Аннотация: История идиотизма бывшего замполита и дознавателя
Это сейчас, спустя год, я, бывший замполит и военный дознаватель прапорщик Прасвырнав, имею то, что я имею. За многотрудную и долгую службу. Почему долгую? Служил, пока руки носили.
Как говорят у них в Одессе: "Каждому кобелю - по будке, каждой сучке - по кобелю". Улавливаете разницу? У меня будка есть. Какая бы золотая ни была, извините, сука, ни один кобель не пропишет ее даже на час в своей, извините, конуре.
Я это не имею в виду, я это знаю. И вы знаете, но делаете вид, что вас не касаются собачьи законы, и что вы выше кобелиных кодексов и законоуложений, предпочитая человечьи.
Я вас умоляю, - они-таки хуже зверского жилищного законодательства. По крайней мере, назовите мне хоть одного кобеля, который бы выгнал на мороз многодетную суку с несовершеннолетними щенками. Ах, вы не ведете кобелиного учета. Тогда не надо трясьти вашими нерьвами перед моими. Признайтесь перед собою, что вы неправы. И вы это знаете, но все равно делаете вид. А я не делаю.
Я уже давно живу по сучьим законам и никакого, извините, женского пола, на моем паркетном полу не потерплю. Особенно сейчас, в отдельном, извините, дачном особняке в пять этажей в центре собственного заповедника имени мине. И еще более особенно после того, как одна женская особь пыталась лишить меня невинности в извращенной форме на, извините, пуховой подушке, а две другие дошли до моего смертоубийства унижающими мое достоинство предметами, извините, хозяйственного обихода.
Да, моя прежняя однокомнатная квартирка в финской многоэтажке не знала женского духа никогда, кроме одного единственного случая, о котором и пойдет речь.
Сначала вторжение сразу двух, извините, молоденьких баб, я принял за покушение на свою честь и кровные квадратные метры. Было это ровно год назад, как сейчас помню, в последний день уходящего нетрезвой походкой Старого года, изрядно всем надоевшего. Но, лучше по порядку.
Выстояв сорокалетнюю очередь, и, так и не получив бесплатное жилье, я, после второго смутного времени, купил-таки себе лично-собственные квадратные метры. Немного, но, все же чуть больше, чем на городском кладбище, и, вы будете смеяться, намного дешевле. Это раньше, при переразвитом социализме, было жить тяжело, зато легко и дешево помирать. Сейчас, при напавшем на нас недоразвитом капитализме, вы не поверите, - все наоборот.
Я сидел в распахнутом шевиотовом мундире со стоячим воротничком до затылка за дубовым рабочим столом и парил ноги в медном тазу. Мундирчик остался от дедушки-городового. Изумительный запах отвара целебных трав услаждал мой чистопородный нос. Я блаженно поглаживал остатки кучерявых волос и знаки отличия на груди. В основном из коллекции значков внучатого племянника.
Через пенсне графского происхождения читал план мероприятий на вторую половину дня. Первая, включавшая в себя доблестные походы в магазины, цирюльню и баню, была выполнена досрочно, как пятилетка в три года.
Мероприятия намечались самого приятного образа и первым пунктом стояло: "Сексуальные отношения с Маргаритой Львовной". Я глянул на богато упакованные три гвоздички, красиво лежавшие на тумбочке у двери. Это - святое. Каждый год я поздравлял с Новым Годом соседку из квартиры надо мной в обмен на обещание не заливать меня грязной водой и не топать по ночам. За это я целовал ее в морщинистый лобик и дарил свой шикарный букет.
Вторым приятным пунктом стояло выпивание рюмки коньяка и вспоминание по бумажке школьных бывших друзей. Потом пение под караоке "Школьного вальса".
Третьим и последним в году мероприятием было хлопанье пробкой от шампанского при первом ударе кремлевских часов. Сам этот прокислый напиток я не употреблял из-за слабости желудочной сферы, а после хлопанья продавал на опохмелку соседу-алкашу снизу. Но традиция с пробкой - святое.
Сегодня мерное и мирное выполнение жизненных планов уже дважды было нарушено противным дребезжанием звонка. Давно хотел его заменить на соловьиные трели. Да еще дверь скрипит, сколько ни смазывай. Целыми днями: скрып-хлоп-щелк, скрып-хлоп-щелк. Звонок всегда предвещал мне неприятности: или сборы на поминки неизвестного бомжа из соседнего спального района, или управдом со списком жалоб на меня от соседей.
