Баба, которая коня на скаку остановила. (неэстетичное чтиво)
Глава пять. Бабий путь.
Если описывать, как шла Баба с горы, то получится описание самой жизни - каждый день одно и то же. Проснулась, росой умылась, ягодами позавтракала, пошла. Гнездо нашла, яйца или птенцов, на обед съела, и снова пошла. Травы, ягоды, орехи - поужинала, не пошла, спать устроилась. Идти, идти, идти, на небо поглядывать, чтобы драконы не поймали. Часто по небу драконьи патрули рыскали. Хорошо крыльями у них шумные - машут со свистом, издали слышно. Ночевать на деревьях, привязываясь к сукам ремнём, который из салона у Гоши-таксиста позаимствовала, чтобы на земле не сожрал кто ненароком. Разве что, если речку найдёшь, то искупаться - разнообразие, или ягод не тех наешься и животом маешься. Тридцать дней шла баба по жизни, три пары сандалий истоптала, тридцать глав, скучных, одинаковых, можно было бы об этом пути написать и назвать "Сага об идущей с горы Бабе". Но нет - бабе скучно, и мне скучно.
Заплутала Баба. Вся карта, запечатлённая в её голове, перепуталась, и казалось ей, что не найдёт она уже этот злосчастный блокпост, и дорогу эту. Будет бродить до конца дней своих по драконьим горам. Если бы всё время под гору, то быстро бы шла, но нет - на одну гору залезешь, только спустишься - снова гора. Потом ущелье огромное. Долго по краю брела, чтобы переход найти. Так и не нашла, дошла до самого начала ущелья, где треснули горы и поползли друг от друга, водой разделённые, а там долина такой красоты, что ни сказать, ни описать. Река ледяная, только с горы спустилась, чистая-пречистая и быстрая. Камнями разноцветными дно устлано, на солнце переливается пёстрой лентой. В долине трава сочная, высокая, луговыми цветами усыпана. Картинка невиданная, но чуяла Баба в этой картинке что-то знакомое до боли, манящее, и шла в долину, против своего пути, целый день шла. И заметила в траве спины, вороные, серые, рыжие, гнедые...
Кони. Они скакали по долине, играли, танцевали и нежились в тени деревьев. "Так значит есть она, та самая долина вольных коней, в которую скачут они мимо моей Коньей Горки! Не выдуманная она. Есть досыта, пить допьяна и любить без просыпа - вот куда скачут кони, которых, я останавливаю и на убой пускаю!"
Кажется, в этот момент Баба лишилась профессии, ну да ладно - до людей ещё дойти нужно, а у неё над головой крылья снова зашуршали - драконы летят. Укрылась Баба под камнем, сердце заколотилось, но не она на этот раз нужна драконам. Кони сорвались, поскакали в лес, спрятаться. Драконы одного из них, гнедого, от остальных отрезали и давай его по полю гонять, от одного к другому, как в мяч им играют. Долго гоняли, Баба чуть не заснула уже, с потом загнанный конь рухнул и захрипел. Драконы его, живого ещё, подхватили и потащили в ресторан. Деликатес себе загнанный нагоняли.
Кони скоро вышли снова в долину. Наверное, им было не привыкать к драконьему беспределу. Баба на ночь устроилась на земле, под камнем, прямо посреди пастбища - если подкрадётся хищник какой, вспугнёт коней, они её разбудят. Жёсткая земля показалась ей в ту ночь пуховой периной - после деревьев ничего нет лучше, чем на земле отоспаться!
На утро Баба умылась в чистой реке, с конями попрощалась и снова пошла своей дорогой, против заката, в поисках пути к людям вдоль ущелья, и теперь уже ничто её не останавливало, потому что если очень долго идёшь, то непременно набредёшь на нужную тебе тропу. На месте главное не стоять, а в пути всегда есть шанс найти. И Баба нашла. Самую настоящую нахоженную человечью дорогу и подножия скалы. Легла на неё, обняла её руками и заплакала, потому что баба есть баба, и совсем она не мужик, хотя на её месте и мужик, быть может, заплакал бы.
Потом Баба шла по дороге. Шла и думала: "Почему же так устроено, что даже если ты доберёшься до поляны своего счастья, одолеешь людей, волков, ловцов, капканы, бездорожье, домчишь туда где еды досыта, питья допьяна и любви без просыпа, всё равно будут там какие-нибудь твари жрать тебя. Стоит ли тогда вообще рваться, ведь пока не найдёшь, вера есть в неё, поляну своего счастья, и вера эта греет, пуще солнышка. А когда добежишь и узнаешь про тварей - всё, дальше-то бежать некуда, и живи теперь с тем, что есть. Интересно, хватает ли коням ума обратно вернуться?"
