Голова гудела не слабее Царь-колокола. Понятно, приложили тяжёлым предметом, и знатно. Шишку ощупать нечем, но боль четко обозначила место приложения силы - справа от макушки. Туда бы ледку, да и самому обладателю ушибленной головы холодной воды бы! Так думал Иванов, очнувшись со связанными руками и ногами. Страдания усугублялась мешком из-под картошки, надетым на голову. Вот она, цена лени! Выстирал бы сразу, их всего-то четыре - сейчас каждый вдох не становился бы пылевой пыткой.
Где он находится, гадать не пришлось. Снаружи приглушенно доносились знакомые звуки: собачий брех, мычание, гагаканье и куриные перебранки деревни, где стояла его дача. Но не в ней - там было бы светло даже через мешок и жарко. Июнь, солнце прокаливает лучше духовки. А здесь темно, прохладно, пол бетонный. Такой только в цокольном этаже. Плюс, на связанные за спиной руки тянет прохладой. Это выглядит подсказкой: "Бросили тебя, Иванов, недалеко от двери".
Тогда есть шанс - в своем подвале он и с закрытыми глазами все найдет. Передвигаться можно в позе парализованной гусеницы, на боку. К любой стене, там стеллажи. Задумка простая, жаль, трудновыполнимая в позе лежа. Ржавый край стойки никак не попадал на путы. Пришлось корячиться на четвереньках, изображая мусульманина во время молитвы, пока железный край стеллажа не оказался между кистей.
"Намаз" длился долго. Пот промочил одежду, глаза щипало, но веревка расползлась, наконец, освободив руки. Содрав мокрый и липкий мешок с головы, утерев лицо рукавом, Иванов с трудом развязал синтетический шнурок на ногах. Встал, подошел к двери, прислушался, даже приложил ухо - вроде, тихо? Осторожно нажал ручку - закрыто, дернул посильнее - бесполезно. И вздрогнул, когда у ног звучно приземлилась связка его же ключей.
- Замок-то откройте.
Вздрогнув, Иванов обернулся. Полускрытый за бочкой мужчина, очень крепкого телосложения, заметного даже в полумраке подвала, смотрел без улыбки. Но не зло.
- Ловко освободились, всего за, - неизвестный глянул на часы, - двенадцать минут. Мне нравится, как вы хотите жить. Только надолго ли? Вы приговорены. Не я, так другой все равно вас прикончит. Вот если отменить приговор, то...
Первое, что усвоил ошарашенный следователь - перед ним убийца! Наёмный! Пришёл по его душу. Понятно, проник на дачу, подстерег, вырубил на пороге, и приволок сюда. Просто так убить, на месте - киллеру показалось скучно и он решил развлечься, в кошки-мышки поиграть! Затем прошло понимание и остальных слов, о приговоре. Если в них поверить, то киллер на его стороне? Предлагает сотрудничество? "Ради чего? Врет, хочет позабавиться, - включилась профессиональная подозрительность. - Небось, пистолет наготове, чтобы выстрелить в спину".
Отвечать незнакомцу Иванов не стал. Прежде всего надо дать себе оперативный простор для побега, раз уж возможность предоставлена. Дважды провернув ключ, следователь взмок ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда? И так мокрый насквозь! Но страх, ожидание грохота выстрела и удара пули в спину - гнали пот почище парилки. Противные струйки начинались со лба, затылка, сбегали по лицу и капали на пол. Взявшись за ручку двери, Иванов сказал, не оборачиваясь:
- Я ухожу.
- Даже не спросишь, зачем я здесь? Почему отпустил?
Киллер бил в самое слабое место. Вопросы не просто напрашивались, они рвались, почти пересиливая страх и желание немедленно убежать. Следователь не выдержал, обернулся, но помешала дверь. Она резко распахнулась, впечатала ручку под ребра и отбросила в сторону.
*
- Поднял лапы! - женский голос звучал нервно и очень высоко.
Иванов со стоном разогнулся. Угрожали не ему. Девушка, которая стояла в проеме двери, целилась в незнакомца. Тот не испугался, вышел из-за бочки, насмешливо ответил:
- Явление Христа народу, - и продемонстрировал пустые ладони.
- Там стой, - скомандовала девушка и обратилась к Иванову, - я Вероника, помните меня?
