Началась всё с того, что слушая новости, я начал поносить комментаторов на чём свет стоит. Дождавшись, когда я выпущу пар, жена сказала:
-Зачем ты так рвался в Америку, ты в Советском Союзе сидел перед телевизором и выкрикивал те же ругательства в том же порядке. Там ты точно также размахивал кулаками и называл всех врунами, мерзавцами и антисемитами. Теперь ты в стране своей мечты, но ничего не изменилось.
-Здесь, по крайней мере, я могу открыто сказать, что думаю, - возразил я.
-Хорошо, сказал. Полегчало?
-Нет, потому что я бы хотел сказать это людям, которые разделяют мои взгляды.
-Так иди к ним.
-Обязательно пойду.
Этот диалог произошёл за несколько дней до праймерис. Раньше я никогда в них не участвовал, но после разговора с женой решил посмотреть, как они проходят. Я предполагал, что на них придут только упёртые партийные деятели, которых можно будет узнать по выражению твёрдой решимости на не очень интеллектуальных лицах. Но я ошибся и рядом со школой, где они проходили, запарковаться было невозможно, а, значит, не я один был недоволен политикой правительства.
Выйдя из машины, я увидел двух женщин, которые также направлялись на праймерис. Одна из них сказала другой:
-Никогда не думала, что в Миннеаполисе столько республиканцев.
-Это не республиканцы, - возразил вышедший из переулка мужчина, - это люди, у которых ещё не отбили здравый смысл.
Я догнал их и оставшийся путь мы проделали вместе. По моему акценту они догадались, что я из России и начали меня расспрашивать. Я сказал, что приехал сюда больше двадцати лет назад и, получив Американское гражданство, голосовал за демократов. Очень уж нравилось мне это слово и слишком долго я мечтал жить в обществе, которое им описывается. Но вскоре я увидел, что демократия не имеет никакого отношения к одноимённой партии. Политическая корректность и явно антисемитская направленность демократов разочаровали меня. Я стал независимым, но взгляды свои вслух не выражал, прекрасно понимая, что переубедить людей невозможно, а попытки сделать это, могут рассорить меня с друзьями. Приобретать же новых было поздно. Гены, ответственные за это, после сорока лет перестают функционировать, а мне уже тогда было гораздо больше.
В лобби школы стоял щит с большой картой Миннеаполиса, на которой были чётко проведены границы избирательных округов. Я пошёл в указанную на карте комнату. Для получения бюллетеня надо было записать своё имя, адрес и телефон в специальный журнал.
Перед голосованием проходили бурные дебаты. Люди кричали, спорили, высказывали различные мнения и к моменту, когда я решился высказать своё, я понял, что оно в разных вариантах уже прозвучало несколько раз.
Затем все присутствующие проголосовали, а партийный босс, который вёл собрание, с удовольствием отметил, что такое количество народа собралось впервые и мы очень своевременно проявили политическую активность, ибо президентские выборы сейчас важны, как никогда. Америка стоит на перепутье и если Белый Дом опять достанется демократам, это будет закатом Западной цивилизации. За кого из соискателей проголосовала Миннесота, станет известно через несколько дней, а пока надо выбрать делегатов на городской съезд партии.
Большая часть людей после голосования разошлась. Остались только самые активные и один любопытный, которым был я. Когда все успокоились и расселись, ведущий сказал, что тот, кто хочет стать делегатом, должен назвать свою фамилию и вкратце рассказать о себе. Желающих оказалось недостаточно: одно дело прийти, высказать своё мнение и проголосовать, и совсем другое - регулярно посещать партсобрания.
Одним из активистов оказался Джеф Плански - мужчина, с которым я познакомился по дороге. Он сказал, что он - врач, недоволен последними реформами в области здравоохранения и хочет бороться за их отмену, а затем добавил, что жена полностью разделяет его взгляды и если можно проголосовать за отсутствующих, он хотел бы внести в список и её. Я предложил соответствующую поправку к уставу, её тут же приняли большинством голосов и жена Джефа стала делегатом. Затем я посоветовал Джефу отправить на городской съезд и тёщу, а когда он отказался, я настолько расслабился, что и сам согласился поехать туда. Это ведь не Советский Союз, если я не захочу - никто меня силой не затащит, а за прогул пенсии не лишит и выговор с занесением в личное дело не объявит.
Городской съезд начался с клятвы верности, которую я, к своему стыду, не знал. Встав и приложив руку к сердцу, я смотрел на флаг и повторял слова за остальными присутствовавшими. Затем докладчики говорили о положение дел в Миннеаполисе, а после того как речи и дебаты закончились, ведущий - тот же, что и в прошлый раз - сказал, что теперь надо выбрать делегатов на съезд нашего штата. Желающие должны в течение минуты рассказать о себе и своих взглядах.
