Песни о том, что далеко

                                                                                     ***

Вот так поет ветер

О тех, кто живет далеко

На острове выживших в буре

Он плачет тоску их

 Они ведь не помнят ее

Не помнят они тех, кто ждет их на берег

 Ни матери, ни детей, ни любви

Поет, словно хочет он выплакать

Слезы соленые, те, что навеки  простыли

Вот так поет ветер

Она пела, закрыв глаза. Было не разобрать слов. Казалось ветер, спутывает волосы и в лицо летят  брызги.  Песня поднималась от самых низких,  к самым высоким нотам  и снова падала вниз. В горле стоял ком, а в руки приходила необъяснимая сила. Было ощущение   движения на веслах. От решительности зависело, доплывет ли  тот, кто правит. "Вот так поет ветер". В тот день, когда он решил ехать в Корнуолл за старинными песнями, за его окном так странно стонал ветер. Гроза была необычной и такой будто кто-то повесился. Так всегда говорила в такую погоду бабушка. Словно чья-то душа бросала миру остатки отчаяния и одиночества, упрекая: "как же не удержали, недоглядели". Решение пришло само, будто этим отчаянным ветром принесенное. Учеба была уже давно закончена. Его сокурсники стали белыми и синими воротничками ,которых презирали все свое студенчество. В то вольное время всем казалось, что с ними это не произойдет.   Уж они -то не станут ходить с постным лицом на работу, которую в состоянии выполнить хорошо дрессированный шимпанзе.  И надо же убить на это шесть лет жизни и прорву денег.  Они будут полезными и смелыми. Джинсы и майка, вот одежда для честных людей. Пусть эти офисные идиоты носят униформу! И вот не прошло и трех лет  после выпуска, как большинство носит форму, первые красавицы стали толстухами, помешанными на диетах и ревности к мужьям, часто беспочвенной. И ни песен на гэльтском, ни переделок старых сказок на новый лад, ни свечей в темноте, ни вылазок на раскопки.  Какие бывают забавные интриги среди ученных, голливуд  многое теряет, считая "ботанов"  неспособными на глупые выходки. Накал любовных баталий смешанный с запахом  старинных книг и диссертаций, вот мир в котором теперь жил  Утэр. Да, да и родители тоже были специалистами по кельтике. Имечко было хорошим. Оно вызывало улыбку и облегчало знакомства, потому, что первую тему для разговора уже искать было не надо. Бессмысленность и монотонность стали раздражать,  да и писать работу на тех же источниках, которые есть в родимой   alma mater  не хотелось. Банальностей он уже наслушался.  В каждой старинной песне на гэльском, которые он мог спеть, было больше жизни, чем в нынешнем ее подобии.

 Вот так стучит ветер в закрытые двери.

***

 Утэр терпеливо заполнял длиннющую форму, которая ему, оказывается, требовалась для поездки в Корнуол. Простые вопросы типа Имя, Пол уже миновали, начались каверзные вопросы, например такие: "рассчитываете ли Вы на материальную поддержку  a. университета,b.  Совета попечителей, c. Какую-либо спонсорскую"   или  "считаете ли Вы, что данная поездка необходима для Вашей работы". И так вопросов   пятьдесят.  Поставь галочки в нужных местах. Весь последний год  Утэр писал и переписывал и ставил галочки. Его перетягивали  стороны противостоящих ученных. То его ценное мнение было нужно бывшему сокурснику,   то его преподавателю.  То надо было помочь, очередной хорошенькой бездарности остаться на кафедре рядом с ее будущим несчастным рогоносцем. Будущие рогоносцы, они же  неведающие,  что творят мужья, часто обращались к молодым ученым вроде Утэра  за такой маааленькой услугой, как небольшой доклад.  Он уже и забыл, как это радостно читать в оригинале старинные тексты,  понимать их истинный смысл  иногда ловить образы. Важность его работы превратилась в какое-то детское заблуждение.  Он ведь  даже не помнил когда стал заниматься наукой.  Он всегда слушал, как родители обсуждают ту или иную тему. Как им было важно правильно произнести, а затем расставить акценты  в переводах. Как мама пела добытые песни. Как отец умел делать стилизации. Это было захватывающе. Как же произошло, что он, сын таких родителей осел в этой  тихой заводи, и позволяет времени пропадать даром. Тихо, пыльно, безвоздушно. Наука стала плоской, желтой и затверженной как старый учебник латыни. Кому сейчас нужна латынь? Правильно! Ни-ко-му.  Ни-ко-му  не  ну - жен. Лесенка не то вверх, не то вниз.   Пробег по кабинетам.  И когда Утэр уже занес руку постучать в кабинет ректора, зазвонил телефон. Наверное , не только Утэр заметил ,что эти новые "друзья" человека звонят в самый неподходящий момент. Стоит только сесть перекусить, заняться важной неотложной работой  или, наконец, приступить к медитации, как этот маленький гад начинает тебя с кем-то соединять.  И хотя это была Лиз, ее вздох не вызвал ни одной эротической ассоциации, обычно после этого следовал  "серьезный разговор".

- Утэр, нам надо серьезно поговорить

- Да, Лиз. Это взаимно. Но не сейчас. У меня дело

- Вечером в нашем кафе - и положила трубку. Обычно она не была так лаконична перед "серьезным" разговором. Это насторожило и огорчило, но сейчас было не до того.

Он решительно постучал и вошел в кабинет ректора. Э то был большой темный кабинет с острым готическим окном. Казалось там всегда темно и душно ,несмотря ни на какие ухищрения современной техники.  Старинный массивный стол усиливал давящее впечатление, и каждый пришедший сюда, чувствовал себя первоклассником вызванным "на ковер" к директору школы. От этого невозможно было отделаться даже если Вы пришли туда добровольно как Утэр.

- Мальчик мой, Утэр! Я своим ушам не поверил, когда мне сообщили! Вы серьезно  рискуете своей карьерой! Вы же не можете не помнить, как Ваш друг Вальтер поехал в Бретань и привез оттуда переводы Мика Джаггера  и Пола Маккартни на местные диалекты. Местные жители на нем подзаработали.... Сейчас ведь почти нет носителей культуры! Я всегда уважал Ваших родителей.

- Именно поэтому я должен поехать. Сидя тут я видел слишком много чужих работ и знаю практически все тексты, собранные в наших стенах. Тут я не напишу ничего достойного их имени. Я уверен, что обязан рискнуть

- Ну, конечно же, возраст, должен был взять свое - приговаривал ректор, подписывая бумаги Утэра - безрассудная смелость на грани глупости или наоборот. В этом возрасте это почти одно и тоже. Можете забыть о повышении на ближайшее время.

 Ну, вот с бумажками  было покончено, и Утэр уже удобно устроился в кафе. Он и Лиз неизменно называли его "наше кафе". Это уютное место с настоящими деревянными столами  и удобными стульями. Стулья были с удивительными круглыми спинками, казалось, они обнимают вас.  В этом заведении подавали чудесные булочки к чаю, наверное, самые прекрасные  во всем Соединенном  Королевстве. Чайничек  с заказанным вами чаем ставили на веточки можжевельника, и от этого запаха суета дня убегала от вас и оставляла место покою. Маленькие свечки под кругленькими куполками делали это кафе окончательно сказочным. Утэр и Лиз познакомились тут и потому они мирились, отмечали важные события и серьезные разговоры были, конечно, здесь. Вот появилась Лиз. Было удивительно видеть ее такой спокойной. Обычно перед  "серьезным " разговором от нее почти по- настоящему било электричеством. Она была как-то особенно хороша. В ее внешности и пластике появилось что-то чужое. Утэру захотелось немедленно уйти и что-то с шумом сломать, как это делают рок-музыканты в конце шоу. Но он придвинул ей стул, дал знак подавать чай и булочки, и присел напротив. Он протянул ладонь, но Лиз не вложила в нее свою маленькую ручку. Она неуверенно провела рукой по волосам, будто проблема таилась именно там.