Вот, помяни управдома - и он тут, как тут. Привел, потомок Иуды, слесаря-сантехника, закоренелого пьяницу Ираклия по жалобе соседки снизу. На запах сверху. Можно подумать от нее в туалете розами воняет! Управдом пошел с обходом дальше, а слесарь долго гремел в санузле ключами.
- Сколько с меня? - я с укором смотрел на краснорожего Ираклия, хотя прекрасно знал ответ.
- Как всегда, Степан Абрамыч, одна зеленая. Сам понимашь, кризис, мать его, инфаляция, мать ее, потому - работаю исключительно за жидкую валюту, мать иху, - сантехник в прихожей в раскачку пытался повесить свой ящик на плечо.
Сима, Сима я! А-а, ладно! Молча потопал на кухню за бутылкой.
Наконец, дверь захлопнулась за пропойцей. Снова "скрып-хлоп". Только уселся дочитывать список дел, как тут же, опять, как ножом по нервам - др-р-р-рынь!
Вдел распаренные ноги в шлепки и, как бурлак, потащил скорбное лицо в прихожую. Под рукой два раза мелькнуло нечто цветное и, мягко говоря, мерзко пахучее, сопровождаемое противным девичьим хохотом.
Когда дошлепал до зала, две девчушки-хохотушки стояли у стола, взявшись за руки, и бессовестно глазели на мою спартанскую обстановку - коврик для гимнастики у стены и застеленную зеленым сукном узкую тахту. Больше, к счастью, глазеть было не на что. Конечно, я не Спартак по сложению, но живу по спартанскому уложению.
- А мы пришли, дедушка, спеть вам колядки, - с язвительным, как мне показалось, смешком крикнули они хором.
- Милые, э-э, как вас там, девицы, а вы ничего не перепутали?
- Нет, мы по списку. Вот, шестая квартира, второй этаж, дед-ветеринар, участник битвы на Бородинском поле. Это же вы?
- Ну, положим, я ветеран, а не то, что вы сказали. Участник - да. Но я участник восстановления Панорамы Бородинского сражения. Охранял я ее. А колядки, милые девицы, - после этих слов у меня начался нервный тик левого глаза. Что делать? Они же могут воспринять это, как подмигивание и приглашение к сексу. Как-то надо защищаться и быстрее их выпроводить. - Колядки поют через неделю, на Рождество, а не сейчас.
Девицы переглянулись, и затараторили в два голоса:
"Маленький мальчик,
Сел на стаканчик,
Стаканчик хруп,
Дай, дедушка, руп!"
Крепко обнялись и стали целоваться взасос. Этого зрелища я уже вынести не мог. Надо дать им мелочи и быстрее выпроводить, пока они не провоняли мне своими духами всю жилплощадь. Я пошлепал в кухню. Там в банке из-под кофе с надписью "Мука" в сахаре хранились юбилейные рубли. Правда, еще доперестроечные, но кто сейчас поймет?
Слушая их повизгивания, нечаянно уронил банку. Рубли закатились под кухонный стол. Операция нагибания, опускания на колени и ползанья по полу требовала у меня всегда значительного времени. Наконец, два вожделенных кругляша добыты.
Девицы продолжали непотребно лизаться.
- Вот вам, - и всунул каждой в потные розовые ладошки по рублю.
С силой захлопнул дверь. Выслушал очередное "скрып-хлоп" и пошел допаривать ноги. С этими хлопотами чуть не пропустил секс. Надел на голые ступни меховые мокасины, одернул спортивные штаны и пригладил медали на кителе.
Разлюбезная Маргарита Львовна усадила-таки меня за стол и пыталась опоить своими травяными снадобьями, постоянно мне подмигивая и приглашая остаться на ночь. Еле отбился, успешно преодолев ее сексуальные домогательства на мою жилплощадь. Настойки сплевывал в горшок с кактусом. Нечего на меня иголки топорщить! Абрамыча так просто не возьмешь. И так с этой Марго сплошные расходы.
Еле вырвался. Чуть не бегом дошкандыбал до своей двери. Вода в тазике, конечно, остыла. Коньяк пил уже без удовольствия. Поглядывая на мигающий ящик, где дело шло к спаиванию президентом всего народа страны, приготовил к хлопку красиво наряженную бутылку шампанского.
