Ворожцов Дмитрий Александрович : другие произведения.

По ту сторону зеркала

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    The other side of the mirror

    Создав зеркало, человечество и не подозревало, что придумало одну из самых мистических в мире вещей. Дверь, открыв которую ты попадешь в таинственный мир, где все не так, как в реальной жизни. Хочешь узнать, что спрятано по ту сторону зеркала?

    Опубликовано в журнале "Уральский следопыт", N 4, Апрель 2017


ПО ТУ СТОРОНУ ЗЕРКАЛА

  Неслышно и незаметно, словно рысь, подкрадывающаяся к обречённой жертве, наступила осень. Небо затянуло беспросветной серостью - ни солнца, ни тепла, лишь непрекращающаяся промозглая изморось. Деревья обнажились, сбросив на землю пожелтевшую листву. Исхудавшие ветви терзал нещадный ветер, отчего стволы гнулись и жалобно скрипели, как будто постанывая от боли. Дни стали короче, а ночи удручающе длиннее. Весь мир окрасился в безжизненно-серые тона. Ни сил, ни настроения. В разбитых душах людей поселились тоска и уныние...
  

***

  
  Микки не любил хмурую осень и всё, что с ней связано. Не понимал этого наигранного притворства природы, считая, что смерть должна быть одна, без всяких чудесных 'воскрешений' весной. Не любил вопреки тому, что родился в конце ноября и через месяц ему стукнет одиннадцать - мальчишка даже мечтал о том, чтобы родители забыли поздравить его с днём рождения. Он терпеть не мог этот архаичный ритуал с вручением очередного бесполезного подарка, когда приходилось всеми силами изображать радость. Ненавидел выдавливать из себя 'спасибо' и напрягать лицевые мышцы, создавая подобие улыбки, больше похожее на гримасу отчаянья.
  Он не испытывал благодарности к отцу и матери, и Микки не смущало, что в его словах не было ни капли искренности. Всего лишь не мог поступить по-другому: в него вдолбили на уровне подсознания, что он обязан так реагировать на старания родителей, ведь они его с любовью растят и воспитывают. Но сам мальчик воспринимал всё следующим образом: эти разнополые индивиды произвели Микки на свет. Дали пищу, одежду и крышу над головой. Посему, до поры до времени он должен соблюдать установленные ими правила.
  В прошлом году ему подарили роликовые коньки, рекламу которых крутили по телевизору по пятьдесят раз на дню. И всё бы ничего, вот только мальчик понял, что спорт не для него, ещё когда ему исполнилось восемь - тогда на уроке физкультуры он получил сотрясение мозга от удара по голове волейбольным мячом. А ведь мальчик даже не играл, а тихо-мирно наблюдал, стоя в сторонке. Микки провалялся тогда дома в кровати почти две недели. Со спортом он завязал раз и навсегда. Ролики так и пылились в платяном шкафу. Новенькие, нетронутые, в упаковке.
  Микки рос хлипким ребёнком, простужающимся от малейшего дуновения ветерка. К тому же ни телосложением, ни ростом не удался. Маленький и неприметный, словно привидение, мальчишка - сверстники, даже девочки, возвышались над ним как минимум на голову. Пепельно-серые волосы с ниспадающей на почти чёрные глаза-бусинки чёлкой. Сжатые полоской губы, белое как мел лицо. Мальчика называли в школе 'Мышонок', но он никогда не поддавался на провокации и не обижался на глупое прозвище. Воспринимал его как что-то должное и неизбежное, но в то же время временное и недостойное внимания.
  Он никогда и никому не перечил и не отвечал на унижения, оставаясь хладнокровным в любой ситуации. Сбей кто-нибудь Микки с ног - встанет, отряхнётся, посмотрит сквозь обидчика и, не издав ни звука, отправится туда, куда шёл. Можно повторять этот трюк сколько угодно раз - ничего не изменится, его терпение не знало границ.
  Он вообще не разбрасывался словами. Избегал разговоров с малознакомыми людьми и общался лишь по принуждению. Например, когда учитель вызывал к доске. В такие моменты Микки выходил на всеобщее обозрение с каменным лицом и бубнил себе под нос заученный на память текст, вплоть до сносок из первоисточника с указанием стандартного книжного номера и количества страниц. Причём он не пытался отвечать на вопрос, а пересказывал параграф целиком. Речь его приобретала вычурный характер, изобилуя сложными малопонятными словами, словно говорил не ребёнок, а умудрённый жизнью профессор-теоретик. Доходя до определённого этапа, мальчик замирал, 'уходил ненадолго в себя', как будто 'перезагружался', а затем процесс продолжался. Нервы не выдерживали даже у опытных педагогов, ведь и они его с трудом понимали. Вскоре Микки возвращался за парту под улюлюканье и крики одноклассников. И, надо сказать, учителя в последнее время старались мальчика не тревожить - берегли и свою психику, и психику Микки.
  Мальчишка не был глуп, как могло показаться на первый взгляд, знания давались ему легко. Просто он не понимал, чего от него хотят, и отвечал на вопросы так, как считал нужным сам, а никто не удосужился научить Микки делать это правильно. С хитрыми же тестами, особенно по математике, он всегда справлялся лучше всех в классе, ведь в компании карандаша и бумаги чувствовал себя как рыба в воде.
  Зажатый, напряжённый, неуверенный в себе мальчик. Ни друзей, ни врагов - хотя его это ни капельки не волновало. Он всегда сидел один на дальней парте и смотрел в окно, любуясь ползущими по небу облаками. А в такие дни, как сегодня, Микки наблюдал за тем, как на стекло падают капли дождя и стекают на подоконник. Его совершенно не интересовало то, что происходит у доски, он даже тетради не доставал из портфеля. Не видел в этом смысла. Микки не замечал учителя, не думал над тем, что тот говорит, и не следовал его указаниям. Тело мальчика оставалось в классе, но мысли витали в другом месте - в мире собственных грёз.
  На странности мальчика давно уже перестали обращать внимание все - учителя, одноклассники и даже родители. Не то чтобы отец и мать эти странности не замечали, но просто свыклись. Да что там, Микки и сам махнул на себя рукой. Просто плыл по течению, не желая хоть что-то менять. Он проводил почти всё свободное время в своей комнате. Братьев и сестёр у него не было. Никого, кто смог бы поддержать...
  Микки всегда находился наедине с собой, со своими мыслями и страхами. А боялся он многого, притом весьма странных для многих вещей. Например, звука работающего пылесоса, скрипа пенопласта, деревьев с облетевшей листвой, воздушных шаров, лифтов и даже болезни Куру . Но больше всего Микки страшился не 'смеющейся старухи с косой', а вполне понятного и объяснимого - Темноты... Боялся до жути... До предательской дрожи в коленях, охрипшего голоса и встающих дыбом волос. Ведь Она всегда бродила рядом, просто выжидала момента, когда исчезнет свет и настанет Её время. Микки в этом ни секунды не сомневался. А ещё мальчик знал, что Ей тоже известно о том, что он это знает, и от этих мыслей становилось ещё страшней.
  Хотя его можно было понять: невозможно жить в старинном двухэтажном особняке и не бояться тьмы. Дом Микки стоял на окраине небольшого городка Холиокс с населением сорок тысяч жителей. Посреди дремучего леса, в окружении крючковатых деревьев, напоминающих старцев с костлявыми длиннопалыми руками. По крайней мере, так они выглядели для Микки. До ближайших соседей - тридцать минут пешком.
  Родители не успели привести доставшийся им по наследству обветшалый дом в порядок после переезда из Бостона - не хватало ни времени, ни финансов, и мальчик жил в особняке, под завязку наполненном страхами. Мрачные длинные коридоры, утопающие во власти сумрака. Множество заброшенных пустых комнат, в которые давно не ступала нога человека. Узкие кладовки, куда лучше не заглядывать, ведь в пыли и паутине вряд ли удастся что-то отыскать. Изношенные протекающие водопроводные трубы, скрипучие половицы. И целая куча других звуков непонятного происхождения: стук, скрежет, хрипы, стоны... То ещё местечко - обитель страха, пробирающего до мозга костей.
  

