Ядовитая темнота окружала пространство. Словно сцена во время спектакля она была покрыта запахом грядущих событий. Черная непроницаемая пустота, словно космос, готовилась стать ареной, на которую выходили бы идеи с целью продемонстрировать себя.
Появившаяся фигура человека в черном долго оставалась частью фона. Силуэт, который предполагался логикой, длительное время не имел никаких границ, оставаясь частью темноты. Казалось, что этот образ человека в черном методично выплевывает само пространство. Высокий, слишком для человека. Сгорбленный и худой, словно тень от фонарного столба, медленными шагами продвигался человек в самую гущу тьмы. Капюшон прекрывал его лицо, которое возможно и не имелось. В костлявых руках, крепко держал он глиненный кувшин.
Звуков не было совершенно. Будто в ушах предполагаемых зрителей спектакля находились ватные пробки. Человек в черном был беззвучен. Шаги его были безупречны в своей корявости Еле различаемые движения черного на черном абсолютно не были сопровождаемы звуками. Если бы ни глиненный кувшин, имевший иной цвет, нежели всё окружающее его, можно было бы усомниться в существовании этого странного черного человека.
Свет появился в ту же секунду, когда кувшин соприкоснулся с полом. Пройдя несколько метров, человек аккуратно поставил кувшин на пол и растворился в темноте, будто этот странной фигуры никогда и не существовало. Пол был светлым. Белый мрамор. Освещение шло откуда-то сверху, будто где-то наверху сидел осветитель и сейчас направил прожектор на кувшин. Сосуд находился в центре светлого круга, который окружали ярко красные цветы, будто растущие из мрамора.
Кувшин был сантиметров двадцать величиной, с широким основанием, которое точно посередине вдруг резко сужалось и поднималось дальше вверх узкой трубочкой, которое в свою очередь немного расширялось в самом горлышке. Шероховатая глиненная поверхность светло-коричневого цвета, была украшена в основании черными узорами. Узоры не носили никакого смысла, хотя могло показаться, что это вовсе не рисунок, а сакральная надпись на древнем языке.
Появился звук. Пронзительный звон стал заполнять пространство, отодвигая границы тьмы всё дальше от светлого цветочного круга. Тьма отползала всё дальше в укромные места, куда никому никогда не захотелось бы направиться. Свет распространился вместе со звуком и теперь кувшин находился в белом храме. Звон уменьшился и сделался тонким фоном, не мешающим разглядывать всё вокруг. А вокруг были колонны, холодные белые стены, гладкие как стекло. Монолитные пол, колонны, стены и купол, который с большим трудом можно было бы разглядеть с земли, всё это плавно переходило из одного в другое, будто было высечено из единого гигантского камня.
Звон стал прерываться и несколько менять интонацию из-за того, что в храм забрался ветер. Появившись под самым куполом, коснувшись гладкой поверхности верхушки, он помчался вниз. Здесь не было ничего, что могло бы ему подчиниться, что он смог бы пошатнуть или даже поднять в воздух. Колонны, к которым он также подлетал, ни сдвинулись с места. Стены отзеркаливали его на пол, который также был невосприимчив к ветру. Наконец, ветер заметил цветы, аккуратно растущие прямо из мрамора в самом центре храма. Цветы были тем, что ветер мог заставить двигаться. При первом прикосновении, все цветочки зашевелились в такт новому звуку, прерывистому и мелодичному. Пролетев над горлышком кувшина, ветер издал легкий свист, но не придал этому значение и продолжил шевелить красные лепестки. Пролетев второй раз, а затем и третий, свист вновь появлялся, что в конечном итоге привлекло внимание ветра. Кувшин был очень устойчив и нисколько не качался от прикосновений ветра, но тот новый звук явно манил ветер неведомой силой. Ветер заглянул внутрь кувшина. Там было пусто. Ветер почувствовал легкое разочарование, отчего решил покинуть храм. Рванувшись вверх, он помчался туда откуда пришёл и не заметил, как от него оторвался маленький кусочек. Ветер был уже очень далеко, когда кусочек его медленно, словно осенний листок, упал точно внутрь кувшина. Кусочек ветра не может существовать отдельно и его жизнь скоро закончится, сразу, как он опустится на дно сосуда.
Последним дыханием ветерка из кувшина было выброшено серое вещество, напоминающее пыль, или снежинки. Медленно взлетев чуть выше горлышка, серые снежинки расположились вокруг. Часть их легла на цветы, часть на мрамор пола. Вновь стало тихо.