И тут, в наступившей тишине ясно услышал шум воды из ванной. Кто посмел? Неужели Маргарита Львовна проскользнула вслед за мной, пока я снимал у двери мокасины, и решила-таки завершить свое домогательство? Это предположение и мелькнувший перед мысленным взором образ наглой голой старухи под моим душем привело к тому, что я дернулся и раньше времени произвел пробочный салют.
Остолбенев от такого хамского осквернения кровного жилища, я только по холодку в промежности почувствовал, что шампанское благополучно вылилось на мои синие спортивные шаровары.
Глазами поискал оружие на голых стенах. Решил отбиваться медным тазом, вылив остатки настоя на вязаный половичок.
Подкрался к ванной. Тишина. Только плеск воды и пар из приоткрытой двери.
- Да как вы посмели... - с криком и поднятым тазом в руке я ворвался в совмещенный санузел.
В ванной в кипятке в клубах пара лежала голая молодушка, свесив руку за борт. Я ее сразу узнал, эту блондинку из лесбиянской пары вымогателей. Чуть не обжегся, закручивая кран.
Так как живой человек спокойно лежать в кипящей воде не может, сразу понял, что девица мертва, и мгновенно успокоился. Мертвых я никогда не боялся и не опасался. Труп, он и в Африке труп. От него никакого вреда, окромя запаха.
Принюхался. Пахло духами. От ее соломенно-желтого шиньона, расползающегося от горячей воды. На остальное я старался не смотреть, чтобы не попортить безупречную пока карму. Сначала хотел выдернуть пробку из ванны и слить воду. Но тут же вспомнил, что мертвые не потеют, даже от кипятка.
Сработал давнишний рефлекс, когда я несколько лет был в армии военным дознавателем. Это уж потом я делал карьеру в охранном ведомстве, искусно применяя полученный опыт распутывания запутанного. Первое правило - сохранить все следы. Вода - тоже след. Как я позже благодарил себя, что воздержался от поспешных и необдуманных действий.
Медленно, озираясь по сторонам, добрел до своего стола, положил таз на пол и сунул в него ноги. Итак, рабочая поза принята. Пришла пора действий. Поклялся себе, что не стронусь с места, пока во всем не разберусь. Головой, конечно. Остальное у меня не настолько хорошо сохранилось.
Первым делом позвонил участковому. Он жил в нашем доме и прискакал через пять минут, розовый от спиртного, преисполненный энергии и желания побыстрее вернуться к недопитому столу.
- Мать моя женщина, да это же Лилька-кассирша. Она квартирует у Самусевой в нашем доме. Я же вчерась ее, как живую, видел в окошке обменного пункта. Счас, Семен Абрамыч, счас мы все сделаем.
- Сима я, - но участковый уже вызывал следственную бригаду.
Закончили они только к часу ночи. Я услышал разговор следователя с участковым.
- Сколько, это значит, деду лет? За шестьдесят? А я думал - за сто. Как его жизнь потрепала! Гикнется в камере, а потом отвечай. Нет, возьми пока у него подписку, далеко он с такими кривыми ногами не убежит. Часом, он не в кавалерии Буденного до пенсии дослуживал? Нет? Но, все равно, приглядывай за ним. Ты его про скотч на замке спрашивал? Что сказал?
- Говорит, не он. Я проверил, в доме скотча нет, да и зачем ему свой замок заклеивать?
- Чтоб нас запутать. Ладно, пойду подписку возьму с него.
Господи, да они что, с горы сверзились? Мало, что внешность незапятнанную оскорбляют, так еще и осмелились подозревать меня в убийстве? Да, я ненавижу женский пол, но ненавидеть - это одно, а ведь если убить их всех, кого тогда ненавидеть? Это ж вся сладость жизни козлу под хвост!
Молоденький следователь долго рассматривал мои ноги в шлепках, стоящие в пустом тазу.
- Так говоришь, дед, пальцем не прикасался? - я усиленно закивал. - Не насиловал и в ванной не топил?
- Ни боже мой. Истинный крест.
- Ты ж говорил, в бога не веришь?
- Выражение такое.
