Аннотация: Сказка рождественская Рассказ занял 3 место на конкурсе сайта Морозко.net2005-2006 г.
Трамвайчик
В городе N шел снег, мягкий, как сладкая вата. Он нравился всем. Даже люди, эти вечно спешащие существа, останавливались на мгновение, чтобы улыбнуться снегу. А снег улыбался в ответ...
А еще в городе N жил-был Трамвайчик. Обыкновенный: пузатенький, красненький трамвай с веселенькими рожками. Рано-рано поутру вагоновожатая выводила его из депо, где еще сладко посапывали рогатые братья и сестры, и они отправлялись в предрассветный рейс. Трамвайчик очень любил первый прогон, заключенный между двумя петлями рельс. Ему нравилось нестись на полной скорости (недаром на лбу у Трамвайчика вместо номера красовалась табличка СТ - "Скоростной трамвай"), сначала по темному тоннелю, потом, выехав на поверхность, по серому спросонья городу, вдыхать морозный воздух улиц и лететь все дальше и дальше вглубь вытянутого гитарной струной проспекту, отсчитывая остановки. В такие моменты начинало казаться, что провода над головой бесконечны и что рельсы проложены всюду. Можно ехать так долго, насколько хватит сил. И объехать весь мир. Пассажиры были редки. Вагоновожатая называла остановки тихо и больше по привычке, а толстая, похожая на поднявшуюся шарлотку, кондукторша дремала, пригревшись, так что никто не мешал Трамвайчику мечтать о несбыточном.
Единственные, кто просыпался каждый божий день перед рассветом, были двое - Мальчик и Девочка. Несмотря на то, что все сидения, перетянутые кремовой кожей, оставались свободными и холодными до самой конечной остановки, они неизменно выбирали третье спаренное место от кондуктора. Мальчик обнимал Девочку, она клала голову ему на плечо, и они молчали. Просто молчали, пока за толстыми пыльными стеклами просыпался город. Но было в их молчании нечто такое, что даже Трамвайчик потихоньку завидовал: ниточка от крыши до крыши. Он - там, в синем тумане. Она - здесь, среди кирпичных труб и кудрявого дыма. Они не видят друг друга, но ощущают взаимное дрожание нити на ладонях. Вот, чем было их молчание. Они согревали один другого дыханием, и Трамвайчику доставалась частичка их тепла. И не только ему - блестящим змейкам-рельсам, фонарям, гаснущим по мере наступления нового дня, городу на берегу широкой незамерзающей реки...
Да, так казалось Трамвайчику.
Да, так оно и было.
Но однажды, а именно в день, когда снег щедро укутывал пушистым шарфом сваи недостроенного моста, скульптуру женщины с мечом, тротуары, лысые вязы - словом, все кругом - Девочка пришла одна. Трамвайчик даже удивился. Он настолько привык видеть их вместе, что они для него прочно слились в единое целое (прямо как буквы С и Т на табличке Трамвайчика). Сначала удивился, а потом испугался, не случилось ли чего.
Но Девочка сидела грустная-грустная и не на обычном месте, а на одинарном сидении. И все было так странно, что Трамвайчик не решился спросить напрямую. Тем более он не был уверен, хорошо ли отнесется Девочка к такому необычному явлению, как говорящий трамвай.
"Наверное, - утешал сам себя Трамвайчик. - Мальчик просто заболел, а когда выздоровеет, все будет по-прежнему".
Но время шло, а Мальчик не появлялся.
За это время снег три раза успел обратиться в кашицу шоколадного цвета, которую пассажиры на своих подошвах приносили внутрь вагона. Кашица имела только вид шоколада, на вкус она была просто отвратительна. И это несоответствие очень расстраивало бедного Трамвайчика. По ночам, в депо, он мечтал о том, чтобы вся грязь в мире превратилась наутро в карамель, вареную сгущенку или нугу.
Приходила вагоновожатая, а в городе, увы, ничего не менялось. Пассажиры на подошвах все так же приносили лишь гадость, а Девочка все так же сидела одна, устремив пустой взгляд в окно. Трамвайчик жалел ее. Сумерки зимнего утра растворяли несчастную в себе подобно горячему чаю, без труда растворяющему кусочки сахара. Но что-то определенно должно было случиться. И случилось.