Следователь кивнул - да. Как не помнить? Больше года назад, будучи на курсах повышения квалификации, он получил от столичной прокуратуры неожиданное задание. Расследование, дескать, деликатного дела. Лишь случайность помогла майору юстиции остаться в живых и понять, что его не за талант выбрали, а назначили расходным материалом, как никому неизвестное "пушечное мясо". Московский генерал просчитался, недооценил следователя-провинциала. Иванов неделю скрывался от преследования, но передал Генпрокурору и ФСБ такой материал, что тот высокопоставленный подлец сел на скамью подсудимых. Другие, правда, до сих пор сидели на своих постах. И чего ради Вероника появилась здесь? Там, у тела отца, она смотрела на следователя волком. Волчицей, точнее.
- Зачем вы здесь?
- Искала вас поговорить, а пришлось выручать. Увидела, как он... А, потом скажу! Сперва с ним, - девушка указала пистолетом на незнакомца. - Где его закопать можно? Незаметно.
- Сдурели? Я следователь, а не браток! Сдадим в полицию, и пусть там разбираются.
- Ты тупой, как я посмотрю, - покачал головой киллер. - Вероника, слушай сюда. Мы в одной лодке, так что мочить меня...
- Заткнись, тварь! Я месяц в клетке сидела, пока папа меня не выкупил, а вы его убили!
Злой, придушенный шепот вдруг сорвался на крик, в котором звенели слезы. Пока девушка тыльной стороной кулачка утирала глаза, противник сделал бросок. Выстрел грянул поздно, пистолет отлетел под стеллаж. Следователь кинулся туда, упал на пол, зашарил рукой, надеясь на удачу. Могучая рука вздернула Иванова на ноги, прислонила к стене. Киллер поставил рядом со следователем Веронику, ошеломленную не меньше:
- Цыц, торопыга. Раз уж вмешалась, то слушайте оба, в чем дело. Я жертва, невольник, почти робот. Мне нужна помощь, чтобы освободиться от диктата. Дело в том, что...
*
Рассказ интриговал почище "Нотр дам де Пари", но минуте на пятой Иванов остановил Михаила, как назвался незнакомец, скептическим вопросом:
- Где факты? Выдумка о психотронном оружие давно развенчана. Нейролингвистическое программирование, да, признано. Только ни гипноз, ни эн-эл-пи не заставят человека убить и забыть об этом. Вот внушить ложные воспоминания - реально. Короче, вам надо обследоваться. У психиатра.
- Ага, сейчас, - скривился тот. - Легко и просто обозвать все бредом. А если я вас шлепну, поверите? Жаль, расследовать будут убийство, а не мой случай. Нравится перспектива?
Иванов признался, что нет, не нравится. Но верить в угрозу и пускаться в авантюру - не собирался. Хотя собеседник, если принять его слова за правду, действительно, нуждался в помощи. Его, пациента реабилитационного центра, заставляли выполнять поручения особого рода - убивать или похищать людей. Потом стирали память. Прозрение наступило, когда друг Михаила нашёл шокирующую запись в "Ютюбе".
Киллер в шлеме расстрелял видного политика, охранника и водителя, затем умчался на байке без номеров. Приметная куртка с заклепками на спине в виде перевернутой пятиконечной звезды и перчатки с буквами М.А. на крагах записались отчетливо. В принципе, кожаная куртка - общая примета байкеров, но та косуха, лично проклепанная, пропала во время отпуска, вместе с перчатками. А день, когда убили политика, выпал из памяти Михаила - полностью, как не было.
- Что тут странного? Сам же говоришь, - возразил Иванов, - что контужен на войне, потому и в центре лечился. Амнезия при сотрясениях, это обычное дело. И вообще, с чего я должен тебе верить? Госпиталь, он государственный! Кто разрешит зомбировать ветеранов?
Вероника прервала спор, предложила подняться в дом. Мужчины согласились. Девушка отыскала под стеллажом свой пистолет, демонстративно поставила на предохранитель и убрала в наплечную кобуру. Переступив порог, она сразу пошла на кухню, потребовала кофе и джезву. Банку понюхала с отвращением:
- Боже, какая дрянь! Арабика тут и не ночевала. А зерна есть?
- Будь проще, - бросил ей Михаил и обернулся к Иванову, - и ты тоже. Задрал умными словами. Амнезия! Я не вру.
- Говорю, как умею, - отмахнулся следователь. - Ты бредишь.
- Не веришь, так сдай меня. Завтра по твою душу придет другой. Ты мешаешь, а лавочка, если приняла заказ, то выполнит. Пойми, мы в одной лодке, - Михаил стукнул кулаком по столу, - тебе не уйти, и мне не смыться, они достанут и прикажут. Спасение одно - разгромить или разоблачить. Лучше второе, но мне идти к журналистам бесполезно, киллеру веры не будет. А ты следователь, не хрен собачий!