- Вот от таких нестыковок все преступления и идут. Живешь один, а девок водишь, в бога не веришь - а клянешься им, баб ненавидишь, а свежачка захотел, а?
- Истин... Никак нет. Последнее вычеркните, не мое это.
- Ладно. Сиди под домашним арестом. Пока эксперты все анализы не сделают. Продуктов хватит тебе, вон как холодильник раздулся.
- Долго?
- Дня три. За пределы дома - ни-ни.
Я закивал. Мне хватит. Три дня. Не было в моем послужном списке дела, чтоб я не довел его до победного конца за три дня. И это раскручу. Какая-то сука меня подставила. Эту версию даже следак не отбросил, хотя прямых улик убийства полно - и отпечатки пальцев Лилькины по всей квартире, и порванная одежда в ванной, да и труп - тоже, хиленькая, но улика.
Подозрения на подставу у меня были и очень серьезные. Первая на очереди - та черненькая, что целовалась с трупом, тьфу, с этой, Лилькой-кассиршей. Могли парня не поделить, а труп - на меня, старого, безответного и бездетного. Только не такой я, зубы во рту хоть и выпали, но есть другие - в мозгах.
Я встал и пошел по комнатам, рассматривая и анализируя следы разрушительной деятельности криминалистов. Еще раз пощупал липкий след от скотча на прорези под защелку. Похлопал несколько раз дверью. Скрип-хлоп-щелк, скрип-хлоп-щелк. Задумался. "Щелк", как сейчас помню, пропал после визита управдома со слесарем. Взял на подозрение обоих. Хотя... эта пьянь - зачем ему?
По всей жилплощади белый порошок и разбросанные вещи. Протер и собрал. Вытащил из ванной пук желтых волос. Решил хорошенько промыть ее горячей водой.
Жидкость плохо уходила в канализацию. Волосы! Забили отстойник. Открутил и начал вытряхивать в мусорное ведро. Среди черной грязи мелькнул золотой ободок.
Неужели кольцо? Осторожно потянул. Ключ с грубо выбитым номером: десять - двадцать один.
Запоминающиеся цифры. Кстати, наш дом номер десять. Значит, двадцать один - квартира.
Вот теперь у меня есть Лилькин адресок.
Отмыл ключик и сунул под парик - это мой тайный кошелек, как у женщин лифчик.
Кто там, следак говорил, живет? Самусева, помню ее. Бывшая главбухша на пенсии. Одно время, кстати, подрабатывала в обменном пункте напротив нашего дома. Вот почему Лилька у нее квартировала. Надо зайти, поговорить. Но сначала - обдумать все версии.
Через час пришлось выпить аспирин, так как голова разваливалась на части. Но кое-какие ниточки удалось связать, хотя данных не хватало.
Первое, я точно знал время, когда это произошло, так как заметил уровень воды, когда заскочил с тазом наперевес. Убийство произощло минут за десять до моего возвращения от соседки сверху, где меня в извращенной форме пытались лишить чести.
Второе, убийство произошло в моей ванной. Я слышал, как доктор говорил следаку, что на трупе видимых повреждений нет, следов удушения тоже, а самая вероятная причина смерти - утопление в ванной. И он прав! Таскать голый труп по этажам, когда дом взбудоражен предпраздничной суматохой - крайне глупо. Девицу явно сначала привели ко мне, и уж потом благополучно утопили. Но почему в кипятке?
Объяснение может быть только одно - убийца очень спешил. Но если спешил, значит, точно знал, когда хозяин вернется в квартиру. Как мог знать убивец, когда я смогу вырваться из загребущих когтей Марго? Даже мне это было неизвестно. Для этого надо было, как минимум, подслушивать весь наш разговор со старой ведьмой. Но как? В ее квартире мы были вдвоем. И все-таки убийца точно знал, когда я выскочил из квартиры наверху. Поэтому и успел скрыться. И узнал он это именно в момент открытия крана, так как на открытие второго у него просто не было времени. Открывал и слушал одновременно? Как это возможно? Не мог же он быть един в двух лицах? Сообщник? Возможно. Но через дверь немного услышишь.
