ЭДГАР АЛЛАН ПО

(1809-1849)


    ВОРОН

    В полуночный час угрюмый размышлял усталой думой
    Я над редкими томами - и туманился мой взор;
    Голова когда кивала, дверь внезапно задрожала
    Будто кто-то очень тихо колыхнул дверной запор.
    "Это гость, - пробормотал я, гость колеблет мой запор.
    Кто ж не спит до этих пор?"

    Все мне помнится так ясно: ночь декабрьская ненастна,
    Каждый отблеск на паркете стлал загадочный узор;
    Как я утра дожидался и надеждой обольщался
    Скорбь унять в старинных книгах о возлюбленной Линор,
    Лучезарной, несравненной. В мире ангелов Линор,
    Там вверху с недавних пор.

    Шелковистый смутный шорох в темно-красных жутких сторах
    Небывалый сеял ужас для меня до этих пор.
    Сердца стук, чтобы унялся, я так часто повторялся:
    "Это гость, который просит отпереть дверной запор,
    Гость меня увидеть хочет, просит отпереть запор
    И не спит до этих пор".

    Успокоившись немного, я сказал, став у порога:
    "Извините, что не отпер дверь свою до этих пор,
    Но так сладко задремал я, что и стука не слыхал я,
    Вы так тихо, осторожно колыхнули мой запор,
    Что я в стуке сомневался". Тут я дверь открыл во двор -
    Только мрак мой гасит взор.

    Глубоко тот мрак пронзая, трепеща и ожидая,
    Страшный смертным призрак хрупкий все улавливал мой взор:
    Но молчанье было глухо, хоть и чутко было ухо,
    И одно, одно лишь слово шепот мой твердил "Линор".
    И мне эхо приносило снова шепот мой "Линор",
    Милой сердцу с давних пор.

    Снова в комнату ступая, весь внутри огнем пылая,
    Я услышал снова, будто рук таинственных напор.
    "За окном, впотьмах, без света кто-то верно ждет ответа,
    Кто-же, кто- же посмотрю я, за шуршащей дымкой стор,
    Стихни сердце. Приподнимем смело дымку этих форм,
    Кто там ждет до этих пор?"

    Ставень прочь метнул с размаху, волю дав глухому взмаху
    Крыльев, Ворон древний гордо, Ворон баснословных пор,
    В мою комнату влетает, мне приветов не кивает,
    Но с достоинством вельможи неподвижный держит взор.
    Сел на бюст Паллады тихо и его спокоен взор,
    Словно здесь он с давних пор.

    Эта птица грусть смахнула, и улыбка проскользнула
    У меня на облик важный птицы с взглядами в упор.
    Я сказал: "Старинный Ворон, как ты призрачен и черен.
    Из каких ущелий мрачных ты метнулся на простор?"
    Ворон каркнул, променявший мрак ущелий на простор:
    "Никогда уж с этих пор!"

    Меня сильно поразило: птица ясно говорила;
    Хоть ответ ее без смысла я до сих не понял пор.
    Трудно было удержаться птице той, не удивляться,
    Что на бюст над дверью села, - птица из полночных гор,
    Птица с именем столь странным из студеных темных гор:
    "Никогда уж с этих пор".

    Но на бюсте ворон снова все твердит мне то же слово,
    То же слово извергает из своих зловещих нор,
    И другого не бормочет, песен черных не клокочет
    И тогда шепчу я внятно: "Я покинут с давних пор.
    Завтра он меня покинет". Птица каркает в упор:
    "Никогда уж с этих пор".

    У меня улыбку снова ворон выманил суровый.
    Кресло выдвинув, поставил я его совсем в упор
    Против ворона. Без слова сел на бархат я лиловый,
    Размышляя, что сказала птица баснословных пор,
    Что же карканье то значит птицы баснословных пор:
    "Никогда уж с этих пор".

    Так я смысл предполагая, мысль безмолвьем охраняя,
    Чуял глаз вороньих в сердце пламенеющий задор.
    Это чуял и другое, в кресле сидя для покоя
    Я к подушке приникая, как и лампы ник узор,
    Ах, теперь ей не приникнуть к той подушке, где узор.
    "Никогда уж с этих пор".

    Тут струя меня обвила баснословного кадила.
    Серафим его колеблет, гулок пол, шуршанье стор.
    "О несчастный!, - я воскликнул, "Бог в твои страданья вникнул,
    И забвеньем исцеляет память о твоей Линор!"
    Каркнул ворон о забвенье в небо канувшей Линор:"
    "Никогда уж с этих пор"

    "О, пророк, - сказал тогда я, "птица добрая иль злая,
    Искуситель ты иль жертва, вихрем сброшенная с гор,
    В заколдованный мой угол, где все полно жутких пугал,
    Ты скажи мне, исцеленье существует, или вздор?"
    И тогда про исцеленье ворон каркнул мне в упор:
    "Никогда уж с этих пор!"

    "О, пророк, - сказал тогда я, "птица добрая иль злая,
    Небесами, что над нами носят синий свой убор,
    Вечным Богом заклинаю, ты скажи мне, умоляю,
    Ах, возможно ли мне будет там, в раю обнять Линор?"
    Ворон каркнул про святую в мире ангелов Линор -
    "Никогда уж с этих пор!".

    "Так исчезни, злая птица, как ночная небылица, -
    Я вскричал, вскочивши с кресла, уноси свой лживый вздор!
    Только требую теперь я, не оставь свои мне перья,
    Ложь твою они напомнят! С бюста, вон! В ночной простор!"
    Ворон каркнул не слетая, не летя в ночной простор:
    "Никогда уж с этих пор!"

    И с тех пор на бюсте ворон, мрачно-тих и густо-черен.
    Все сидит, сидит без мысли, как бы вылететь на двор.
    И глаза его так злобны, грезам демона подобны.
    Лампы свет тяжелой тенью его на пол распростер.
    Не подняться мне из тени, свет которую простер,
    Никогда уж с этих пор.