Первым выступил вьетнамец Ли Сан. Он сказал, что за какое-то неосторожное слово попал в трудовые лагеря, где работал по двенадцать часов в день. Там он чуть не умер от лихорадки и его поместили в лазарет. Не успев до конца выздороветь, он бежал, перебрался через границу и, в конце концов, оказался в Америке. Он хочет поехать на национальный съезд в Кливленд и проголосовать за республиканского кандидата, потому что видит, как демократы строят здесь социализм.
Примерно, то же самое сказал и кубинец Хосе Ангулера. Он тоже отсидел несколько лет в тюрьме за распространение клеветнических слухов о Фиделе Кастро, а потом с несколькими единомышленниками переплыл ночью на лодке с острова свободы, во Флориду, в самое логово империализма.
Я тогда подумал, что хотя формально попал в Америку, как беженец, по сравнению с этими людьми жил в тепличных условиях. Выступать после них мне было неловко, но Джеф меня убедил. На ломаном английском я рассказал свою историю и меня тоже выбрали делегатом. Потом я подошёл к Хосе. Он уже беседовал с Ли. Меня они встретили, как брата. Делясь своими воспоминаниями, мы выяснили, что образ жизни и социальная система в наших странах, несмотря на различие языка, культуры и климата, была совершенно одинаковой. Те же закрытые распредели для членов партии, те же магазины для иностранцев, где за валюту можно было купить, что угодно, те же пустые полки магазинов.
После перерыва на собрании решались процессуальные вопросы. Вникать в них я не стал, но наблюдать, как присутствующие с серьёзным видом обсуждали какой-то незначительный пункт в программе партии, мне было скучно. К соглашению придти не удалось и председатель предложил голосовать. Эта процедура полностью соответствовала своему определению. Решение определялось силой голоса. Те, кто был согласен с изменениями, должны были сказать ДА, кто не согласен - НЕТ. Обе стороны кричали одинаково громко и для определения победителя пришлось использовать современный способ - поднятие руки. Большинство оказалось против изменений и, значит, дебатируя, мы только понапрасну теряли время. Я подумал, что в Советском Союзе это решилось бы гораздо быстрее. Там сразу все проголосовали бы "За".
-Почему ты воздержался? - спросил меня Джеф.
Я неопределённо пожал плечами. Мне неохота было признаваться, что я не очень понимал, о чём шла речь.
-Смотри, так ты всю жизнь провоздерживаешься, - заметил он.
-За президента я проголосую, даже если номинируют Трампа.
-Почему "даже"?
-Потому что это самовлюблённый клоун, который обижается на каждое критическое замечание.
-А что ты думаешь о Клинтон?
-Она - собрание всех человеческих пороков, то есть Обама в юбке. Это, может, и хорошо для транс-сексуального сортира, но для Белого Дома не подходит.
-Так ты езжай на национальный съезд и выскажись там.
-У меня нет шансов туда попасть. Ведь есть много членов партии, которые постоянно выполняют какую-то работу и которые гораздо больше заслужили поездку.
-Они точно также должны пройти выборы. Автоматически на национальный съезд попадают только председатель партии Миннесоты и члены Центрального Комитета.
-Надо же, значит, демократия ещё существует.
-Так пользуйся этим.
-Что мне надо сделать?
-Подать заявку в избирательную комиссию и подписать документ, что ты обязуешься выполнять Устав. Потом собрать подписи сорока пяти делегатов Миннесотского съезда в том, что они поручаются за твою лояльность, затем пройти собеседование, но самое главное подготовить хорошую презентацию и за одну минуту рассказать на съезде штата, почему в Кливленд должны послать именно тебя.
-Да я же никого не знаю, кто подпишется под моим заявлением?
-Познакомишься, расскажешь о себе - подпишут.
-Даже если мне это удастся, потом будет собеседование, а в комиссию входят люди, которые точно знают, кого надо отсеять. И никакое красноречие мне не поможет. Я всё это уже проходил в Советском Союзе.
-Насколько мне известно, все, кто приходит на собеседование, допускаются до презентации. Так что, если хочешь - действуй. Придумай текст и пошли его мне вместе с фотографией. Моя жена - дизайнер, она сделает тебе приличный флаерс.
-Я даже могу сделать два - цветной и чёрно-белый, - сказала Вида, - а ты выберешь, какой тебе больше нравится. Напечатать их надо тысячи три, по числу присутствующих. Мы с Джефом поможем тебе их раздать, но вдвоём обойти весь зал трудно. Постарайся найти ещё несколько человек.