***

  
  Жёлтый школьный автобус, скрипя тормозами, остановился на обочине дороги. Прямо у приоткрытых кованых ворот с причудливым узором, сплетённым из ветвей тернового куста. Дверца автобуса с шипением сложилась гармошкой, и со ступенек спрыгнул Микки.
  На нём красовался заношенный дымчато-серый костюм, кремовая рубашка со слегка засаленным воротом и обшарпанные ботинки на два размера больше. В руках - мешковатый ранец болотного цвета. Мальчик всегда так одевался в школу - и зимой, и летом, изо дня в день один и тот же наряд. По крайней мере, Микки так думал: он не мог знать, что в запертом шкафу в комнате родителей висели ещё четыре точно таких же комплекта и стояла вторая пара ботинок. Мать Микки, Хелен, обменивала грязную одежду на чистую по воскресеньям. Поздней ночью, когда тот крепко спал. Не хотела травмировать ребёнка понапрасну, ведь мальчик упорно сопротивлялся даже крошечным изменениям в ежедневной рутине.
  Однажды Хелен попыталась навязать ему своё мнение и запомнила тот жуткий день до мельчайших подробностей: четырёхлетний Микки тогда словно сошёл с ума и не мог себя контролировать. Лицо обезобразилось яростью и побагровело. Вены на шее вздулись. Он орал, визжал, вопил как резанный, так что у матери сердце замирало. Микки впал в дикую истерику, руки и ноги тряслись, словно у эпилептика. Он неистово долбился головой о стену, кусал до крови запястья и рвал на себе волосы. Ничто не могло его успокоить... А ведь мать тогда всего лишь заставила его надеть зелёную рубашку вместо кремовой. Ещё раз переживать такое она была не готова...
  Родители, конечно, сильно переживали, но мальчика пришлось поместить в лечебницу для душевнобольных. Решение далось им нелегко, ведь они предвидели последствия...
  Микки замкнулся в себе, перестал разговаривать и ни на что не реагировал. На возвращение в реальный мир ушло два бесконечных, по ощущениям родителей, месяца. Но самое страшное случилось позже - по результатам обследования врачи поставили неутешительный диагноз - прогрессирующий аутизм .
  Микки закинул полупустой ранец за спину, протиснулся в щель между воротами и побежал по асфальтовой дорожке к дому, перепрыгивая через пузырящиеся лужи. Порхая, словно бабочка, мальчишка добрался до крыльца, вошёл в дом и направился в свою комнату на втором этаже. Он называл её 'крепостью', ведь только там чувствовал себя защищённым и не испытывал тревоги. Светло и безопасно. Что ещё надо Микки для счастья?
  Детская была просторной: метров пять в длину и почти столько же в ширину. Высокий потолок, в центре которого громоздилась раритетная хрустальная люстра, имитирующая канделябры. На стенах - угрюмые серые обои в чёрную вертикальную полоску, без узоров и рисунков. Они остались от прошлых хозяев. Напротив двери располагалось широкое трёхстворчатое окно, завешанное с боков плотными коричневыми шторами. Через его слегка помутневшие от старости стёкла в комнату лился дневной свет. Микки сам выбрал эту комнату и настоял на том, чтобы здесь ничего не меняли. Никто ему не перечил...
  Тут же, у окна, размещалось рабочее место: деревянный стул с высокой спинкой и письменный стол, заваленный стопками книг в потрёпанных переплётах. На столе ещё стоял включённый светильник, по размеру и форме похожий на шар для боулинга. Ни ноутбука, ни игровой приставки с телевизором в комнате не было. Родители исключили современную технику из рациона развлечений ещё пару лет назад, когда поняли, что Микки тратит на виртуальную реальность всё свободное время, забывая есть, пить и спать. Он не 'рубился' в кровавые 'шутеры', как большинство мальчишек, всё было гораздо безобиднее - Микки привлекали лишь карточные игры. Особенно мальчик любил раскладывать пасьянсы. Но родители вовремя поняли, чем всё может закончиться, и ликвидировали игроманию в зародыше, ненавязчиво переключив внимание сына на перекладывание старинных открыток, которые Хелен нашла в чулане дома, занимаясь как-то уборкой перед Рождеством.
  Слева в комнате родители оборудовали место для отдыха. Здесь стояли огромный платяной шкаф и детская кровать. Голубое покрывало на ней было заправлено под матрац, белоснежные подушки взбиты, углы на них расправлены. Все линии на постельном белье шли либо параллельно, либо перпендикулярно, словно кровать заправлял не мальчишка, а кадет военного училища.
  Справа от входной двери находилась игровая зона с двумя стеллажами под самый потолок, где на полках стояли конструкторы, радиоуправляемые машинки, роботы-трансформеры и прочая детская ерунда. Все игрушки 'хозяин крепости' выставил в прямые линии в определённом порядке - от большего к меньшему. Ни одной ошибки не закралось в странную композицию 'безумного аккуратиста'. Идеальный порядок, который даже немного пугал неестественностью для комнаты ребёнка.
  Между стеллажами, на стене, висело зеркало в человеческий рост. Деревянное резное обрамление в стиле барокко, покрытое позолотой. Местами потрескавшаяся и помутневшая серебряная амальгама. Это зеркало пережило не одно поколение хозяев, впитало за свою долгую жизнь массу различных людских эмоций, и казалось, что от него прямо-таки веяло плохой энергетикой, чем-то тёмным и пугающим... Отец Микки, Кевин, пытался его убрать, но так и не справился с задачей - не нашёл никаких креплений, словно 'раритетная находка' и несущая стена являли собой единое целое.
