Аннотация: Корпоративные войны на далекой планете.
Валет редко видел Туза в таком состоянии. Он не знал, куда деваться: чужая ярость выдавливала из помещения не хуже поршня. Причина ярости, лазутчица Хранителей, лежала на полу и выглядела паршиво. Еще утром Валет видел ее целой и невредимой: девчонку притащили в Зал солдаты и гордо, как что-то путное, поставили перед вождем. Туз удостоил ее насмешливого взгляда, услышав от Короля, что это, оказывается, вражеский шпик, кладезь полезных сведений. Валет откровенно рассматривал ее, строя глазки: почему нет? Вражеский шпик выглядел довольно мило: светлые волосы растрепались, упали на глаза. Что за дурацкая мода: подбривать затылок, а спереди оставлять космы? Из-под челки торчал острый белоснежный подбородок. Валету понравились длинные ноги и то, как девчонка злится, дергается в наручниках, давится кляпом. Моторная. Его заводили такие вот маленькие и горячие, с обломанными ногтями и шершавыми ладонями. Они бывали по-детски доверчивы и трогательно смотрели в рот. Вот и эта - достаточно было задержать на ней взгляд, кивнуть со значением - и уже стала косить на него глазом из-под челки. Не гневно, удивленно.
Он даже немного пофантазировал: что было бы, если бы ему велели ее допросить. Он бы и притрагиваться не стал, достаточно показать инструменты... Да в самом деле: что за дикость, использовать в войнах девчонок, пусть даже ноблесс. А то, что это ноблесса, было видно невооруженным глазом: уж больно ладное тельце угадывалось под формой. Из этих, которых делали для особо пикантных удовольствий. Он знал этот тип: голубые глазищи на поллица, розовые губки, тонкая кость, нежная кожа. Детскость, наивность и беззащитность во всем облике. Конфетка на любителя: с горчинкой, чуть холодящая нёбо. Да, жаль, что ему не дали повозиться: Туз взялся за нее сам.
И вот сейчас, спустя несколько часов, странно было видеть шефа, утратившего победительную невозмутимость, да и вообще человеческий облик, и маленькое тело на полу, полностью обнаженное, изувеченное, расцвеченное кровоподтеками. Обе ноги были перебиты. Рука, на которой она лежала, была, судя по всему, сломана в двух местах. Волосы пропитались кровью и прилипли к лицу, а лицо вспухло так, что ни черта не разберешь черт.
- А! Ты? - шеф тяжело, хрипло дышал. Размашисто пнул сапогом тело. - Проследи, чтобы выбросили. Нет, добивать не нужно. Сука!
Он смачно харкнул на пленницу. Плевок повис на тонкой бедренной кости, потек на живот. Валет вышел за солдатами, велел прихватить носилки. К своим в медотсек не пошел: не дело санитаров разбираться с чудачествами шефа.
Когда вернулся, Туз размашисто ходил от стены к стене. Он явно раздумывал, что бы еще сокрушить и кому бы навалять. Накричал на них за медлительность. Не верилось, что этакая пигалица могла его выбесить. Подумать только, они доводили друг друга пять часов подряд! Валет не знал ни одного закаленного воина, который в противостоянии с шефом выдержал бы больше тридцати минут.
Что за сентиментальная причуда - выкладывать тело на заброшенную свалку? В ров за базой, как обычно. И зачем отряжать его в качестве сопровождающего? Прямо почетный эскорт. Допустим, шефу приспичило совершать широкие ритуальные жесты - но почему за его счет? Очень не хотелось таскаться в темноте по холоду, потакая чужой ненависти.
Солдатики подняли пленницу на носилки - она даже не стонала, хрипела, а дышала часто и поверхностно. Валет поморщился от смеси запахов: и пот, и моча, и кровь... Крови было немного, и, судя по состоянию кожных покровов, разрывов внутренних органов не было.
- Что стоите? - взвился шеф. - На свалку!
Валет поспешно указал на дверь и вышел вслед за ними, ежась от взгляда шефа, который сейчас, видимо, ненавидел весь мир. Вовремя убрался - следом за ним вылетел увесистый гаечный ключ, врезался в стену коридора и заскакал у ног. Раза два подпрыгнул, и Валет подпрыгнул вместе с ним - от неожиданности. На ключе была кровь - что, именно им шеф и ломал девочке кости?