-Так ведь и мои конкуренты сделают флаерсы. Какова же вероятность того, что кто-то посмотрит именно мой?
-Невелика, но есть.
Вернувшись домой, я сказал жене, что меня выбрали делегатом на съезд Республиканской партии нашего штата. Она поздравила меня, таким же тоном, каким родители хвалят детей за спортивные успехи. Они, конечно, хотят, чтобы их дети успешно выступали на соревнованиях, а потом рассказывали об этом своим друзьям. Они и сами при случае не прочь похвастать достижениями своих наследников, но в глубине души всё-таки болеют за команду соперников. Не очень-то им хочется возить своих отпрысков на очередное соревнование в соседний штат, а там волноваться, как бы, они опять не выиграли, потому что тогда вообще придётся покупать новую форму и лететь в Вашингтон, а на это нет ни денег, ни времени, ни желания.
Вскоре я узнал, что цветные флаерсы обойдутся мне в половину моей месячной пенсии, а чёрно-белые - в четверть. Когда я поделился этой новостью с Джефом, он сказал, что на рекламе экономить нельзя, но я всё-таки решил сэкономить и напечатал флаерсы на своём допотопном принтере, что привело его в полную негодность.
В моём распоряжении было полтора месяца и всё это время я думал, что говорить во время интервью и как поставить членов комиссии в такое положение, при котором им не к чему будет придраться. Это, конечно, ничего не изменит и они всё равно не допустят меня до презентации, но, по крайней мере, почувствуют себя неловко.
Над презентацией я работал ещё усерднее. Я её не только всё время переделывал, но репетировал интонацию каждого предложения. Я хронометрировал, пытаясь уложиться в одну минуту, но мне это никак не удавалось. Конечно, можно выпалить свою речь скороговоркой, но тогда она не произведёт должного впечатления, а если её сократить, в ней пропадёт изюминка. Мне не хватало всего восьми секунд, чтобы сделать своё выступление совершенным.
Но всё-таки интервью и презентация - это второй и третий шаги. Первый - это сбор подписей. Зная себя, я понимал, что не смогу подходить к незнакомым людям, говорить им, какой я хороший и просить, чтобы они поручились своей подписью за мою лояльность.
Я часто видел, как перед выборами претенденты на самые разные должности стояли в людных местах, обвешанные плакатами, утверждающими, как много выиграют избиратели, проголосовав за них, а не за их конкурентов. Я в такой ситуации чувствовал бы себя, как порядочная девушка, которая вынуждена выйти на панель, но теперь мне придётся пересилить себя и сделать это. Поразмыслив, я изготовил плакат, на котором крупными буквами написал:
Crowd funding signing
а затем своё имя и призыв голосовать за меня.
Нужно было только найти людное место. Лучше всего для этого подходила площадь перед центральным входом в здание, где проходил съезд.
Я приехал туда за полтора часа до начала и увидел, что ключевые позиции уже заняты. Мои конкуренты встречали всех входящих, здоровались, вручали свои флаерсы и просили голосовать за них. Выставлять плакат не имело смысла. Смирившись с неудачей, я направился внутрь, но меня перехватила молодая, симпатичная женщина.
-Здравствуйте, - сказала она, - я хочу поехать на национальный съезд Республиканской партии в Кливленд, а для этого мне надо собрать сорок пять подписей. Не согласитесь ли вы мне помочь, я готова ответить на все ваши вопросы.
Она совсем не чувствовала себя бедной девушкой, вышедшей на панель и вела себя, как закалённая в боях комиссарша. Как знать, окажись она в другой ситуации и в другое время, может, она и была бы таковой.
-Если я подпишу ваш документ, вы подпишете мой? - спросил я.
-Конечно, - ответила она.
После этого я осмелел и таким же образом получил остальные необходимые мне подписи. Зря я только тратил силы на изготовление плаката.
Вечером я пошёл на собеседование. Председатель комиссии сразу же предупредил, что человек, попавший в делегацию, должен присутствовать на съезде от звонка до звонка и платить за всё из своего кармана, а это тяжёлая работа и большие деньги.
-Я согласен, - ответил я, решив, что он меня отговаривает, пытаясь освободить место для своих. Значит, всё-таки прав был я, скептик и циник, воспитанный социалистической системой, а не Джеф, наивный американец, верящий в демократию и утверждавший, что все, пришедшие на собеседование, автоматически получают доступ к трибуне.
-Почему вы хотите стать делегатом? - спросил председатель комиссии. Выдержав многозначительную паузу, я стал с чувством произносить заранее подготовленную речь. Члены комиссии одобрительно кивали, но по глазам я видел, что думали они о чём-то своём. Им уже порядком надоело задавать одни и те же вопросы и слушать одни и те же ответы. Потом я узнал, что на одиннадцать мандатов в Кливленд претендовало больше ста сорока человек.
