало и даже не стремиться подняться хоть на толику вверх.
   Еще противнее, что я вижу все это, но ничего не могу с этим поделать. Мои возможности очень ограниченны и ничтожны против стремления всех людей к смерти.
   Я ненавижу всех их. Я беспомощен перед ними. Поэтому хочу просто замкнуться и не вспоминать всего того, что связывало меня с ними.

Смысловой отрывок третий

   [Хидд] - Слушай, приятель, ты там, помнится, говорил что-то о своей сестре. Расскажи мне, если не трудно.
   Мы с Лексом сидели в парке и тихонько потягивали фруктовый сок из маленьких пластиковых пакетиков. Жара страшная, даже листья на деревьях в страхе скукоживались, а что уж говорить о нас, людях. Духота просто обволакивала, и все слова доносились словно сквозь туман. Я с трудом переносил это лето. Старался меньше гулять и чаще принимать холодный душ. Да, мне было тяжко, и не только мне: люди ходили все ленивые, тугие и невнятные, как предвыборные речи Черномырдина. Ну, вот ходят эти люди, ходят и искоса посматривают на моего приятеля. Лекс, чудак-человек, был одет в плотную толстовку, белую с мистической символикой, и, по-видимому, нисколечко от этого не страдал.
   - Извини, тема запретная. - Он плотно сжал губы, показывая, что все, друг, сюда не лезь, но я продолжал:
   - Да ладно тебе, нечего стесняться, если что, я тебя пойму, сам знаешь. Или ты боишься?
   - Нет, почему, просто трудно признать, что, блин, как бы это сказать, что мы с ней настолько разные, что я этого стыжусь.
   Лекс посмотрел мне в глаза, потом откинулся на спинку лавочки, отвел взгляд и проводил им симпатичных девчонок на роликах. Мы замолчали.
   Подул легкий приятный ветерок, встрепал мне волосы, озорно залез под майку и защекотал грудь. Я с наслаждением зажмурился, ловя каждый момент этого восхитительного действа. Сразу же стали слышны детские веселые голоса, кто-то наконец-то засмеялся, по парку, над дорожкой, между деревьев полетели мыльные пузыри, озаряя всех радужной улыбкой.
   И словно в противовес всему этому Лекс заговорил глухим потусторонним голосом:
   - Два маленьких мышонка упали в кувшин с молоком. Один начал барахтаться, искать выход и так судорожно сопротивлялся смерти, что взбил кусок масла, по нему-то он и выбрался. Другой же мышонок был настолько голоден, что не смог ничего другого сделать, кроме как начать пить молоко. Он быстро насытился и перестал тонуть. А потом, хрен знает, почему, кувшин упал и разбился...
   Я с удивлением посмотрел на него. Он был весь бледный, словно труп; глаза ненавидяще уставились в пространство. Я похлопал Лекса по плечу, после чего тот более-менее пришел в себя. Он приложился к соку, глотнул пару раз и с отвращением сплюнул. Я еще раз посмотрел на него, но только открыл было рот...
   - Да, к чему это я? Приведу пример попроще. Два человека упали в бассейн с дерьмом. Один порыскал везде, нашел кусок подходящий и вылез по нему. А другой подумал: а зачем, собственно, барахтаться. Поплавал тут и там, вдруг заметил, что не тонет - настолько он нахлебался этого дерьма, а потом, на утро, пришли сантехники и вытащили его. Сечешь?
   До меня смутно стало доходить, но до сих пор было не ясно, кто есть кто. Лекс потихоньку успокаивался, приходил в себя, и опять стал напоминать этакое хладнокровное каменное изваяние.
   - Я понял, что это ты о себе с сестрой так лестно отзываешься. Правильно, себя не похвалишь - никто не похвалит. Так держать, Нарцисс, мать твою за ногу! Ты мне мозги пудрить прекратишь, нет? Экстрасенс (гр)ебаный! - Меня настолько забавляло то, что, сколько не измывайся над ним, ничуть не раздражается. Хоть бы глазом моргнул, японец, блин.
   Мимо прошла молодая пара. Парень с длинными волосами и девушка с короткой стрижкой. Обычная пара, много таких везде, но Лекс тут же кивнул на них и спросил:
   - Как думаешь, долго они вместе будут? Не знаешь? Вот парень - романтик. Серенады, дуэли и всякая такая сопливая чушь. Эй, ты чего, блин, не красней! А вот девчонка - чисто страстная натура, дьявол во плоти. Как тебе это: похотливая волчица и наивный ягненок?
   Я проводил их взглядом, мозги начинало медленно клинить. Я жестоко запутался, с минуту приводил все свои мысли в порядок.
   - А сестра твоя кто? - Я нашел единственный вразумительный вопрос среди кучи переломанных фраз.
   Лекс совершенно спокойно встал, оправил брюки, сдул только ему одному видимые пылинки. Лишь после этого сказал, нарочно отводя взгляд:
   - Шлюха она. И не сестра мне... Просто дружили, потом начали друг другу нравится и все-такое. Как-то так получилось, что мы оказались в бассейне, она подстроилась, нашла выход, а я посмотрел на нее, что-то торкнуло в башке, и перестал сопротивляться. Так наглотался, что перестал тонуть. Потом вылез, конечно, ну, ты сам понимаешь, все это образно.
   Когда мы через недельку увиделись, она бросилась ко мне на плечи, словно ничего не было, словно не она бросила меня одного дохнуть. Я ее тогда отшил, послал на все четыре стороны. А она дерьмом после этого осталась. Вот.
   Лекс направился к выходу, и такая сила исходила от него, что все люди почтительно расступались. А потом, у резных ворот он остановился и сказал тихо (но, удивительно, я стоял в тридцати шагах от него и услышал):
   - А может я дерьмо... Поломал вот девчонке жизнь...
  
