Пишет молоденькая женщина... И тем более жутко, что знаешь, что в конце концов, пусть и почти через треть века, она покончит с жизнью самоубийством.

И как с таким мнением я могу спокойно пройти мимо толкования Сарнова?

Читатель, давайте договоримся, что если можно назвать сориентированным вверх и даже сверхвверх, как бы в небо и выше, идеал, ценящий единство с человечеством и связь всех со всеми не только в жизни, но и после смерти, то противоположный идеал я смею назвать направленным вниз и даже субвниз, как бы под землю. Небо и Ад... Только Ад - не в негативном смысле этого слова, а,- как и подобает всякому идеалу,- в позитивном. В смысле величия. Равенства Богу. Демонизм.

И тогда нам не покажется странным то воодушевление, какое испытывает молодая поэтесса от представления себя внушающей свой демонический идеал из могилы, из-под земли.

Сарнов, чувствуя это воодушевление и не мысля себе, что одухотворенность может быть не только возвышенная, но и, так сказать, субсниженная, навязывает нам нечто, от Цветаевой полярно удаленное.

Я более того скажу. Аврамистские религии и прогрессистские веяния ТАК пронизали веками и тысячелетиями миллионы людей в десятках стран, что и сами демонисты, кажется, то и дело оказываются непоследовательными в своих излияниях.

Но.

Если почувствуете, если умом хотя бы призна`ете, то, может, согласитесь, что художники не изъясняются прямо, что Выготский верно открыл, что от столкновения противоречий и оттого - от противочувствий читательских в душах читателей (подсознательно по большей части) от художественных произведений рождается третье, катарсис, возвышение чувства, которое можно лишь осознать (если удастся, и тогда это будет художественный смысл), но - не процитировать.

Так вот катарсис от этого стихотворения, как и от многих цветаевских, - демонизм. Если выразить художественный смысл одним словом.

Я, наверно, способен привести в ярость моралиста...

А ведь перед нами стихи демонистки. Да.

Мы,- я прежде, по крайней мере,- рассеянно пропускаем мимо ушей это "распущенной" и таем, таем...

Мне вспоминается теперь американский фильм "Тутси". Мужчина, талантливый артист, которому никак не удается устроиться на работу, вынужден притвориться женщиной. Только так ему удалось устроиться. Он оказался в недрах женской части коллектива. С ним сдружилась одна, Тутси, не подозревая в нем мужчину. А он в не влюбился. И раз она призналась: "Я б отдавалась каждому мужчине, если б он без всяких околичностей ко мне подошел и попросил".

Человек выдал свое "я" фантастическое - каким бы я хотел быть, если б все было возможно. (В человеке несколько представлений о самом себе, утверждают психологи.)

Так в действительности у большинства и в нормальном состоянии "я" фантастическое никак не смешивается с реальностью, с другими "я": настоящим, идеализируемым (каким приятно видеть себя), представляемым (восприятию других)... А у демонистов это, видимо не так. Фантастическое в жизнь вторгается, с идеализируемым оно близко.

И вот таково лирическое "я" цветаевского стихотворения. "Я" - распущенное. Такому смешным представляется включаться в игру словами, когда оно возжелало. И доставляет эстетическое удовольствие, хищнице, медлить с единственным и верным броском на объект вожделения. Это не Тутси, не соблюдающая приличий лишь в уме и там этим несоблюдением наслаждающаяся. Тут - наслаждаются, наоборот, уже, уже вершащимся, фактическим - пусть и в изрядно неосознанном виде - несоблюдением приличий: и "меня ТАК любите" (да явно и "я" тоже любит ТАК), и, тем не менее, нет и никогда не будет всего того приличного, что должно б случиться из-за любви: частые встречи, гулянья под луной, любовное томление, венчание...

Перед нами как бы изометрическая зарядка. Огромное напряжение и никакого движения. Хищница перед прыжком, вполне уверенная в своей силе и победе. Демоница.

Вот это противоречие колоссального действия в бездействии и создает неизменный эстетический эффект. Катарсис от взаимоуничтожения охватывающих нас противочувствий дает переживание абсолютной свободы, вседозволенности. И не стыдливой, а самоутверждающейся, здоровой, победительной.