- Давай, я помогу тебе начать. Я невнимательный  эгоист и опять - тут он выразительно посмотрел, как бы приглашая продолжить

- Да ты эгоист. Да не внимательный. Ты уже много раз это от меня слышал.- она отпила немного чаю. Утэр мог наблюдать за ней,  не отрываясь. Что бы она ни делала, это было необычно  и волнительно.-  Ты помнишь имена всех Плантагенетов с их порядковыми номерами и днями рождений, коронаций и смертей, однако мой для тебя крайне неудобная дата, видимо потому, что начинается с девятнадцати.  Мне надоело огорчаться из-за того, что ты забыл меня предупредить, что задерживаешься, не помнишь о давно запланированной поездке во Флоренцию... А ведь ты знал,что это важно для меня. О том, что у меня аллергия на орехи. Ты опять заказал булочки с орехами. Но это мелочи! Ты забыл предупредить меня, что едешь куда-то на неопределенный срок и даже не спросил, может я бы поехала с тобой!? Мне надоело быть женщиной-грызущей.  Я от тебя ухожу.

- Лизи! Я собирался сказать, я просто не успел! Послушай это же очень важно, это же работа!

- Да, да, важно для тебя, для твоей работы. - Она грустно улыбнулась. - Я любовница, постельная принадлежность. Ты женат на своей работе. Я хочу быть женой и матерью. Я выхожу замуж.

-  Кажется, ты тоже забыла мне что-то сообщить

- Да, за Лесса  Ли.

Он просто встал и ушел. Лесс был его другом. Почти братом и такой удар в спину. Теперь  у детей его девушки будет фамилия  Ли и все они будут неуловимо напоминать Лесса. Лиз и Лесс познакомились год назад в этом самом кафе на дне рождения Утэра. Эти двое были самыми близкими ему людьми.  Утэр не смог бы даже объяснить, что чувствовал.  Хотелось одновременно кричать и забиться в угол и тихо сдохнуть.  Ярость надо скидывать в движение. Утэр бежал и бежал по каким-то улицам и переулочкам.  Но это было все равно главное бежать. Утром он стоял у озера в университетском саду.  Вода была гладкой со стальным оттенком.  Равнодушное и холодное.  К приходу студентов озерцо превращалось в фонтан и выглядело уже не так депрессивно.  Днём фонтанчик был местом оживленным.  Там всегда можно было найти нужных людей, и в студенческие годы Утэр любил этот смешанный шум воды и голосов. На душе молодого ученого было гадко, пусто, но телесная усталость все, же требовала действий и не давала совсем уйти в прострацию. Надо было скорей попасть домой, принять душ, переодеться. Все же преподавать надо в приличном виде, кто бы тебя ни бросил.

Вот так плачет ветер

  ***  

Утэр уже неделю жил в доме викария Томаса. Вообще-то он этого не планировал и даже оставил свой багаж в гостинице.  Викарий Томас был сухоньким старичком. Есть люди, которых невозможно не заметить, даже если они не очень высокого роста. У Томаса был внимательный и, удивительно, пронизывающий взгляд. Но это почему то не вызывало неудобства, наоборот хотелось остановиться и поговорить с ним.  В уголках глаз и рта залегли мелкие морщинки, и от этого казалось, что он всегда улыбается. Томас  ходил с тросточкой, и его  жена подсмеивалась, что это он притворяется, чтобы больше не ходить с ней на танцы.  Жена викария Бэтти была крохотной женщиной. Было в ней что-то от фарфоровой куклы. Может быть, на эту мысль наводили оттенок ее кожи и блеклые голубые глаза. Мягкие седые волосы были уложены аккуратненькую причесочку и подвязаны голубой атласной ленточкой.  Она всегда считала, что женщина, чьей бы она ни была женой должна радовать глаз. Томас ее обожал и никогда не спорил с этим ее мудрым убеждением.   Викарий был автором нескольких любопытных исследований и собирателем местного фольклора.  Утэр даже не сомневался, кому он нанесет первый визит. Викарий был замечательным автором, и был знаком , почти со всеми, кто мог хоть что-то спеть или воспроизвести хоть одну фразу.  Несмотря на то, что детей у Томаса и Бэтти не было , в доме царило ощущение постоянного движения.  Однажды ступив на этот порог, Утэр почувствовал, что попал туда куда надо. Викарий с женой мгновенно втянули его в спор о том, стоит ли искать подтексты в легенде об Артуре.

- Вот молодой человек тебе скажет, что главное во всем этом лю-бовь -  горячо заявляла Бэтти.

- Но, ты же знаешь ,что не только! Ты же умная женщина!

- Вот. Так всегда когда у тебя кончаются доводы! Ты пытаешься мне объяснить, что я говорю глупости! А как Вас деточка зовут? - поправляя легким движением волосы на лбу, спросила Бэтти

- Утэр

Старики хлопнули друг друга по ладони, как делают подростки, когда удается провернуть какой-нибудь трюк.  Надо же как удачно совпали тема и имя пришельца!

- Вот у тезки мальчика наверно на всю эту историю был всю жизнь взгляд с подозрением. - смеясь сказал Томас

На столе уже возникла белая кружевная салфетка, на ней тарелочки с печеньем, нарезанными лимонами, бутылочка джина и айриш крем. Все трое уже увлеченно болтали о короле Артуре, о том, как удачно, что Утэр пришел именно сегодня.  Как в юности Томас казался Бэтти Ланселотом, а оказался занудным Мерлином, а Бэтти как была, так и осталась Морганой, но притворяется порядочной женой священника. Правда ведь, ей не очень удается? Утэр стал рассказывать этой удивительной паре, как  за последнее время его затянула странная возня.  Они слушали, кивали, его понимали.  Когда Утэр выговорился, он почувствовал, что ужасно устал. Вся тяжесть  последнего времени, стала такой явной и упущенное время таким бесконечно большим.  Томас  и Бэтти стали говорить ему, что было бы хорошо, если бы он остался у них на некоторое время. И поздновато ехать в город,  и мотаться туда-сюда неразумно. И бумаги надо будет просмотреть,  и люди которых он должен услышать все рядышком живут. Утэр позволил уговорить себя  к огромному удовольствию супругов. Казалось он здесь уже жил и его с нетерпением ждали долгие годы.  Комнатка, в которой Утэр теперь жил была маленькой и уютной.  За неделю Утэр и Томас разобрали все тексты по косточкам, привели их в систему  и немного поспорили с Бэтти. Было забавно наблюдать, как Бэтти все это вносит в  компьютер. "Томас  у меня ретроград, он эту прелесть презирает". Бэтти обожала компьютер. Она общалась с детьми своих сокурсниц и гоняла с ними в разные игры. Дети звали ее не иначе как Морги и уважали за неизменную точность удара и готовность помочь советом магическим и жизненным. Однажды Бэтти устроила  музыкальный вечер. Она  пригласила местных дам и они пели для Утэра все старые песни какие смогли припомнить. Но сюрприз ожидал под занавес.

- А сейчас , я предлагаю всем послушать  как поет Сэлли.

- О! Да! Просим- с радостью зааплодировали дамы.

Бэтти подошла к своей любимой технике, поискала, что- то и нажала PLAY.

  это я стою с клюкой

это я кричала чайкой

это я волне с причала

все проклятия кричала

унесла волна его

на далекий дивный остров

где не помнят ничего

никого не помнят просто

 все разлучница - она

 у меня его украла

 и любовь мою слизала

в сердце милого до дна

 это я стою с клюкой

мне согнуло время спину

 может, в этом месте сгину

я здесь жду его домой.

Пел молодой голос. Он тосковал и не хотел смиряться. Голос  был  таким объемным, и казалось, идет не из компьютера, а существует сам. Чарует и зовет кого-то,  кто забыл его на далеком острове.    Я стою, я жду.  Утэру захотелось встать и бежать. Снова бежать никуда, навстречу этому голосу, туда, где ждут, где любят, где не предают, туда  - домой. Как давно он не был дома. Сэлли пела и пела, голос наполнял дом  и сладко кружил голову. Утэр и забыл осмыслять текст.  Это было, как в детстве, когда мама пела старинные песни. Она становилась красивой как феи из сказок. Ее маленький сын желал застыть в этом течении песни, всегда обнимая ее колени.  Утэр помог Бэтти прибрать после приема гостей и наконец решился задать вопрос.

- А кто такая эта Сэлли? И можно ли ее услышать вживую?

-Сэлли живет на маяке. Она нелюдимка.  Какая-то тайна ... она редко появляется, мало говорит, а вот спеть ее иногда удается уговорить.  

