Аннотация: Приёмы,подобные описанному давались человечеству не раз, и все же оно ничему не научилось.
Приём.
- Позволите, милостивый государь?
- Прошу покорнейше. Присаживайтесь.
- Премного благодарен.
- Подустали?
- Вымотался. Подлец концертмейстер: в шестой раз заводит мазурку, да как будто специально всё задорнее. Пора бы уже и вальсок...
- Будет вам, куда уж вальсок! С вас в три ручья так и каплет! Передохните покамест. Может, желаете, я принесу вам шипучего?
- Нет-нет, не стоит. Я достаточно употребил перед вистом. А вы играли? За каким столом?
- Я, честно сознаюсь, недолюбливаю картишки и всё этакое прочее. Азартные игры - не мой конек.
- Отчего же, сударь? Иногда ведь бывает страсть как хочется нырнуть с головой в омут затейливой партейки.
- Простите, милостивый государь, моя натура подобной страсти, как вы изволили выразиться, не питает. Супротив, я довольствуюсь одним лишь наблюдением за происходящим. Созерцая, я проникаю, а, проникая, созерцаю вглубь.
- Вы что ж, милостивый государь, надсмотрщик разве какой? Что вы, право, замышляете? Уж не тайной ли канцелярией подосланы? Ха-ха-ха!..
- Будет вам шутки шутить!
- Впрочем, и вправду довольно искромётного юмора, не место теперь. И не время.
- Я, чаю, вас тревожит нечто?
- Вы находите?
- Я буду искренен с вами, милостивый государь. Вы не в духе...
- Почему же? В самом что ни на есть.
- Вы навеселе. Изрядно.
- Ну, полноте! Я вижу, вы моложе будете, нежели я... В каком звании ходите?
- Я...
- Так я и знал. Так вот, имейте ввиду и мотайте на ус: я служил ещё при Александре Третьем Освободителе, Царство ему Небесное!
- Замечательно, милостивый государь, но что это меняет?
- Как - что меняет? У вас хватает наглости не изъявить мне должного почтения в мои лета и при моем-то звании.
- Ну что звание? что звания?! Мундиры разве только... Секундочку, не вообразите только, что я какой-нибудь жалкий социалист, и держу дома эти страшные журналы и, не дай-то Бог, веду переписку со Швейцарией! Чепуха это, вздор немыслимый! Просто я выслуге не доверяю. Но положим, бог судья. Насчет любопытного опыта жизни вашей я ничуть не усомнюсь.
- Эх, молодежь, молодежь! Продаёте вы себе, сами не ведаете чему продаёте...
- Милостивый государь, с вашей стороны тоже было бы неплохо знать, что я прихожусь племянником князю K.
- ... Э-это меня явно чёрт за язык дёрнул этакое завернуть. Простите, бога ради, простите великодушно.
- Ничего, ничего. Не стоит беспокойства. Да, я молод. Но у меня глаза на месте. Я получил замечательнейшее образование за границей по медицинской части.
- Скажите пожалуйста! Это очень приятно, что некоторые молодые люди не подкупаются на ужаснейшие лозунги всех этих футуристов, социалистов, гуманистов и прочего отребья. Надобно чтить отца и мать, должно иметь отличное образование, служить отечеству и государю императору. Так просто должно быть. Традицию отцов наших нет никакой возможности нарушить. Вот ведь даже теперь - как во времена былые: паркет блестит, лоснящийся свет, оркестр, пунш, закуски... карты... Господи! В этой зале бродит дух пушкинской эпохи!
- Да вот только ни Онегиными, ни даже Чацкими не пахнет. Сплошь пустота, куда ни плюнь. Не находите ли вы обстановку слегка припудренной?
- Вы имеете в виду, как бы ненатуральной?
- У-гу.
- Моментами, разве что.
- Все носят маски!
- ... Глаз необычайно тревожится от ярких вспышек: всюду, куда ни обрати взор, эти со своими фотоаппаратами... ах, черт бы их побрал! Ко всему прочему барышни взяли моду неприлично блестяще одеваться; гонятся, бог знает за чем...
- Ясно за чем: за членом какой-нибудь палаты. Мда-с. А ваша супруга, посмею осведомиться, отчего не в вашем обществе?
- Супруга моя на сносях.
- А вы, значит, у генерала в вист режетесь!? Экой вы, сударь, гусар!