Он рассуждал верно. Иванов помнил, как охотились за ним в прошлый раз. И ему очень не хотелось умирать, если Михаил прав. Но все концы в Москве, в медицинском центре. Чтобы их найти, тем более, распутать - нужно время. На работе отпуск не дадут, там такая запарка, что и заикаться бесполезно! Ближе к осени, когда в прокуратуру придет пополнение, можно будет на неделю-другую вырваться. Киллер ехидно агакнул, повертел пальцем у виска:
- Не въезжаешь? Ты должен умереть сегодня. Надежно, бесповоротно...
- Лапы! - возмутилась Вероника, выхватывая пистолет. - Алекса убить? Да я тебя!
Михаил не испугался, ернически вставил палец в дуло:
- Не тупи. Я сказал, умереть. Для всех. Особенно, - он выдержал паузу, - для заказчика. Чтобы остаться живым.
Девушка поняла не сразу. Сначала обиделась, но увидела, что дуется впустую - попросила растолковать. Как ни странно, киллер снизошел:
- Присказку слыхала: нет человека - нет проблемы? И других киллеров за ним не пошлют. А когда надо, Александр Иванович оживет и все объяснит. Верно?
Иванов молча взвешивал "за и против". Все это выглядело безумной авантюрой, но уж очень хотелось жить. Оттягивая момент решения, он отыскал пенталгин, запил чаем, после чего мысленно подвел черту под вариантами, что приходили в гудящую от боли голову. И вслух согласился имитировать собственную смерть. Встал вопрос - как? Инициативу проявил Михаил:
- Вот интересно, генетическую экспертизу станут делать? Дорого... Я так и полагал. Тогда в морг, - он загадочно подмигнул, - искать подходящего жмура.
*
При всём идиотизме плана, предложенного киллером, тот сработал. Новый морг, рассчитанный на много тел, никем не охранялся. Михаил вошел, набросил на лицо спящего дежурного санитара тряпку с эфиром и удерживал, пока тот снова не успокоился.
- Ищите по журналу безымянный и давно невостребованный труп, типа бомжа.
Таких оказалось четыре штуки. Подходящее по комплекции тело вынули из холодильника, переложили в следовательскую машину. Каталку вернули на место, дверь прикрыли, салфетку с лица храпящего санитара убрали. По закону невезения гаишники встретились на выезде из города, когда десятка набрала скорость и пролетела мимо патруля, запоздало махнувшего жезлом. Те обрадовано взвыли сиреной и рванули вслед. Вероника ойкнула, Михаил обнял труп за плечи:
- Александр, мы твои пьяные кореша. Ментов убалтывай, как хочешь! Если захотят проверить, я за себя не ручаюсь.
Иванов остановился, опустил стекло, гаишный форд нагнал, перекрыл путь. Господь явил благоволение в виде знакомого полицейского:
- Товарищ следователь? А мы думали, шпана отрывается. На дачку, вижу? Эх, нам бы тоже! Но - служба! Вы бы потише, Александр Иванович, дорога мокрая, мало ли что. Ну, счастливо отдохнуть!
Ночь, как принято говорить, вступила в свои права, когда Михаил выставил девушку и следователя из подвала. Приготовления почти закончились. Обернутый в несколько простыней и картофельные мешки труп лежал на матрасе, обильно пропитанном бензином. Кисти рук и стопы скрывались в шерстяных носках и рукавичках.
- Чтобы не определили, кто, - сухо пояснил киллер Иванову. - Так, идите в дом, протрите все места, где есть мои следы. Не хочу светиться.
- На фига? - хозяин мысленно простился с дачей, но жалел о ней. - Сгорит же дотла, небось?
- Вряд ли. Стены в подвале закоптятся, это да. Он бетонный, окон нет, а продухи я заткнул. Тлеть будет потихоньку, наш жмур и сгорит, как в крематории. Идите уже, у меня последнее дельце осталось.
Он сел в машину, держа в руках округлый пакет и кирпич. На мосту велел остановиться, аккуратно сбросил связку, убедился, что утонула. На вопрос Вероники сухо ответил: "Что надо". Иванов догадался - там голова, но предпочел промолчать. Киллер поступил правильно - по зубной формуле и пломбам даже скверный эксперт разобрался бы, кому принадлежат останки.