Когда я закончил, председатель пожал мне руку и пожелал успеха. Я чуть не завизжал от радости, ведь это должно было означать, что меня допустили до презентации.
Вернувшись в гостиницу, я стал повторять свою речь, ту самую, которую я репетировал и переделывал, которую я давно выучил наизусть и знал, где делать паузы и с какой интонацией произносить каждое слово. Речь, для полного изложения которой, мне нужны были дополнительно восемь секунд.
На следующее утро на своём месте в зале заседаний я увидел пачку флаерсов. Среди них было несколько чёрно-белых, но в основном это были красивые, цветные, профессионально изготовленные произведения рекламного искусства различных размеров, напечатанные на мелованной бумаге.
Джеф с женой приехали гораздо позже. Они извинились за опоздание и стали разносить мои флаерсы. Вскоре, однако, они вернулись с очень обескураженными лицами. Оказалось, что по закону запрещено распространять любую агитационную литературу, если в ней не указано, кто за это платил. Я посмотрел на флаерсы конкурентов. И точно, в самом конце каждого было сказано, что за него уплачено либо избирательной кампанией, либо самим кандидатом. Значит, зря я сломал принтер, который служил мне столько лет. Впрочем, это был не первый случай, когда во время моей избирательной кампании деньги и усилия вылетели в трубу.
Теперь у меня осталась только одна надежда - на презентацию. Мои соперники уже успели набрать выигрышные очки, поприветствовав избирателей у входа, пожав им руки и рассказав о себе.
Всех претендентов на поездку в Кливленд разбили на четыре группы. Я оказался во второй и, наблюдая за выступлениями конкурентов, видел, что некоторые подготовились гораздо лучше меня. Их речи сопровождались показом слайдов или видео клипов. Моя же подготовка состояла в том, что накануне во время перерыва между заседаниями я поднялся на трибуну, примерился к микрофону и осмотрел зал. Рассчитывать я мог только на собственное красноречие и ораторское мастерство.
Выступления представителей первой группы ещё продолжались, когда симпатичная девушка выстроила вторую группу по списку и повела по каким-то коридорам за сцену. Замыкал шествие коллега этой девушки, приятный молодой человек. Остановились мы перед занавесом и стали ждать своей очереди. Я прикинул, что стоять придётся около часа и, найдя в каком-то закутке стул, сел на него, снова повторяя свою речь. Минут через пятьдесят я пошёл на своё место, но, не доходя до него, чуть в стороне от остальных увидел девушку, которая нас сюда привела. Она тихо говорила в микрофон:
-Джон, я уже давно не видела пятого человека в моей группе, проверь.
Пятым был я, но сказать ей этого я не успел. Через несколько секунд появился Джон - молодой человек, замыкавший шествие - и стал нервно проверять людей. Я подошёл к нему и назвался. Он успокоился и попросил меня далеко не уходить. Я присмотрелся к нему и обратил внимание, что он очень хорошо сложен и наверняка занимается карате или джиу-джицу. Одежда на нём была свободная и не сковывала движений. Затем я перевёл взгляд на девушку. Она, конечно, была очень мила, но одета так, что при необходимости тоже могла продемонстрировать приёмы маршал арт. Пока я обо всём этом думал, девушка нас инструктировала:
-Когда очередной оратор закончит выступление, - говорила она, - вы можете идти к микрофону. Внизу, сбоку от подиума, стоит моя коллега с секундомером. У неё есть три небольших плаката. На первом написано "Осталось 30 секунд", на втором - "Осталось 10 секунд", на третьем - "Время!". После того, как вам покажут третий плакат, вы должны уйти с трибуны. Если вы этого не сделаете, к вам сзади подойдёт другая моя коллега, которая также хронометрирует выступления и тронет вас за плечо, после чего отключат микрофон.
Я обрадовался. Значит, в моём распоряжении есть ещё несколько секунд, значит, я успею процитировать Черчилля, значит, моя речь будет логически закончена и в ней останется изюминка. Значит, я всё-таки поеду в Кливленд!
***
Желающие увидеть эту речь, могут сделать это по линку:
У меня недавно вышла книга "Римские каникулы". В неё вошли рассказы, которые стали лауретами конкурса О'Генри и конкурса М.Алданова. Книгу можно приобрести:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/136816618/
Мой роман "В старом свете" вошёл в "длинный список" премии им. Бунина 2015 г. Первая глава романа размещена на этом сайте. Приобрести книгу можно на OZON.RU:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/29727272/
Жители США могут приобрести книги у автора. Цена $10 с пересылкой. Адрес: v_vladmeli@mail.ru