- Милостивый государь, вы весьма неприлично изволите выражаться. Вам следует знать, как нужно вести себя в свете, и придерживаться манер... Вон, глядите, сам генерал. Моё почтение!
- Рады видеть вас, генерал! Боже мой, как он изменился! Я вспоминаю его тощим солдатиком.
- О чём вы толкуете? Генералу много больше, чем вам, чем мне!
- Действительно? Что ж с того?
- Как же тогда могли вы наблюдать его... стройным солдатом?
- Право, сударь, какое вам дело?
- Но...
- А впрочем, неважно. А ребёнок-то хоть чей... в смысле: мальчик или девочка?
- Ребенок?
- Жены вашей. Той, что... не смогла... сегодня...
- Ах, вы о моей Анне!
- Да-да-да. А точнее, о чаде. Итак?
- Григорий.
- Что - и с именем определились, на свет появиться не успел?
- Согласно православному календарю. Традиции чтим. Но мы люди также очень прогрессивные, в некотором роде, и посему заранее перезаписали на его имя имение и прочее хозяйство, имущество, да-с.
- Как же так? А если оказия какая? Вы что - совсем из ума выжили? Супруга согласна?
- Ну, конечно, согласна. Правда, она не в курсе.
- Не мое дело, простите. Но...
- Не берите в голову.
- Но мысль - занимательная.
- Знаете, я вот всю жизнь жалел рабочих какой-нибудь мануфактуры: всё-таки несчастные люди: ни кола, ни двора. Жильё и кушанье прескверные. Человеку необходимо жить в просторном доме с садиком и, по возможности, прудиком. Надобно, чтобы его хорошо кормили, чтобы водой поили колодезной, ведь это ж здоровье! Человеку, как в воздухе, нуждается в комфорте и сытости, а ведь иначе в его голову проникают завистливые помыслы. О чем еще думать, когда голоден и беден, как не о краже и об убийстве? Вы не находите?
- Ну-с...
- Поэтому я с первых же дней обеспечиваю Григория всеми благами, которые сам создал.
- (В кулак) Но не заработал!
- А рабочих, право, жалко. Я теперь каждое воскресенье жертвую.
- С заводов тянет, как из погреба сыростью, революцией.
- Бог с вами! Что вы себе такое мните? Революции не может быть. Все эти дикие кружки давно стерты с лица России-матушки, а все раскольниковы и верховенские высланы в Сибирь, на вечную каторгу.
- Не такую уж вечную, поскольку всегда сбегали, да и сейчас бегут.
- Но большая часть империи почитает государя родным батюшкой, помазанником Господа.
- А наследника до сих пор, так сказать, нет у нашего божественного посланника.
- Царевич не годится, согласен. Слишком уж плох. Хотя, знаете, ведь, кажется, что Алексей Николаевич идёт на поправку. И не случайно, то есть не просто оттого, что выходили, а словно как по какому-нибудь нам неведомому замыслу.
- Забавно. Я вот думаю, что будет, если ребёнку вашему унаследованное добро окажется без надобности?
- Простите? Объясняйтесь яснее.
- Я имел в виду: вдруг Георгий...
- Григорий.
- Да, Григорий. Вдруг он откажется...
- Батюшки! Да кто откажется?! Помилуйте, Христа ради!
- Итак, прикинем. Григорий будет таким же, как его старик-отец, то есть сгребет все под себя, как курица, но что тогда остается несчастным родителям? Вы будете не в его интересах, когда ему стукнет осьмнадцать! Он заложит имение с потрохами и вас продаст к чёрту за то, что вы его избаловали. Распустится, точнее сказать, и станет самым ярым противником дворянства и монархизма как такового.
- Постойте секундочку, вы забываете о воспитании, которое получит Григорий. Я с супругой... кхм... правда, она и тут пока не осведомлена, и тем не менее - иную часть наших сбережений вложил в обустройство новой школы. Спецшколы, в которой будет учиться только Григорий.
- Вы лишаете его общения со сверстниками - прекрасно! Из него выйдет пухлый болван, который в тридцать с лишком лет пойдёт мучиться маразмом, будет гонять крестьян по мелочам, обругивать подрядчиков и жаловаться на то, что у него слишком много денег, и он ума приложить не может, куда бы их спустить, при этом, когда тот же подрядчик или крестьянин попросят хоть какую-никакую, а милость, Григорий с наглой и довольной харей сложит им кукиш, посмеётся и уйдёт в покои, догрызать свою зрелость. Я вам слово даю: быть ему в таком случае коммунистом!