- Она к нам должна наведаться на днях. Приносит нам травы от ревматизма.  - сказал Томас. Бэтти наградила мужа очень сердитым взглядом.- Ну для Бэтти ,конечно, для  ароматических ванн.- и подмигнул Утэру.- Видимо она потомственная травница. Потому что когда мы здесь только поселились, подруги моей миссис все носились с отварами от Сэлли для смены оттенка волос, кожи, цвета глаз  и даже,- понижая голос, говорил Томас - для омоложения. А теперь мы всё больше желудочные сборы и что - нибудь от ревматизма заказываем.

- Стало быть, ее в мамину честь назвали.

- Конечно, чтоб талант не ушел из семьи. Чуть не упустил важную деталь! Сэлли очень хорошенькая.

- Вот! А еще викарий! - рассмеялась Бэтти

- Теперь я просто обязан с ней познакомиться. Это же клад а не девушка, молчалива, поет сладко, знает секреты трав, да еще и хорошенькая!

- Уговорили! Познакомлю! Чур,  я посаженная мать на вашей свадьбе!

- Бэтти! Ты - Наполеон Бонапарт! Планы опережают воплощение лет на двести.

                                                       ***

Сэлли и правда оказалась прехорошенькой, стеснительной и малоразговорчивой.   Утэр напросился проводить ее и донести ее покупки до дома. Машина, на которой они с Сэлли добирались, остановилась у каменного поселочка, двойника того в котором жили викарий с женой. Но, только оказавшись на дороге к маяку, Утэр понял, что  поселок совершенно пуст. Девушка жила на маяке, который стоял на высоком выступе. Для того чтоб увидеть море надо было до головокружения посмотреть вниз.   

-Скажите, Сэлли, а Вам не страшно жить одной на маяке?

- Кто-то ведь должен освещать путь.  Пока кто-то светит, значит ждут. А пока ждут, Вам ещё есть куда вернуться. Хотите песню о ветре?

- Да конечно, улыбнулся Утэр.

Вот так поет ветер

О тех, кто живет далеко

На острове выживших в буре

Он плачет тоску их

 Они ведь не помнят ее

Не помнят они тех, кто ждет их на берег

 Ни матери, ни детей, ни любви

Поет, словно хочет он выплакать

Слезы соленые, те, что навеки  простыли

Вот так поет ветер

Она пела, закрыв глаза. Было не разобрать слов. Казалось ветер, спутывает волосы и в лицо летят  брызги.  Песня поднималась от самых низких,  к самым высоким нотам  и снова падала вниз. В горле стоял ком, а в руки приходила необъяснимая сила. Было ощущение   движения на веслах. От решительности зависело, доплывет ли  тот, кто правит. "Вот так поет ветер".  Утэр успел подумать обо всем, и по окончании песни он чувствовал себя так, как если бы вернулся из далекого путешествия, и теперь ему  надо было заново полюбить и узнать то, что его окружает. На секунду ему показалось, что Сэлли одета в меховую накидку, но наваждение растаяло так же быстро как появилось.

- Спойте и мне, - что-то  перебирая пальцами сказала Сэлли

- Я помню только очень короткую песню целиком. Не судите меня строго, у меня нет Вашего таланта.

В холодном дальнем море

остров далекий стоит

там в глубокой пещере

Великий волшебник спит

на арфе в пещере играет ветер

о старой забытой любви

"Чего не бывает только на свете

Забудь Мерлин слезы свои"

все тревоги старца унесла гроза

его ветер баюкает словно младенца

И голову гладит ,целует глаза,

Так ветер уносит память и охлаждает сердца

- Это не короткая песня, это просто маленький кусочек. Вообще-то она очень долгая и грустная - заметила Сэлли.

-  А Вы знаете ее полностью? И смогли бы ее мне спеть?

- Конечно же,  ее же каждый знает.

- Сэлли ! Вы сокровище со дна морского! Вы не представляете, как мне нужна эта песня. Как воздух!

Сэлли стояла с потрясенным видом. Она пробормотала, что- то о том, что невелика услуга песни распевать. Но потом  стала ему сбивчиво говорить

- Меня сокровищем со дна морского называл один человек... Давно...  Это почему-то больно... так  непонятно. Простите мне надо побыть одной.

Утэру ничего не оставалось, как наскоро попрощаться и вернуться в дом своих новых друзей. Он был взволнован и растерян.  Девушка, живущая на маяке, пустой поселок вокруг, найденная песня, все это  переполняло и перехватывало дух.  До своей постели он добрался затемно и просто рухнул не раздеваясь. Усталость была какой-то необычной, она наполняла тяжестью все тело, и оно казалось каменным.  Во сне он видел бурное море, потом злых людей, потом растерзанных тюленей и крик Сэлли. Такой горестный и отчаянный, что сердце зашлось, и он проснулся в ужасе. За завтраком он спросил своих друзей о пустом поселке.

- Это вопрос к моей миссис. Она обожает все эти  жути, которые здесь рассказывают

- Только обещайте мне не подсмеиваться, как некоторые - Бэтти кивнула в сторону Томаса

- Зуб даю! - это заявление вызвало одобрение у Томаса и порадовало его маленькую женушку.

- Ну ,вот. В далекие времена поселок у маяка был процветающим. В нем жили моряки, которых ценили за их искусство, унаследованное у предков. Это были редкие мореходы. И в промыслах им равных не было. Им всегда платили вдвое против моряков из других мест. На берегу их ждали семьи и говорили, что искусство ждать было равно искусству возвращаться.  Маяк был уже тогда. Там жил молодой человек по имени Делвин. Он лишился ноги. Теперь его не брали в море. Делвин был очень горд и не желал, чтоб его жалели. Он  и сам себя не жалел. Он решил работать на маяке и жить там. Светить тем, кто в море это ведь очень важно. Вроде как он все же с ними, вместе. Иногда он брал лодку и рыбачил для себя. Ах! Да! Я забыла рассказать. Неподалеку от маяка есть небольшая бухточка. Туда раз в год приплывали тюлени. Наверное, отдохнуть. Там было тихо и безопасно. Вы, ведь знаете Легенду о том, что некоторые тюлени могут снимать шкуру и превращаться в красивых женщин. Обычно их привлекает пение, и они выходят пожить среди людей. Но если такая женщина полюбит, то навсегда. Однажды Делвин в ясный денек решил порыбачить. Он взял лодку и вышел недалеко в море. Вскоре он заметил тюленей и понял, что рыбачить будет уже бесполезно. Пока он добирался до берега, он развлекал себя песней. Так вроде полегче грести. На берегу его встретила незнакомая девушка и предложила купить у нее хлеб или сеть, разве это важно! Так было всякий раз, когда он, возвращаясь, пел. Делвин не мог припомнить никого в поселке, кого могла бы напоминать красавица. Он уже перебрал в уме все семьи ,но она была не похожа ни на кого. Однажды ночью был шторм и гроза. Делвин следил за тем, чтоб  огонь был особенно ярким, и не затухал ни на секунду. Чтоб не заснуть, он громко распевал песни.  Каково же было его удивление, когда он понял, что подпевает ему не только эхо. Это был голос девушки. Она стояла на лестнице и боялась показаться.  Он спросил ее, что она делает в такую погоду и такой поздний час на маяке. Она, молча, протянула ему тюленью шкуру и сказала, что хочет всегда быть с ним.  Они стали жить вместе. Молодая жена Делвина многое знала о травах и лечении всяких недугов и потому быстро обзавелась знакомыми в поселке.  И все бы ничего, но в поселке случилось несколько происшествий, которые хотелось списать на что-нибудь сверхъестественное. Все  быстро припомнили, что Делвин никуда не уезжал с маяка с тех пор как там поселился. И что его миссис с годами не меняется ни капельки.  Начались крики и вопли о том, что  все это ведьмины происки. Делвин сказал землякам, что разберется сам. И если его жена виновата, он сам сделает,  что требуется. Он понимал ,что ей грозит опасность и вернул жене тюленью шкуру. Но жители не угомонились, они спустились в бухту и перебили всех тюленей. Вот тогда они узнали, что такое настоящие неприятности.  Весь поселок преследовали болезни, море отступило и оголило острые как клыки камни, кто-то пустил слух, о том, что все они прокляты и мужчин очень неохотно стали нанимать, а чаще просто отказывать. Все приходило в упадок.  И постепенно поселок опустел. Что стало с Делвином,  никто толком не рассказывает. Но и в поселок особенно не захаживают.

- Вот! Видишь, моя жена необыкновенная женщина. Она знает все сказки ,которые только можно пожелать услышать.