**
До столицы они мчались, сменяясь за рулем, утоляя голод на ходу и справляя нужду на заправках. И разговаривали. Постепенно Иванов свыкся с авантюрой, в которую ввязался. Плюс, выяснил намерения спутников. С Вероникой все было просто - та хотела отомстить за отца и требовала от следователя фамилии убийц. Александр предположил, что заказать мог Яковлев, которого упомянул генерал Манеров. Но девушке требовалась ясность. Она снова и снова доставала Иванова, пока тот не разозлился:
- Отстань! Какого хрена ты, вообще, с нами увязалась? Я хочу разобраться с этой бандой, а тебе тут делать нечего!
За Веронику вступился Михаил. Он предположил, что выяснить имена заказчиков можно:
- Тебя тогда украл я, значит, и папу твоего убрал кто-то из центра. Думаю, не меня одного используют втемную.
- Если найдем, кто принимает заказы, - согласился Иванов, - то узнаем, как он вел учет.
Михаил почти не спал, дольше всех сидел за рулем и постоянно торопил всех. Пару раз он звонил своей родственнице, как с гордостью заявил, бабке-травнице. И хвастался, что именно Устина Карповна помогла разобраться с потерей памяти. Якобы, встревоженная знахарка наварила диковинные зелья, чем кое-какие стертые эпизоды и восстановила.
- Например, похищение Вероники я вспомнил почти целиком, - сказал Михаил, проходя поворот на скорости. - Когда я в этот раз лег в профилакторий, баба Устя дала мне микстуру. И вот я как бы сплю, но слышу, о чем гипноз...
- Какой гипноз, - возразил Иванов, - это невозможно, говорю тебе.
- Ой, с тобой трудно, ничему не веришь. Кстати, глянь, - Вероника сунула ему свежую газету. - Тут о глумлении над твоим трупом. Он сгорел почти целиком.
- Радуйся, Иванов, кого раз схоронили, тот сто лет проживёт, - хмыкнул Михаил. - Благодари бабкино зелье. Вот, - и показал плоскую емкость, - правда, совсем на донышке осталось.
Следователь серьезно воспринял слова киллера:
- Мало осталось? А когда кончился, что будет? Ладно, понял. Придется поторопиться. Где твой реабилитационный центр? Подмосковье, говоришь... А что же мы в Москву едем?
- Ко мне, - пояснила Вероника. - Отмыться. Ты против?
Возражений не последовало. Иванов ощутил себя невероятно грязным, аж зуд пошел по телу. Чтобы удержаться и не почесываться, подобно блохастой обезьяне, он принялся терзать Михаила вопросами, как и где раздобыть сведения о центре, и удивился хвастливому заявлению киллера:
- Что значит, ты один справишься?
**
Киллер справился. Утром, приводя себя в порядок, Иванов услышал шум за дверью. В глазке виднелся Михаил, а на его плече задницей вперед висел человек. Свалив добычу на диван, "охотник" доложил:
- Мой лечащий. Теперь твоя очередь, Алекс. Потроши!
Врач Лебедев, очень интеллигентного вида, с козлиной бороденкой, недолго делал большие глаза. Киллер имел дивный дар убеждения. После оглушительной оплеухи показания полились, словно на исповеди. Протокол получился длинным и очень подробным, а миникассета старенького ивановского диктофона заполнилась почти целиком. Врач категорически отрицал свою виновность:
- Я клятву Гиппократа давал! Как можно, причинять вред больному? И тем более, делать из него убийцу! Честно вам говорю, нет таких методик! Что? Гипноз? Применял, да, но и только!
Оказалось, Лебедев сегодня подал заявление об увольнении по собственному желанию. Его не устраивало, что главный врач применял для снятия стрессов новые препараты, ещё не допущенные к использованию в стационарах:
- Они опасны, они стирают память, последствия могут быть всякие... А ему возражать бесполезно!
Михаил уволок врача в дальнюю комнатку, связал по рукам и ногам, заклеил рот, уложил на пол. Возражения пленника, выраженные мычанием - заслушаны не были. Вернувшись в гостиную, где Иванов и Вероника спорили о существовании психотронного оружия, киллер вмешался:
- Хорош языками ляскать! Надо допросить главного врача. Тот, наверняка, знает все.
- Ты авантюрист, - следователь сурово посмотрел на него. - Так нельзя действовать, надо соблюдать закон. Пойми, показания Лебедева ничего не стоят, они получены не так, как надо. Тебе все же придется написать заявление в прокуратуру о медикаментозном воздействии, принуждении и так далее. Они заведут дело, запросят или изымут документы...