До свалки путь неблизкий. Разбитый внедорожник неспешно переваливался по скверной, покрытой рытвинами дороге. У шлагбаума его пришлось оставить, и дальше довольно долго шли пешком - под низкими тучами, в сгущающихся сумерках. Валет жалел, что не прихватил рукавицы. Гнев шефа выкинул их на улицу, не дав как следует одеться. Временами поднимался ветер, мел под ноги сухие листья, швырял в лицо песок, колыхал плащи - и тут же прятался. Играл. Один из солдат поднял лицо к небу и сказал зачем-то:
- Ночью будет снег.
Второй поежился, но промолчал. Первый продолжал, встряхнув носилки:
- Со стороны шефа это расточительство. Баб у нас почти нет - мог бы поделиться.
Второй равнодушно пожал плечами. Живой сгусток боли на носилках мотнулся и отчетливо застонал. Валет подумал, что, если бы на ней было неотбитое место, можно было бы увидеть, насколько кожа изменила свет от холода.
На основной отвал лезть не стали - обогнули его и вышли на пустырь, куда скидывали мусор местные. Свалка были закрыта много лет назад, но люди ездили сюда по собственной инициативе, и городские службы несколько раз в сезон пускали бульдозер. Валет прошел мимо двух неопрятных куч с пищевыми отходами - хорошо, что сейчас, в конце осени, они почти не воняли: холод делал свое дело - и остановился у груды железа.
- Сюда, - сказал он, для наглядности указывая на нее: при почти полном отсутствии света в груде определялись остов холодильника, дверца от автомобиля, несколько осклизлых труб среднего диаметра и рефрижератор.
Солдаты поставили носилки на землю. Тот, первый, что болтал про снег и расточительство, поднял девочку и замер, растерянно глядя на место, куда требовалось ее положить.
- Но... Примерзнет ведь...
Валет скрипнул зубами. Поправил автомобильную дверь, чтобы лежала ровно, скинул плащ и расстелил сверху:
- Давай сюда.
Солдат, низко наклонившись, осторожно положил пленницу на подстилку. Пристроил руки на животе. Валет запахнул полы плаща, укутал вздрагивающее тельце. Она была без сознания. Веки прикрыты не до конца, через открытый рот рваное, трудное дыхание. Рыбка на суше. Засыпать будет долго.
Назад до машины шли молча и быстро, в полной уже темноте. Валет подмерзал, жалел о плаще и думал о почти неизбежной простуде. Это было первое, что он сказал своей Марте, когда ввалился в ее кабинет:
- Хрень! Есть виски? Сопли и больное горло обеспечены.
Она посмотрела на него с сомнением, достала из шкафа бутылку и стакан, налила почти треть. Он сделал несколько длинных глотков, закашлялся.
- Еще!
Она завинтила крышку и поставила бутылку в шкаф.
- Ну уж нет. Для согрева достаточно, а напиться я тебя не дам. - Посмотрела внимательно, как он разувается, и добавила: - По крайней мере, пока ты мне не докажешь, что тебе необходимо именно сегодня - напиться.
Он поискал глазами, куда бы приземлиться. Марта не любила лишних вещей, в ее нетесной в общем комнате можно было выбрать только аскетичное кресло перед компьютером и край небрежно застеленной кровати: покрывало накинуто поверх нерасправленного одеяла.
- Можно, я сегодня останусь у тебя?
Она улыбнулась - одними глазами, отчего от них побежали к вискам лучики-морщинки.
- Раздевайся тогда.
Он аккуратно сложил в углу костюм. Остался в термобелье, отметил, с каким удовольствием его рассматривают. Виски начал действовать: он согрелся, и его эмоционально приотпустило. Уже не думал с таким напряжением о ярости шефа.
Подошел к Марте, обнял сзади, установил подбородок на ее душистую макушку. Мягко подтолкнул к постели. Она накрыла его руку своей, села с ним поверх покрывала. Не обнимала, вообще не двигалась: сидела и улыбалась, таяла в его объятиях. Но спросила строго:
- Так что у тебя случилось?