Девочка пришла необычная. На ресницах - иней, лицо мокрое, будто дождик прошел, глаза красные, заплаканные. Беспокойно заворчала кондукторша в углу, мельком взглянула на проездной и снова забылась. Пристыженная тем, что кто-то видит ее слезы, Девочка торопливо отерла их варежкой и села у окна. Но, как ни силилась, плакать не переставала. Трамвайчик от беспокойства даже забыл, что трамваи с людьми вообще-то не разговаривают, и шепнул ей в ухо:
--
Что случилось?
Наверное, Девочке стоило удивиться, но ей, в одиночестве и холоде, ничего уже не было странно, и она лишь грустно улыбнулась. А на запотевшем стекле закоченевшие пальцы вывели имя. Имя Мальчика. Тут только испугался собственной смелости Трамвайчик, да только поздно уже было, и не знают трамваи, что такое задний ход.
--
Ушел?...
--
Вернулся... - тихо ответила Девочка. - То есть...сначала ушел, а теперь вернулся и мучает меня. Ничего не просит. Ничего не объясняет.
--
А что ты? - осторожно поинтересовался Трамвайчик.
--
Глупая я. Вот что. Самолюбие не позволяет принять, отпустить - тоже оно мешает.
Девочка машинально стирала ладонью заветное имя, дышала на стекло и писала вновь, а Трамвайчик надолго задумался.
--
А что такое любовь? - сетуя на собственную глупость, спросил он.
--
Любовь - это...сложно...это когда другой человек значит для тебя больше, чем ты сам, когда ты... не можешь жить без него, дышать без него, двигаться без него, думать без него...
--
Как я без электричества? - поинтересовался Трамвайчик и тут же отчего-то смутился.
--
Любовь и есть электричество...
Он представил свою жизнь без электричества вообще и ужаснулся:
--
Тогда точно нужно принять!
Девочка устало вздохнула:
--
И ты туда же...Все говорят: "Он совершенство, тебе сказочно повезло!". И никто. Никто! Не хочет понять меня. А я хороша...с Трамваем о жизни рассуждаю, - она истерически рассмеялась. - С консервной банкой, которая видит ровно настолько, насколько фары светят.
Девочка вскочила с сидения, схватила рюкзак и выбежала в открывшиеся на остановке двери. Трамвайчик осознавал, что чем-то обидел ее, хотел было окрикнуть, остановить, но вагоновожатая уже произнесла магические слова: "Осторожно, двери закрываются! Следующая остановка..."
Этому заклятию не смеет сопротивляться ни один трамвай. Так что пришлось нехотя крутить колеса.
Мир людей для Трамвайчика был загадочен и непостижим, и от того воспоминания об утренней ссоре приносили ему еще большие мучения. К тому же он чувствовал себя виноватым еще и в том, что Девочка опоздала туда, куда спешила каждое утро, соскакивая с лестницы и мешаясь с толпой, тоже вечно спешащей. Трамвайчик по проводам отсылал вопросы о Девочке своим братьям и сестрам. Но никто ее не видел.
Ночью заснуть не удалось, так и слушал вой трансформатора, пока не явилась вагоновожатая.
"Никогда, - думал несчастный Трамвайчик. - Мне не вникнуть в мир людей. Умудрился же ляпнуть что-то неправильное. Она права. Я глупая консервная банка..."
И было ему нестерпимо плохо от мысли, что, возможно, Девочка больше ни за что не захочет ездить на столь невоспитанном трамвае...
Но она пришла. Еще более грустная, чем обычно. Подышала на стекло, и дрожащий палец вывел - "Прости"...
Ничего Трамвайчик не понял, но обрадовался жутко.
Так началась их дружба.
Трамвайчик пересказывал Девочке сплетни, гуляющие по депо, делился тем, как неприятны перепады напряжения и, наоборот, как приятно ветер щекочет красные блестящие бока, как весело высекать искры из проводов и что перевод стрелки - это всегда ожидание чуда. Что ждет на новом маршруте? А она в свою очередь рассказывала о мире людей. О Мальчишке говорила редко, но Трамвайчик видел, что равнодушие ее напускное. Девочке становилось с каждым днем хуже. Она худела, бледнела, тлела, превращалась во что-то тихое и незаметное. А Трамвайчик ломал свою железную голову, как бы ей помочь, но ничего дельного не мог придумать и только рассказывал о высечении искр из проводов...