  Микки подошёл к шкафу, открыл дверцу и уложил на верхнюю полку ранец. Снял уличную одежду и аккуратно развесил на плечики. Взамен же надел серую пижаму с мышонком из диснеевского мультика, которая была маловата ему на несколько размеров. Мальчик всегда носил её дома, ещё с детсада. Микки наклонился и вытащил из шкафа большую коробку пазлов из трёх тысяч элементов. На её лицевой стороне виднелась панорамная картинка - синяя гладь океана на фоне чистейшего лазурного неба. В шкафу лежали и другие коробки с головоломками, но Микки привлекала только эта, другие он даже не распечатал.
  Собирание мозаики стало любимым, а вернее, единственным времяпрепровождением Микки в последние два года. Изо дня в день, без праздников и выходных. Это хобби посоветовали родителям врачи после очередного срыва, для успокоения нервов Микки. Мальчик с детства боялся 'злобных дяденек' в белых халатах и не стал противиться. Вначале собирал пазлы нехотя, но вскоре втянулся. Он раскладывал картинку сотни раз. На первых порах у него на это уходили месяцы, потом недели, сейчас же считанные часы. Его рекорд - пять часов двадцать три минуты. Микки постоянно тренировался, даже когда игры не было под рукой. Тогда он собирал картинку мысленно. Во время еды, учёбы и даже во сне... Эта картинка жила в мальчишеском разуме и безраздельно властвовала им.
  Микки высыпал пазлы на пол и разложил в один слой, так чтобы они не соприкасались между собой. Затем опустился на колени и приступил к излюбленному занятию. Он выкладывал на пол кусочек за кусочком, начав с левого угла картинки. Мальчик каким-то мистическим образом находил среди разложенных пазлов нужный. Притом почти безошибочно, как будто помнил каждый из них. На его лице застыло безразличие, но на самом деле он был счастлив, только по-своему. Микки тихонько попискивал от удовольствия в своей голове, не выплёскивая чувства наружу.
  Шло время. Картинка с каждой минутой приобретала всё более осмысленные очертания. Через пять часов работа приблизилась к завершению. Оставалось собрать лишь небольшой участок неба в центре. На улице уже стемнело и стало заметно, что мальчик если и не занервничал, то заторопился, хватая сразу по три-четыре кусочка мозаики. Микки давно уже должен быть в кровати. Ведь скоро настанет Её время... Время Тьмы... Но сначала он должен довести начатое до конца - это вопрос жизни и смерти. Микки шёл на новый рекорд. Руки замелькали ещё быстрее, и через семь минут на полу остался лишь один кусочек...
  Микки облегчённо вздохнул, взял последний фрагмент пазла и потянулся для виртуозного исполнения завершающего штриха. Но донести до картинки не успел...
  Свет в комнате погас. Старинный особняк погрузился во мрак: в Холиоке от короткого замыкания отключилась головная подстанция, обесточив больше половины города.
  В висках Микки пульсировала кровь. Мальчик теперь слышал стук собственного сердца, попадающего в ритм барабанящего по подоконнику проливного дождя.
  Он остался один на один с Тьмой... Никого! Только он и Она!
  'Тьма же знает... Знает! Знает, что кроме Микки, в доме никого нет! Она всегда наблюдает за Микки!' - пронеслась мысль в голове мальчика, и лицо ещё больше побелело. Он всегда говорил и думал о себе в третьем лице, воспринимая себя словно со стороны.
  Тьма совсем рядом. Она долго ждала подходящего момента... Микки слышал звук приближающихся шагов. Глухое постукивание когтей по дереву. Темнота волочилась по лестнице на второй этаж, выбравшись из жуткого каменного подвала. Микки считал, что Она живёт именно там. Мальчик ощущал на себе Её пристальный леденящий взгляд, проникающий не только сквозь стены, но и в глубину его души. Даже отсюда он чувствовал мерзкое, зловонное дыхание. Смрад разложившейся мертвечины. Он вырывался из Её пасти, оскалившейся в предвкушении апофеоза смерти. Вонь напрочь забивала остальные запахи. Микки едва сдерживался, чтобы не 'выложить' на пол школьный обед.
  Щёлкнула собачка замка, и входная дверь начала с тоскливым скрипом открываться. Медленно и зловеще.
  'Она уже здесь!'
  Микки застыл ледяным изваянием. К горлу подкатил сгусток концентрированного страха. Лицо перекосило. Нервная дрожь пробирала насквозь. Тело покрылось липким потом. Сердце заколотилось, словно у перепуганного мышонка. Микки казалось: ещё чуть-чуть, и оно вырвется из груди или разорвётся на части. В голове безостановочно носились дурные мысли, временами спотыкаясь и падая.
  Мальчик до жути реалистично представил себе, как Тьма смыкает на его шее холодные загрубелые лапы. Рычит, клацает зубами и всё крепче сжимает пальцы. Когти впиваются в плоть, позвонки хрустят, голова наполняется свинцом, разум затуманивается. Но это ещё не конец... Ведь по ту сторону жизни Микки тоже ждёт Темнота. И Она знает о том, что он это знает... Тьма заходится в истерическом припадке смеха. Громкого, желчного, ликующего... Её гогот звучит даже хуже, чем скрип пенопласта по стеклу. Темнота знает, что победила...
  Парнишка хотел убежать, но не мог пошевелиться. Хотел кричать, но не мог выдавить ни звука. Мечтал о том, чтобы безболезненно умереть, но не знал, где у него кнопка отключения питания, и есть ли она вообще.
  'Кнопка! Фонарик! У Микки же есть фонарик... Надо найти!' - словно вспышка молнии, сверкнула в голове мальчика спасительная мысль.