Пока думала, чуть коня не проворонила. Прямо на неё по дороге несётся красавец, вороной с переливами. Раскинула привычно Баба руки и сказала: "Стой! Стой! Тихо, тш-ш", конь и остановился. Вскарабкалась Баба на камень, с камня на коня. Тёплый, вонючий, без седла неудобный, хорошо хоть узду не потерял - еле ногами в обхват удержишь, но какое-никакое, а средство передвижения, всё быстрее чем пешком. Поехали размеренно. Дорога привела её к знакомому городу, к тому самому, где Баба в Школе Ловцов училась, а значит и до дома уже рукой подать.
Спешилась Баба у городских ворот. Продать коня, конечно, дело правильное, но баба она ж не продавец, она ловец, да к тому же баба - сантименты внутри баба водятся. Она ж дома почти, закончились её злоключения, скоро рубаху поменяет и маму увидит. По такому случаю хочется чего-нибудь доброго сделать, хоть кому, даже коню.
- Знаю, куда бежал. Думаешь там лучше?
Конь закивал головой, словно понял её.
- А если я знаю, что нет? Если я знаю, что там драконы злые, коней жрут, всё равно побежишь?
Конь также кивал головой, потому что кони всё время головами кивают.
- Тогда, знаешь что - беги и убедись сам!
Сказала, развернула коня и хлопнула по крупу ладонью ласково. Конь, как пьяный шатаясь от неожиданного поворота судьбы, поскакал по дороге обратно в горы, сначала медленно, словно не верил, а потом поднялся на дыбы, станцевал на задних ногах и ринулся, что было сил, к своему абсолютному счастью, где досыта, допьяна, без просыпа, если ...
-- Не загонись только, - крикнула Баба ему вслед.
Шумный город она не любила. Все там орут, толкаются, тебя не видят, видят только твои карманы и способы их опустошения.
- Мира и жизни вам, - обратилась Баба к неприветливой бабе в муниципалитете, когда подошла её очередь говорить. - Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать. И мзду в казну не платила, пока там ходила. Мне куда с этим вопросом?
- Про розыск к законникам, про налоги к налоговикам.
- Где таких отыскать?
- Законники на главной площади, у самой арены большой красный дом. Налоговики сразу рядом с ними, большой чёрный дом.
- Мира и жизни вам, - сказала Баба законнику в окне красного дома, когда пришла её очередь говорить. - Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать.
Законник поднял на неё усталый взгляд, видавший столько баб, мужиков и разных тварей с их историями, что ничему уже не мог ни удивляться, ни огорчаться, ни радоваться.
- Номер?
- Баба номер БО4479 1230 760871, - и показала ему наколку, спрятанную подмышкой.
- Ждите у отдела потерянных Баб.
У отдела потерянных Баб оказалось на удивление много народу, в основном мужики. Неужели драконы так часто баб воруют?
- У вас дракон бабу украл? - Спросила она у одного из них.
- Чур тебя! - воскликнул мужик в ответ. - Мужик увёл, как у всех! А Дракона, который украл, скоро казнят. Неделя ему осталась.
- Как казнят?
- Как обычно, на арене, прилюдно, голову отрубят. Ты что, с луны свалилась? По всему городу плакаты висят "Только раз, только своими глазами - преступная голова дракона будет отрублена!" Все не него, злодея преступного, смотреть ходят, банками кидать и плеваться. Он в клетке у арены сидит.
- Можно и так сказать, с луны, - озадачилась баба. - А вы тут долго ответа ждёте?
- Нет, второй день всего. Мало сейчас потерянных баб. Не сезон.
- Тогда я за вами. Отойду пока. Только вы меня не забудьте, хорошо!
- Иди, не забуду, ты странная, запоминающаяся, - отпустил её мужик.
Баба протискивалась сквозь толпу, работая локтями. Может быть это всё же не он, он ведь её не сожрал? До дракона было далеко - не докинуть, не доплюнуть. Перед клеткой высилась и смердела мусорная гора из всего, что люди в него бросали. Сам он забился к дальней стене клетки, только очертания видны, не поймёшь он ли? Баба покричала, но в шуме толпы голос её не прозвучал, тогда, недолго думая, она перелезла через ограждение и пошла по мусорной куче к самой клетке. Толпа охнула и замерла, дракон повернулся.
- Мира и жизни тебе, - приветствовала она.
- Издеваешься? - ответил Сейлер.
- Нет. Я только дошла, я не знала, что так.
- Меня три дня как судили за то, что я тебя сожрал. Все доказательства оказались налицо. Приговорили к отрубанию головы и пожизненному заключению в зоопарк. Даже голову определили, которая жрала, её и рубить будут. Мира и жизни, говоришь?
- Я пришла, и скажу им, что они ошиблись.
- Деликатес, ты же человек? Ты же знаешь людей! Ты думаешь твоё появление что-то изменит? Посмотри, как они все хотят меня убить, какой огонь горит у них в глазах?