- Я потерял плащ, таскался с солдатами по холоду, а еще видел шефа в неистовстве.
И он рассказал ей все-все, а она слушала, перебирала пальцами его волосы, гладила по щеке. Ее прикосновения и раздражали, и успокаивали. В общем и целом все было хорошо, пока она молчала. Марта умела молчать. Может, поэтому он и не хотел ничего менять в своих интимных связях. А может, потому, что других подходящих женщин не было?
- Девочка, значит, - хлоп-хлоп по губам длинным пальцем с наманикюренным ногтем. - С шефом все понятно. А чем она перед тобой провинилась? - отстранилась, уколола взглядом. - Понимаю, не добил, струсил перед шефом. Но ведь и шеф не просил мучить больше, чем необходимо?
- Перестань, - он отодвинулся. - Ну, пришла кому-то охота геройствовать - я здесь при чем? Сказала бы что просят - и не было бы этих гиньолей. Выстрел в затылок - и привет. И меня бы не подряжали: я в конце концов не транспортировщик трупов.
Она погладила его по плечу, по руке. Он поддался, размяк. Очень нужна была сейчас ласка, а вопросы были не нужны. Но, когда она лежала уже в его объятиях и оба потихоньку засыпали, размякшие и сытые, она снова заговорила о том, что случилось.
- Без твоего плаща она замерзла бы почти сразу. В твоем плаще промучается дольше. Может быть, до утра.
- Да сколько можно!
Зачем они все взялись его терзать?
- Все, - сказала она. - Закрыли тему. Спать.
И он почти сразу вслед за этим соскользнул в сон. В конце концов, как бы там все ни происходило, к его пробуждению все закончится.
Валет и не представлял себе, что ждет его утром.
Марта как правило уходила рано, оставляя его нежиться. Все знали, где его можно найти по утрам. Если не было экстренных вызовов, в медблок приходил не раньше десяти. Никто не жаловался - в первую очередь потому, что Туз не обращал на это внимания. Валет был незаменим, никто лучше него не мог облегчать приступов, которые случались временами у Туза. Все привыкли к тому, что Валет в первую очередь личный врач вождя, а остальные свои обязанности выполняет постольку поскольку. Однако бывали экстренные случаи, когда в комнату его Марты врывались раньше, чем она вставала с постели, и уволакивали Валета в операционную. Он был готов к любым неожиданностям и научился лечить не просыпаясь.
В то утро его вытащили из постели рано. Марта, похоже, только что ушла. В воздухе еще стоял запах свежесваренного кофе и висело ядовитое облако антистатика, которым она щедро опыляла свой форменный костюм. За Валетом пришел Король лично в сопровождении трех своих телохранителей.
Король любил такие визиты. Если можно было устроить ближнему пакость собственноручно, он никогда не перекладывал ее на помощников.
- Дрыхнешь? - Вопрос был риторический. После того, как Король полминуты охаживал сапогом металлическую дверь, дрыхнуть никто не смог бы в принципе. - Живо собирайся - и со мной.
Валет не раскрывая глаз натянул форму, попил воды из кувшина, стоявшего в раковине, и, сонный и теплый, поплелся за Королем по коридорам. Телохранители окружили его с четырех сторон, словно конвоировали. Он не успел прийти в себя, как оказался в кабинете Короля: том самом помещении, которое давным-давно прозвали 'пыточной'.
Если Валету позволялись некоторые причуды, собственный режим и отлынивание от работы, Король имел при Тузе гораздо больше прав и в принципе мог творить что хочет и устраиваться как пожелает. Он занимал два помещения: комнату с полноценной ванной, обустроенную как в метрополии - с утонченным вкусом и изнеживающим комфортом, - и ангар, одну из пристроек к основному зданию базы. Его-то и называл своим 'кабинетом'. Атмосфера здесь была что надо: просторно, мрачно, пусто. Голоса звучали гулко, стены отражали их, придавая металлический призвук малейшему шепоту. Валету редко приходилось здесь бывать: его обязанностью как лечащего врача было присутствовать при допросах нобилей, но они попадались нечасто, из тех, кто попадался, мало кого доверяли Королю, а он их долго не мучил: жидковат был, не хватало терпения. Если уж говорить совсем честно, попросту убивать ему нравилось больше, чем пытать.
