- Забудь, - ветер пробежал по волосам девочки, подсушил свежую ссадину на коленке и вновь взлетел к пушистым кронам деревьев. Алёнушка напоследок шмыгнула носом и продолжила своё путешествие. Несмотря на то, что июльское солнце жарило вовсю, в овраге было темно и прохладно. Землю покрывал густой ковёр из мха и жухлой листвы, кое-где пробивалась крапива, слева журчал ручей. Высокие стволы старых деревьев колоннами уходили вверх, и четырёхлетней Алёнушке казалось, что они упираются прямо в небо.
- Быстрей, быстрей - журчал ручеёк, и девочка послушно шла за звенящим голоском его быстрых струек.
- Ему лишь бы играть, - проворчал старый трухлявый пень, а сидящие на нём поганки дружно закивали.
- Играть, - согласился ручей и вновь зазвенел своё - быстрей, быстрей. Алёнушка улыбалась. Весь овраг считал ручей маленьким и неразумным, но девочка относилась к нему снисходительно - ведь она тоже маленькая. Листья под её ногами шуршали что-то неразборчивое, но она и не пыталась прислушиваться - бегать наперегонки с ручьём было гораздо веселее.
К тому времени, как они добрались до цели путешествия, Алёнушка умудрилась упасть ещё два раза и совсем запачкать платье. Впрочем, её это совершенно не волновало, ведь место, где она оказалась, было просто не создано для волнения. Деревья здесь росли по реже, и казалось, что они почтительно расступились, уступая дорогу огромному, ростом с Алёнушку, пню, под которым скрывался её приятель-ручей. Видимо, когда-то именно его весёлые струи подмыли корни могучего дерева, и теперь остатки ствола лежали в стороне, не подавая признаков жизни. А пень стал существовать сам по себе, солидно оброс мхом, завел семейку поганок и со стариковским дружелюбием привечал девочку, регулярно приходившую в этот тихий сырой уголок оврага. Алёнушке нравился старый пень. Бегать с ручейком или играть в прятки с ветром было, конечно, весело, но пень рассказывал сказки, такие, какие ни ветер, ни ручей не знали. А может быть и знали когда-то, но их непостоянная натура абсолютно исключала возможность запоминания.
В этот раз девочка пришла рано утром, и старик ещё не совсем отошёл ото сна. Пока Алёнушка усаживалась на своё обычное место у поваленного ствола, пень со скрипом потягивался, полоскал корни в весёлом ручейке и краем уха слушал утренние сплетни поганок. И лишь когда ручей стал журчать тише, поганки замолкли, а девочка окончательно устроилась, он начал сказку.
- Когда-то, давно-давно, когда лес, выросший в этом овраге, не жил даже в семенах, ручей, бегущий в нём, был одной из многочисленных струй полноводной реки, и даже самого оврага ещё не было, а на его месте была широкая зелёная равнина, здесь уже гулял ветер. Не этот, - пень презрительно глянул на шумящие верхушки, - а великий Играющий облаками. Конечно, нельзя сказать, что он был намного серьёзнее этого, но его сила вызывала уважение даже у леса, а луговые травы слушались его беспрекословно. Когда было нужно, он приносил дождевые облака, а когда все жители луга уставали от постоянной воды, уносил их обратно за горы. Но сам ветер не любил тучи и дождь. Тусклая серость неба и прозрачные дождевые капли угнетали его. А любой ветер немного сумасшедший, - старик опять покосился на притихшие деревья, - даже если это Играющий облаками. И он решил раскрасить дождь. Тогда на этом лугу росли необыкновенные цветы. У каждого было семь лепестков, и все разного цвета. В центре каждого цветка была жёлтая серединка.
- Цветик-семицветик, - не удержавшись, воскликнула Алёнушка. Пень окинул её мрачным взглядом - он не любил, когда его перебивали.
- Так вот, ветер решил забрать у них цвет их лепестков и раскрасить им прозрачные дождевые струи. Покорные ему цветы безропотно расстались с самым дорогим, что у них было, оставив себе бесцветные лепестки и жёлтые серединки. Но даже сложив краски со всех цветов, он не смог раскрасить ими каждую каплю. Тогда он собрал каждый цвет в полоску и сделал из всех полосок ленту. Эту ленту он протянул через всё небо, а когда отлетел подальше, чтобы посмотреть на результат своих трудов, понял, что всё было напрасно. Тучи были такими же серыми, дождь таким же тусклым, а его лента просто исчезла, растворилась среди капель. Тогда, отчаявшись, он взмыл сквозь тучи, к синему яркому небу, а в ту дыру, которую он пробил в облаках, хлынуло солнце. И весь луг осветился, а в лучах света, прямо на дождевых каплях, появилась его цветная лента. Вы - люди - называете её радугой, - пень закашлял, и Алёнушка вместо луга под радужным небом снова оказалась в сонном овраге. Ручеёк хихикал и звал играть, но солнце уже поднялось достаточно высоко, и девочке было пора домой.
II
- И ты отпускаешь её гулять так далеко от сада? - Алёнина мама с укором смотрела на бабушку.
- Да что ей тут сделается, заблудиться негде, люди все знакомые, да она и не ходит далеко, - старушка пожала плечами, - ребёнку нужен свежий воздух. Мама нахмурилась, но ничего не сказала.
Это лето Алёна проводила на даче у бабушки, и сейчас её родители и сестра приехали навести младшенькую. В то время, как мама разговаривала с бабушкой, Алёна и шестилетняя Снежа играли в догонялки в саду. Снежа ходила в детский сад и сейчас хвасталась младшей сестрёнке своими рисунками. Увидев на одном из них яркую, старательно раскрашенную цветными карандашами радугу, Алёнушка вспомнила утреннюю сказку.
- А я знаю, что радуга бывает только когда дождь, - похвасталась она и отдала рисунок обратно. Та скептически посмотрела на сестру:
- С чего ты взяла?
- Мне пень рассказал.
- Какой такой пень?
- Обычный, от дерева, - Алёна не знала, как объяснять такие простые вещи.
Снежа считала, что она уже взрослая, ведь она умела считать, читать по слогам, и знала наизусть два стихотворения. Поэтому она не терпящим возражений тоном объяснила глупой маленькой сестричке:
- Дура, деревья не умеют разговаривать.
- Точно? - Алёна серьёзно о чём-то думала.
- Совершенно, - подтвердила Снежа.
На следующий день Алёна не ходила в овраг, и на следующий за ним тоже. А когда на третий день она всё же пришла, лес встретил её тишиной. В тишине она дошла до старого пня. Лесной гигант всё так же возвышался посреди оврага, сухой и мёртвый. Алёна подошла ближе, пощекотала поганки на его боку, а потом, совсем осмелев, залезла ему на голову и тихонько позвала. Но пень молчал, ведь деревья не умеют разговаривать.