Пазлы преступления начали складываться. Итак, девицы, будем считать, не поделили парня. Чернявка решила устранить белявку, и повесить труп на одинокого старика с нижнего этажа. Сначала она посылает сообщника-слесаря заклеить защелку замка. Потом уговаривает подружку попеть по квартирам колядки. Точно, у нее же в руках был список. Список квартир с пенсионерами. А дальше просто. Она следит за моей дверью. Как только я вышел с букетом, она бежит наверх за подружкой и ведет ее с собой. Причина? Ну, могла сказать, что обронила сережку и одна боится идти к деду, ко мне, то есть.
Дальше сложнее. Заставить блондинку купаться в чужой ванной она не могла, значит, должна была сначала ее убить. Как? Я-то знаю сотни способов без следов лишить человека жизни. Можно отравить ядом или газом, надеть пакет на голову, пережать сонную артерию, наконец.
Но все эти способы требуют времени, а мой убийца очень спешил. Значит, он использовал другой, мгновенный, способ убийства. Такой, который трудно обнаружить при поверхностном осмотре. Ладно, возьмем за рабочую гипотезу, что девице пережали сонную артерию, раздели, порвали нижнее белье и сунули в ванну. Подельник предупредил о моем выходе от Маргариты Львовны и они убежали. А дальше? Дальше надо найти убийц и представить пред мутные очи следствия. Мда. Прояснятся они только дня через два. Можно не спешить.
И тут в прихожей брякнул звонок. Я с тазом в руке пошел открывать дверь, и непроизвольно вздрогнул - передо мной переминалась с ноги на ногу убийца. Чернявка!
- А Лиля не у вас? - тоненький голосок с просительной интонацией.
- Проходи, - я мгновенно сориентировался, как ее задержать, заводя руку с тазом за спину.
- Нет, нас ждут у Славика, мы спешим. Так ее нет? Тогда я побежала.
Но ее надежды уйти от правосудия накрылись медным тазом. В прямом смысле.
Я дотащил бессознательную брюнетку до тахты, а сам сел отдышаться напротив в кресло. Через минуту, когда поразмыслил над ее последними словами, мне стало не по себе. Мои с таким трудом сложенные кусочки преступления развалились, аки карточный шалаш.
Решение звонить участковому о раскрытии убийства, с последующим требованием ордена за поимку преступного элемента, растаяло и улетучилось. Я быстро понял, что брюнетка во всей этой истории проходит боком.
Первое, она явно не знала о смерти подруги. Второе, - собиралась идти с ней к некоему Славику на танцульки. Третье - ее глаза.
Да, убийца может прийти на место преступления, но это не тот случай. Если бы блондинка знала об убийстве, она ждала встречи со следователями и готовила бы другие вопросы. Но ожидала она увидеть именно меня, и вопрос задала, исходя из нашей первой встречи.
И тут меня стукнуло. Нет, не мысль. Пока я копался в своих потрепанных жизнью мозгах, совсем забыл, что молодые намного быстрее старых приходят в себя. Теперь звон медного таза стоял в моих ушах. Девица с нескрываемым любопытством ждала, когда у меня склеятся ласты, откинутся копыта, когда я сыграю в ящик, гикнусь, зажмурюсь и дам дуба.
Вы будете смеяться, но моя дубовая голова, прикрытая толстенным волосяным щитом парика, выдерживала и не такие удары судьбы и я, поморгав для приличия, показал ей на кресло.
- Садись, побалакать надо, - такого поворота девушка не ждала, и ноги у нее от всего пережитого подкосились.
- Как тебя зовут? - я всегда говорю, чтобы завоевать расположение любого человека, чаще обращайтесь к нему по имени.
- Лариса, - голос не враждебный, а скорее испуганный. - За что вы меня?
- Лариса, меня зови Семен Абрамович, так все меня зовут, - я вздохнул. - Ошибочка вышла, дорогуша. Я ждал совсем другого человека. Убийцу. А пришла ты.
- Убийцу? Кого?
- Да, деточка, убили твою подружку Лилю, как это ни прискорбно.
- Торт пекла дома. Неудобно к Славику идти без ничего. Мы с Лилькой... Лилей, договорились, что она оливье сделает, а я - торт, а то у них в общаге вино, да пиво, закусить нечем.
- А где торт?
- Вон, в авоське. Еще теплый.
Проверил. Он был теплый. Убийство - дело несуетное, требующее системы. В мозгах.
- Вот ты сама и ответила на свой вопрос. Потому что Лилю утопили в моей ванной как раз в то время, когда ты пекла торт. Ты далеко живешь?
