Русская деревня. В два ряда тянулись деревянные избы. Меж ними просунулась изрытая дождями и тракторами грунтовая дорога. Все дома были построены по единому архитектурному принципу: деревянные срубы с двускатными крышами, по три окна на фасадах и одному на чердаке, к избам лепились холодные сени с деревянным крыльцом. Рядом располагались хозяйственные постройки, в основном - хлева и дровяные сараи. Каждая из этих архитектурных композиций была обнесена деревянным, кое-где покрашенным забором, внутри которого к тому же теснились огороды и сады; фруктовые деревья с богатым урожаем яблок нависали над дорогой и заборами соседей.
По серо-зеленым обочинам прогуливались куры, что-то выковыривая из дорожной пыли. Грязный кот с боевыми шрамами на бандитской морде умиротворенно грелся на крыльце. В нескольких метрах от него чутко дремал цепной пес.
Стояло бабье лето. Теплые лучи сентябрьского солнца пробивались сквозь пыльные стекла, открытую форточку и освещали нехитрое убранство комнаты. У самого окна стоял некрашеный деревянный стол с прожженной и порезанной во многих местах столешницей. На ней расположились плотницкие инструменты: небольшая пилка, молоток, отвертка, валялись гвозди и шурупы. Рядом стояло незаконченное деревянное кресло-качалка, подлокотники с уже просверленными дырочками в ожидании лежали на сиденье.
У стола сидел человек, поставив локти на столешницу и спрятав лицо в ладонях. Плечи ссутулились. Он тяжело и редко дышал, как будто на грудь и спину давила невидимая со стороны тяжесть.
На крышу сорвалась и громко покатилась по шиферу спелая антоновка. Гулко и сочно упала на крыльцо. Раздалось сердитое мяуканье. Человек вздрогнул и поднял голову. На вид ему было лет 45-46. Лицо усталое и осунувшееся, в глазах застыло выражение безысходной тоски. Он прислушался. Во дворе радостным лаем заливался пес. Мужчина старательно не глядел в окно, из которого хорошо просматривалась деревенская улица, тропинка к дому, первые две ступени крыльца и собака, сейчас радостно прыгающая и неистово бьющая хвостом о деревянный край будки.
На тропинке показался молодой человек, быстрым шагом идущий к дому. Ему было лет 20, и походка, и лицо говорили о цветущем здоровье, и лишь пристально вглядевшись можно было найти сходство с человеком у окна. Это были отец и сын. Николай и Николка. Парнишка опасливо взглянул на окно и тут же повернулся к псу, рванувшемуся ему навстречу. Рассеяно погладив собаку, он снова посмотрел на окно. В глазах читалась неуверенность. Наконец, глубоко вздохнув, как бы внутренне решившись, он расправил плечи и тем же быстрым шагом начал подниматься по скрипучим ступенькам.
Отец услышал шаги. Он не повернулся на звук, но тело его напряглось, а лицо приобрело хмурое выражение. Дверь в кухню открылась, в проёме, привычно согнувшись, показался Николка. Он нерешительно остановился на пороге, поглядывая на открытую дверь комнаты. В проеме был виден диван с выцветшим покрывалом, над ним висело зеркало, отражающее напряженную спину отца. Глубоко вдохнув, Николка вошел в кухню и закрыл дверь. За нею тут же раздалось протестующее мяуканье. Он вновь приоткрыл дверь, в щель протиснулся кот с разбойничьим выражением на морде и метнулся к миске, стоящей у ножки обеденного стола. Не найдя в ней ничего интересного, он подбежал к Николке и начал тереться о его ноги. Еще раз взглянув на зеркало, Николка ухватом достал чугунок из русской печи, поставил на приступок и, открыв крышку, с наслаждением вдохнул аромат наваристого супа. Кот тоже уловил запах и начал с ещё большей интенсивностью тереться об николкины ноги. Налив супа коту и себе, он нарезал толстые ломти хлеба и сел на лавку, поставив локти на стол.
В открытые форточки донесся звук шагов и легкое позвякивание. По дороге шла необыкновенно красивая девушка. Одетая в легкое платье, не скрывавшее изящных округлостей тела, густая темная коса спускалась ниже талии, длинные босые ноги легко ступали по пыльной траве обочины. На плече она держала расписное коромысло с двумя ведрами.
Две пары серых глаз одновременно увидели ее, затем также синхронно взглянули друг на друга, разделенные лишь перегородкой стены. Глаза отца смотрели со злобой и завистью, глаза сына - с торжеством и снисходительным презрением. Николка вновь повернулся к окну, но девушка уже скрылась за поворотом. Он быстро доел суп. Когда он зачерпнул ковшом воды из бака, девушка вновь появилась на дороге. Она уже тяжело шагала, неся на плечах коромысло с полными ведрами. Сделав несколько торопливых глотков, он бросил ковш на стол и помчался на улицу.
Николай видел, как его сын подбежал к девушке, бережно снял с её плеч тяжелое коромысло и повесил его себе на плечо. Он что-то рассказывал ей, жестикулируя свободной рукой. Она хлопала в ладоши и смеялась, открывая прелестный ротик и показывая два ряда ровных зубов. Она смотрела на его сына, тем нежным взглядом, которому он так завидовал. Его ногти впились в столешницу, проскребли по ней, оставив длинные неровные следы. Он порывисто встал и начал нервно ходить по комнате, закрыв ладонями лицо и крепко прижав пальцами глаза. Наткнулся на диван, упал на него коленями, взмахнув руками, и внезапно увидел себя в зеркале. Жадно впился глазами в отражение своего лица. Несколько секунд пристально смотрел. Полыхающая в нем злоба постепенно стала проходить. Он устало ткнулся лбом в зеркало, от его дыхания стекло начало запотевать.
