Аннотация: Когда-нибудь у меня дойтут руки до создания общества Мертвых Поэтов...
ДИРЕКТОРИЯ СНА
Написано для общества Мертвых Поэтов
Мерные покачивания ложкой вызывали целые полки антициклонов. Еще круг, и еще, и еще... Потом все успокаивалось и коричневое небо покрывалось спокойными перьевыми облаками. В преддверии грядущего апокалипсиса ... В ожидании жадного бога...
Я поставил пустую чашку на стол. Чай был преотвратным, как и все моей недолгой жизни. Ну, почти все. Я с легкостью могу вызвать из памяти огромное количество приятных моментов, но, как известно, плохое хуже забывается и помнится намного лучше. И сейчас меня колотит яростный озноб. Все члены моего бренного тела сотрясаются в жутком и неумолимом ритме. В ритме гнева. В пляске обиды.
Тщетное и бесполезное занятие строить планы мести. Оно только продлевает агонию. Но забыть, плюнуть порой бывает еще сложнее. Не получилось устроиться на работу? А, менеджер - айбол! Все они дураки. Черт с ними. Эти слова гораздо легче написать, чем вовремя произнести.
В окнах плавал сконцентрированный жар. То ударялся в закрытые рамы, прося его впустить, то отскакивал, встревоженный слабым ветерком. Ветер, ветер, ты могуч... Цок! Детские руки запускают веточку в стекло. Цок. Но тишина царит всюду. Цок? Я не могу подойти, ребята, простите меня...
Мира тихо спит на кровати. Глаза прикрыты серебряной гривой, стройное тело выгнуто, значит, снится приятный сон. Значит, снятся мелодии тепла. Надо закрыть шторы - ревнивые солнечные лучи не признают поэтов. И ненавидят мертвую древесину. Что я буду делать без Миры?
Разнокалиберная батарея пустых сосудов стоит на подоконнике. Тенью прожитых сомнений. Ленью. Среди них есть одна, которая меня вчера сразила. Наверное, та зеленая кокетка. Или вон тот суровый воин в синем камзоле. Кто же? Кто?
Я на миг останавливаю время, чтобы запечатлеть свое обиталище. Скриншот жизни. Моей жизни. Прощай.
Напоследок я глажу Миру по щеке. Сухое дерево чуть-чуть трепещет. Она и во сне ощущает изменение настроений. Прощай, подруга.
Я ухожу...
А улица приветливо распахивает душные объятия. Поди прочь! Но она не уходит, только еще сильнее обволакивает сознание. И прогнать ее можно только дымом. Вонючим дымом дешевых папирос. И вот катится волна блаженства от глотки к легким и обратно, еще раз. А в голове становится проще. И ссохшийся мозг звонко колотится об черепную коробку. Да, хозяин, еще затяжку! Да!
Я поправляю рубашку, одергиваю джинсы, что-то мешает. Вытаскиваю телефон, он мертвым экранчиком пялится в небо. Зачем он мне теперь? Ниточка ведущая к старой жизни. Все равно никто не позвонит.
Мои ноги несут меня к пруду. Вода гладкая, то и дело реактивными ракетами выскакивают из ртутной поверхности блестящие обтекаемые тельца живых подлодок. Плеск и волна лениво расходится кругами, плеск и мимолетная память. Рядом, на берегу лежит бетонная плита. Плоская грань урбанизации, как тебе живется? Молчание. Это признак смерти. Плита мертва. А я еще нет, и мне не зазорно сидеть на чужом трупе.
Я достаю из торбы теплую сталь и полностью перекраиваю свое лицо. Леплю из него новое, изредка поглядывая в воду, чтобы подравняться. Красные капли стекают на пыльную землю. Я повернул вспять течение рек, им никогда не дойти до сердечного океана. Им навсегда гнить в болоте забвения. А я еще жив. И перестраиваюсь.
Цепкими пальцами вырываю свою совесть, прожженную тряпку. Перекрашиваю душу в иные, более четкие цвета. Мое сердце, обескровленное, покрываю пленкой металла. Мои газа становятся близорукими. Я - конструктор. Я - ассемблер. Я - совсем другой человек.
Остатки проделанной работы улетают в пруд, пусть вода унесет их. Может быть, они кому-нибудь пригодятся? Но точно не мне. А рыбы тупо пялятся на нового бога. А птицы высокомерно пролетают над ними. А небо безмолвно. Небо всегда молчит. Лишь изредка плачет. Я люблю, когда оно плачет.
Мерные покачивания ложкой вызывали целые полки антициклонов. Еще круг, и еще, и еще... Потом все успокаивалось и коричневое небо покрывалось спокойными перьевыми облаками. В преддверии грядущего апокалипсиса ... В ожидании жадного бога...
Сигарета непонимающе смотрит на меня с тумбочки. Она чувствует себя не в своей тарелке. Ведь ее скоро скурят. И развеют прахом.
Будильник нудно надрывается рядом с бедняжкой сигаретой. Ему наплевать - он заводной.
Стакан молока в холодильнике стоит, как и стоял.
Зажигалка принимает на себя обязанности палача.
А я вспоминаю свою жизнь. Ничего особенного. Никого особенного. И я сам не особенный.
И мои сны - просты.
И моя директория - сон.
Я встаю с кровати, голова наполнена свинцовой тяжестью. На полу лежит теплая сталь. На телефоне - неотвеченный вызов. Новый день, жадный день. Забери меня всего, чтобы я не засыпал.
Мерные покачивания... Сигарета на тумбочке... Апокалипсис... Дождь...