- Ага, - согласилась Вероника, - сто раз. Знаешь, Алекс, ты порой не только выглядишь, но и говоришь, как полный идиот. Твоя прокуратура Яковлеву, знаешь, до какого места? Я согласна с Мишей. Надо самим разобраться...
Глядя на Веронику, одетую в розовый халатик с белой пушной оторочкой, киллер тепло произнес:
- Спасибо. Никогда не думал, что девушки твоего типа имеют мозги. Ты не только красивая...
Иванов усмехнулся - гендерность брала свое. Однако девушка оказалась той ещё штучкой:
- Придержи комплименты, годзилла, - милым голоском заявила она, перебираясь на диван, умащиваясь, обнажая бёдра чуть не до трусиков, - и слюни вытри.
Михаил побагровел, затем побелел. Ударом кулака он сокрушил перемычку стула. Но девушка бестрепетно смотрела на него в упор:
- Я и говорю - дебил. Лучше заставь доктора снять гипноз...
- Зачем ты так, - укорил ее Иванов, когда они остались вдвоем, - на фига провоцировать?
- Мнит о себе много. Умный он, ага. Тупой козел. Да все вы козлы!
**
Киллер привел Лебедева, тряхнул за плечи, проникновенно посмотрел в глаза:
- Не знаю кто, но один из вас, докторов, приказал убить его, - и указал на Иванова. - А я не хочу. Так что снимай вашу установку. Понял?
Связав Михаилу руки, следователь сел за его спиной. Вероника вынула свой пистолет, оперла о стол, направила на врача:
- Лебедев, если Миша бросится на Алекса, я сначала убью вас, потом его.
Тот кивнул, задернул плотные шторы, усадил киллера напротив одинокой свечи. Ее пламя колебалось, меняя глубину теней на лице того. Иванов мельком подивился Веронике и даже осудил: "Как можно не заметить, что Михаил красив? По-мужски, разумеется, не как смазливые, брутально небритые пацанчики с реклам... "
Проникновенный голос врача нашептывал: "Вы спокойны, ваши глаза закрываются...", огонек приковывал взор и расплывался, по мере того, как глаза уставали следить за ним. Лебедев вынул из нагрудного кармана лазерную указку, рубиновым огоньком несколько раз чиркнул по глазам киллера. Лицо того утратило жесткость, губы сложились в полуулыбку. Веки следователя тоже смыкались, он клевал носом и вполуха слушал, как врач уговаривал пациента, словно Али-Баба джина, который выбрал-таки для проживания не лампу, а кувшин.
Но Михаил не согласился, что следователь его друг, и такой близкий, что убивать нельзя ни в коем случае. Он взревел, рванулся со стула. От грохота Иванов очнулся, стряхнул с себя оцепенение, но веревка уже порвала кожу на запястьях киллера и соскользнула по крови. Могучие руки сомкнулись на горле следователя. Тот ударил снизу в искаженное гневом лицо Михаила, заставил отклониться. "Бамм!" - на затылок обезумевшего парня черной молнией рухнула сковорода.
- Черт, погнула, - удивилась Вероника, рассматривая вмятину на дне, - точно, чугунные лучше. Алекс, держи! Если что, Мишу добей. А хочешь, врежь и доктору.
Вручив Иванову испорченную утварь, девушка убрала пистолет в карман, принесла аптечку. Врач умело обработал рассеченную голову киллера, хотя руки заметно тряслись. Вероника жестко успокоила:
- Ладно, не убью. Вы справились?
- Не до конца. Он колеблется, а лазер не подействовал, я давно не подкреплял установку на такое снятие блока. Без препарата, что есть у главврача, того, неразрешенного, он все равно сорвется. И тогда вам, - Лебедев указал на следователя, - конец. Это императив, приказ, понимаете. Я вообще не понимаю, как Михаил мог сопротивляться столько времени?
- Тише мыши, кот на крыше... - следователь сделал знак пальцем к губам, едва Вероника раскрыла рот для ответа, - он сам скажет, если надо будет.
Михаил очухался нескоро. Ощупав затылок и повертев сковороду, он похвалил авторшу наркоза:
- Хорошо удар поставлен.
- Так теннисистка же, - не стала скромничать девушка. - Захочешь еще, попроси.