- Насмешник! Всегда надо мной смеешься и мальчика втягиваешь!

- Ну, что Вы! Бэтти! Предлагаю себя в пажи на целый день. Вы оказали мне необыкновенную услугу и доставили большое удовольствие. Чем я могу отблагодарить прекраснейшую леди?- принял игру Утэр

- Я подумаю - серьезно заявила Бэтти.  Она вышла из-за стола и решительно отправилась в свою комнату.

- Сейчас она со своими боевыми эльфами интернета придумают тебе интересную работку. Так чтоб мало не показалось.- засмеялся Томас.

                                                                                ***

 Сэлли сидела в маленькой деревянной постройке, и превращала  в фарфоровой ступочке какие- то травы в порошок.  Она сосредоточенно подбавляла их, дойдя до очередного куплета песни о спящем  Мерлине.  Утэр подумал о том, что в средние века ее бы непременно обвинили  в колдовстве.  Каждое движение девушки ложилось в течение  песни, каждое слово вплеталось в рецепт  сложного состава, который она смешивала в ступке. Удивительное существо Сэлли пела и не прекращала своих обычных дел, так будто ее совсем не трогало его присутствие. Он записывал ее голос и не задавал вопросов. Просто тихо слушал. Обдумывал он уже дома, долго обсуждая с викарием и его второй половиной.  Жизнь Утэра обрела плавность и размеренность.  Работа приносила радость, общение с друзьями - какую-то новую уверенность в том, что все идет хорошо и правильно.  Он помогал Сэлли в ее поездках в город. Они вместе блуждали по старинным улочкам, заходя в лавки гомеопатов и салоны красоты. Для них Сэлли делала сложные составы на заказ и пользовалась заслуженным уважением. Иногда Утэр ловил себя на мысли, что Сэлли удивительно гармонично выглядит в старом городе. Ее осанка, молчаливость и редкие проблески улыбки, все было похоже на этот старинный и строгий город. Такой строгий, постоянный и немного отстраненный.  Иногда Сэлли вспоминала песни связанные то с одной, то с другой городской легендой. Это было необыкновенно волнительно. Вот дом старого  купца, который убил дочь за то,  что отдала свое дорогое платье бедной женщине как свадебный дар.  А вот эта мокрая стена, нет не от мистралей совсем!  От слез, там, в комнатке под крышей старушка ждала своих сыновей, а они погибли в буре. Вот слезы все текут и текут.  Утэр рассказывал ей о больших городах. О том, что люди могут жить в доме с одним номером и так никогда и не увидеть друг друга. О том, как мало люди вникают в то, что происходит вокруг.  Как городские дети удивляются птицам и бабочкам. Она слушала и, по ее лицу, было понятно, что она слушает страшную сказку. Ведь такого просто не может быть!  

В этот раз они задержались дольше, чем обычно. Молодые люди так увлеклись, что не заметили как пробежало время. Они оба чувствовали беспокойство. С моря надвигалась  черная туча. Такая черная, что на нее было больно смотреть.  Она закрывала небо и стелилась низко-низко над крышами каменных домиков, почти их задевая. Эта туча съедала звуки, казалось, все вокруг сдерживает дыхание. Не было видно ни одного живого существа. Когда они добрались до пустого поселка, ветер сорвался и стал страшным.  Над Утэром и Сэлли летели старые ветки, куски кровли. Молнии и раскаты грома уже владели всем вокруг и требовали, чтоб людей не было видно на их пути.  Сэлли выглядела скорее удивленной, чем испуганной.  Она обняла Утэра, провела рукой по его лицу и тихо что-то сказала. Страха не было,  была буря, была сила в руках и ясность в голове. Утэр взял Сэлли за руку и наугад двинулся первому попавшемуся дому. Он выбил плечом дверь, подхватил Сэлли за талию и перенес ее через порог. В доме пахло старостью, заброшенностью и  тайной. Немного посветив себе телефоном,  Утэр нашел свечи.  Ветер стонал в трубе, и казалось ,он кого-то зовет. Утэр и Сэлли пришли именно на этот звук и оказались в комнате с камином.  Утэр расставил и зажег несколько свечей, и стало уютнее. Оказалось  в доме почти все сохранилось. Большой дубовый стол в центре,  лежанка в углу. Даже небольшой запас сухих веток в маленьком ящике у камина. Сэлли показала Утэру как правильно развести огонь. Если выразиться точнее она затопила камин. Порылась в кожаной сумке, которую носила  через плечо, достала несколько можжевеловых веточек и кинула их в пламя.  Потом по шкафчикам она отыскала маленький  котелок, влила в него воду из бутылки и подвесила на специальный крючочек кипятить.  Из той же сумки она извлекла мешочек с сушеными ягодами и мелиссой и тоже легким движением кинула в котелок.  Запах наполнил воздух уютом и теплом.  Движения Сэлли в отблесках пламени были сказочными и колдовскими. Молодые люди сидели друг против друга на лежанке, и пили пахучий горячий напиток из старых глиняных чашек. Утэр чувствовал себя счастливым. Где-то там далеко ветер стучал заколоченными ставнями.  Он был дома, рядом была любимая женщина. Вот она, как ребенок, держит чашку обеими руками и старательно  отпивает горячее питье.  Огонь горит в очаге, и весь мир катится в тартарары.  Они, подчинялись ритму бури.  Порывистость их движений была сродни буре бушевавшей за окном. Они не заметили, как погасли свечи, им не нужен был свет, слабый отсвет очага охранял их покой и поощрял непокой. Очаг словно стосковался по людям и не гас. Огонь плясал вместе со сплетенными тенями,  сладкие стоны смешивались со сладким запахом можжевельника.

                                                                 ***

Утэр проснулся один.  Сначала он еще ждал, что услышит звук ее шагов или голоса.  Никто не откликнулся на его пожелания доброго утра.  Очень обеспокоенный он побежал на маяк. Молодой человек  и забыл, что умеет бегать так быстро.  Дверь на маяке висела на одной петле и, это испугало Утэра еще больше. Он  поднял какую-то кочергу,  валявшуюся неподалеку, и решительно вошел. Вверх вела витая лестница. То что, Утэр принял за куски марли ,оказалось паутиной. Она была везде, это так напоминало фильмы ужаса, что Утэр невольно улыбнулся. Он осторожно поднимался все выше и выше.  Наверху должна была находиться комната смотрителя. Томас говорил, что Сэлли живет  в ней.  Двигаясь вдоль стены, Утэр обнаружил то, что было жильем смотрителя. А следующие находки сказали ему, что оно же было  и последним приютом своего хозяина. На узенькой кровати лежал скелет одетый в костюм . Рядом лежали разные ракушки, жемчуженки  и монетки. Утэр поднял одну монетку с пола. Это была старинная монета, происхождения которой он определить не смог. Поэтому он ее сфотографировал, положил в маленький пакет и спрятал в карман.  Потом взгляд ученного упал на большой фолиант. Это был бортовой журнал маяка.  Утэр открыл его наугад и стал читать.

Ноября **  года 18**

Сегодня я ходил в поселок. Мне хотелось купить подарок моей девочке. У нас серебряная свадьба и ее день рождения.  Мне все труднее ходить туда, и я уже не тот и охоты особой нет. Сэлли всё со своими травками пытается заставить мою последнюю ногу ходить. Старается. Меня встретили в поселке неприветливо. Они говорят моя девочка -ведьма! Вот ведь когда беда все к ней бегут. И днём и ночью ведь приходят. Никому в помощи не отказала. Все орали одновременно, я чуть не оглох. Я понял, что замерз старый Мэдог. Так ведь, люди добрые, мы все знаем, как он умел набраться! Моя Сэлли, что ли его спаивала!? у трактирщика Остина пошли плохо дела. Так у всех они идут плохо! Не Сэлли же родила корсиканца! у Беатрикс дочка пошла прыщами перед самой свадьбой.... Сэлли ей говорила , нельзя ей малину есть! Рыжая дочура Беатрикс сразу вся в пупырцах от этой ягоды. Жених очень умный. До варенья молодые дураки добрались... вот ведь дети, а туда же- жениться. Кое-как все выяснили и успокоились. Какие нервные, право,  времена пошли! Я подарил моей маленькой жене серебряное колечко. Она его носит на шее. Говорит , не потерять чтоб.