- Нет, вы все намеренно преувеличиваете, юноша. Так не может приключиться, потому что мы...кхм... я нанял лучших учителей из Европы...
- Час от часу нелегче!
- Не вижу ничего дурного...
- То есть он ещё и будет приговаривать с акцентом какого-нибудь павлина-англичанина или, не дай Бог, пруссака, пускать слюну при обсуждении вопросов хозяйства и прочего. Мне кажется, Григорию не время появляться на свет!
- Святые угодники! Вы с ума спятили! Вы определенно себя не слышите, иначе бы ужаснулись тому, что только что слетело с вашего языка!
- Я вполне сознательно говорил, милостивый государь. И могу повторить...
- Я расцениваю это, да и все ваше вопиющее поведение как подстрекательство и вызов на дуэль. Я вас правильно понял?
- Со-вер-шен-но не верно.
- Извольте принять предложение, вы оскорбили мою честь, честь моего не рожденного сына и моей благочестивой супруги, а теперь пытаетесь улизнуть, но я вас вызываю.
- Ни в коем случае, я никак не могу стрелять в человека, у которого супруга в положении.
- Пропади всё пропадом! К чёрту! Я настаиваю!
- Моя бабка тоже настаивала: превосходнейшее пили вино, доложу я вам. В другой раз как-нибудь погостите у нас в деревне - обязательно угощу.
- Вы издеваетесь?
- Никак нет. Напротив, пытаюсь развеселить вас, а то какой-то вы нервозный...
- Ещё бы: мужчина, у которого супруга в деликатном положении, обязан чувствовать себя на её месте. То есть я хотел сказать, что его долг переживать за рождение здорового ребенка и за сохранность здоровья супруги, поэтому, исполняя волю отцов и их традиции, я блюду правила чести и достоинства и держусь, как подобает интеллигентному человеку в высшем свете.
- В высшем свете все равны: и мы, и Григорий. И никак здоровье его не может зависеть оттого, как часто вы переживаете. И, кстати, чем круче вы переживаете, тем больше мешаете. Тут чужая энергия не к месту. Пусть усилия прилагают ваша супруга и сам Григорий. Даже не в акушерах дело...
- Сменим сию деликатную тему на более уместную. Кстати, недавно я встречался с его императорским величеством в Петербурге на приеме. Государь негодует: при дворе ходят различные толки о целителе. Он якобы колдовскими чарами и гипнозом лечит цесаревича, только об этом никому ни слова.
- Тсс. Как в могилу.
- И вот ещё что любопытно: прислуга находится со старцем в подозрительных отношениях! Некоторых не раз заставали на пороге его тёмных покоев. Там явно вызревает заговор.
- Неубедительный довод.
- Истинно, истинно тебе говорю: не успеешь глазом моргнуть, как Россию-матушку окутает мертвецкой поволокой туман небытия!
- Государь имеет на сей счёт соображения?
- Я не сомневаюсь в благоразумии Его императорского величества!
- Несуразица.
- Многие сотни лет крестьянин жил под покровом царского абсолютизма. Гнет, однако ж, не сломал в нем тягу к свободе. Крестьянин нелегок на подъем, но что мы имеем: недовольство за недовольством, восстание за восстанием. Вы только себе вообразите, что будет, если нарушить незыблемые традиции. Голова сейчас побежит кругом!
- Если желаете знать моё мнение: ума у них не хватит на переворот.
- У кого?
- Да у крестьян!
- Зато духу, духу с лишком хватит. А там - умники найдутся. И посему Григорий родится с тем, чтобы спасти монархию. Он низвергнет гнусное пролетарское образование, изничтожит всех сподвижников и пособников и наведёт в империи порядок, и настанет мир!
- Известно мне: погибель ждёт
Того, кто первый восстаёт
На утеснителей народа;
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
- А и правда. Далеко ходить не надобно. Постойте, это чьи стихи?
- Кондратия Федоровича. К слову пришлись.
- Весьма кстати, в честь не родившегося покамест моего сына - Победоносца! Как вы считаете, может, стоит назвать сына Кондратием?