**
Врач Лебедев согласился примкнуть к группе. Около девяти вечера они добрались до центра. Роскошная подмосковная заря играла на небосводе летними красками, но любоваться было некогда. Группа ждала, что делать, а Михаил рассматривал окна и теребил Лебедева:
- Главный врач там же, на втором этаже? Вон те, три, зашторенные? Смотри у меня! Дежурная сестра на посту в коридоре, вижу... А сколько человек в охране? Один... Ладно, идем, Вероника!
Девушка постучалась в стеклянную дверь проходной, позвала:
- Эй, есть тут кто?
- Что случилось? - Толстый и сильный охранник вышел наружу, явно намереваясь скоротать время болтовней с симпатичной девицей. - Ты откуда здесь? Машина сломалась... Так заходи, пока такси придет, телевизор посмотрим.
Михаил возник рядом с ним, сделал быстрое движение, подхватил поникшего парня, забросил на плечо, крякнул под весом. Бегом ворвался в холл, уложил бедолагу на диван, связал. Иванов подивился сноровке киллера - тот двигался, вроде, неторопливо, но все получалось стремительно. Врач вошел последним. Киллер поторопил его:
- Чего, как на прогулке? Быстро, побежали к главному, - и распорядился, с напряжением вскидывая охранника на плечо, - но без меня не входить! Алекс, за доктором следи, чтоб не смылся. Бегом, мать вашу!
Свалив все еще беспамятную тушу у входа в кабинет, киллер перевел дух, резко повернул ручку и рванулся внутрь. Иванов безнадежно опоздал - захват закончился мгновенно. Михаил прижимал черноволосую голову владельца кабинета к столу, и выкручивал руку. Главный врач смолк после слов:
- Заткнись. Сломаю. Стонать можно.
Киллер вывел его из-за стола и усадил на стул для посетителей, выдвинув тот в центр кабинета. Вероника рассмотрела лицо главного врача:
- Ваграм? Не ожидала!
- Иванов, познакомься, - Михаил повернул голову пленника в сторону следователя, - это и есть начальник центра реабилитации инвалидов армии.
Главврач что-то выкрикнул, обращаясь к Михаилу, но тот не обратил внимания, допивая последние капли из заветной фляжки. Следователь отыскал чистые листы бумаги, подвинул приставной стол, сел напротив задержанного, достал диктофон и призвал того к порядку:
- Не отвлекайтесь. Я следователь прокуратуры Иванов Александр Иванович, провожу допрос гражданина Ваграма Николаевича Понтова, ...года рождения. Назовите адрес? Добром прошу... Миша, помоги ему вспомнить. Ну, не надо так кричать. Спасибо, Миша. Допрос ведется в присутствии, - Иванов перечислил в диктофон данные Лебедева, Вероники, Михаила. - Вопрос первый...
Господин Понтов оказался человеком словоохотливым. По его словам, только талант и трудолюбие помогли ему стать главврачом и директором центра. Почему армия выделяла такие деньги на оснащение? Так результаты лечения - самые лучшие по России! Почему ФСБ, ГРУ и прочие службы направляют своих раненых на лечение сюда? Так результаты лечения - сказал же! Иванову хвастовство надоело, он попросил Михаила объяснить гражданину, что нужна правда. Тот помог.
Ваграм Николаевич стал правильно отвечать на вопросы, назвал коды сейфа - и всего-то после вывихнутого мизинца! Сейф открыла Вероника, а содержимое проверил Лебедев. Особенные ампулы и деньги хранились вместе с журналом заявок на убийства. Всего сорок строк, но каких!
Главный врач добросовестно записывал туда данные "заказчиков", "заказанных",
"исполнителей", дату исполнения и сумму. Похищение Вероники обошлось недорого, а вот её отец влетел заказчику в немалую копеечку. Прочитав имя, девушка бросилась на Понтова и зарычала:
- Сволочь, как ты мог! Подонок! Папа тебя человеком сделал, а ты?! Предал его для Яковлева?
Её ногти прошлись по физиономии молодого человека, оставив кровавые следы. Михаил оттащил Веронику от главного врача. Девушка яростно вырывалась, но поняла - с таким силачом не совладать, перестала биться и разрыдалась на груди киллера. Тот ласково гладил ее по голове, а Понтову презрительно бросил:
- Ты дерьмо. Даже руки марать не хочется. А заказчики твои - сволочи.
Иванов молчал - служащему негоже порочить государственных деятелей. Некоторые лица, вписанные в журнал, имели отношение к высшей власти. Другие ворочали миллиардами, или командовали спецслужбами. Лебедев не сдержался, уточнил у следователя:
- Вы думаете, тут те, кто оплачивал убийства? А он использовал наших больных? Это мерзко!