 Пара стертых сыростью страниц

 декабря **  года 18**

Стало сложно жить. Наши поселковые убили несколько тюленей, чтоб прокормиться. Сэлли кричала и плакала. Я старался ей объяснить ,что это не со зла. Это беда, это крайний случай. Иногда надо высушить свои слезы, и убить в себе крик. Она спит и что- то жалобно говорит во сне. Я не понимаю, но плачу вместе с ней. Старый я стал, не могу взять ее на руки. Качал бы ее и забрал бы ее печали. Хотел отдать ей шкуру, но теперь мне страшно. Ведь ее могут убить.

Сведения о ветре, влажности, проходящих судах, так несколько страниц.

января **  года 18**

Моя Сэлли поет песню про ветер.   Про то, как он плачет слезами тех, кто живет на острове потерянных. Я сказал ей, где лежит шкура. Мне кажется, мне скоро отчаливать на остров. Жить стало сложно. В поселке почти никто не живет. Нанимают теперь редко, платят плохо. Многие семьи подались в новые земли за океан. Там наши секреты нужны.  Говорят ,там теплое , тихое море. Вот ведь, теплое, тихое... никогда не видел таких морей. Сэлли, правда, говорит, что бывает. Показывала мне цветных рыбок оттуда. Иногда она приносит большие забавные раковины и раскладывает вокруг себя. Она говорит так выглядят люди ,которые спят в теплых морях. Не  хочет слушать о моей смертности.

Вот так плачет ветер. Она сидит там, в бухточке и поет. Будто просит о чем-то.

 Утэру  стало душно. Мыслям  было тесно, и стены давили. Вся жизнь стала похожа на разобранный пазл. Общая картинка понятна, но не сложена воедино. Из этого состояния его вывел звонок  вдруг заработавшего телефона. В его ухе уже звонко кричал голос Бэтти.

- Мальчик! Утэр! Наконец-то  я уже в полицию позвонила и во все службы. Какой ужас! Где вы дети?

-Бэтти, миленькая, мы в порядке. Мы на маяке, нельзя ли за нами прислать такси. Это важно.

- Что с Сэлли?

- Не волнуйтесь, она здорова. Вы ведь сделаете то, о чем я прошу?

- Ну конечно. Я вас с нетерпением жду.

Сэлли нашлась в бухте. Она  держала в руках шелковистую шкуру и неутешно плакала над ней. Она обняла шею Утэра, как это делают безутешные дети. Она плакала навзрыд, она не могла остановиться. Он взял ее на руки и унес к маяку. Такси было уже на месте. Видимо  Бэтти все же настоящая волшебница улыбнулся про себя Утэр. Сэлли быстро шептала ему в ухо, что это  удивительно ,что можно любить снова. Она любила Делвина, но он уснул, и она принесла ему все, что окружает таких, спящих на дне.  А он не просыпается! А она полюбила Утэра и не знает ,что делать. Она не может этому противиться. Утэр целовал ее соленые щеки и улыбался. Он смущался водителя. Он чувствовал, что может кричать на весь мир, что ему неслыханно повезло, он тоже любит эту сказочную женщину. Но только тихо сказал: "Все хорошо мое сокровище. Тебе нечего бояться".   Хотя они ехали недолго , она уснула у него на плече. Девушка спала, уткнувшись в его плечо иногда всхлипывая.

Томас и Бэтти стояли на пороге, было видно, что они беспокоились, и ночь была для них долгой.  Водитель помог  разобраться с вещами и с трудом увернулся от приглашений Бэтти остаться на чаёк.

- А теперь все по комнатам отдыхать соберемся в гостиной через три часа. Да,да! И Телефонные Волшебницы тоже. - как можно строже произнес Томас

Утэр собрался устроиться возле кресла, где спала Сэлли.

- Ты тоже идешь отдыхать, я на этом корабле капитан

- Ну конечно же. -  ехидно усмехнулась Бэтти. и  тут же с достоинством герцогини прошествовала в свою комнату.

Утэру не хотелось отдыхать. Он боялся, что Сэлли проснется одна и  испугается. Пытался отвлечься перебором дат, потом перечел все тексты песен, которые пела Сэлли.  Это не отвлекало. Утэр тихо открыл дверь и пошел в гостиную. Там шел разговор на гэльском и он стал слушать.

- Почему ты не вернулась к семье, когда умер Делвин?- спрашивал голос Томаса

- Тот, кто был викарием до Вас, сказал, что люди не умирают навсегда. Что мы встретимся. Я очень старалась. Я так виновата. Что я скажу Делвину, когда он вернется.

- Конечно, мы не умираем навсегда, мы возвращаемся нашими детьми, внуками, иногда другими людьми. У тебя великий дар девочка, ты любишь. Делвин был бы рад узнать, что ты выбрала достойного. Утэр тебя любит. Мы с Бэтти это давно заметили. Не надо бояться любви.

-  Это так странно когда любишь. Как  будто в тебе маяк. И огонь, горящий в этом маяке, такой яркий, что ослепляет меня.

- Это хорошо. Иногда лучше идти вслепую. Если бы мы все видели ясно, жизнь была бы просто страшной.

- Знаете, Томас , когда вы сюда приехали. Я смотрела как Вы с Бэтти живете. Это так удивительно тепло.  Мне показалось, что вы и есть моя семья, только я потерялась и забыла.

- Это же прекрасно.

 В назначенное время все собрались в гостиной.  Долго не решались начать говорить. Словно увидели друг друга впервые.  Утэр церемонно кашлянул в кулак ,встал и произнес

- Сэлли, я бы хотел просить сэра Томаса нас обвенчать.

- А кольцо ?! - шепотом подсказала Бэтти. - Вот ведь предложение же делаешь!

Томас  улыбнулся . Он пошел в свою комнату и вернулся   с маленькой коробочкой.

- Ты их сохранил! - Бэтти просияла.

- Серебряные колечки, Бэтти сделала из своих сережек! когда я сделал  ей предложение, как некоторые не озаботившись кольцом.

Бэтти положила руку на запястье Сэлли и доверительно сообщила.

- Мужчины! Они всегда не помнят важных вещей.  Сэлли, Милая ,Вы  хотите подумать?

- Я... конечно, да. Я согласна

- Бэтти твое дело найти подругу невесты и друга жениха. Только следи ,чтоб возраст был не игровой.

Бэтти погрозила мужу пальчиком.  Но была довольна его осведомленностью.

- Само собой.

                                                                                      ***

Родители  Утэра и викарий с женой быстро нашли общий язык.  Подготовка к свадьбе шла полным ходом, и будущие молодожены только успевали удивляться скорости воплощения идей по проведению свадьбы. Например , обе пары решили что венчать молодых будут в  зимнее солнцестояние. Разумеется меню, цвет скатертей , выбор приборов дамы не доверили своим сильным половинам. Еще не хватало, чтоб они что-нибудь забыли! Мужчины должны были организовать "враждующие лагеря". Ведь  добыть надо невесту и выкупить. Томас шутил ,что лагерю жениха тяжело придется, его Бэтти уже три года с орками успешно воюет. Ее все эльфы уважают  как хитрого стратега.  Сэлли удивлялась этой суете и все не понимала к чему такие сложности.

- Это к тому, малыш, что у людей есть желание попасть в сказку. Вот ты будешь принцессой, а Утэр прекрасным рыцарем. А мы все поможем привести эту сказку к поцелую.- наставляла Бэтти

- А ведь Утэр меня завоюет?

- Посмотри, какая у него мама! - мама Утэра покружилась, чтоб ее можно было оценить во всей красе.- Разве он может не завоевать?!

Все дружно рассмеялись. Было весело и утомительно. Весь мир готовился к рождеству, и это не облегчало их задач. Но неумолимое поколение отцов, хотело все делать по правилам. Было понятно ,что спорить с ними бесполезно и тогда будущие молодожены просто сбежали погулять по городу.  Предпраздничная мишура и мигающие лампочки ,сделали город похожим на театральные декорации. Сэлли и Утэр бродили по уже полюбившимся переулкам старого города. Они целовались под каждой веткой омелы.   В городском саду на скамейке они нашли плюшевого медвежонка  с корзинкой сердечек. Было решено подарить ее самой красивой встреченной паре.   Они искали пару но то пара была недостаточно хороша для Утэра, то для Сэлли.

- По-моему наш сердечный друг уже порядком проголодался и хочет в тепло. - указывая на медведя с сердечками сказал Утэр.