  Оцепенение исчезло точно по волшебству. Не раздумывая, Микки бросился к письменному столу. Подвернувшийся по пути деревянный стул, словно живой, подставил подножку. Мальчик полетел вперёд и с грохотом рухнул на пол. Тотчас вскочил, запутался в собственных ногах и опять упал, но чудом зацепился пальцами за край столешницы и полуповис на руках. Подтянулся, опёрся на колени, поднялся на ноги и зашарил по столу в поисках фонарика.
  Микки не помнил, где тот лежал, но в том, что он точно находится в комнате, был уверен. Две недели назад фонарь в комнату принесла мама - так, на всякий случай. Как сердцем чувствовала.
  Слева - ничего... По центру тоже. Мальчик дёрнул рукой вправо. Что-то толкнул - сразу же раздался звон разбившегося стекла. Бесполезный светильник разлетелся на куски. Микки переключился на ящики стола, но тоже безуспешно. Ничего похожего на ощупь на фонарик в них не лежало, но мальчишка не собирался сдаваться раньше времени. Полный решимости, он побежал к платяному шкафу, но зацепился ногой за электрический шнур и вновь растянулся на полу. Острая боль пронзила лоб и ладонь правой руки. Микки даже не вскрикнул, молча поднялся и в два прыжка очутился у шкафа, словно ничего и не произошло. Он распахнул дверцы и начал обыскивать нижнюю полку. Уже через несколько секунд мальчишка сжимал в руках то, что искал. Ему повезло... Микки нырнул в 'деревянный гроб' и закрыл за собой двери. Всё-таки узкого пространства тёмного шкафа он боялся меньше, чем Темноты в большой комнате. Мальчик свернулся калачиком, нащупал на фонарике кнопку и нажал.
  Ничего... Он ещё раз вдавил. Нулевой результат... Палец в истерике забился о кнопку, но свет так и не зажёгся.
  'З-з-ря... В-с-сё з-з-ря... Не з-з-заряжен...'
  У Микки началась паника, и он задрожал от ужаса. Мальчик чувствовал вонь разлагающейся плоти. Слышал Её тяжёлое дыхание. А ещё шаги... Совсем рядом... Она, скрипя половицами, расхаживала, как сытая кошка вокруг мыши, играя и наслаждаясь своим превосходством. Запрыгнула на шкаф, отчего доска с жалобным стоном прогнулась под Её тяжестью. Тьма заелозила шершавым языком по крышке, обильно заливая всё, к чему прикасалась, тягучей и липкой слюной. Микки хотел вынырнуть из этого кошмара... Очень-очень хотел проснуться... Но понимал, что это не сон, а ужасная реальность...
  Внутри мальчика закипела-заклокотала обида. Он ненавидел себя за беспомощность... Микки захрипел и взорвался от ярости... Несколько раз с силой ударил по собственному лбу фонариком и... вдруг тот заработал...
  Яркий луч вырвался из нутра прибора и осветил шкаф. Мальчик видел, как Тьма выдернула из щели дверцы мерзкие лапы, словно на Неё плеснули крутым кипятком. Теперь Микки мог с Ней бороться... Страх растворился, словно утренняя дымка. Его глаза горели решимостью. Микки решил сражаться до конца, пусть даже и не сможет победить...
  Он сжал в руке фонарик, словно рукоятку меча. Пнул обеими ногами по дверце шкафа и выпрыгнул навстречу врагу. Белый луч света с хлюпаньем вонзился в плоть Тьмы. Резкий взмах - и Её конечность брякнулась на пол. Ещё один удар - и в сторону полетела вторая лапа. Микки неистово замахал 'волшебным мечом', рубил, кромсал, колол сверкающим от ярости клинком. Тёмная кровь заливала всё вокруг. Он и сам весь измазался в Её крови... Она стекала по лбу, щекам, подбородку, Микки чувствовал металлический привкус на губах. Кровь пропитала одежду, словно он стоял под тропическим ливнем...
  В конце концов, Микки обессилел, остановился и опустился на колени... Тьма вновь язвительно рассмеялась так, что в голове мальчика зазвенело... Причём смех слышался теперь со всех сторон. Она была везде. Скалила отвратительные пасти, пялилась сотнями глаз, тянула тысячи лап... Микки осознал, что он не только Её не убил, но ещё и размножил. Из каждого отрубленного куска явился новый монстр...
  Мальчик сильно-сильно зажмурился и прижался лбом к полу. Микки не хотел умирать, глядя Ей в глаза...
  Время тянулось, словно резиновое, но ничего не происходило. Микки по-прежнему был жив. Даже будоражащие душу звуки исчезли. Мальчик поднял голову и открыл глаза, в которые тотчас ударил ослепительный электрический свет - аварию на подстанции устранили. Зрение Микки адаптировалось, и он осмотрелся.
  Повсюду виднелись следы бойни: сломанный стул, разбросанные книги, осколки стекла... Сердце мальчика ёкнуло - его любимую картинку из пазлов испачкала кровь. Но не чёрная, как у Тьмы, а красная...
  Микки дотащился до старинного зеркала и посмотрел на отражение. Лицо, одежда и руки были перемазаны кровью. На лбу, над правой бровью, зиял порез сантиметра два длиной. Ему показалось это всё нереальным, каким-то ненастоящим, он не мог поверить в то, что это его кровь - слишком её много. Микки почему-то решил, что глупое зеркало сломалось и теперь отражает неправильно. Мальчик протянул руку и прикоснулся к зеркальной глади. Провёл по ней ладонью, пытаясь стереть кровь с отражения, но сделал только хуже. На поверхности зеркала остался кровавый след. Микки взглянул на правую руку и увидел глубокую, через всю ладонь, рану. Из неё сочилась кровь и капала на пол.
  Зеркало озарилось ярким, словно вспышка фотоаппарата, светом. Микки инстинктивно зажмурился. Пространство закружилось, и мальчик рухнул без сознания...
  