Действительно, это было очень веселое занятие - во весь дух нестись по блестящим рельсам, рассыпая на поворотах золотистые искорки-звездочки. Они трещали и таяли. Но одна звездочка не растаяла, а шлепнулась в снег и осталась лежать. Трамвайчик так бы и проехал мимо, но тут случилось чудо. Точнее, неприятность. А еще точнее, отключили электричество. Трамвайчик замер посреди дороги. Пассажиры волновались, шумели, ругались. Вагоновожатая суетилась без толку, успокаивая людей. А необыкновенная звездочка в это время выползла из сугроба. Она вскарабкалась на шпалу и с интересом уставилась на Трамвайчик. От такого внимания он бы непременно покраснел, если бы с рождения не был краснее помидора. Крохотулька-звездочка, очень-очень красивая, сверкала и блестела на фоне грязной шпалы.
--
Упала, - всплеснула лучиками она. - И теперь вряд ли смогу назад вернуться...
Вдруг звездочка начала менять цвет - из теплой и желтой становилась синей. "Замерзает!" - догадался Трамвайчик и предложил:
--
Залезайте ко мне на лоб. Я вас прокачу. Я всегда от быстрой езды согреваюсь. Может, и вы?
--
Спасибо, - обрадовалась звезда. - Вы такой большой и теплый.
Очень кстати включили электричество. Звездочка раскинула лучики и обняла Трамвайчик. Крепко-крепко. И он, счастливый до невозможности, отправился в путь...
Еще бы! Настоящая звезда обнимает!
Как он летел, как никогда. Как старался.
...Но на следующей остановке оказалось, что звезда исчезла, а на ее месте осталась лишь струйка синих слез...
"Умерла!" - охнул Трамвайчик.
Весь день ему было плохо. Странные чувства владели металлической душой. Повсюду чудилась звездочка, без которой небеса должны были безвозвратно опустеть. Казалось, на ее месте образовалась прореха, очень неприглядная, даже постыдная, настолько, что тучи постарались прикрыть ущербности и сгустились так плотно, как это вообще возможно.
А вечером случилось еще одно чудо: пришла Девочка. Пришла из сумерек, как будто из другого мира. Расстроенный Трамвайчик сразу же рассказал ей историю о звезде.
--
Не бойся, глупый, - улыбнулась Девочка. - Звезды бессмертны. Она не умерла, ты просто помог ей вернуться на небо.
--
Правда? - не поверил Трамвайчик, а сам подумал: "Как хорошо, что она пришла!".
--
Правда. Ночью ты увидишь ее, обещаю...А вообще, ты настоящий герой - спас Рождественскую Звезду, а вместе с ней и праздник. Она теперь просто обязана исполнить для тебя желание.
--
Любое?
--
Любое. Но только одно. Самое заветное. Самое-самое. В честь Рождества.
Эти слова глубоко запали в душу Трамвайчика, и ночью, когда все уважающие себя трамваи спали, он думал о заветном. Мечта у него была. Мечта о том, чтобы в один прекрасный день сойти с рельсов и получить возможность ехать туда, куда хотелось бы. Но что-то смущало его. Стоило начать подбирать слова для желания (это Трамвайчику казалось чрезвычайно важным - подбор слов), как всплывали в памяти заплаканные глаза Девочки... Он искал слово...хватал за хвост и вновь упускал...Прости, Девочка! И неба не существует, есть только асфальт, асфальт и тучи...тучи и асфальт...И где-то высоко-высоко над миром хитро подмигивает Рождественская Звезда.
...определенность!
Слово родилось. И счастливый он уснул, греясь под взглядом Создателя.
Запахло морозом, ветер разогнал тучи. Зеленела звезда в выси, запели провода. Что-то изменилось. Невнятно, как слова младенца, но ощутимо, как дыхание города. Как блики полированных капотах дорогих машин. Как двойная радуга.
Он не видел Девочку очень долго, а когда она вновь появилась в его жизни, удивился произошедшей перемене. Девочка словно носила звезду в сердце. Она сама была звездой...