- Кондратий Победоносец? Хм. Уж лучше Григорий, хотя... Нет, лишнее. А вам про Победоносца цыганка нагадала? А?
- Ни в коем случае. У меня опасливое отношение к колдунам, оракулам и прочей мракобесии. Но, справедливости ради, стоит напомнить: цесаревичу намного лучше. Государь брал его на прогулки, а ведь не так давно мальчик лежал в постели целыми сутками, не вставая! Да-с... Боже, что делается с Россией?
- Боже, что мы делаемс ней? Вы заметьте: при внешней неприкасаемости границ - интервенция жуткая! Результат халатного отношения министра иностранных дел? Имеет место подкуп? Ах, не думаю, милостивый государь. Тут рыба покрупнее.
- Каковы ваши мысли на сей счет?
- Действительно хотите знать? Боюсь, как бы ни проболтаетесь.
- Я все-таки офицер. Мой долг - хранить секреты.
- Мировой заговор!
- ЧТО???
-Да, да, да. Вы поглядите только: повсюду, вон, видите, даже здесь целая дюжина немцев...
- Да что немцы?! Немцы неопасны. Следует признать куда более страшного врага - внутреннего. Но интервенция, в самом деле, жуткая.Того и гляди, коренного русича через сто лет на земле не отыщется.Я бы не пожелал родиться в подобные времена! А тут ещё и эта война в Европе... Ах, бедный, бедный эрцгерцог.
- В принципе, я с вами согласен.
- Но что уж тут поделать, коли выбор Господний пал на нашу семью именно теперь? Надо смириться и ждать чуда. Ждать и молиться, дабы в недалёком будущем Григорий разобрался с антиимпериалистическими настроениями в обществе, и мы снова зажили бы под колпаком всевластия Его императорского Высочества.О, я жду этих времён! И знаете что? Они непременно настанут с рождением ребёнка. Вот увидите.
- Верю на слово.
- Ну-с, приношу свои извинения за то, что приглашал вас к барьеру. И вправду, подобное выяснение отношений вышло давно вон из моды. Недавно перечитывал Толстого, вот и накатило нечто на меня.
- К слову, о Толстом. Вы почитаете графа за провидца?
- Я говорил, что предсказаниями не увлекаюсь.
- А сами только что предсказывали империи процветание и счастливые времена, которые устроит ваш всемогущий Григорий.
- Ей-богу, не то имел в виду. Вы уж извините. Всё-таки приходит новая эра. Теперь не в чести убивать друг друга.
- И то верно, милостивый государь. И то верно. И вы меня простите великодушно. Я весьма любопытный и моё любопытство до Киева доведёт. А то и дальше. Вот ведь, чуть до дуэли не дошло!
- Вы не нюхали пороху, милостивый государь.
- Я - врач. Успеется.
- Было весьма приятно повздорить с вами.
- Ха, мне и того приятней!
- Желаю вам всего доброго, милостивый государь.
- И вам, чтоб без сожалений.
- Честь имею.
- Честь имею-с.
- Будьте здоровы.
- Постойте, к нам подходит Пал Палыч, хозяин дома. Ну и видок! Умотался, бедняга, выплясывать... Почтеннейший Пал Палыч! Что ж вы так спешите?
- Пал Палыч, душа моя, чем вы растревожены?
- Господа, у меня ужасно важные новости. Кто-нибудь подайте стул!.. Стульев мне! И графин воды...
- За чем же дело стало, Пал Палыч?
- Мне ужасно неудобно, не имею слов начать... Умоляю, господа, умоляю вас, простить мне... Я вынужден обстоятельствами... ибо скрывать нету мочи. Благодарю. Уф... Ну и духота, просто пекло! Возьмите мою руку. Будьте покойны, ах! Не смотрите вы так на меня!!! Ах, нет, Боже, Господи Всемогущий! Дай сил! Дай сил!
- Пал Палыч, не томите: в чем дело?
- ... Ваша супруга скончалась, дитя задохнулось в утробе несчастной. Сочувствую. Примите мои соболезнования. Но это еще не вся весть целиком...
Господа! Внимание! Из Петербурга пришла депеша: нашу горячо любимую империю втянули-таки в войну! Государь император объявил всеобщую мобилизацию...
17 февраля - 12 мая 2005 год
No Copyright: Александр Владыка - "Приём" (Братск, 2005 г.)/ этюд.