Цветы зашептали между собой. Перебивая друг друга, они повторяли:
- Это пепел?!
- Это прах?!
- Это прах?!
- Это пепел?!
- Так вот, что мы украшаем! Кувшин с пеплом!
- И весь этот храм только для горстки праха?!
- Мы часть могилы?
- Мы часть алтаря!
- Чей же это прах?
- Для кого же этот храм?
- Для чего же здесь мы?!
Цветы шептали, оживленно оглядываясь друг на друга, на пепел, на кувшин. Ответов не поступало. Их можно было ожидать лишь из одного места, из темного уголка, единственного места, где сохранился мрак. Оттуда послышался хриплый низкий голос:
- Это прах Бога Богов.
Цветы мгновенно замолчали. Никто из них не мог осмелиться даже взглянуть в ту сторону, откуда донесся этот голос. Между тем, из темного угла вышел высокий сгорбленный человек в капюшоне и бесшумно стал продвигаться к цветам. Подойдя совсем близко, человек сказал:
- Это прах Бога Богов. Когда-то давно он был надеждой, верой и любовью сотен тысяч людей.
Цветы постепенно приходили в себя.
- Когда-то давно?.. А что с ним стало? - спросил цветок, первым взявший себя в руки.
- Он умер. - прохрипел сгорбленный.
- А разве Боги умирают? - спросил ещё один цветочек.
- В каком-то смысле всё умирает... - темный угол выделил для человека стул. Рассказ предстоял длинный. Сев на стуле, человек в капюшоне продолжил. - Это было в одной небольшой стране. У жителей её не было ничего. Они не знали для чего они живут, не имели представления о пользе жизни как таковой и все как один мечтали о смерти. Хотя понятия о смерти тоже пока ещё не было. Одним словом, не было у них ничего. Проживали они свои жизни не зная счастья, любви и веры. Счастья не было нигде и ни в чем. Солнце и луна приносили лишь скуку, лето или зима одинаково раздражали, дружба друг с другом заканчивалась разочарованием и горькими обидами.
Любви не было ни в ком. Вместо неё вокруг была пустота, которую нечем было заполнить.
Веры не было ни капли. Никто не верил в себя, никто не верил друг в друга. Под сомнения ставилось существование реальности и нереальности, времени и пространства, земли и неба.
И вот однажды солнце начало светить особенно ярко и жарко. Эта жаркость была нежной, а яркость привлекательной. Солнце будто улыбалась каждому, кто мог его видеть. Но на него никто не смотрел. В той стране не было принято смотреть на солнце, а было принято угрюмо ходить по улицам с опущенными вниз глазами.
Солнышко продолжало своё радостное сияние, не смотря ни на что. Оно согревало птиц и животных, разгоняло облака и смеялось громким смехом, озаряя всё вокруг счастьем. Один из жителей той страны заметил солнце, едва подняв глаза вверх и замер в восторге. Глаза его округлились, а рот долго оставался открытым. В восхищении солнечной радости он крикнул что было силы:
- Бог Богов явился к нам!
Люди прекратили свое хождение и тоже подняли взгляд на солнце. Солнце приветствовало их сиянием и улыбкой. Так было ясно, что страну посетил Бог Богов.
Озарение следовало за озарением. Кто-то из жителей научился читать, не зная до того ни одной буквы, кто-то любить, никогда и не помышляя о том. Кому-то вдруг открылся талант живописца и он принялся писать прекрасные картины. Кто-то выздоровел после тяжелой болезни, а кто-то понял, чего он хочет от жизни.
Каждый был счастлив жить под солнцем и каждый считал своим долгом принести солнцу дар. Бог Богов с удовольствием принимал дары, так как чувствовал благодарность своих жителей. Всё зажило в мире и согласии. Правда, длилось это не долго...
Постепенно страна привыкла к счастью, любви и вере, наполнивших всё вокруг, и стала отвлекаться на что-то ещё, кроме солнца. Кто-то из жителей однажды заметил, что ночью светит луна и что она бывает очень полезной. Луна освещает путь тем, кто поздно возвращается домой, луна дарит свою, путь не столь яркую, улыбку, зато делает это во время глубокого отчаяния - ночью. Так в стране появились первые лунопоклонники.
Для солнца всё это не прошло даром. Оно стало чаще хмуриться и уже не препятствовало тучам, когда они приходили испортить людям настроение. Блеск солнца убавился, улыбка несколько потускнела.