   [Глевлвид] Хочу что-то написать, выдумать, сочинить... А в голове сплошная несуразица, мусор. Да и какая романтика может быть, если не осталось уже любимых людей. Некому посвятить свои чувства, выплеснутые ручкой на бумагу. Да и остались ли чувства у меня? Одна ненависть к окружающему миру, глухая злоба, рвущая сердце изнутри, порывающаяся наружу. Я высушен изнутри одиночеством, приторно-сладким, не дающим не на минуту забыть о нем. Наверное, во мне и слез уже не осталось. Смотрюсь в зеркало: глаза сухие, подернутые желтой злобой; губы стали тоньше и застыли в какой-то тупой усмешке боли и безысходности; волосы взлохмачены и свисают грязными прядями на глаза, закрывая весь мир от меня. Я очень устал. Постоянно строю стену вокруг, но уже нет того рвения, которое заставляло меня без устали класть первые кирпичи. Не знаю даже зачем строю эту стену. Надо?.. Просто глупо рушить начатое. Да и незачем. За стеной меня уже никто не ждет. Да и помнят ли там меня вообще?
  

Смысловой отрывок четвертый

   [Хидд] Я влюбился в Раду, влюбился по уши, как сопливый прыщавый юнец. Я понял это тогда, когда первый раз встретился с ней у молодежного клуба, где играли музыканты из "Scrambled Defunckses". Удивительно, что девушке, наделенной такой девственной и одухотворенной красотой, могло нравиться в брутальной группе малолетних извращенцев? Она так выделялась из всей толпы озлобленных хардкоровиков и источающих тяжелый запах перегара панков. Меня сразу потянуло к ней.
   Она мило улыбнулась мне. Мы познакомились. Девушку звали Рада, я назвался Хиддом. Снова раздался мелодичный и тихий, словно звон серебряных колокольчиков, смех.
   Рада была моим идеалом женственности, красоты не внешней, но душевной.
   Мы долго разговаривали, вместе поотрывались на концерте. Оказалось, что ей, как и мне, не нравится такая музыка, просто любит тусовку, энергию. Рада с таким рвением наслаждалась жизнью, что заразила этим меня. Сразу как-то отошли на задний план проблемы, все это мироощущение, навязанное Лексом. Что говорить, Рада стала моим путеводителем, маяком в море заблуждений.
   Потом мы гуляли по ночной аллее. Асфальт отдавал тепло, накопленное за день, мягко продавливался под ногами. Я рассказывал Раде всякие глупые истории из своего детства. Словно ниточка связала тогда нас.
   - Может сходим завтра в кафе? Ты возьми подругу, а я с Лексом приду.
   Она тут же изменилась в лице, а во мне все оборвалось. Рада резко отстранилась, гневно посмотрела мне в глаза.
   - Так ты друг этого придурка Лекса? Неудивительно, что ты ко мне прилип! Все вы мужики такие! Кобель! - Она залепила мне пощечину и побежала прочь.
   Я стоял будто парализованный, а в голове крутилось, что рада и в гневе лучше всех плейбоевских красоток вместе взятых. Я чувствовал, что нужно найти ее, что нужно все объяснить. Но еще больше хотелось вломить Лексу так, чтобы на всю жизнь запомнил. Я отправился прямо к нему.
  
   [Глевлвид] Удары в груди. Удар за ударом. Пульсирующее тепло по венам. Наверное, это единственное доказательство, что я еще жив, что у меня есть сердце. Но то ли это сердце, которое способно любить и ненавидеть, грустить и радоваться? Не знаю. Я давно уже не ощущал всех этих эмоций, казавшихся раньше (до стены) такими обыкновенными, прилагающимися к каждому человеку. Думал, без них просто невозможно жить. А сейчас нет ничего.
   Не помню, когда я последний раз улыбался или плакал.
   Оказывается, можно потерять и эмоции. Тогда остаешься совершенно один. Ты беспомощен. Просто машина, способная лишь передвигаться... Теперь целыми днями стою перед зеркалом и стараюсь научиться улыбаться. Не получается - забыл... или уже просто не способен физически. Но я стараюсь...
  