- Сначала докажите, - уверенным голосом возразил Понтов. - Журнал вы мне подбросили, я ничего не знаю. Убивали пациенты центра? Так они психически больные, а мало ли что безумные натворят!
И добавил непонятные слова, глядя на Михаила. Тот вздрогнул, отпустил Веронику. Иванов не придал этому значения, развеял заблуждение пленника:
- Шалишь, доктор, тут причинение тяжкого вреда здоровью.
- Кто препаратами пичкал, с того и спрос, - Ваграм ткнул пальцем в Лебедева. - И вообще, пора кончать спектакль! Во-первых, товарищ следователь, выкиньте допотопный диктофон. Вот на что надо писать показания, - он прошел к столу и вынул из компьютера диск, - камера над столом, видите, как удобно?
Иванов кинулся отобрать, но Понтов опять скомандовал Михаилу что-то на незнакомом языке и приказал на русском:
- Его останови, у Веры отними оружие. Передай пистолет мне.
Удар швырнул следователя на пол. Девушка ойкнула, с такой силой киллер сорвал с нее наплечную кобуру. Ваграм Николаевич положил оружие на стол, распахнул окно, за которым почти догорела вечерняя заря.
- Душновато, не находите? Значит, так, гости дорогие. Вы зажились на свете. Пора прощаться. Сейчас Михаил проводит вас в парк, - палец главного врача указал вниз, - там, в канализационном колодце, вы и умрёте. А потом убийцу на месте преступления захватит и пристрелит охранник. Кстати, развяжи его, Миша.
Иванов проклинал свою опрометчивость - пистолет нельзя было отдавать Веронике! Уж он бы успел выстрелить, ранил бы киллера, а эта плакса даже дернуться не успела!
- Обратите внимание, как выполняются мои приказы, - хвастливо заметил Ваграм. - Быстрее, чем у Сталина. И беспрекословно. Я приговорил вас...
Девушка неожиданно возразила:
- Три ха-ха! Приговорил? Приказал? Не смеши! Ты мальчик на побегушках, Ваграм. У генералов. Подай-принеси...
Главный врач взвился:
- Дура! Что ты понимаешь? Я создал идеальных исполнителей! Это мечта владык, а я ее осуществил. Три кодовых слова - и человек идет на любое задание. Три других слова - он все забыл. Это гениально! - он захлебнулся собственным восторгом. - Я могу приказать что угодно, и мой приказ выполнят. Скажу, и боец порвет тебя на куски, зубами. Хочешь убедишься? Максим, приведи ребят из третьей палаты.
Охранник бросился исполнять поручение, а Ваграм продолжил, потрясая журналом заказов:
- Эти придурки думают, что управляют мной! Ха! Я прикажу, их перещелкают в два счета.
В кабинет вслед за охранником вошли три крепких парня в больничных одеждах. Они вопросительно уставились на главного врача:
- Звали?
Звучно продекламировав фразу на латыни, Ваграм встал у подоконника, показал парням на посетителей:
- Сломайте им руки!
**
Троица послушно двинулась вперед, но Лебедев выхватил лазерную указку, чиркнул рубиновым лучом по их глазам. Бойцы остановились, один пробормотал:
- Ой, блин, опять крышу сносит...
- Не сносит, - Лебедев указал лучом на Ваграма, - а он вас сводит с ума!
- Убей их! - взвизгнул тот, прячась за Михаила.
Завязалась схватка, в которой трое одолели киллера, хотя и не сразу. Испуганный охранник выбежал из кабинета. Иванов бросился к Понтову, но тот выпрыгнул окно. Неудачно, судя по протяжному стону и нелепой позе с вывернутой ногой. Лебедев остановил парней-победителей, которые повалили Михаила и мутузили, стараясь"вырубить":
- Ребята, хватит его молотить, просто придержите, укол сделаю, - и кинулся к сейфу.
Иванов усмехнулся. Он понял, почему врач не поспешил останавливать избиение, но мысленно оправдал Лебедева - тому ведь досталось от киллера. Инъекция и слова об отмене приказа быстро подействовали на Михаила. Пришедший в себя, он с покаянным видом внимал монологу Вероники, и кулачку, который гневно колотил по его груди. Пациенты из третьей палаты слушали Лебедева. Все были при делах, не обращая внимания, что вдали голосили сирены, мелькали проблесковые огни. И приближались.