***

  
  - Микки! Микки, очнись! - пробивался сквозь гул в голове мальчика встревоженный голос матери.
  Он поднял отяжелевшие веки и увидел её заплаканное раскрасневшееся лицо. Она сидела рядом с ним на полу в перепачканном кровью кремовом платье и трясла его за плечи. Мальчику даже показалось, что его стошнит от излишнего усердия Хелен. Голова по-прежнему жутко кружилась, словно её крутили в стиральной машине вместе с грязным бельём.
  - 'Мышонок', бедняжка. Что случилось? - всхлипывая, проговорила мать Микки, целуя его в щёки.
  - Тьма победила... - прохрипел мальчик, сглатывая сгусток слизи, застрявший в горле.
  Дёрнувшись, Микки попытался отстраниться от матери, но тут же отключился...
  

***

  
  - Не забывайте: обильное питьё и покой, - услышал Микки незнакомый голос, скрипучий, как пенопласт.
  Мальчик открыл глаза и увидел, что лежит в своей кровати. Он огляделся и у входной двери различил силуэты двух человек. В одном узнал мать, второй же распознать не удавалось. Микки сосредоточился, сфокусировал зрение и увидел, что у у порога стоял мужчина-афроамериканец лет сорока в светло-голубой униформе. В руках он держал белый чемоданчик с красным крестом на лицевой стороне. На шее висел фонендоскоп. Сомнений у Микки не осталось - это врач.
  'Зачем он здесь? Микки здоров, - только и успел подумать мальчик, прежде чем в голове замелькали пазлы событий недавнего прошлого. - Микки же порезал руку и лицо в глупом кошмаре...'
  Высунув руку из-под одеяла, мальчик увидел, что кисть перемотана бинтом. Прикоснулся ко лбу и нащупал лейкопластырь.
  'Значит, не сон...' - сообразил Микки и вновь провалился в забытьё.
  

***

  
  Микки очнулся лишь глубокой ночью, притом не по собственной воле. Он услышал стук, как будто кто-то барабанил пальцами по подоконнику. Сквозь дрёму мальчик посмотрел на окно. Дождь закончился, на небе светила яркая луна, ни одного облачка. Ветки в стекло стучать не могли - отец их регулярно подрезал, чтобы лишний раз не пугать мальчика. Микки решил, что ему показалось, и вновь закрыл глаза.
  Стук усилился...
  Мальчишка окончательно проснулся, откинул одеяло и опустил ноги на пол. Странный звук раздавался с противоположной стены. Микки даже показалось, что он исходит от зеркала... Мальчик встал и прокрался к столу. Взял фонарик, включил и уверенно двинулся к источнику шума, разгоняя полумрак лучом света. И чем ближе подходил, тем отчётливее понимал, что ему не показалось - звук раздавался из зеркала. Кто-то стучал с той стороны амальгамы.
  Микки сделал ещё несколько шагов и застыл. То, что он увидел в зеркале, повергло его в состояние шока. Мальчик не мог в это поверить...
  На нём была другая пижама -не серая с мышонком, к которой привык, а буро-зелёная в цветочек. Такого удара под дых он не ожидал. Внутри Микки зарождалась паника. Он жадно глотал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Мальчик не мог отвезти взгляда от своего отражения, всё смотрел и смотрел.
  - Бу-у! - раздалось из зеркала, словно гром среди ясного неба.
  Микки от испуга отскочил и плюхнулся на пятую точку. Оцепенение улетучилось, как и мысли о подмене пижамы: из зеркала на него по-прежнему пялилось отражение, несмотря на то, что сам мальчик валялся на полу!
  'Фальшивый Микки' поднёс фонарик к подбородку и оскалил в широкой улыбке белые зубы. Зрелище показалось настолько жутким, что Микки захотел в туалет, причём прямо здесь и сейчас.
  - Бу-уууу! - закричал двойник и постучал фонариком по стеклу.
  - К-к-кто ты? - едва шевеля губами, спросил мальчик и отполз от зеркала на полметра.
  - Твой друг... Я не причиню тебе вреда.
  - К-к-кто ты? У меня нет друзей!
  - Хорошо, я твой будущий друг. Это ведь ты меня позвал...
  - Кто... ты? - вновь выдавил Микки, прилагая неимоверные усилия.
  - Да что ты заладил, как попугай: 'Кто ты? Кто ты?..' Я живу в Зазеркалье, и меня зовут... Твин. Дарк Твин... А ты кто?
  Микки замолчал. Теперь он просто сидел, уставившись в зеркало, и часто моргал, словно ему набросали в глаза песка.
  - Как тебя зовут? - переняв инициативу, спросил мальчик-призрак из зеркала.
  - Тебя зовут Микки...
  - Как же с тобой тяжело... Меня зовут Твин!
  - Меня зовут Микки, - промямлил мальчишка и гораздо увереннее добавил: - Но Микки все называют Мышонком...
  - В точку! - воскликнул Твин, прыснув со смеху. - Но я не все... Я буду называть тебя Микки! Пока! Увидимся, когда нам не будут мешать...
  Мальчик услышал звук шагов из коридора и обернулся. Щёлкнул замок, скрипнула, отворяясь, дверь, и в комнату вошла мама Микки.
  - Почему ты не спишь, Мышонок? И почему сидишь на полу? - ласково спросила Хелен. Хоть она и пыталась сдерживать волнение, её голос всё равно дрожал.
  - Микки говор... - Мальчишка осёкся, решив не рассказывать о странном друге из Зазеркалья.
  Наученный горьким опытом, Микки понимал, что дружба с призрачными товарищами никогда не воспримется родителями нормально. В лучшем случае, его ожидает визит к доктору, заставляющему рассматривать дурацкие карточки с фотографиями ужасной Тьмы. В худшем, Микки вернётся в больницу, где через несколько месяцев 'пыток' забудет не только невидимых друзей, но и собственное имя...
  - Микки не знает, как здесь очутился... - и глазом не моргнув, соврал мальчик.
  Хелен опустилась на колени, крепко обняла сына, с нежностью поцеловала в лоб и прошептала:
  - Пойдём, мой потерявшийся Мышонок! Я уложу тебя спать...
  