- Я пришла, и скажу им, что они ошиблись, - закричала ему Баба, которую законники тащили под руки с запрещённой территории. - Это я, слышите, люди, это я! Он меня не жрал, только продать хотел, и то если меня не хватятся! Это я, живая!
Одинокий голос её тонул в гуле толпы.
- Не рви глотку! Таких на площади десяток орёт, пиарятся об меня. Никто тебе не поверит! - крикнул ей вслед Сейл.
- Вы поаккуратнее, дамочка, зверь ведь. Он убить может, не заходите больше за ограждение, - пожурили её законники и отпустили.
На площади и правда горланили несколько баб, все о том, что именно их дракон ел. Одну, якобы, обсосал и выплюнул, потому что была она вымазана настойкой из горных шершней, которую драконы страсть как не любят. Тут-же демонстрировалась драная одежда, якобы пострадавшая от драконьих зубов. Баночки с настойкой разлетались "на ура".
Другая продавала себя, демонстрируя два отсутствующих пальца руки, которые дракон откусил ей, якобы, в порыве страсти, а отпустил потом, потому что она была безумно хороша. Менеджер беспалой бабы записывал мужиков к ней в очередь.
Ещё одна, видимо пострадавшая когда-то от огня и вся покрытая струпьями, была, таки, Драконом сожрана, но в кислоте его не сгорела и вышла из него целой и невредимой (из какого места не уточняли). Теперь считается рождённой Драконом, после чего обрела дар прозрения и предсказывает будущее на лету: сожрёт тебя дракон и или не сожрёт. Половина из её клиентов тут же отправлялась к первой бабе настойку из шершней покупать.
Баба поняла, что все значимые ниши уже заняты, конкуренции ей не выдержать, решила о правде не заикаться. Пошла в чёрный дом, написала на себя бумагу, покаялась за неуплату мзды ввиду отсутствия доходов. Сразу на месте получила за это десять плетей, чтобы на потом не откладывать, и, уже битая, вернулась в красный дом, ждать своей очереди в отделе потерянных Баб.
Спала прямо в доме законников, на полу - ожидающим это можно. Плохо в казённых домах спать, лучше даже на деревьях, чем там. Мужиками пахнет хуже, чем драконами, насекомые общие скачут, под рубаху кто-то всё время залезть норовит, только успевай отбиваться. Не выспалась, последний орех-спелун на завтрак съела всухомятку. Скорее бы уж решить всё и домой. В тот день её вызвали, наконец, выдали бумагу, что Баба с номером БО4479 1230 760871 погибла месяц назад от зубов дракона. Она опешила. Виданное ли дело - самой на себя похоронку получить! Возмутилась даже:
- Как так! Я ж и есть Баба с номером БО4479 1230 760871! Как вы мне можете давать такую бумагу?
- А что нам мешает её давать?
- Если я мёртвая, я её, вроде как, взять не могу, - ответила Баба серьёзно.
Клерк озадачился, взял толстенную книгу и принялся её листать. Потом ещё консультировался с коллегами, потом с начальством, и выдал вердикт:
- Нигде не указано, что если кто-то мёртв, то он на себя бумаги получать не может. Если запрета нет, значит получаете без ограничения.
- А как тогда быть с тем, что я нашлась и больше не потерянная? - поинтересовалась Баба
- Тогда вам не в наш отдел, - обрадовался простому вопросу законник. - Вам в отдел найденных Баб. Он этажом выше.
- Там ведь, небось, тоже очередь, а его казнят, пока разберётесь.
- Там? Очередь? Смеётесь? Если Баба потерялась, то ей находиться какой резон-то? Разве что, если нагуляется, и поймёт, что раньше было лучше, но это не часто бывает. Там без очереди.
В отделе найденных баб и правда очереди не оказалось. У неё приняли заявление, внимательно списали все цифры с подмышки.
- Ждите. Рассмотрение вопроса занимает до одного месяца.
- Месяца? Какого месяца, если я числюсь убитой, а я живая? Если казнят за меня Дракона, который меня не ел? И как мне самой жить этот месяц, мёртвой? И за что меня тогда плетьми за неуплату мзды били? И через месяц тоже будут бить?
- Очень много у вас, Баба, вопросов. Месяц - процедурный срок, установленный законом, и я на него повлиять не могу. Вы как-то месяц мёртвая прожили, значит и второй проживёте. А мзду и мёртвые должны платить, если они живые. Таков закон! Мзду платят все.
- Так что же мне делать? Дракона ведь казнят!
- Конечно казнят! Идти на казнь и любоваться - не часто у нас, знаете ли, Драконам головы рубят. Событие!
- Кажется я начинаю понимать, почему люди в Драконьи горы уходят, - пробурчала Баба.
![кони [Махоша]](/img/w/woloshuk_m_e/baba_5_glava/glawa5malknxkaja.jpg)