- Нет, с мамой в соседнем доме. Я же подменяю... подменяла Лилю в обменном пункте, сменщица ее... была, - и тут Лариса изменилась в лице. - А за что ее убивать? Да еще в чужой ванной. Это мы на работе трясемся, боимся нападения из-за валюты. Но здесь-то у нее денег не было. Платят нам гроши. Она вон даже в платье моем ходит... ходила. Ну, том, желтом, что мы у вас пели.
- Да, кстати. А зачем эти колядки, Лариса?
- Это я придумала, - девушка потупила глаза. - Нам совсем немножко не хватало на путевку на турпоездку в горы. Славик с Игорем едут, вот и мы решили. Я еще говорила ей, чтобы продала она эту монетку иностранную, раз Петровна деньги дает за нее, а она все отнекивалась, Игорьку своему хотела на Новый Год подарить. Он тоже, как и Петровна, монеты собирает.
- Что за монета? Золотая?- я мгновенно насторожился и сделал стойку.
- Да, нам иногда бомжи приносят. То кольца, то монеты, часы иногда. В скупке у них без паспорта не берут, так мы им помогаем. Потом сами в ломбард сдаем. Зарплата-то у нас мизерная, а это, как приработок. Правда, монетку Лилька не сдала, на подарок хахалю, извините, жениху своему, оставила. Золотые нам ведь редко приносят. Хотя эта на золотую не особо похожа, рыжая какая-то. Зато сильно блестит.
- А Петровна - это...?
- Да, Самусева, у которой Лиля квартировала. Она у нас бухгалтером одно время была, вот Лильку к себе и переманила, жадюга. Копейки не упустит. Всех квартирантов обдирала - за все деньги драла, даже за мусор. И еще по подъезду дежурить заставляла вместо себя.
- Ты у нее сейчас была?
- Да. Но ее дома нет.
- И тогда ты пошла ко мне. Почему?
- А, это... Короче, когда мы колядки пели, Лилька у кого-то шарфик газовый забыла. А другого нет. Вот я и подумала, что она по квартирам пошла.
- Идем, - неожиданная мысль заставила меня вскочить.
- Куда?
- Искать Лилю.
- Но она... вы же сказали, что ее...
- Я все правильно сказал. Мы вроде бы будем ее искать. Так надо, нет времени объяснять. Это предлог, чтобы пройти по квартирам. Поняла? Начнем с вашей Петровны.
Да, на звонок в двадцать первой квартире никто не ответил. Я незаметно вынул из парика желтый ключик.
- Семен Абрамович, а мы не были в этой квартире.
Я глянул на номер на ключе. Все верно. Десять-двадцать один.
- Но ты говорила, Лиля у Петровны...
- Да. Но у нее тридцать первая квартира.
И тут до меня дошло. На квартирных ключах никто не выбивает номеров, тем более так грубо, разве что гравируют. Это ключ не от квартиры. Я сунул его обратно под парик.
Первый облом. Двадцать первая квартира на седьмом этаже. А Самусева жила на десятом в тридцать первой.
Я позвонил. Тишина. Спит, наверное, старая глухарша. Да оно и понятно, третий час нового года пошел.
- А я знаю, где Лилькин ключ, - Лариса смело сунула руку в электрощиток.
- Хозяйка! Есть кто дома? С Новым Годом вас! - на всякий случай прокричал погромче, хотя по гулкой тишине понял, что квартира пуста. Черт, не наткнуться бы на второй труп. За сутки даже для меня это будет перебор.
Первым делом пошел в ванную. Пусто. Провел пальцем по зеленоватому ободку внутри. Воду слили, но ванну не ополоснули. Странно. Явно спешили. Ладно, посмотрю в зале. Чистота и порядок. На ажурной плетеной полке - куча альбомов.
Решил глянуть на фото. Черт, какие тяжелые альбомы! Да это же нумизматическая коллекция! В клясcерах желтели разнокалиберные монеты. Неужели золотые? Осторожно положил на место.
Еще меня удивила целая галерея сотовых телефонов на нижней полке, больше десятка. Зачем ей столько? Среди них валялся клубок шерсти. Там же лежал недовязанный носок с четырьмя спицами. А где пятая? В клубке не было.
И тут же я понял - где. Пятой была убита кассирша!
