Человек шел издалека, от самого горизонта. Он шел по дороге между пустошей и еле волочил ноги. Вот он замер перед грандиозной лужей. Лужа занимала всю дорогу, глянцево блестела под пасмурным небом. Мне стало интересно - повернет человек налево, где ему придется пробираться через бороны давно непаханого поля, или направо, через заросли сухих кустов? Но он постоял недолго, и снова двинулся вперед, прямо по воде и грязи. Понятно.
Я пошел в кладовку за тряпкой. С утра я отдраил полы во всем доме, и мне не улыбалось, чтобы он натоптал тут своими мокрыми ножищами. Впрочем, он шел так медленно, что у меня оставалась еще уйма времени до визита нежданного гостя.
Когда я в следующий раз посмотрел на дорогу, незнакомец был уже гораздо ближе. Он как раз проходил мимо палаточного лагеря моих оборванных фанатов. Опасливо косился на них, но шел вперед. Ух ты, какой смелый. Ни лужи ему не страшны, ни голодранцы.
Когда он, наконец, поднялся на крыльцо, я сказал:
- Заходи и вставай на тряпку. Тапки вон там.
Он открыл было рот, но я успел первым:
- Заткнись! Переобуешься - иди за мной.
На кухне он обессилено упал на первый же стул. Я поставил перед ним тарелку супа и стал смотреть, как он уплетает.
Как я и думал, он был совсем худой и заросший. Весь какой-то трясущийся, с блестящими от невзгод глазами. Это хорошо. Те, у которых глаза потухли, уже никуда не годятся. Одежка когда-то была вполне пристойной. Городской житель, да еще, небось, интеллигент. Насмотришься на таких, и повторишь про себя в тысячный раз - слава тебе, господи, что я простой мусорщик.
- Слушай меня внимательно, - сказал я. - Я буду задавать вопрос, ты киваешь или мотаешь головой. Можешь отвечать односложно. Мне лишнего знать не обязательно. Ясно?
Он кивнул.
- Давно идешь?
Он кивнул.
- Ко мне?
Снова грязными волосами вниз-вверх. Блестит глазищами.
- Откуда узнал обо мне?
Он уже открыл рот, но я спохватился первым.
- Стоп. Неважно. - Я так перепугался, что даже вспотел. Иногда чувство самосохранения и меня подводит. - Зачем пришел? Коротко, по существу.
- Хочу понять...
- Плохой ответ.
- Пожить с Вами.
- Это можно. Зачем?
- Чтобы попробовать... - Он оборвал себя. И потом заговорил, выверяя каждое слово. - Я буду делать все, что Вы скажете.
Молодец. Люблю таких. Головастый - это их всех и сгубило.
- Правильно. Жить у меня - валяй. Правила простые: никаких книг, газет, телевизора, компьютеров и прочей хренотени. Если что-то нужно - говоришь мне. Если я что-то говорю - делаешь. Спрашиваю - отвечаешь. Коротко и по делу. Сам без крайней необходимости не заговариваешь. Усек?
Он кивнул.
- Вот и славно. Больше правил нет. Увидишь еду - можешь съесть, увидишь воду - можешь помыться. Кстати, рекомендую не ждать, пока она на глаза попадется. Прояви инициативу, чудик.
- У Вас есть вода?
Вот до чего довела вся их долбанная цивилизация. Никого не удивишь тайнами мироздания, а вода, еда и утилизация мусора заставляют сердца трепетать.
Я с удовольствием нажал на кнопку громкой связи и сказал в микрофон:
- Главные - заходите!
Я до сих пор радовался, как мальчишка, когда доводилось ее использовать. И еще огромному кожаному дивану, сейфу в углу (никогда не пытался заглянуть внутрь) и окнам во всю стену.
Утилизация требует усердия и сосредоточенности. А значит - комфорта.
Поначалу я работал в офисе той же мусороперерабатывающей компании, которая кормила меня до всей этой истории, но потом сообразил, что нет смысла торчать там, если на много областей вокруг сплошной мусор. Я перебрался в местечко получше. Удобное офисное здание на окраине города. Я самолично прочесал его все, раздолбал все телевизоры, которые нашел, выгреб всю печатную продукцию. У меня в кабинете - раньше это был кабинет какой-то здоровой шишки - остался один компьютер, но я к нему сам не подхожу и других редко подпускаю.
Я сидел на кожаном диване. Чудик сидел сбоку и пялился на происходящее. Передо мной стояло пятеро. Все смотрели на меня с готовностью и даже некоторым подобием обожания. Им нравится слушаться меня, это дает их жизням хоть какой-то смысл.
Раньше люди любили жаловаться, что мусора многовато, а мусорщиков мало.