- Мда. Пока мы найдем ему семью, и нам бы не мешало подкрепиться.

- Вооон там, на углу вывеска "Трактир "Корвет"". Давай туда заглянем?

Сэлли улыбнулась.  Куда угодно лишь бы с Утэром. На пороге кафе они опять целовались к восторгу почтенной публики.  Сэлли краснела и смущалась, а Утэру это особенно нравилось ,и он целовал ее снова и снова. Хозяин решил, что публика уже достаточно  насмотрелась на эту любовь, и указал молодым людям их столик.  Корвет был оформлен как трактир в фильмах про пиратов. И даже чашки для чая и чашечки для кофе были похожи на кружки рома.

- Моей пиратке горячий шоколад и заварное пирожное. Я хочу, чтоб она не влезла в это венчальное платье, которое мне нельзя увидеть! А мне черный эрл грэй и булочку с орехами или ореховым кремом, что найдется.

Заказ был принят. Сэлли потянула его за рукав и, указывая подбородком соседний столик, сказала

- Вот смотри, какая прекрасная пара. Давай отдадим им нашего Герца?

Утэр смотрел на эту пару, пара - на него.  Они смотрели друг на друга, заворожено  и почти не дыша.

- Что случилось?- прошептала Сэлли. Эта сцена ее встревожила

Утэр  улыбнулся мол, все в порядке , и протянул руку за медвежонком.

- Так ты теперь помнишь, что любит твоя девушка? Утэр так мило встретить тебя под Рождество. Скажи, что ты простил нас. - улыбалась красавица. Но от этого голоса и улыбки Сэлли хотелось одновременно плакать и вылить в это красивое лицо свой очень горячий шоколад.

- Сэлли, моя жена. Лиз и Лесс мои бывшие лучшие друзья.

- Бывшие лучшие друзья? !  Это как?- Сэлли искренне недоумевала

Лесс решил, что пора вступить в разговор.

- Понимаете, Сэлли. Когда-то Лиз была, как бы это назвать, невестой Утэра. Но Утэр забыл сделать ей предложение, а я не забыл.

- Утэр прости им, они полюбили друг друга.  Мы хотим вам подарить Герца, медвежонка  с корзинкой сердец, и желаем вам счастья в новом году.

Утэр понимал, что если бы Лиз тогда не ушла , он не встретил бы Сэлли , Томаса и Бэтти.  Его любовь с Сэлли и вовсе была бы невозможна. Но эта встреча подняла эту обиду как ил со дна, и он никак не мог справиться со своей досадой. Он сказал Сэлли, что выйдет покурить и вернется. Утэр и, правда вышел на терраску для курящих, и собирался хорошенько затянуться.  Он почувствовал узкую ладонь на плече.

- И мне дай затянуться. Я скучала по тебе. -  сказала Лиз и зажгла сигарету. - Ты все так же любишь кафешки стилизованные под старину. Только замужем за Лессом я поняла, что я была с тобой счастлива....

- К чему ты ведешь этот разговор

- Я же вижу, что и ты меня не забыл! Зачем тебе эта провинциалка? Давай начнем все  сначала, я брошу все ради тебя.

 Как и в прошлый раз мыслей и слов было больше чем можно было сказать . Он просто смял пачку сигарет и выбросил мимо лица Лиз. Резко повернулся и ушел. Не глядя на Лесса, и ничего ему, не говоря, он увел Сэлли. Рука у Сэлли немного дрожала. Он чувствовал, что в ней уже зреют слезы.

- Ты еще любишь ее?

- Нет. Но как-то все вспомнилось, так странно.  Эта чужая женщина, она говорит голосом, который я знаю, пахнет знакомо, а я не знаю и ,главное, совсем не хочу ее знать.

- Отчего же ты так расстроился?

- Он мне был как брат. А они сошлись за моей спиной.

- Прости их. Это уже далеко.

Утэр подумал, что это действительно очень далеко. И даже, кажется ,не с ним было. Он обнял Сэлли. Сэлли обняла его, и мир снова стал целым, понятным и правильным.

 - Утэр, ну право же хватит. Я влюбился, я не должен был, но это было сильнее меня. И она стала отвечать мне. Я совсем голову потерял...

- Лесс... И ты прости, я просто не ожидал вас тут встретить.

- Когда хоть женился? Оказывается ты очень шустрый .Приехал ,отхватил лучшую девушку Уэльса и женился! Хоть похвастался бы!

Сэлли была приятна похвала,  и она смущалась, схватив Утэра за рукав. Она боялась, что он опять озлится на Лесса  и что-нибудь случится. Но мужчины обнялись за плечи и пропели пиратскую песенку, комично подсвистывая, будто у них не хватает зубов, и вернулись в "трактир". Лиз уже сидела за столиком.

- Мы с Сэлли венчаемся в день зимнего солнцестояния. Лес с, ты ведь поможешь мне ее отбить у семьи?

Сэлли обняла его шею и расцеловала. Она была в восторге от примирения и от того что у Утэра на свадьбе будет не приглашенный Бэтти, а  настоящий его друг.

- Я сейчас ревновать начну! Это тебе Лесс так понравился? Что ж такое он нравится всем моим невестам! Негодяй!

-Как ты мог так обо мне подумать! - намеренно преувеличенно вскрикнула Сэлли- Но впрочем я подумаю об этом пирате если ты настаиваешь милый. - вкрадчиво  сказала Сэлли

Лиз  посмотрела на всю компанию, заявила ,что у нее сильно разболелась от духоты голова и они с Лессом  ушли.  Сэлли посмотрела ей вслед и тихо сказала

- Вот ведь, любит ,только чужих пиратов. Свой всегда уже не соленый...

Утэр удивленно посмотрел на Сэлли. Обычно такая кроткая и немного детская она была похожа на крепкий январский лед. Он погладил ее волосы. Как гладят ребенка, просто чтоб он чувствовал, что его любят, ощутить его волосы под рукой. Сэлли   вздохнула, и казалось, большая тяжесть покинула ее.

***

Очередной визит в город был связан с подвенечными нарядами. И когда дамы покончили с костюмами Утэра, его отца и Томаса, они принялись за Сэлли и отправили мужчин на свободу. Томас и отец  Утэра уехали сразу. Им было о чем побеседовать за стаканчиком джина. Утэр же остался побродить по городу. Он присел у небольшого фонтана и стал смотреть, как  дети играют  с голубями. Маленький мальчик вбегал в толпу толстых вечно клюющих голубей, и они с шумом взлетали, кружились и снова приземлялись вокруг ребенка.  Дети ведь знают, что волшебство есть, просто они не требуют от него пользы ,как взрослые. Волшебство - для радости. После очередного взрыва голубиных аплодисментов, он почувствовал в своей руке холодную ладошку и теплый поцелуй чуть ниже уха.

- Ты подумал?

- Ты ... поздно...

- Ты стал так серьезно относиться к браку? - снова поцелуй, нежно и тягуче. Она была похожа на забытый отблеск. Хотелось прикоснуться к ее лицу. Смотреть   и отражаться в этих глазах.

- Не в браке дело. - Он отнял у нее свою руку. - Уже не вернуть ничего.  Прошлое уже мертво.

- Нет-нет. Я тоже так думала, пока не увидела тебя. Мы выбрали одно и тоже кафе.В этом забытом Богом  городишке. Мы  все еще помним привычки друг друга. Мы всегда были похожи.

- О! Лизи -   за спиной Утэра прозвучал голос, который он не сразу узнал. - Хорошо выглядишь.

И шаги раз... два ... три...

- Сэлли! Не уходи! Сэлли! Вернись!- Утэру на мгновение показалось ,что Сэлли сейчас исчезнет и он не увидит ее никогда. От этого стало так холодно и одиноко. Знаете, бывает в феврале такой ветер, глаза уже готовы слезиться, но вы сдерживаете ,иначе слезы замерзнут на щеках. Он чувствовал этот соленый лед на щеках. Этот лед в сердце. - Сээлли!

 Она остановилась и закрыла руками лицо.  Так и стояла среди этих площадных голубей, сгорбившись и не оборачиваясь.  Лиз потянула его за рукав. Он отдернул руку и уже через миг был рядом с Сэлли.  Она резко опустила руки и зло посмотрела на него.  Она хотела высвободиться из его рук и убежать. Но Утэр держал ее крепко и шептал на ухо

- Сэлли, посмотри на меня. Я только твой, мне никто не нужен. Я вернусь к тебе с самого дальнего острова , вспомню только твое имя, легко забуду свое. Сэлли!

