Ринальдо был внуком исторической личности - кажется, глубоко законспирированного партизана, а, может, и не партизана. Его родословную мы не уяснили, отдавая предпочтение живущему отпрыску. Молодящийся Ринальдо прикипел к Альке. Та в свою очередь не была против. Интрига забавляла, и Алька затеяла сравнительный анализ нерядового мужчины со среднестатистическим. Преамбула не вдохновила на дальнейшие исследования, и она выскользнула из некрепких объятий в свободное плавание.
Ринальдо не осилил поиски общежития, и кануть бы ему в вечность, да, по прошествии лет, звезды в небе сложились тем образом, что встретились мы на пирушке у друга. Стол представлял невообразимую смесь из русских, прибывших из Перми, армян, белорусов, узбеков и него, ассимилировавшего итальянца. Мы приехали в офис, когда тосты звучали громко и многоэтажно. Нас с Алькой рассадили по разным концам стола, - остро не хватало женского участия. Все наперебой кинулись наполнять наши тарелки. Альке особливо докучал дедок по правую руку, с каждым подложенным куском намекавший на индивидуальное продолжение банкета. Алька возмущалась и отпихивала его в бок резкими толчками. Когда он решительно поднадоел, она вскочила и потребовала:
- Уберите этого сального маньяка, которого, к тому же, впервые вижу!
Дедок зашамкал губами-пельмешками и сказал, что он, де, и есть последний из итальянских могикан. Алька пригляделась, узнала одряхлевшего Ринальдо и смирилась с участью терпеть его присутствие до конца вечеринки.
Должна отметить, что когда на одну девушку приходится не менее пяти цивилизованных мужчин, ужин проходит весело. Шумели, смеялись, царила добродушная сумятица. Она оборвалась, когда почти не говоривший по-русски Лёва протянул мне одноразовый стаканчик с чем-то бурым и громогласно объявил:
- Попробуй, дорогая! Это - спэрмА!
Стихло. Я оторопело исследовала содержимое и посмотрела в восторженное лицо Лёвы. Его по-детски чистые синие глаза не таили подвоха.
- Прости, Лёва, что это? - переспросила, чтобы увериться в правильности услышанного.
Он радостно закивал и повторил:
- Пробуй, нэ стэсняйся! Очэнь вкусно! Это же спэрмА!
- Вкусно? - я совсем одурела: мало того, что продукт эротической жизнедеятельности мужского организма, так еще и продигустированный Лёвой.
Напрашивался вопрос: чему было посвящено застолье в наше с Алькой отсутствие?
Окончательно потеряв способность соображать, я уточнила:
- Допустим... Но... Но почему она красная?!
Он растерянно глянул в стаканчик.
- А какая должен быть? - его тон сочился удивлением.
Я понимала, что становлюсь свидетельницей уникального события в физиологии Homo Sapiens'а, но дойти до крайности и попробовать не решалась.
- Э-э... Лёва, может быть, не стОит? - я переводила взгляд с одного вытянувшегося лица на другое, ища поддержки; красноречивыми жестами взывала к Альке, пинающей нудного старикана и мало заинтересованной происходящим.
Лёва потрясал стаканчиком, метя жидкостью в мою тарелку. Я взвизгнула:
- Не надо!
Лёва дёрнулся и прилюдно оповестил:
- Но ты вэдь это любишь!
У Альки отвисла челюсть. У меня, впрочем, тоже. Стол радостно загудел. Лёва продолжал совать мне под нос пластиковую посудину, повторяя, как в бреду:
- Вкусно! СпэрмА! Вкусно!
Не помня себя, я перешла на международный русский и изрекла фразу, смысл которой передавал моё недовольство предложенным меню и настойчиво рекомендовал убрать тару от меня подальше и к Лёве - интимно-близко, пока я лично не приложила к этому руку. Детские глаза Лёвы полезли из орбит наружу. Он обиженно скуксился и пролепетал:
- Напрасно отказываешься... К мясу... Очэнь вкусно!
Рука по-прежнему нависала над столом перед уже дымящейся мной. В эту секунду один из пермяков выпал из алкогольного дурмана и отчетливо произнес:
- Лёва прав. Попробуйте!
Мы с Алькой, отвлёкшейся от посягательств потомка партизан, переглянулись, подозревая, что крыша одна на всех, и она поехала. Пермяк гордо добавил:
- Наш острый соус. Специально везли! Из Перми!
- Соус? Острый? Откуда? - меня посетила догадка.
Умом и сообразительностью отличилась не я одна, о чем оповестили тут и там вспыхнувшие смешки.
- Из Перми!
- Лёва, - вернулась я к приятелю, - "спэрмА" - это "из Перми"?
- Ну, да! - он грустил, подавленный непониманием. - Сказал же: с ПэрмА! А ты... нэ буду... почэму красный...
Алька страховочно пнула дедка Ринальдо и закатилась в припадке смеха. Я спрятала лицо в ладони, не успевая утирать слёзы. Народ хохотал, как не в себе, а Лёва смущенно моргал и просил перевести суть патологического веселья. Гвоздь программы определился, и вечер прошел под эгидой соусов во всех их проявлениях.
Хотите верьте, хотите не верьте, - сказ всё жив и бродит по планете. Передаваемый из уст в уста. Его четвертый виток настиг меня совсем недавно - в другой стране, с другими действующими лицами.