   [Хидд] Лекс открыл дверь нехотя, вышел на грязную лестничную площадку босиком, глянул на меня и смачно плюнул. Он все понял. Хотя, что понимать, он все знал.
   - Бить будешь? Не ты первый, не ты последний. Бей!
   Я поумерил свой пыл. Противно марать руки о такое дерьмо.
   - Где она живет? Быстро говори!
   - На проспекте Коммунаров, дом 10, а квартира... э-э-э, знаешь, не помню. Поищешь.
   Он захлопнул дверь. Я вдруг смог прочитать его мысли, почувствовал его злость и обиду.
   Я тоже стал таким как он (паранормальным), и ничуть этому не удивился. Все так и должно быть. Я знал, вернее, понял сейчас, что он сбился с пути. Где-то произошла ошибка, и вот теперь он изгой. Мне стало его жаль. Но сейчас меня больше интересовала Рада.
   И я понесся к ней, на ходу отмечая мысли прохожих, их чувства и низменные желания. На них мне было наплевать. На всех, кроме одной...
  
   [Глевлвид] Тупо уставиться в окно. Просто наблюдать, как зима наступает на желтый подол осени; как разжижается зрение от дождя, налипшего радужной пленкой на стекло. Попробовать дотянутся до промокшего неба, вытянуть руку... А там белесый потолок.
   Хочу выйти на улицу, просто пожать руку первому встречному, жадно всмотреться в его глаза под проволокой ресниц, почувствовать тепло его пальцев и приятный запах пота. Но ударяюсь лицом в прочную кирпичную стену. Лицо в кровь...
   Теплая кровь по подбородку, по локтям, по ногтям, а дальше резко срывается вниз. Слышно звонкие шлепки красного тепла об бетонный пол. Это моя кровь? Чувствуется на языке сладковатый привкус. Неужели так просто. Просто капли крови, кружится голова, ноги подкашиваются, сгибаясь в коленях. Руками скребу красную глину с кирпичей. Падаю...
   Успеваешь отметить в уходящем сознании бесконечное количество кирпичей вокруг. Это стена. Твоя. Ты строил ее долго, тупо отказываясь от всех привязанностей.
   Но почему-то не ощущаешь счастья от замкнутости, одиночества, подступившего так близко к горлу и выходящего кровью по лицу. Ты один! Ты же стремился к этому?!
   А теперь на полу лишь ты и красная кровь. Все что осталось от того человека, которым был ты так недавно. Простая оболочка, обтянутая жгучей кровью.
   Я? А может Он? Уже не знаю, кто строил эту стену. Теперь не важно. Просто разрушить ее, разбить. Ощутить солнце на щеках, запах трав. Разгрести руками воздух и ступить ногами на твердую, настоящую почву. Ощутить реальность, вот что сейчас мне надо.
   Нужно лишь разрушить стену...
  
   [Хидд] Странное дело - мне вдруг не захотелось заходить в этот дом. Он словно отталкивал меня, мое сознание, противился всей своей сущностью.
   Дом производил впечатление старого, но до сих пор уважаемого гражданина. Он с гордостью стоял среди более рослых и красивых.
   Я зашел в подъезд и остановился, раздумывая куда идти. Наугад выбрал квартиру на третьем этаже и постучал.
   Долгое время был слышен только писк крыс за стеной, да вой собак на улице. Потом дверь все же открыли. На пороге стоял худой, сутулый мужчина. Его глаза поворачивались в темных кругах морщин... сфокусировались на мне.
   - Ты кто такой, черт тебя раздери?
   - Я?.. Я рисую на стенах...
   - На стенах, говоришь? Заходи, у меня как раз есть подходящая.
   Я вошел и сразу понял, что все будет отлично. И с Радой, и с Лексом, и с этим человеком тоже.
   Предназначение. Все, во что я не верил раньше, да и не понимал, обрушилось на меня, сдавило своей массой. А потом пришла Ясность, и я все увидел так, как должно быть. И будет. Я это принял, сделал своей целью, а первым будет этот страдающий от Стены отшельник. Да, первым будет он, а затем... посмотрим. Что смогу, то и сделаю. Да будет так.
  

Август 2003

   Мритью Лока - ведическое название планеты Земля; с санскрита дословно: планета смерти
   Авторство данного отрывка принадлежит редактору журнала "Хакер" SINtez'у
  
  
  
  
   4
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"