Только Иванов понял, что охранник даром времени не терял. Отлично представляя, как поведут себя полицейские, он схватил оптический диск, вложил его в журнал заявок, сунул в рубашку, под ремень. Следующим встревожился Михаил, отстранил девушку, которая нежно трогала его избитое лицо и плакала:
- Я сваливаю. Иванов, извини, ты знаешь, чего стоит закон в России. Доктор Лебедев, спасибо. Всем спасибо!
Он спустился в окно, держась за край рамы, извернулся и легко спрыгнул на газон рядом с телом стонущего Понтова. В несколько шагов подбежал к забору, перемахнул. Вдогонку ему полетел звонкий призыв Вероники:
- Найди меня!
Сирены орали совсем близко. Иванов подставил диктофон Лебедеву, спросил о чуде, которое тот сотворил. Врач сбивчиво пояснил, что у его пациентов кодом экстренного вывода из гипноза является рубиновый луч. Сирены смолкли. По коридору затопало множество ног. Дверь распахнулась, прозвучала команда:
- Лечь на пол, ноги врозь, руки на затылок! При сопротивлении - стреляем!
Следователь свернул листы допроса, остановил диктофон, сунул в карман, лег. "Ой, сколько работы предстоит, если ФСБ не предаст, как в первый раз", - подумал он, отвечая за всех:
- Не стреляйте, сдаемся!
**
Минуло полгода. Иванов прославился очередной раз, опять ненадолго. На работе его восстановили, Генеральный Прокурор объявил благодарность. Следователь так и не решил, доволен или нет исходом авантюры. С одной стороны, удалось многое. Реабилитационный центр перестал быть поставщиком наемных убийц - показаний Вероники, Лебедева и самого следователя вкупе с записью на диске хватило за глаза. Нескольких генералов тихо ушли в отставку, пару министров пересадили на другие места, и все затихло.
С другой стороны, многие "заказчики" вовсе избежали наказания. То ли их имена оказались неточно записаны в журнал, то ли у Генерального Прокурора не хватило духу. А военная прокуратура, вообще, свернула следствие ввиду скоропостижной смерти обвиняемого, главного врача центра. Понтов взял и умер в госпитале, не долечив сломанную ногу. Скончался от острой сердечной недостаточности, что очень редно, но случается и в молодом возрасте. Даже в тридцать лет, как заявил прессе прокурор, не краснея.
Лебедев стал главврачом. Пациентов, которых Ваграм использовал в качестве убийц - оправдали. Эксперты подтвердили, что в момент совершения преступление те были невменяемы. А вот Михаила объявили в розыск.
Коллеги из Москвы под большим секретом сообщили Иванову, что последний раз киллера видели в Большом театре. Именно в тот день, когда именитый чиновник Яковлев, "заказавший" отца Вероники, скончался. Да так нелепо, оступившись в туалете театра и ударившись горлом об унитаз. Со всей силы, гортанью разнеся фаянс, вдребезги. В газетах об этом не писали, но Вероника откуда-то все узнала и выложила подробности Александру Ивановичу всего за полчаса телефонного разговора.
Следующий звонок от неё поступил незадолго до Нового года. Компания гуляла у Иванова на даче, которая не сгорела в тот раз. Она лишь так пропиталась гарью, что пованивала и после ремонта. Александр Иванович не сразу узнал голос:
- Кто, не понял? А, Вероника! Спасибо, и тебя с наступающим. Что? Летишь в Сидней? Зачем? А, бабку-травницу везешь, - он понемногу сбрасывал с себя хмельную одурь и понимал потаённый смысл слов,- как же, помню! Волшебный напиток, что спас меня. Ну, привет ее внуку!
Закончив разговор, следователь разволновался. Он тихонечко вышел из шумной комнаты, спустился в подвал. Копоть местами проступала сквозь побелку, ржавый край стеллажа осыпался чешуйками под рукой... Все напоминало о событиях минувшего лета. Абсолютно нереальных. Иванову не верилось, что он участвовал в такой авантюре, что к нему относятся слова: "Кого раз схоронили, тот сто лет проживет".
Он пнул стеллаж, о который тогда перетирал веревку, хлопнул дверью, за которой тогда стояла девушка с пистолетом, прошел на кухню, где тогда спорил с подневольным киллером, и принял два стакана водки, топя непонятное, смешанное с радостью, только что возникшее чувство:
- Как же, черт возьми, хорошо быть живым! Но скучно.