Все герои Достоевского не при своём уме, причём в до неприличия огромном количестве. Достоевский пытается навязать мысль, что преступления являются следствием умопомрачения, либо приводят к помешательству после совершения преступления. А что толкает человека в России на злодеяние? Чтение заграничной литературы про выгоды безбожия и различные философские учения. Читывает, балуется мужичок негодными книжчонками - того глядишь и свихнётся или уже свихнулся и оттого читывает. Ежели эта мысль про природу и причины помешательства среди мужиков народа-богоносца будет развиваться далее, но уже в среде чиновников и политиков России и СССР, то какое подобие она примет в делах спасения государства? Закладка психдиспансеров для лечения запойных читателей? Да, так и вышло в СССР. Достоевский вбросил в массы мысль о том, что научное и разнобойное чтение опасно само по себе в общем и для русского чувственного народа в частности. Он литературным приёмом связал помешательство и преступление с просвещённостью, со знанием вообще.
Достоевский, дурашка, сам того возможно не понимая (хорошо, ежели так), осуществил философско-психиатрическое обоснование необходимости принятия действенных мер в ответ на запойное, скрытое чтение негодной, по русским меркам, литературы. До Достоевского за подобное только судили и порицали, изредка проклинали, после - стали усиленно лечить. Точнее, случаи лечения за инакомыслие были и раньше, но таковые носили единичный и исключительный характер. После прихода революционеров к власти в 1917 году, а к числу их принадлежал в молодости и сам досточтимый Достоевский, психиатрическое принудительное было поставлено на поток.
Любая идея, вброшенная в массы, подхватывается обывателями и почитателями, коих не мало, эволюционирует их усилиями, и, разрастаясь, находит точки приложения там, где никто из них не мог предположить или желать. Но поздно. Таков уж механизм вообще всяких идей. Достоевскому, как бывшему бунтовщику революционеру, этого да не знать. Достоевский привил на литературном уровне привычку сводить вообще всякую необычность, а точнее самобытность мысли и выбора жизненного пути, к некоему подобию помрачения ума, которое ежели себя покамест и не кажет, то всё же сокрыто до поры до времени, портя человека и грозя дать про себя знать в самый неподходящий для общества и государства момент. Достоевский, зародя идею скрытого помешательства, легализовал таковую, сделав приличной, допустимой, возможной, как повод для упредительного насилия со стороны властей и членов общины.
Герои Достоевского, это двурушники, т.е. двойственные люди, ведущие двойную жизнь - явную для членов общины и надзорных органов страны, и скрытую - для потребностей себя или для узкого круга мятежников. Они уже в силу этой двойственности нездоровы и хотя внешне не видны, не вскрыты, не распознаны, как носители помешательства и богомерзкого зла, время от времени оступаются, выдают себя, кажут либо действием, либо бездействием тогда, когда надлежало бы действовать так, как по-обыкновению своему поступают все русские и душою чистые. Помешанные по Достоевскому не просто больны - они виновны, как носители некоего зла, загрязнения, перерождения передающегося от одного лица к другому при соприкосновении и общении. Вывод - необходима особая метода раннего распознавания таких вот сокрытых перерожденцев, в целях спасения государства и незапятнанных, одухотворённых лиц.