Посмотрели бы они на меня теперь.
Я один в этом городе.
Правда, у меня бесконечное количество помощников. Но я никогда не могу быть уверен, что в процессе никто из них сам не превратится в мусор.
Я раздал указания своим сегодняшним помощникам и повернулся к чудику.
- Раньше жилось проще. Дворники подметают, контейнеры собирают, заводы перерабатывают. Занимайся своим делом и ни о чем больше не думай. Кто ж мог подумать, что мне придется все равно что президентом становиться.
Чудик открыл рот, но я покачал головой. Чудик закрыл рот. За эти пару дней он уже привык замолкать, не заговорив. А мне иногда хочется поболтать.
- Что в нашем деле главное? Чтобы все функционировало. То, что больше не понадобится - убрать. Ну и чтобы коммуникации работали. Жалко, мне образования не хватает, чтобы все правильно запускать.
Нет, не жалко. Мне хватает старых справочников. Они написаны настолько уныло, что желания вникать во что-нибудь глубже, чем необходимо, не возникает. А мне только того и надо.
Мы сидели на кухне. Я изучал карту местности. Все известные мне помойки уже переполнились, нужно срочно искать новое место для свалки. Чудик смотрел в окно. Там, под веселым осенним солнышком волновались мои фанаты. До нас доносилось эхо их призывов:
- Я-вись! Я-вись! Я-вись!
Но пересечь границу владения они не решались. И правильно. Я незаметно коснулся под столом ружья, удобно пристроенного рядом с моим стулом.
- Ты когда-нибудь выходишь к ним? - Спросил чудик.
- Редко. Слушай, - я окончательно запутался в карте, - ты кем работал-то?
- Я ученый.
- А. В картах сечешь?
Но он уже не слышал вопроса.
- Это мы открыли, что Бога нет. Наша лаборатория.
- Молчать! Выйди! - Я вскочил и зажал уши. Я топал ногами, я что-то еще кричал.
Он встал и молча вышел. Очень спокойный, легкий - еще бы, он так долго хотел высказаться. А я так и знал, что это однажды случится. Вот гадство.
С этого все и началось. Какие-то умники в своих лабораториях докапывались до сути вещей - и докопались. Неопровержимо доказали, что никакого Бога не существует. Доказательство получилось таким убедительным и ясным, что мгновенно разлетелось по миру. Наконец-то решена величайшая загадка Вселенной! Человек постиг первооснову! Триумф науки и логики.
Сначала, конечно, отличились религиозные фанатики. Одни доказательства тогда еще не слышали, и просто начали погромы. Другие его услышали, и совершили несколько массовых самоубийств. Потом пришла очередь не так радикально настроенных верующих. А потом - и атеистов. Выяснилось, что полное и окончательное отсутствие Бога в этом мире подрывает все устои. Людям необходим хотя бы маленький зазор непознанного, глоток сомнения. Но доказательство было гениальным. И все люди, услышавшие его, превратились в мусор.
Мне повезло. Я никогда не был любопытным. Мать, упокой несуществующий господь ее душу, говорила - иди в школу, учись, пытливый ум выведет тебя в люди. Мне это как-то всегда по было барабану. Дело свое знаю, и хорошо. Я даже телевизор особо не смотрел. Так и всю эту заваруху пропустил. А потом просек, что главное - уберечься от этого чертова знания. В бога-то я не верю, вроде, но сколько я таких раньше знал, и где они теперь?
Похоже, что я последний. Все остальные в курсе. Кто-то пытается найти хоть какой-то смысл, кто-то функционирует по привычке, кто-то бросается с крыш. Тех, что бросаются, надо убирать. Остальных надо кормить. Почти всю работу давно выполняют роботы, но кто-то должен и за роботами смотреть. Этим я и занят, пока пытливые умы бьются к агонии.
Вот и вся ученость. Нате, кушайте.
Я, не торопясь, вынул ружье. Проверил его. И пошел искать чудика.
Мы встретились в коридоре на втором этаже. Я стал целиться - не хотелось, чтобы он мучился. Но он успел увидеть меня, забежал в комнату и захлопнул дверь.
- У меня есть идея, я хочу все исправить... - Прокричал он из-за двери.
Я стал вышибать дверь, надеясь, что удары заглушат его слова.
- Ты единственный нормальный, как говорят, я решил, что найду способ...
- Замолчи!
Дверь почти поддалась.
- Но твой метод другим не поможет, я придумал новый, почти все теории в истории науки опровергались, очень маловероятно, что эту нельзя опровергнуть, просто нужно...