- Ну, кто здесь у тебя? - спросил Валет. Он надеялся, что хотя бы часть работы можно будет провести на автопилоте. Если нет ничего сложного...
- Да ты, ты сам у нас сегодня и есть, - сказал Король сладенько. - Располагайся. Удобства так себе, но сам понимаешь: это ненадолго.
Страх вытряхнул из сна. Валет почувствовал, что ноги подкашиваются, и рассердился. Он давно заметил, что злость - лучший помощник, когда надо собраться. Это Короля эмоции превращали в лодку без руля и весел. Валет на эмоциях собирался и прекрасно умел с помощью одних управлять другими. Последние месяцы он специально взращивал в себе злость и добился того, что прослыл среди вояк бешеным отморозком, с которым лучше не связываться. Это забавляло его тем больше, что любой из коллег, знавших его по гражданке, в ответ на такую характеристику Валета покрутил бы у виска.
Валет сощурил глаза, вскинул голову и пошел на Короля - медленно, уверенно. С удовольствием наблюдая, как Король отступает в явном замешательстве, хорохорится, поигрывает лопатками и отчаянно пытается быть грозным.
- Шутить вздумал? - спрашивал Валет нараспев. - Со мной? Утром? Ты же знаешь, я по утрам в шутки не врубаюсь.
Король допятился до дверей и выскользнул за них, пискнув:
- Взять!
Его телохранители перекрыли выход. Ну, в общем, вот главный итог этой последней войны: всякое отребье не считает зазорным поднять руку на нобиля. Для приличия Валет встал в стойку, но драться не стал, и пистолет из кобуры доставать не стал, дал себя обезоружить. Не такой уж дурак Король, чтобы арестовывать его по собственному почину. Будет время в этом разобраться, а пока лучше не противиться.
Валета упаковывали в наручники и прикручивали к стене цепями (есть у Короля такая слабость - пленники в оковах), а он пытался успокоиться и собраться с мыслями: те разбегались, уступая место панике, выплясывавшей в сознании с грацией слона. В принципе действовать таким образом Король мог только по приказу Туза. А Туз был скор на расправу, но никогда не поступал нелогично. Не то чтобы за Валетом не водилось никаких грешков, но он не мог представить, каким образом хотя бы один из них мог всплыть за эту ночь.
Телохранители Короля удалились, оставив его висеть на стене и размышлять о своей горькой доле. Ничего путного в голову не приходило. Злость постепенно приотпустила, и на ее место прокрался ужас. Если бы Валет знал, в чем его могут обвинить! Он бы уже начал простраивать стратегию, придумывать, как вывернуться. Теперь же метался от одного страха к другому. Быстро дошел до полного отчаяния и надеялся уже только на вспыльчивость Короля, которая не давала тому долго мучить пленников.
Но двери раскрылись, и в пыточную влетела Марта. Его чудесная, дорогая Марта, в топорщащейся форме, с растрепанной прической, сердитая - как будто только что с кем-то дралась. За спиной ее, которая сейчас показалась Валету крылатой, стояли парочка санитаров и несколько воинов. Под грозным взглядом Марты Король просочился в ангар, метнул в Валета злой взгляд - и тут же отвел.
- Снимите его. И проводите в медблок.
Король попытался выйти, но наткнутся на взгляд Марты и повернул назад. Выглядел он совсем как крыса, которую загнали в угол, и смотреть на это было приятно. Мазнул взглядом по Валету, сказал с деланной небрежностью:
- Прости. Я действовал по приказу. Надеюсь, это не приведет к лишним недоразумениям... Между нами.
Повернулся на каблуках и почти выбежал прочь.
*****
Уже в медблоке Марта отпаивала Валета спиртом. Он сидел, хватившись за голову, пил, не пьянея, и выслушивал доклад о том, почему его с утра решили арестовать.