***

  
  На следующее утро в школу Микки не пошёл. Мама сказала, что он должен восстановиться после вчерашних 'приключений'. Мальчик сначала обрадовался, но потом понял, что она тоже не собирается идти на работу, и расстроился. Хотя ни та, ни другая эмоция не проявились на его лице. Весь день он провёл с мамой. Они объездили все крупные супермаркеты в округе, накупив столько еды, что хватило бы на целый год. По крайней мере, Микки так показалось. Полный багажник полиэтиленовых пакетов с продуктами. Вернувшись домой, они вместе готовили ужин: мальчик смотрел в окно, а Хелен крутилась у плиты. Мать всеми силами пыталась втянуть его в 'игру', но безуспешно - Микки ни на что не реагировал, его голова была занята другим: он мечтал лишь о том, чтобы день закончился и Микки отправили спать. Ведь тогда мальчик сможет поговорить с Твином, ну или убедиться в том, что новый друг лишь вымысел, порождение кошмаров, бред больного воображения...
  

***

  
  Микки проснулся от того, что снова услышал барабанную дробь по стеклу. Открыл глаза и посмотрел на стену, где висело зеркало - там виднелся размытый силуэт двойника, машущего ему рукой.
  - Привет, Микки! Думал, ты сегодня не проснёшься... Все пальцы отбил, пока достучался.
  - Привет, Твин! - поприветствовал мальчишка, выбираясь из кровати.
  Он больше не страшился 'зеркального мальчика', ведь тот походил на него как две капли воды, а самого себя Микки не боялся - как-то повода не возникало. Паренёк подошёл к зеркалу и прикоснулся к нему ладонью. Твин проделал тот же трюк с другой стороны, отчего стекло под рукой Микки сразу же стало... холодным.
  - Настоящий... - протянул Микки с ноткой радости, что в его устах звучало восторженным визгом.
  - Ещё какой настоящий! - выпалил Твин и расплылся в улыбке Чеширского Кота.
  Микки было странно и страшновато видеть себя улыбающимся, но вида он не подал. Решил, что со временем привыкнет.
  - Ты даже не хочешь у меня ничего спросить? Неинтересно? - продолжил разговор Твин, убирая руку от стекла.
  - Интересно...
  - Тогда почему не спрашиваешь?
  - А что нужно спрашивать?
  - Хе-е... Ну, спроси меня, почему я вдруг появился в твоём зеркале.
  - Почему ты появился в зеркале?
  - Это длинная история... - протянул Твин, делая задумчивое лицо. - Когда-то давно это зеркало...
  Твин рассказывал мальчику о каком-то родовом проклятье. О живущей в лесу ведьме, которую не пригласили на крещение первенца королевской четы. О рыцаре, согласившемся на подвиг ради любви... Микки слышал эти детские сказки тысячи раз, ведь раньше мама каждый день читала их перед сном. Но делал вид, что ему интересно. Иногда переспрашивал и уточнял, хотя заранее знал ответ. На самом деле его увлекало другое - сам процесс общения. Он впервые в жизни почувствовал себя обычным ребёнком, который разговаривает с кем-то, кроме родителей и себя самого. Пусть и несмотря на то, что собеседник не из плоти и крови, и выглядит как точная копия Микки...
  - ...Твоя кровь разрушила чары и открыла пока ещё не дверь - окно, - говорил его двойник. - Теперь мы можем с тобой общаться. Как друзья!
  - Ты хочешь стать для Микки другом?! - удивился мальчик, переварив услышанное.
  - Конечно, хочу!
  - А зачем?
  - Зачем?.. А ты сам не знаешь?
  - Микки не знает. У него никогда не было друзей.
  - Ну, как же... Мы будем поддерживать друг друга. Помогать. Ты сможешь делиться со мной секретами. А ещё веселиться и играть. Знаешь, сколько я фокусов знаю? Про дружбу нельзя рассказать, её нужно попробовать.
  - На вкус?
  - Можно и на вкус, - подтвердил Твин и рассмеялся так задорно, что даже Микки захотелось искривить губы в подобии улыбки.
  - Твин станет другом Микки?
  - Конечно! Ты же спас меня из заточения, я тебе по гроб жизни обязан... Теперь ты мой кровный брат-близнец. А они всегда должны быть вместе!
  Твин замолчал, прислушался к чему-то, подмигнул Микки и тут же исчез. Лишь откуда-то издалека послышалось: 'Пока!' В зеркале появилось настоящее отражение Микки, которое показалось ему сейчас каким-то бездушным. Даже неживым...
  Скрипнула дверь, и в комнату вошла мама.
  - Мышонок, ты почему опять не спишь?..
  

***

  
  Вот уже три недели мальчик не мог поговорить с Твином - всё время мешала мама. Теперь она приходила спать в его комнату, даже матрац себе постелила на полу, рядом с детской кроватью. В первые дни Микки пытался незаметно прокрасться к зеркалу, но каждый раз это заканчивалось неудачей: Хелен спала очень чутко и вскакивала от любого шороха. Мальчик пробовал достучаться до двойника днём, но зеркало не отзывалось - Твин появлялся в отражении только ночью.
  В душу Микки закралась подлая осень. С хмурыми тучами и проливным дождём. Иногда с громом и молниями... Ему было грустно, он скучал, хоть и не понимал, что за чувство его терзало. Раньше с ним никогда такого не происходило.
   Перемены в нём заметили и в школе - мальчик совсем перестал учиться, и его всё чаще стали выгонять с уроков за плохое поведение. Микки стал вспыльчивым и агрессивным: он мог встать посреди урока и заорать на весь класс, или вообще кого-нибудь ударить. Один раз даже учителю досталось - мальчишка швырнул в него учебником. 'Заводилы' в классе теперь его не трогали, с опаской обходили стороной. Он превращался в маленькое чудовище.
  В один из вечеров Микки решил, что так больше продолжаться не может, и начал искать решение. Тогда в голове и созрел план...
  