Я отстрелил замок и вбежал в комнату. Но чудика там уже не было, он выскочил в окно. Ему повезло, прямо под окном располагался навес крыльца. Проклятье! Я в ярости пальнул пару раз в воздух. Мимо в панике пролетели вороны, и в лагере за забором взволнованно загомонили люди.
На сборы потребовалось не много времени. Я был готов к тому, что однажды придется уйти из дома. Рюкзак, еда, спальник. Ружье и патроны. В округе меня неплохо знали, но я иду на охоту. На двойную охоту - я буду охотиться за ним, пока не убью, он не оставит меня, пока все не расскажет. Я чуял это.
Пришлось расположиться в офисе. Разложил спальник на диване. По громкой связи сообщил всем заинтересованным, что отныне я стреляю без предупреждения по всем, кто приблизится ко мне без разрешения.
Потом взялся за работу. Работы теперь всегда навалом. Я не знаю, с какой стати я вообще взялся за это все. Наверное, мне не хочется, чтобы привычный мир развалился слишком быстро. Я не тешу себя надеждой, что сумею установить в мире какое-то подобие порядка, но я хотя бы мешаю ему катиться по наклонной.
Люди относятся ко мне с уважением. Некоторые даже пытаются слепить из меня нового бога по образу и подобию старого, но это у них плохо получается. Большинство же просто видит, что я единственный не теряю голову. И если у них осталась хоть капля совести (а от этой штуки избавиться даже сложнее, чем от цепляния за жизнь), они стараются помогать мне.
Кто-то сунул голову в дверь без предупреждения. Я выстрелил, промазал, продырявил стену. Голова убралась.
На следующий день пришлось совершить деловую поездку. Я выбрал паренька помолчаливее в качестве водителя и проехался по центру города. Везде разбрасывал листовки, в которых было рассказано, куда теперь следует свозить своих мертвецов и в какие магазины продолжает поступать продовольствие. Экономику мне сохранить не удалось. Если мои наблюдения верны, они все обмениваются деньгами, как в голову взбредет. Но еду я по-прежнему стараюсь отправлять в магазины. Должно же у людей сохраниться хоть какое-то представление о цивилизации.
Как только я вернулся в здание, где располагался мой офис, я услышал голос чудика. Этот гад говорил через мою систему громкой связи!
- Давай попробуем все исправить. Я почти придумал контрдоказательство. У нас должно получиться. Давай попробуем все исправить... - Похоже, он давно повторял по кругу одно и то же.
Я выскочил из здания. Поднимаясь на крышу дома напротив, я думал, что голос у моего чудика утомленный. Еще бы, если он из первых, узнавших это чертово доказательство, то он борется с собой уже давно. Можно оставить его в покое, все равно рано или поздно сожрет себя изнутри. Но я боялся того, что он может наговорить другим.
С крыши, как я и ожидал, открывался неплохой вид на мой кабинет. Вот он, сидит за моим столом, шевелит губами в мой микрофон. Хорошо, что улочка тут узкая, расстояние небольшое. Я выдохнул, прицелился. Выстрел! Стекло посыпалось вниз, но чудика я даже не задел. Проклятье! Сейчас он сбежит.
Но чудик оправдал свое прозвище. Он бросился не к двери, а к окну. Заметался глазами в поисках меня. Я даже замер от такой наглости. А он увидел меня, приветливо замахал - будто это не я в него только что стрелял! - и что-то закричал.
Я пришел в себя и стал спешно перезаряжать ружье.
- Хочешь уберечь... надо спасти... знаю!
Знаем мы таких. Все бы вам, как лучше. Мое дело - чтобы не стало хуже.
Выстрел!
И опять он, шельмец, ушел.
Сначала я преследовал его. Встречные, ни слова не говоря, указывали мне, куда он побежал. Потом потерял.
Весь вечер я бродил по окраинам города, по пустошам.
Зашел в лагерь своих фанатов. Издалека они так кричат, будто готовы умереть от счастья в моем присутствии. Но когда они видят меня вблизи, их интерес куда-то пропадает. Безучастно следят глазами и не знают, что сказать. Впрочем, как по мне, молчание - лучший подарок.
Потом я пришел домой. Чудик болтался над кухонным столом.
Они все так заканчивают. Самые сильные, самые умные. Все хотят сделать что-то особенное - и никто из них не может спасти даже себя. Навидался я их.
Завтра отвезу его на свалку. А записку я сжег, не прочитав. Она лежала на столе текстом кверху, всего три строчки.
Может быть, он просто хотел попрощаться? Может быть, он нашел формулу, которая вернула бы людям человеческий облик?
Не знаю. Теперь и он - мусор. А я - единственное творенье Божье на этой долбанной земле.