Она обняла его шею и прижалась всем телом. Она тихо сказала куда-то в его плечо:

-Я испугалась, что ты уже... уже не помнишь меня.  Мне показалось, что вы едины . У меня что -то так больно ударилось в сердце.  Я ведь никогда раньше не боялась. Зачем ты ее целовал?

- Глупый я. Мне показалось, что его надо отдать прошлому. Этот поцелуй.

Она улыбнулась. Так устало и грустно.

- А как мне отдать прошлому кольцо? - Серьезно спросила она. И показала висящее на бархатной ленточке серебряное кольцо.  Утэр на секунду задумался и сказал.

-  Мы должны пойти в собор, где молятся о не вернувшихся из плаванья, и оставить его в корзине пожертвований. Оно должно кому-то принести радость.

 И они  пошли по мощеным улицам. Утэр церемонно предложил Сэлли руку, и она взяла его под локоть. Так и шли до самого собора.   Надо было идти, не сворачивая по узким улочкам.  Дома расступались  и мерцали лампочками. Суета в лавочках, озабоченные и осчастливленные лица, все это было как кино. И реально и нереально одновременно. Вот идет девушка, она несет в яркой вязаной шапочке крошечного котенка с преогромным бантом. А там, в лавке антиквара двое спорят из-за сломанного канделябра.  Вот дети  разглядывают, что-то в журнале иногда восхищенно указывая остальным пальчиком.  Девушка в ювелирной лавке капризно указывает на то, что ей не могут купить.  У самого входа в храм им встретился незнакомец. Здоровущий детина с глумливой улыбкой. У него в руках была  шкура, он предлагал ее всем туристам. Утэра он схватил за руку и отчетливо произнес. Купи у меня  тюленью шкуру и душа девицы будет тебе принадлежать пока эта шкура у тебя, и подмигнул.  Одной рукой Сэлли схватила шкуру, а другой толкнула незнакомца в грудь. Мужчина упал и стал задыхаться, изо рта у него шла пена.

- Сэлли, не стой! Он же умрет сейчас!- Утэр пытался помочь бедолаге, но все его усилия были тщетны.

- Он торговал моей семьей.

- Он просто местный идиот, который знает осколки легенд. Это искусственный мех.

Сэлли стукнула хрипящего по груди, потом провела тыльной стороной ладони по его рту,  произнесла несколько коротких слов и парень задышал чисто и ровно. В глазах его был ужас.  Как всегда вовремя появились врачи. На его вопросы, что с ним произошло , ему сказали что-то расплывчатое о спазме сосудов, про пить надо меньше. Утэр строго смотрел на Сэлли.

- Сэлли! Ты могла его убить!

- Я защищала семью.

- Сэлли! Угрозы не было! Ты очень сильная, но это не значит, что ты должна сметать все на своем пути. Люди часто делают глупости, говорят глупости, вообще мы часто не очень умные. Но за это не убивают.

-  Я была очень расстроена... Ты ведь простишь меня? - она теребила в  руках кольцо на ленточке.

Он просто взял ее за руку, и они вошли в храм. Храм был огромным  и старым.  И Сэлли и Утэр были потрясены.  Они стояли и не решались идти дальше. Просто стояли и смотрели,  как воздух льется из стрельчатых витражей, создавая картины на полу.   Они узнавали сюжеты и наперебой рассказывали их друг другу.  Спорили, какой именно это архангел и по отдельным деталям сходились в их именах.  Они так увлеклись, что забыли, зачем сюда пришли, и как долго они уже тут.

- Как приятно, молодые люди, что Вы понимаете ,что видите перед собой. Целый день через храм ходят праздные зеваки с камерами. Они даже не понимают что это за удивительное место. И  как много в него вложено.

На ближайшей скамейке сидел священник. Еще не старый человек. Он был искренне  рад их присутствию. Их радости вновь открывать то, что было сделано мастерами много столетий назад. Он  уже много лет служил в этом соборе. Он видел много людей, много судеб.  Теперь ему казалось, что он стал един с этим громадным собором, как черепаха с панцирем. И несет он эту махину на своих плечах.  Если бы тому молодому священнику, каким он сюда пришел в юности сказали, что и им овладеет  такая душевная усталость. Что люди станут для него почти одинаковыми, что суета в соборе будет его радовать, потому что она приносит деньги, на которые собору не дают постареть и одряхлеть, он бы, наверное, обиделся до слез.  Вот сегодня он уже собирался уходить, когда эти  двое вошли в храм.  Они сразу повели себя не как другие туристы.  Они вошли, держась за руки  и удивительно одинаково стали рассматривать витражи и их отражения на полу. Потом  они стали сиять не менее ярко , спорить и делать открытия, каждый раз радуясь своим находкам.  Одна их находка озадачила и самого отца Даниэля. Так звали священника.

- Вот смотри - говорила девушка - Это остров, где спит Мерлин. Вот  арфа. Вот ангел, который скрывает плащом остров от простых смертных.

- А ангел-то в этой истории причем? Его же злая волшебница околдовала!?

- Ты не прав Утэр. Это его Бог у людей отобрал, за то, что они его силу для лжи и войн только использовали. Он вернется, когда люди будут готовы использовать его дар для созидания.

 Молодые люди словно очнулись и опомнившись, наконец, разглядели священника. Они оба смотрели на него как на лучший витраж этого собора. Ну, вот он! Наконец-то нашелся. Они стали наперебой объяснять отцу Даниэлю, что хотят отдать кольцо в корзину пожертвований. Но они тут впервые и не знают, где она находится и как это делается.

- Вы нашли кольцо брошенным, дети?

- Нет. Это был подарок. - Девушка вертела кольцо и бархатную ленточку в руках.- Мне его очень хороший человек подарил... из любви. А я теперь выхожу замуж за Утэра.  - она кивнула в сторону спутника.

- А ты сама, деточка, хочешь его отдать?

- Да, очень хочу. Оно принесло мне много радости, когда мне его подарили. Но теперь я начну свою жизнь с Утэром, и хочу, чтобы у нас были общие радости. Пусть оно достанется кому-то кому тяжело

- Это мудро. Идемте, я покажу вам это место в храме.

Отец  Даниэль был доволен впервые за много лет. Эти молодые люди пришли в храм осмысленно и по душевному призыву одновременно. Они вели себя и рассуждали, так как уже давно не рассуждали и не вели себя его прихожане. Он чувствовал себя награжденным.  Все трое шли, неспеша  между скамьями. Молодые люди шепотом обсуждали то, что видят.  Наконец дошли до нужного места, и отец Даниэль указал за ширму. Он велел Утэру ждать, пока Сэлли  отнесет туда кольцо.

- Это очень важное решение для нее. Не мешай. И помни, это большая жертва. Она любит и делает это любя.

Сэлли вернулась из-за ширмы бледная, было видно, что ей это нелегко далось. Утэр обнял ее. Утэр и Сэлли долго стояли, обнявшись посреди огромного храма.  Отец Даниэль смотрел на них со стороны. Он видел и слышал многое, знал самые страшные тайны.  А вот сейчас перед ним стояли двое, не в силах разомкнуть объятия и отвести взгляд друг от друга. Эти молодые люди  стояли освещенные светом от витражей и неверными отсветами свечей. Они были как Адам и Ева, единственные в мире,  в центре своей любви. Это было прекрасно, и священник вспомнил, как его наставник когда-то ему говорил. "Я лишь однажды видел истинно любящих людей, и это был единственный, раз, когда я задал себе вопрос, стоило ли мне быть монахом."

                                                    ***

Дома они все рассказали Томасу, и он остался ими очень доволен.  Он был рад услышать, что они говорили с Даниэлем. Что Даниэль все еще служит  в городе.  Мудрый человек в прекрасном храме.   Дни покатились ровно и налажено, будто в доме викария всегда жила огромная семья. Сэлли  смешивала свои составы  в мансарде. Там суеты было поменьше и  можно было подольше пользоваться солнечным светом.  В этот раз Бэтти привела к Сэлли даму с голубоватой сединой. Она сказала, что у нее крайне деликатный разговор к целительнице.

- Сэлли! Детка. Я привела к тебе даму. Она проделала ради тебя долгий путь.