- Туз пришел в себя после допроса этой вашей цыпочки. Здорово рассердился он, конечно. А как отошел, решил, что тело ему еще пригодится. Как тебе его идея: пробраться в Айдан и прибить к какому-нибудь забору? Я думаю, шеф-то прав, девочка имеет отношение к высшему руководству Хранителей. Чья-то протеже, ученица, любовница. Ее видели рядом с Ансельмом, причем не единожды. Меня такие вещи беспокоят, но кто я такая, чтобы говорить о способах, какими шеф воздействует на врагов? Так вот: он отрядил на свалку людей с приказом доставить тело. С ними был один из тех двоих, кто вчера с тобой выносил девочку. И они тела не нашли. Зато обнаружили рядом с местом, где оно лежало, работающий маячок.
- Хрень, - сказал Валет, опрокидывая в себя очередную пробирку со спиртом.
- Вот именно. Вы трое моментально оказались под подозрением. И, может быть, шеф сомневался бы чуть больше, если бы ваша цыпочка так его вчера не выбесила. А так моментально распорядился об аресте.
- Ну да. А Король, конечно, не мог меня никому доверить: я слишком много знаю о его делишках. Решил задграбастать меня и под шумок угробить. Восхитительно. Но кто в итоге оставил маячок?
- Кто-то, кто знал координаты ближайшей базы противника, - улыбнулась Марта.
- Так виновного не нашли?
- Нет, конечно. Логично было бы предположить, что тот, кто отдал девочке свой плащ, пошел по дороге жалости дальше и оставил сигнал, сообщающий друзьям о ее местонахождении. Но оба твоих спутника утверждают, что ты не задерживался у тела дольше чем нужно. По крайней мере настолько, сколько требуется для установки маяка. Подозревать в сговоре всех троих? Но между вами нет ничего общего, за время службы вы едва ли перекинулись парой слов. Да и самое большое, что вам можно вменить в вину, - жалость. Установивший маячок не демаскировал базу - она далеко от свалки. Он только давал девочке шанс живой оказаться в руках своих. Кроме того, не вы одни могли находиться там в это время. Кто-нибудь мог проследить за вами. Местный, скажем...
- Да, местный. Который пользуется нашими технологиями. А если это кто-то из ребят Ансельма нас выследил, зачем ему было ставить маячок? Достаточно было воспользоваться комлинком. И вот поэтому я все равно не понимаю, почему нас отпустили, - сказал Валет.
- Я убедила Туза в том, что ты не мог этого сделать. Он бы и сам додумался до этого, возможно, позже, когда соизволил бы сопоставить факты. Ты никогда не был замечен на жалости к врагам, да и твоя слабость к женскому полу проявляется отнюдь не жалостью.
- И ты сыграла на слабости шефа к тебе...
- Я ему сказала: 'Почему бы не подарить девочку Валету? Все равно ее вряд ли восстановят. Самое большое, что он мог сделать, - дать ей возможность умереть на руках у друзей. Всем известна твоя щедрость - отчего бы не отдать медику разбитую цацку?'
- И он согласился? А что взял взамен? Послушай: ведь не я установил этот гребаный сигнал...
- Я тебе верю, - голос Марты звучал устало. - Я знаю, как мало в тебе жалости.
- И ты... Ты согласилась спать с ним, да?
- Все равно это бы рано или поздно случилось. Послушай, мы с тобой вместе уже так долго, что это становится неприличным. Нас могут бы обвинить в эгоизме. Правда, не думаю, что именно тебе это сильно подпортит репутацию, но...
- Что ты несешь! - он схватил ее за плечи и встряхнул. Марта была крупная женщина, это подействовало примерно так же, как если бы он попробовал потрясти столетнее дерево. Даже волосы не растрепались больше, чем было... Внезапная догадка обожгла: - Вы уже? Вот сейчас, пока я там висел? Да?
Она подняла руку, коснулась волос у его виска:
- Туз постоянно находится в состоянии сильнейшего напряжения. После вчерашнего ему просто необходима была женщина.
- Уйди, - попросил он. - Уйди, хорошо? Я просплюсь - и тогда, может быть, смогу воспринимать все это адекватно. Сейчас я просто хочу тебя убить.
Она поцеловала в макушку, взъерошила его волосы и быстро вышла..