***

  
  - Привет, Твин! - отсалютовал Микки, как только увидел в зеркале силуэт друга.
  - Привет, Микки! Ты меня ждал, что ли?
  - Ждал.
  Это была правда. Микки простоял у зеркала почти два часа без движения, словно робот в режиме ожидания. Сегодня мальчик не стал засыпать, хоть и ложился в кровать.
  - Соскучился?
  - Микки не знает ответа на твой вопрос.
  - Ладно, неважно... А где твоя маман? Как ты от неё избавился?
  - Спит. Микки подсыпал ей в чай снотворное.
  - И где ты его взял?! Тебе же не продадут, - с удивлением произнёс Твин, прищурившись.
  - Взял в кладовке. Мама оставила ключ в замочной скважине. Микки знал, что таблетки лежат в коробке с вещами, оставшимися от Счастливчика. Его поили снотворным, когда он болел.
  - Кто такой Счастливчик?
  - Пёс...
  - А где он? Я его что-то ни разу не видел.
  Раньше в доме жил ещё один член семьи - шоколадного цвета лабрадор. Микки не помнил, когда и почему тот исчез, его не волновали эти проблемы. Он даже не поинтересовался о судьбе собаки у родителей. Сбежал или умер - всё едино. Не просыпались у Микки по этому поводу ни печаль, ни скорбь. Полное безразличие, как будто он потерял совочек в песочнице, а не пса.
  - Микки не знает. Он тоже давно не видел.
  - Ну да ладно... То есть, ты напоил Хелен собачьими таблетками? Как ты рассчитал дозу?
  - Микки ничего не считал. Он не знает, как это делать. Просто высыпал половину флакончика.
  - А если она не проснётся?
  - Микки не думал об этом, он хотел увидеть Твина, - пробормотал мальчик и потупился. - Ты не рад?
  - Конечно, рад, Микки! - воскликнул двойник. - Это даже не обсуждается. Рассказывай, как у тебя дела с остальным.
  - Микки не хочет рассказывать. Он хочет задавать вопросы.
  - Давай! Я расскажу тебе всё, что знаю сам.
  У Микки было много времени для того, что придумать вопросы. Он даже классифицировал их по категориям: по степени сложности, значимости и полезности. Мальчик разложил в голове пазлы из вопросов и теперь хотел собрать полноценную картинку.
  - Почему окно?
  - Не понял...
  - Почему окно, а не дверь? - уточнил вопрос Микки.
  - А, ты об этом... Потому что пока я не могу выйти, а ты зайти.
  - Что за входной дверью комнаты?
  - Зазеркальный мир... Сказка, где сбываются мечты.
  - Там есть океан и синее небо? Чтобы как на картинке, которую я всегда собираю.
  - Конечно! Крыльцо дома выходит прямо к океану. Даже никуда ходить не надо. Проснулся, и сразу купаться, хоть с утра до вечера. Я почти каждый день так делаю.
  - И зимой?
  - Какая зима! Там всегда лето! Я не люблю другие времена года.
  - Всегда лето... А когда Твин ходит в школу?
  - Школа? Х-м-м... Да я её ненавижу! Давным-давно забросил, - прорычал Твин, скорчив лицо от отвращения.
  - А родители? Не ругают Твина за то, что он ничего не делает?
  - Какие родители? Я один живу. Зачем они нужны? Без них только лучше. Свобода! Как птица в небе!
  - А кто Твину готовит?
  - Никто не готовит! Просто подумал - и любая еда уже на столе, - воскликнул Твин и смахнул пальцем капельку слюны, появившуюся в уголке рта.
  - А можно всегда думать об арахисовой пасте?
  - Конечно! Хоть до позеленения ешь!
  - А компьютеры у Твина есть?
  - Что есть?
  - Электронно-вычислительные машины.
  - А! Ты про это... Да на каждом углу валяются! Можешь полные карманы набрать.
  Вопросы сыпались из Микки, словно из бездонной бочки. Он никак не мог остановиться, но Твин нисколько не сердился - двойник отвечал и отвечал.
  Впервые в жизни глаза Микки светились от радости. Он уже ощущал на губах солёный вкус морской воды. Чувствовал на коже тепло игривых солнечных лучей. Мальчик был счастлив...
  - Что нужно сделать для того, чтобы окно стало дверью? - задал он Твину самый важный вопрос, который всё это время раздирал разум на куски.
  В комнате повисла пауза. Твин молчал. По лицу скользнула ехидная ухмылка и тотчас растворилась без следа в пугающей серьёзности. Микки открыл рот, чтобы повторить вопрос, но не успел издать ни звука...
  Он услышал шум за спиной и вслед за ним заспанный голос матери:
  - Мышонок, что ты там делаешь?
  Твин придвинулся вплотную к стеклу, отчего нос его расплющился и стал похож на свиной пятачок.
  - Наконец-то правильный вопрос, Микки... Встретимся в тот день, когда ты явился на свет. Тогда всё и узнаешь... - прошептал Твин и исчез, оставив с той стороны зеркала отпечаток носа.
  

***

  
  Неделя тянулась для Микки бесконечно долго, он считал даже не минуты, секунды - ещё никогда в жизни он так не ждал своего дня рождения. Мальчик мечтал не о подарках, а о том, что Твин откроет ему сокровенную тайну. Микки всю свою жизнь боялся того, что его проглотит Тьма, но никогда не думал, что Она будет пожирать его изнутри
  Микки почти не ел и не спал, навязчивая идея поглотила его целиком. Он ненавидел всех и вся. Впадал в истерику по малейшему поводу, раскидывая неуёмную злость направо и налево. Родители больше не отправляли Микки в школу, опасаясь, что он причинит вред или себе, или другим детям. Всё чаще Кевин и Хелен задумывались о том, чтобы отдать мальчика на принудительное лечение, но всё-таки уговорили себя подождать до дня рождения.
  