- Конечно, присаживайтесь. Я сейчас. - Сэлли была занята и ответила не оборачиваясь.

- Я вас оставлю, но жду вас на чай обеих. Уже давно пора! - Бэтти с большим сожалением ушла, ей было отчаянно любопытно.

Сэлли продолжала смешивать. Видимо останавливаться было нельзя.

- Сэлли. Пойдем домой. Мы беспокоимся о тебе.

- Я же говорила. Я хочу жить на суше. И я полюбила. Очень сильно.

- Ты же знаешь ,они только красиво поют о любви и говорят, что желают ее. А потом уходят навсегда туда, откуда нет пути назад. Они умирают! Сэлли! Ты это уже видела! Мы тогда едва исцелили тебя!

- Я не вернусь. Лучше приходи на мою свадьбу. Мне делают большой праздник и сказку. - Сэлли улыбнулась

- Ну да. Я представляю. Знакомьтесь - это моя тетушка Дева Риннон. Нет лучше скажи, что я Моргана.  Сэлли не дури. Пойдем домой.

Кто-то постучал в дверь. Сэлли открыла, это был Утэр.

- Простите, я право... Наверно Вы подумаете ,что я истерик.  Я не мог не прийти. Будто крыша упадет, если я этого не сделаю.

- Это он?

- Да. - Сэлли счастливо улыбалась - Это моя тетя Риннон. Это - Утэр.

- Утэр! Опять! - Риннон всплеснула руками

- Я другой Утэр.- улыбнулся Утэр

- Я хочу забрать Сэлли домой.

-Риннон, душа моя! Я не согласен.

- А что ты можешь сделать, чтоб я ее не забрала? - с любопытством уставилась на него Риннон

- Я сожгу ее шкуру и она станет смертной. - совершенно спокойно заявил Утэр. Но тишина стала звенящей. Обе женщины смотрели на него со смешанными эмоциями. Риннон  была удивлена тем, что Утэр все знает, что не боится ее, что он решительно настроен и ,пожалуй ,действительно сделает, что говорит. Сэлли была им восхищена, озадачена тем, что он сказал. Она была рада его приходу.

- Видишь! Он готов жертвовать тобой!- победно заявила Риннон.

- Неправда! Он меня любит.

- Утэр! Как ей жить среди людей? Ты же должен был подумать. Ну, на маяке еще, куда не шло! Кто ее обидит! Но она не знает, что такое люди. Она меряет по одноногому певуну! Ты не сможешь присматривать за ней все время.

- Риннон она тут очень долго прожила. Должен Вам сообщить она преуспела. Ей платят без обмана, ее уважают, и никто не обидел за несколько столетий.

- Хм... Этот похож на своего тезку. Упрямый.- одобрительно произнесла Риннон. - Ну, зовите, что ли на свадьбу. Что я дома скажу?!

 Утэр стал слева от Сэлли и торжественно произнес. Немного картинно и театрально. Так, что Сэлли даже хихикнула.

- О! Прекраснейшая из тёть, моей будущей супруги. Не откажи в милости и одари нас своим присутствием на свадьбе!

- Он мне все больше нравится - улыбаясь, сказала Риннон. - Уговорили.

Все трое спустились вниз и за чаем сообщили о приезде родственницы Сэлли. Вся компания была счастлива познакомиться. Шутки и обмен любезностями наполнил эту комнату. Все чаевники легко понимали друг друга.  Дамы пели грустные песни. Мужчины посмеивались, что на самом деле, самые заунывные песни должен петь жених.

                                                                       ***

Гости съезжались и съезжались со всего мира. Эта удивительная толпа умудрялась начать спорить еще в самолете и Бэтти с ее неизменной иронией сглаживала острые углы. Она даже умудрилась помирить совершенно непримиримых, заставив их рассказывать ей историю о Фее Моргане.  Конечно, она знала о своей любимице всё. Но если надо помирить специалистов, надо им дать кого-то кто будет Tabula rasa. Ну вот, борясь с ее невежеством и подчиняясь ее "наивным" расспросам они помирились.  Сэлли показала себя тонким знатоком, и это укрепило всех во мнении о том, что Утэр сделал самый правильный выбор. Риннон  очаровывала царственностью манер. Ее глубокий голос  произносил фразы на разных языках.  Утэр подумал, что Риннон похожа на лису среди кроликов, которые не понимают как опасно принимать похвалы от этой необычной особы.  Лесс отзвонился и сказал, что ему очень жаль, но он не может приехать, у него аврал на работе. Знаете же, как только праздник так обязательно что-нибудь происходит.

В храм все пришли вовремя. Местные жители собрались поглазеть все до единого.  Удивительные люди собрались в храме викария Томаса. Невеста была одета в нежно-салатовое платье. В волосы ей вплели лилии.  Сэлли сама походила на цветок.  Ни одной лишней линии, ни одного лишнего движения. Она была естественна и грациозна.  К венцу ее вела Риннон. Утэр ждал ее у алтаря с родителями.  Церемония была долгой и красивой.  Риннон своим звучным голосом пропела для молодоженов хвалебную песню. Голос кружился  над головами, ударялась в стены храма, и звенел, отражаясь в колоколах. Весь храм исполнился этим звуком. Когда песня закончилась, голос Бэтти заявил:

- Мы с Риннон не отдадим Этому сопляку свою красавицу. Пусть заслужит!

- Ну , может, договоримся?! - Гордо подбоченясь ответил отец Утэра. - У нашего жениха есть каменный дом, яркая одежда, много бумаг с гербами. Сам хорош, умеет петь, читать, писать, отбил свои знания у знаменитых соперников.

-  Почти уговорил. А сам? Что нам скажет

-  Если мне ее не отдадут я ...  Я стану  петь каждый день песню про желтую подводную лодку. Без перерыва на сон и еду!

- О! Пощады! Забери, доблестный Утэр, свое.

Утэр подхватил Сэлли. Она расцеловала его в обе щеки. Публика, разделенная проходом, была счастлива. 

- Объявляю пальбу! - своим зычным голосом произнесла Риннон и махнула рукой. Не успела ее правая рука опуститься, как весь  храм превратился в цветочный шторм. Лепестки летели со всех сторон, всех цветов и оттенков.  Мама Утэра подняла лук и выстрелила вверх, и бело-розовые лепестки полетели еще и сверху. Эта вьюга кружила, казалось, вечно. Но когда она улеглась, в эпицентре оказались все еще целующиеся Утэр и Сэлли.                        

                                                            ***

Осенью в университетском саду было шумно. Голоса перекликались. Встречи после летней разлуки, новые знакомства первокурсников все было тут и смешивалось с шумом падающей воды.  Молодой мужчина и маленькая женщина сидели в университетском саду, на краю фонтана. Только что они вышли из аудитории, где он читал свою работу, а она пела и оживляла сухость его фраз. Вдвоем они очаровали слушающих. Когда  Утэр окончил свое чтение и объявил о завершении, публика молчала, наверное, вечность. А затем был успех, такой явный и беззаговорочный.  На монете, которую  Утэр нашел в маяке, было имя Боудики. И кроме  его прекрасной работы  песен о далеком острове, учеными была отмечена его необыкновенная находка. Женщина смотрела на своего мужчину, он держал ее ладошки в своих руках. Они будто вернулись издалека. Тяжелый и долгий путь был позади. Так много встреч и разлук, так много спетых песен и порванных струн.                     

- Сэлли, а давай поедем во Францию к Йозефу на раскопки?

- Да, но.. - Сэлли покраснела, оглянулась, неловко дернула платье

-  Ты не хочешь на континент? Тебе страшно?

- Нет, нет. Не то.  - Она высвободила правую руку, положила ее ему на плечо и ,глядя ему в глаза, сказала - Ты езжай, а мы с сыном будем ждать дома.

- С сыном?!  У тебя есть сын? - Утэр уже был готов взорваться

- У нас он скоро будет...- Сэлли опустила голову -  Я...

Договорить она уже не успела, Утэр ее подхватил и стал кружить. Она слышала, как он называет ее сокровищем со дна морского, самым главным из чудес света. У нее кружилась голова, и она крепко держалась, прижимаясь к мужу.

- Ты сумасшедший- улыбалась она

- Да! Но ты ведь меня любишь. Пусть теперь про нас поет ветер.

Ветер послушно растрепал всем волосы. Ласково поцеловал счастливые лица, и унесся куда-то далеко.

Риннон - большая королева