Страна поделилась на два лагеря - одна часть по-прежнему поклонялась солнцу и называла его Богом Богов, другая же поклонялась луне и называла её - ночной спасительницей. И всё могло бы быть хорошо, и страна могла бы существовать в мире и счастье ещё очень очень долго, если бы ни одно событие... Дело в том, что нашлись в городе несколько человек, кто одинаково почетал и солнце и луну, признавая за каждым богом свою особую значимость для всего сущего. И однажды эти люди предложили объединить две эти святыни, чтобы можно было поклоняться им обоим в равной мере. Вот это и стало последней каплей! Узнав об этой идее, солнце разгневалось на весь народ и выжгло себя на глазах у жителей! В одно мгновенье солнышка не стало, а на землю медленно и плавно начал падать черный пепел Бога Богов. Падал он несколько лет, не прекращая, пока не покрыл собой всю страну и её жителей целиком. Так пришёл конец той недолгой страны.
- Значит, пришёл конец и Богу Богов? - пропищал один из цветов, едва человек в капюшоне замолчал.
- Не совсем так... В той стране был один житель, самый верный слуга и благодарный раб Бога Богов. Он построил храм в его честь, высечев тот из единой скалы, положил часть праха в небольшой глиненный кувшин и посадил цветы, растущие прямо из мрамора, чтобы те создали алтарь. И пока стоит храм, пока стоит алтарь и этот верный слуга помнит и чтит Бога Богов, Бог продолжает жить.
- Это так здорово! Так вот что это за храм! А что это за житель, который остался верен Богу Богов даже после его смерти? И где он сейчас?! - запричитали цветы.
- Этот житель перед вами... - прохрипел человек в капюшоне.
2. Что позволено Юпитеру?
"I'm not sacred. Light my candles
In a daze 'cause I've found god..."
Kurt Cobain
(Я не боюсь, зажги мои свечи.
Я в оцепенении, ведь я нашел бога...)
Стекло было самым интересным, что могло было случиться в деревне. Песчаные пляжи периодически были атакованы молниями и дети часто прибегали сюда, чтобы найти стеклышко. Особым шиком было найти теплое стекло либо наиболее тонкое. Практического значения это занятие не имело, зато время пролетало незаметно и кроме того, дети переставали надоедать родителям, которые все как один занимались важной работой.
Деревню населяли ученые. Люди самых разных специальностей, обоих полов, но непременно занимающиеся наукой. Многие из них действительно умные люди, ну а некоторые лишь внешне исполняли роль Сократа или Эйнштейна.
Дети обыкновенно были на пляже, когда кто-то из блуждающих в поиске свежего стекла, произнес:
- Мне кажется, мы скоро найдем бога.
Все дети остановились и оглянулись друг на друга. Лишь произнесший эту фразу мальчик семи лет продолжил двигаться вдоль берега, смотря себе под ноги и не обращая ни на кого внимание. Не дождавшись никакой реакции, мальчик продолжил:
- Я сегодня ночью видел сон. Мне приснился мужчина с желтыми грязными волосами, голубыми глазами и бородой. Он странно передвигался, волоча правую ногу, будто она была у него ранена. На нём была клетчатая рубашка и джинсы. Голос его был усталый и хриплый. Он сказал, что где-то далеко у него жена и ребенок, но он их давно не видел. Его ладони были проткнуты насквозь, а на лбу странная полоска, словно след от множества иголок. На рубашке с одной стороны проступала кровь. На прощанье он сказал, что ружья он отродясь в руках не держал... После этого он ушел. Правда, смешно?
Но детям было не до смеха. Странный ужас коснулся каждого во время этого рассказа. Лишь одна девочка решила позвать взрослых. Взрослые прибыли, что было им не свойственно. Первым делом, взрослые отнеслись к делу серьезно. Было решено узнать, чей это ребенок. Но узнать этого не получилось - ребенок будто взялся из ниоткуда.
Не смотря на то, что мальчик больше не сказал ни слова, взрослые устроили совет, где нужно было решить что это за ребенок, как относиться к его словам и скоро ли Конец света.
Совет большинством голосов постановил, что мальчик этот либо пророк, либо вестник богов. Но вот в вопросе о том, как относиться к его видению, голоса деревенских ученых сильно разошлись. Одна считали, что так он предсказывает ближайший Конец света, другие говорили, что мальчик только учится пророчеству и данное сообщение лишь пробное и верить ему не следует. Сторонников хватало у каждой точки зрения.