Внезапно что-то решив, он резким движением сорвался с дивана и бросился к столу. Схватил со стола отвертку и шуруп и начал привинчивать к креслу подлокотник. Отвертка выскользнула из дрожащих пальцев и покатилась по деревянному полу. Умывавшийся на пороге кот принял это как приглашение к игре и, догнав отвертку, начал катать её по полу. Отшвырнув кота ногой, он поднял отвертку и, медленно, глубоко дыша, пытаясь успокоиться, продолжил работу. Закончив, он несколько секунд смотрел на кресло, затем сел в него, тихонько покачиваясь. Закурил. Взглянул на кота, обиженно сидевшего на пороге, подмигнул ему и похлопал себя по ноге. Кот, мгновенно забыв обиду, вспрыгнул к нему на колени и дружелюбно замурлыкал. Николай рассеянно ласкал кота и смотрел на дом, стоящий через дорогу. Затем, что-то решив, встал, пересадил кота на диван и направился в другую комнату. В ней отделенные друг от друга шкафом и плотными занавесками стояли две кровати. Николай достал из шкафа более-менее новые штаны и чистую рубашку, переоделся. Долго стоял перед зеркалом, рассматривая себя. Затем взял кресло-качалку и широкими шагами вышел из дома.
Он шел к дому, расположившемуся через дорогу. У крыльца он остановился, глубоко вдохнул и постучал в окно. Отодвинулась кружевная занавесочка и за ней показалось сморщенное лицо старушки. Она посмотрела на Николая, на кресло, приветственно кивнула и вновь скрылась за занавеской. Вскоре в сенях послышались легкие шаги. Открылась дверь. На пороге стояла она. В том же лёгком платье и босая. Выжидающе смотрела на Николая. Старушка сквозь отверстия в кружевных занавесках подглядывала, как объясняется с её внучкой сосед, переминается с ноги на ногу, плечи ссутулились, говорит что-то, глядя в землю. Сочувствующе вздохнула. Перевела взгляд на внучку. Та стоит тонкая, прямая, с поднятой головой, смотрит на него спокойно и ясно. Видно: спросил что-то, смотрит с надеждой, она покачала в ответ головой. Он ещё больше ссутулился, повернулся, чтобы уйти, и, словно только вспомнив, вполоборота взял кресло и подвинул к ней. Она снова покачала головой, но он уже не смотрел, шёл к своему дому.
Шёл к дому, не замечая соседей, сидевших на скамейках и провожавших его сочувствующими взглядами. Не заметил, как преданно метнулся к нему пёс, отбивая хвостом бешеный ритм. Опять сел за стол у окна, взял отвертку и начал задумчиво водить ею по столешнице. По крыше опять скатилась антоновка, он не слышал.
Заливисто залаял пёс. В сенях послышались громкие шаги, распахнулась дверь. Сын ворвался в комнату, волоча за собой кресло-качалку. Бросил к ногам отца, раздался треск, один подлокотник отлетел в сторону. Николай вскочил. Глаза обоих мужчин пылали, испепеляя друг друга. Внезапно Николай заревел, как зверь, замахнулся отвёрткой, которую все ещё держал в руках. Уже в последний момент изменил траекторию полёта. Вместо сына отвёртка полетела в зеркало. Зазвенело разбитое стекло, осколки посыпались на диван. Николай осел на пол, заплакал, громко, навзрыд. Николка растерянно смотрел на отца, затем подбежал, обнял, тоже заплакал. Они долго сидели на полу, обнимая друг друга и плача, молча, по-мужски...
Весной играли свадьбу. Молодые и гости ехали из районного сельсовета, заливисто играла гармонь, пели песни, смеялись. На пороге дома хлебом-солью их встречал отец, через силу, но улыбался. Поочередно поцеловал невестку и сына. Молодые и толпа гостей прошли в сад к накрытым столам.
Николка проснулся, когда первые лучи солнца защекотали его лицо. Поцеловал сонную жену, влез в брюки и на цыпочках (идти нужно было через комнату отца) стал пробираться на кухню. Отца в комнате не было, диван не разобран. На столе белел листок бумаги. Николка подошел, лишь мгновение смотрел на записку, затем тяжело опустился на стул, закрыл лицо руками. На листке было написано два слова: "Будь счастлив".
Стоял сухой сентябрь. Солнечные лучи согревали землю и сады с богатым урожаем яблок. Спелая антоновка сорвалась на крышу и гулко покатилась по шиферу. Николка, открывавший дверь в чулан, вздрогнул от неожиданности. В углу стояло запылённое кресло-качалка. Сломанный подлокотник ощерился острыми щепками. Николка подошёл и нежно провел по нему рукой. Затем огляделся, нашел ящик с инструментами. На дне ящика лежала отвертка, та, которой отец замахнулся на него год назад. Николка достал её и долго разглядывал, держа в вытянутой руке. Затем отвинтил шурупы сломанного подлокотника, склеил его и тёр наждачкой место склейки, пока оно не стало гладким на ощупь. Снова привинтил к креслу.
Беременная Наташа стояла у стола и составляла букет из осенних цветов. Когда Николка вошёл в комнату, она подняла на него глаза. Он поставил кресло рядом с нею и поцеловал жену в щеку. Наташа улыбнулась и села в кресло, тихонько покачиваясь.