***

  
  - Твин... Твин... Твин... - уставившись в глубину зеркала, бубнил Микки. Его голос хрипел, ведь совсем недавно он надрывал глотку по полной, не щадя себя.
  - Привет, Микки! С днём рождения! - радостно приветствовал Твин, появившись, как всегда, из ниоткуда. - Желаю тебе...
  - Как превратить окно в дверь? - гневно перебил мальчик, игнорируя поздравления.
  - О, я вижу, ты настроен серьёзно...
  - Как превратить окно в дверь? - чуть не заорал Микки, у которого даже задёргалось в нервном тике правое веко.
  - Ты хочешь превратить окно в дверь?
  - Да, хочу... Микки хочет жить в мире Твина.
  - Достойное желание. И я тебе расскажу, как... Кстати, как ты избавился от Хелен на этот раз? Отравил мышьяком?
  - Это неважно... Микки договорился. Пообещал ей то, от чего она не смогла отказаться.
  - Ладно! Действительно, неважно... Слева на рамке зеркала есть острый выступ, похожий на цветок. Порежь об его листья палец и прислони руку к моей ладони.
  Микки выполнил все указания, распоров себе не палец, а пол-ладони, и замер в ожидании дальнейших инструкций.
  - Тебе осталось загадать желание. В такой день, как сегодня, оно исполнится, - пропел Твин и расплылся в своей 'фирменной' улыбке.
  - Микки хочет жить в мире Твина!..
  В зрачки мальчика ударил яркий свет - Микки не успел среагировать и зажмуриться. Перед глазами теперь маячил лишь ослепительно-белый фон, по которому хаотично перемещалось чёрное пятно, чем-то напоминавшее улыбку Твина.
  - Мама-а-а-а! - ворвался в уши Микки жуткий крик, от которого едва барабанные перепонки не лопнули. - Папа-а-а-а! Помогите!
  Зрение к Микки постепенно вернулось, и он увидел в зеркале странного Твина. Таким он его никогда раньше не видел. Двойник сидел на полу, зажимая кровоточащую рану на руке. Лицо сморщилось, по щекам ручьём текли слёзы. Он ревел, как пятилетняя девчонка. Микки даже стало противно от увиденного зрелища...
  - Мама-а-а! - вновь закричал Твин, ещё жалобней, чем в прошлый раз.
  Через полминуты в комнату примчалась 'зеркальная Хелен' и подбежала к Твину. Опустилась на колени, поцеловала двойника и прижала его голову к груди. Микки стоял, словно истукан, и непонимающе вращал глазами. Он думал о том, что упустил что-то из виду, но пока не понимал, что.
  - Мышонок, бедняжка! Что опять случилось?!
  - Мамочка, я опять бродил во сне и порезался о зеркало, - всхлипывая, бормотал зарёванный Твин, всё крепче прижимаясь к матери. - И я не Мышонок. Меня зовут Микки...
  - Как скажешь, Микки...
  Глаза Микки расширились до предела, челюсть отвисла. Он обернулся и увидел за спиной лишь пустую, тёмную, крошечную комнату, похожую на подвал, и в душе зашевелился страх.
  Мальчик снова повернулся к зеркалу. В детскую вошёл напуганный отец. Он тоже опустился на пол и заключил 'псевдо-Микки' в крепкие объятья. Вся семья теперь собралась вместе. Твин высунул голову из-за руки Кевина, посмотрел на Микки в зеркале и улыбнулся так, как умел лишь он один...
  

***

  
  Собирание пазлов научило Микки трём вещам: вниманию, логике и безграничному терпению. Последнее помогло ему не сойти с ума, поскольку всё, о чём рассказывал Твин, оказалось обманом. Никакого Зазеркального мира не существовало - только мрачная комната ровно в тринадцать стоп Микки в длину и столько же в ширину и высоту. У мальчика было много времени, он перепроверил это тысячу раз. Ни дверей, ни окон, ни мебели, только висящее на одной из гладких каменных стен зеркало, на поверхность которого проецировался бывший мир Микки, а вернее, его комната.
  Мальчик давно уже не орал как бешеный, не бился о зеркало, не пытался себя изувечить или уничтожить. Просто в один прекрасный момент понял, что это ни к чему не приведёт. Здесь нет места боли или усталости. Микки не мог умереть, даже от голода, который мучил с неимоверной силой. Этот мир пребывал вне времени и пространства, а Микки существовал в нём бестелесным призраком.
  Он избавился от всех страхов. Его больше не пугали ни замкнутое пространство, ни Тьма. Он даже с Ней подружился. Она оказалась совсем не злой, как думал Микки. Мягкая и пушистая, как ласковый щенок. Тьма рассказала ему правду: в ту злополучную ночь Она приходила остановить мальчика, предостеречь от встречи с Твином...
  Пленник вечности сидел, словно окаменев, и смотрел на меняющуюся в зеркале картинку. День, ночь... День, ночь... Он видел, как переклеили в комнате обои, сменив их на ярко-жёлтые с дурацкими картинками из мультяшек. Поменяли старую мебель. В детской даже появился современный компьютер. В комнате теперь творился хаос - Твин никогда не заправлял постель и не собирал игрушки, разрушив идиллию, создаваемую годами.
  Осень, зима, лето... Твин даже не вспоминал о Микки. Лишь однажды он ему подмигнул и улыбнулся - ровно через год, когда Микки исполнилось бы двенадцать. В комнате под потолком летали множество разноцветных шаров. В центре комнаты складировали подарки. Футбольный мяч, бейсбольная бита, скейтборд, велосипед и прочие игрушки. Всё то, что ненавидел Микки. У Твина появилось много друзей, которых не было у него. Микки глядел на счастливых родителей, которые теперь всегда улыбались. Они даже помолодели. Видел, как радуется и смеётся Твин. Его благодарность казалась искренней - двойник делал всё то, чего не умел Микки...
  Затаённая злоба заиграла с удвоенной силой. Пленник сообразил, что Твин украл никчёмную жизнь мальчишки и превратил её в идеальную. Микки теперь ненавидел... себя, ведь понимал, что виноват сам.
  Мальчик отвернулся от зеркала и продолжил сидеть, погрузившись в собственные мысли. Теперь он вставал лишь тогда, когда за спиной зажигался свет, предвещающий начало нового дня. Микки подходил к стене и ставил на ней ногтями отметку - вертикальную черту в пару сантиметров - и возвращался на место...
  В следующий раз он заглянул в зеркало, когда правая стена заполнилась письменами. Он даже не узнал Твина, так сильно тот возмужал. Двойник сидел в комнате не один. Микки узнал в симпатичной девушке рядом с ним одноклассницу-зубрилку Катрин. Они вытворяли такое, что мальчишка раскраснелся и отвернулся. Только изрисовав левую стену, он решился ещё раз взглянуть на комнату. В центре неё, на ковре, Микки увидел четырёхлетнего малыша, который расставлял в идеально прямую линию машинки...
  В очерствевшем сердце Микки проснулась надежда на освобождение. У него ещё полно времени. Он знал, что станет теперь самым добрым на свете и научится главному - любить. Любить всё, что раньше ненавидел.
  Микки подошёл вплотную к зеркалу, прижался к нему лицом и расплылся в улыбке Чеширского Кота...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"