Аннотация: Глава 2. Мистической повести "Я ушел". История самоубийцы.
Фома разозлился и замахал руками, отгоняя навязчивое кукование. Самой птицы видно не было.
- Кыш! Кыш, мерзость!
- Неласков ты с попутчицей,- просипел Балахон, устраиваясь на берегу, лицом к полыхавшему пламени, спиной к Фоме.
- Какая она мне попутчица?!- буркнул самоубийца и осекся.
Он вспомнил, как его с бешеной скоростью, будто в центрифуге, крутило, колотило об упругие стены воронки, пока невидимая сила не подхватила, протащив центростремительно вниз.
Падение кончилось неожиданно - шлепком в черную, липкую жижу. В сумеречном свете Фома разглядел корявое дерево, с подагрического пальца сухой ветки которого свисала веревка. 'А веревка после пули уже не требуется. Перебор',- усмехнулся Фома. На другой ветке сидела птица. 'Здоровенная. Я воробья от вороны с трудом отличаю, а это и вовсе не пойми кто'. Птица улетела, наверное, обиделась. Веревка качнулась, потревоженная дуновением от взмаха её крыльев. 'На такой веревочке на небо не взобраться,- констатировал Фома.- Если только на дерево - осмотреться. Но ветки сухие, обломятся. Убиться не убьюсь по второму разу, да что толку'.
'Торопиться некуда, но и здесь торчать тошно. Пойду. Только куда? Под ногами грязная жижа, а вокруг ни хрена не видно. Болото что ли? Ладно. Страшнее смерти ничего нет. Наверное. Пойду'.
Неожиданно близко, едва не коснувшись его крылом, пролетела все та же птица. 'Неслышно подобралась. Впрочем, звуков никаких нет. Абсолютно. Безмолвие. Тихо, как в гробу. Нет. В гробу всё время что-то поскрипывало, потрескивало. Жуть. Уж лучше тишина. Пойду за птицей. Куда-то же она направляется'.
Скоро, а может и не скоро (в безвременье не разберешь), маршрут определился. Из серой мглы проступил контур кривого дерева с веревкой и птицей на сухой ветке. 'По кругу прошел'- догадался Фома. Но через два-три повторения, заметил, что абрис у коряг разный. 'Значит, двигаюсь вперед. Только куда - вперед, и где они здесь - зад и перед'. Птица при его приближении покидала сушняк, он двигался следом. 'Ведет. Стало быть, знает куда. А если нет никакого 'куда'? Так и будем идти бесконечно, всегда. Ишь, стихами заговорил. То ли ещё будет'.
Возле двенадцатого дерева он уселся прямо в липкую грязь. 'Все! Баста! Достало!' Через некоторое время птица, не обнаружив попутчика, вернулась. Устроилась на дереве и посмотрела строго круглым глазом. 'Чего уставилась? Не хочу больше. Надоело! Кругом одно и то же'. Пернатая молчала, не отводя строгого взгляда. 'Да отвали ты! Устал я, жрать хочу!'- заорал Фома. И вдруг захохотал, вспомнив, что ни устать, ни проголодаться он теперь не может. 'А лепешечка имеется. Бабуля какая-то сердобольная на могилку самоубийце положила: 'Возьми, сынок, путь у тебя дальний и долгий'. Я и прихватил. Может, ты есть хочешь?'- обратился Фома к нахохлившейся спутнице.
Лепешка по радиусу была разделена продольными вдавленными полосами на двенадцать частей. Отломив одну и поделив пополам, Фома протянул кусок птице. Она осторожно взяла свою долю и проглотила целиком. 'И мне что ли попробовать?' Поднес хлеб в район предполагаемого рта, тот исчез. 'Глянь, получилось! Не хуже, чем у тебя,- обратился он к сотрапезнице.- Жаль, стопарик не прихватил с могилки. Помянули бы'. Но ветка была пуста - ни птицы, ни верёвки. 'Э! Ты где? Куда мне теперь?'- обеспокоенно крикнул Фома. Но крик не получился, звук замер, застрял в сером густом тумане. 'Тьфу ты, пропасть!'- рявкнул путник и неожиданно провалился, хотя после центрифуги считал, что дальше падать некуда.
Закончено. Опубликовано на Литрес.https://www.litres.ru/natalya-volohina-18273154/ya-ushel-misticheskaya-istoriya-samoubiycy/