Посреди ебаной ночи, раскумарен, раскурочен,
Продирался я сквозь книгу, презаумнейшую гадь,
Я почти что отрубился, как сквозняк вдруг появился,
Будто кто-нибудь ломился в дверь, его ебена мать
"Гость", - подумал я, - "ломится в дверь, его ебена мать,
Только он и нехуй ссать".

О, я помню всё отлично, был декабрь, мороз приличный,
И камин хуячил отблеск на меня, тома, тетрадь,
Ну я уже ждал солнца, чтоб оно в моё оконце,
Вместо книг дало ответ мне на вопрос "О где ты, Кать?",
О созданье, что на небе будут звать именем "Кать",
На Земле ж - никак не звать.

Но когда вдруг тюль взметнулся, будто разом ебанулся,
Я зассал, словно меня щас кто-то в жопу будет драть,
Слушая сердцебиенье, я лечился повтореньем:
"Это просто гость припёрся вдруг, его ебена мать,
Ебанутый гость припёрся вдруг, его ебена мать,
Вот и всё, и нехуй ссать".

Я вздохнул, собрался с тестом, жопу оторвал от кресла,
И сказал: "Мужик, или баба - я уже ложился спать
Ты прости, я тут напился, и, похоже, отрубился
Не заметил, кто вломился ко мне в дом, ебена мать,
Где ты там?" - и распахнул я дверь, её ебена мать -
Пустота одна, ебать!

Я стоял, как ебанутый, и смотрел, как ветер лютый,
Носит сны, которых смертным никогда не увидать,
Тишина. Спокойно. Клёво. Только тьма была сурова.
Вдруг раздалось это слово - будто шёпот бога "Кать?"
Прошептал я вдруг, и эхо принесло назад мне "Кать!"
И ни хуя больше, блять!

Я обратно в дом вернулся, чуть от чувств не ебанулся,
Только слышу - будто кто-то в двери ломится опять.
"Так", - сказал я, - "всё понятно, это ветер, друг мой ратный,
Носится туда-обратно, собирая свою рать,
Всё, спокойно, просто ветер собирает свою рать,
Только ветер, нехуй ссать".

Я открыл окно пошире, тут же, блять, на три-четыре,
В дом влетел старючий Ворон, гордый, будто кучмин зять,
Хвост задрал, глаза навыкат, с видом "мне не смейте тыкать!"
Словно он пацан конкретный, пролетел, ебена мать,
До Паллазиного бюста пролетел, ебена мать,
Сел, молчит, и поебать.

Этот пендер, тварь от бога, посмешил меня немного,
Как ощипанный петух, что сохраняет свою стать,
"Ты похож на пидараса," - я сказал, - "но ты прекрасен,
Словно выходец из ада, где лишь тьма, и тишь да гладь,
Расскажи, как тебя звали в царстве, где лишь тишь да гладь?"
Вякнул ворон "Нахуйблять!"

Я признаться, растерялся, когда ворон мне назвался,
Бред, конечно, но тихонько начал я охуевать,
Приколите, что творится, как же надо обдолбиться,
Чтоб божественная птица в дверь вошла, ебена мать,
Чтобы птица иль зверушка в дверь вошла, ебена мать,
С погонялом "Нахуйблять"!?!

Ну а ворону - всё похуй, и ни хорошо, ни плохо,
Будто всё сказал он словом этим, что хотел сказать,
И сидит - не шевелится, даже взглядом не косится,
Наконец сказал я птице: "Смог друзей я проебать,
На рассвете ты съебёшься, всё успел я проебать..."
Ворон каркнул "Нахуй, блять!"

Меня словно долбануло - так удачно пизданул он,
"Он, наверно," - я подумал, - "жил в бараке, где кровать
По утрам залита кровью, а по вечерам - любовью,
Жизнь в глаза кидала солью, заставляя напевать,
Всех ебала в хвост и в гриву, заставляя напевать
Строчку "Нахуй - Нахуй, блять"".

Ворон - эта тварь от бога - всё смешил меня немного,
Я уселся в своё кресло и расслабился опять,
Утонувши в кашемире, словно званый гость на пире,
Я задумался о мире - что же мне хотел сказать,
Что же тощий, страшный, чёрный ворон мне хотел сказать
Пизданувши "Нахуй, блять!"??

Так сидел я, отключённый, в свои мысли погружённый,
Ну а ворон пялил зенки, больше нечего сказать,
Я же в кресле расслаблялся, постепенно отрубался,
Места я рукой касался, где любила отдыхать,
Где она, глаза прикрывши, так любила отдыхать,
А теперь же - Нахуй, блять.

И внезапно - как кадилом замахал какой мудила,
Будто Серафим степенно плыл по воздуху, ебать.
"Наконец-то," - закричал я, - "скорбь в душе моей причалит
И мозги мои оставит по тебе тоска, о, Кать!
И ужрусь своим забвеньем о твоей любви, о, Кать!"
Вякнул ворон: "Нахуй, блять."

"Ты пророк!" - я разорался, - "дьявол, ты не наебался,
И припёрся в мою хату, чтобы мне мозги ебать?
Ну ответь, скажи на милость, сколько б воля не бесилась,
Сколько сердце бы не билось - ведь не вечно же стучать?!?
Успокоюсь я в Гайлиде, когда сердцу не стучать?"
Вякнул ворон "Нахуй, блять".

"Ты пророк!" - я разорался, - "дьявол, ты не наебался,
Перед небом, перед богом не посмей не рассказать,
Дай ответ - смогу ли снова я в Эдеме беспонтовом
Встретить ту, какую словом ангелы зовут "О, Кать"
Встретить деву, что на небе ангелы зовут "О, Кать""
Вякнул ворон "Нахуй, блять".

"Это парень, знак хуёвый, знаешь что, мой хуй моржовый,
Ты не друг мне и не враг мне, выметайся, мне не гадь!
И оставь меня в покое ты с моим, блять, геморроем,
Нехуй корчить тут героя, быстро в дверь, ебена мать!
Забирай всю эту лажу, и пиздуй, ебена мать!"
Вякнул Ворон: "Нахуй, блять!"

И сидит ебаный Ворон, неподвижен, незаёбан,
На Паллазином он бюсте всё торчит, ебена мать,
И глазами он поводит, словно чёрт, иль что-то вроде,
Даже свет его обходит, тень его не увидать,
И душа моя уходит, тень её не увидать
Никогда уж... нахуй, блять.