Безмолвие. Мирт пахучий.
В мальве ковер утопает.
Желтофиоли монахиня
На полотне вышивает.

Семь птиц в паутине,
Семь смертных грехов,
О них не дает позабыть
Звон ревущих колоколов.

Он далеко. Кельи благое
Молчание: на желтой ткани
Монахиня нитью рисует
Свои цветочные желания.

Золотистый подсолнух
И ярких магнолий завеса!
Крокусы и лунные орхидеи,
Оставшиеся после мессы!

Пять грейпфрутов сладких
Алеют на кухонном столе:
Пять ран Христу нанесли
Среди альмерийских полей.

Перед ее глазами двоится
Всадника образ. Слезы.
Отчаяние. Всхлипы глухие
Скроет черная ткань рясы.

Сквозь облака в прошлое
Взгляд норовит вернуться:
Сладкий запах вербены
Болью наполнит сердце.

Над равниной сияют
Звезды на небе дневном.
Жаль, это просто фантазия,
Ей навеянная соловьем.

Полотно заплетают цветы,
Пока с ветерком кротким
В шахматы свет играет
На прутьях решетки.

+++++++++++++++++++++++++
Оригинал.
LA MONJA GITANA

Silencio de cal y mirto.
Malvas en las hierbas finas.
La monja borda alhelies
sobre una tela pajiza.

Vuelan en la arana gris,
siete pajaros del prisma.
La iglesia grune a lo lejos
como un oso panza arriba.

Que bien borda! Con que gracia!
Sobre la tela pajiza,
ella quisiera bordar
flores de su fantasia.

Que girasol! Que magnolia
de lentejuelas y cintas!
Que azafranes y que lunas,
en el mantel de la misa!

Cinco toronjas se endulzan
en la cercana cocina.
Las cinco llagas de Cristo
cortadas en Almeria.

Por los ojos de la monja
galopan dos caballistas.
Un rumor ultimo y sordo
le despega la camisa,

y al mirar nubes y montes
en las yertas lejanias,
se quiebra su corazon
de azucar y yerbaluisa.

Oh!, que llanura empinada
con veinte soles arriba.
Que rios puestos de pie
vislumbra su fantasia!

Pero sigue con sus flores,
mientras que de pie, en la brisa,
la luz juega el ajedrez
alto de la celosia.