Прошло время. Мальчик стал подростком, как и прежде, собирающим стеклышки на пляже. Ученые не переставали за ним наблюдать и, всё так же не смотря на отсутствия каких-либо предсказаний, считали мальчика вестником богов. К этому времени именно эта точка зрения захватила умы практически всех жителей деревни, так как на её стороне были очень видные ученые, написавшие ни одну диссертацию за это время на данную тему и даже организовавшие целую научную школу, специализирующуюся на феномене мальчика-вестника богов.
Когда ни осталось никого, кто думал бы как-то иначе, начались первые чудеса.
Подросток вдруг начал сиять, как солнце и иногда казалось, что его ноги не всегда касаются земли. Имя мальчика никто никогда и не знал, поэтому сейчас его стали называть Меркурий или Гермес. Имена эти были по душе избранному и он с удовольствием сиял ярким светом на радость всем жителям деревни.
Меркурий, погрузившись в свою новую интересную должность, стал предсказывать погоду, указывать верный путь тем, кто заблудился, а для некоторых Меркурий стал наставником, учителем жизни.
Работа кипела, дети веселились. Жизнь без сомнений нравилась всем, но сомневаться порой просто необходимо, тем более для ученых. Так беззаботное время вестника богов сменилось новым сомнением.
Кто-то из жителей деревни не мог понять, как такой светлый юноша не способен сам создавать погоду, дарить радость и превращать воду в вино? Неужто и вправду сила Меркурия ограничивается наставничеством да серенькими предсказаниями? Этот житель был убежден, что юноша вовсе не посланник богов, а сам бог!! И ему подвластно всё! Но это мнение было единичным и Гермес/Меркурий продолжал исполнять свою обязанности как и прежде.
Прошло ещё несколько лет прежде, чем вера в то, что юноша - бог, распространилась на треть деревни. Началась длительная дискуссия, которая продолжалась до тех пор, пока не было написано десяток диссертаций и не появилась новая научная школа, обрушившая критику на меркурийцев, обвинив их в закостенелости и старческом маразме. Народ был в замешательстве. Во что же верить?
В гораздо большем замешательстве был Гермес. Он хотел помочь людям, но не знал, что именно от него ожидают. Каких именно чудес. Ведь он всего лишь посланник богов.
Решено было провести закрытое голосование на тему "Считаете ли вы Меркурия/Гермеса верховным богом Юпитером/Одиным?"
Результаты голосования ждали с нетерпением все без исключения. И к вечеру следующего дня всё было подсчитано. Девяносто процентов жителей считает Меркурия Юпитером и ждет от него чудес достойных должности верховного бога!
Узнав о решении народа, молодой бог вознесся над деревней и приказал начаться дождю. Дождь начался в то же мгновенье. И это чудо не оставило никого равнодушным, при том, что вознесение было воспринято как должное. Ведь бог должен летать! Какое уж тут чудо? Верховный бог пролетал над деревней, принося радость и счастье туда, где его ждут. Солнечное тепло и ночная прохлада появлялись по первому зову нуждающихся. Всё было подвластно людям, ведь всё подвластно богу.
За много-много лет Юпитер расширил территорию деревни, при этом не стесняя соседей, накормил и вылечил всех нуждающихся, даровал необходимое сам и принимал дары у тех, кто решил отблагодарить бога за деяния его.
Шли годы. Жители стали замечать, что некогда молодой бог уже имеет седину. А кое-кто слышал, как великий Юпитер глухо кашлял и не мог остановить приступ... Вновь по деревне поползли сомнения.
- А Юпитер-то наш болеет! - почти шепотом говорили жители между собой.
- ... и стареет! - добавлял кто-то.
- Неужели наш бог всего лишь человек? - словно гром и молния пронеслась мысль в головах ученых.
На этот раз совет созывать не стали. Не было и тайного голосования. Это решение было бесспорным и единогласным.
Подбадривая и похлопывая по плечу, люди один за одним подводили к ещё вчера могущественному Юпитеру, а ныне усталому старику и с улыбкой говорили:
- Спасибо, Юпитер, но ты больше не бог. Ты - человек...
Стекло уже давно перестало быть чудом в этих краях. Пляжи опустели, детям есть чем заняться и без собирания стеклышек. Гудение жизни отдалилось от песчаных берегов. Лишь седой старик медленно бродит средь песка в поисках свежего стеклышка. Он останавливается через несколько шагов, чтобы прокашлеться. Его губы постоянно бормочат какие-то слова. Из огромного множества постоянно повторяющихся фраз, можно различить лишь одну: