Так мало поверхности в этом месте. Все такое пустынное. Всё такое прозрачное. Черная вода так глубока. Тонкие трамплины, прыжок с которых рождает радугу от брызг, куда бы то ни было далеко. Странное место. Странно то, что оно не пугает. Никто не боится этого места. Черная вода кругом. Только черная вода кругом. Не достаточно холодная, чтобы ее бояться. Потолок то исчезает, то вновь появляется. При этом появляется так низко, что давит на глаза. Здесь влажно. Влажность создаешь ты сам. Куда бы ты ни встал - стоишь на краю. Дышать влажно и душно. Странное место. Так мало в нем поверхности. Так много глубины. Черной, неясной, предполагающей, обволакивающей, поглощающей глубины. Кто нырял? Многие. Кто всплывал? Не помню.
Такая сомнительная глубина, друзья мои. Это сомнительная глубина. Это сомнительная надежда на закрытые глаза и трезвость разума. Когда это трезвый ум был у этих загадочных существ. Вы их видели? Тех, кто смотрит по краям места. Стоят себе на карнизах, сами одной ногой в пропасти, и смотрят. Глаза испуганные, круглые, влажные. Серая, даже с синевой, кожа. Тонкие руки, длинные пальцы. Сухая голова, сухие лица. Лысый череп. Что говорит их взгляд? Ни то "помоги нам", ни то "спасайся". Это подневольное место, куда все пришли добровольно.
Каждый синий человечек окунает себя с головой в черную глубину и таращит глаза в темень. Нескончаемая глубина. Невыносимая своей бестолковостью. Своей навязчивостью.
Тишина издевательски звенит капельками пота. Тишина царапает сосуды головного мозга. Немые темно-синие стены, редкие стены водяного пространства, молчат громко, но неясно. О чем молчат стены? Что они впитали за это время в себя? Возможно, ничего.
Чтобы удержаться здесь, нужны крылья или жабры. Лучше всё-таки, крылья. Вот они - мысли о крыльях, когда одной ногой в бездне.
Я слышал, бывает по-другому. Иначе бывает где-то там. Там, где больше поверхности. Ровной, гладкой поверхности. Или наоборот, шероховатой, волнообразной, но твердой поверхности. Пыльной, грязной, но сухой. Можно сносить ботинки, натереть мозоль, запачкать брюки пылью, споткнуться о кочки и вывихнуть ногу. Но можно встать на эту поверхность двумя ногами, расставив ноги пошире, почувствовать опору. Пусть поверхность держит. Так скучно без опоры.
Знают ли синие сухие человечки, напрягающие глаза, что есть другие пространства? Они продукты влаги и черной глубины. Они - мокрицы здешних мест. Они привыкли нырять неизвестно куда неизвестно для чего. Какими были они в своем начале? Был ли цвет их кожи более человечным? Были ли спокойней их глаза? Их выбор их поработил.
Это пустое место. Тишина неспроста так звонко здесь прижилась. Тишина и темнота - естественные жители здесь. Просто нет ничего другого. Жизнь теплится здесь. Она во влажности, в спокойствие и отсутствии холода. Жизнь поддерживается всей сущностью того, что есть то, что здесь происходит. Время плывет по темноте и кажется, что всё замерло, хотя это не так. Время плывет.
И всё-таки странное, что это место не вызывает страх, а только скуку. Глубина слишком скучна. В этом всё дело. Слишком мало поверхности.