Вернее всего, убийца заманил девицу ко мне в квартиру и убил ударом спицы в ухо. Вот почему сразу не обнаружили истинную причину смерти. Значит и он живет здесь, вместе с Петровной? Квартирант? Надо узнать - кто? Это же готовый подозреваемый.
Исходя из основ розыскной деятельности и моего опыта, самое ценное, дорогое и секретное должно стоять на виду. Так и оказалось. Сверху тумбочки - фото хозяйки на картонной дешевенькой подставке. А вот внутри - сюрприз. Золотая монетка, завернутая в вырванный из книги лист. Видимо, самая дорогая в коллекции, поэтому и спрятана. Деньги воровать нехорошо, а вот разорванный пополам листик я сунул в карман.
Надо сворачивать поиски. Удивительно, как это следаки монетку просмотрели, ведь они были здесь. А может ее спрятали уже после их ухода?
Ага, вот и комнатка убиенной кассирши. Все перевернуто вверх дном. Поработали ребятки из следственной бригады. На разбросанных фото Лилька. Быстренько просмотрел все. Только одиночные фото. Выходит, групповые снимки все изъяли. Обидно.
- Лариса, пошли, - мы выбежали на лестничную площадку. И вовремя спустились на один этаж, так как злобно урчавший лифт остановился на десятом. Явно вернулась хозяйка. Но где она была? У кого-то в гостях? Ходила поздравить знакомых с наступившем на них Новым Годом. А почему, как моя Львовна, концерт не смотрит? Странная старушка.
Дома мы внимательно рассмотрели вырванный листок. На нем были две фотографии монеты в один пенни, выпущенный, как написано, в Полинезии. Номинал в один доллар, ничего особенного.
- Да это же и есть монетка Лили! Я сразу ее узнала. Это ее Лили хотела подарить Игорю, - Лариса ткнула пальцем в фото.
- Сомнительная редкость ценой всего в доллар, - говоря это, я перевернул листок и тут же сунул его в карман.
На обороте листка был графитовый оттиск моего золотого ключика!
Быстренько распрощался с бесполезной теперь для моего расследования Ларисой, отправив ее к маме. Танцевать после смерти подруги она уже не захочет.
Примерил ключ к оттиску - один в один! Так что же это за ключ? От ящиков хранения на вокзалах? Нет. У тех есть обязательный брелок и номера от одного до трех цифр.
Почтамт! Там действительно почтовые ящики имеют ключи с двойными номерами, которые относятся к замку. Номер забронированного ящика содержит буквы и цифры. Так, с этим разобрались.
И что же в ящике ценного? Письмо? Может там компромат на бухгалтершу, который узнала кассирша? Что же за сумму Петровна украла в обменном пункте, что стоит человеческой жизни? Миллион? Вряд ли. И почему спрятана дешевая монетка?
Ладно, надо хоть немного поспать, все равно почтамт еще сутки будет закрыт. Главное теперь - первому успеть к открытию. Если есть оттиск, не исключено, что существует и второй ключ.
Стоп! А может, бухгалтерша ездила на лифте не к знакомым тортика с чайком попить? Может, она ездила ключик вытачивать? Самой ей с этим явно не справиться. Тут явно нужен мужик, притом рукастый. Вот он - убивец! Это же любовник Петровны! Кто может его знать?
Я кинулся к дорогой Маргарите Львовне, ходячей энциклопедии по сплетням о нашем доме.
Моя разлюбезная Марго оторвалась от телевизора и с придыханием стала приглашать меня вместе досмотреть концерт на ее пухлой кровати. Отослав ее на кухню за чаем, я быстро обыскал все потаенные места. Я не знал, что искал, но я его нашел - включенный сотовый телефон в прихожей, спрятанный в соломенную шляпку. Так вот зачем Петровне столько мобильников. Для прослушки друзей!
Она оставляла у них телефон с включенным вызовом на один из своих. Оставалось только слушать всех по очереди, а при очередном посещении забирать для подзарядки. Вот так она и узнала, когда я ушел от разлюбезной подруги. Сунул сотик в карман и поспешил в зал. Как раз успел к чаепитию. Болтала моя дорогуша беспрерывно. Я перебил ее в момент оглашения размеров пуховых подушек, на которых очень удобно лежать.
- Дорогая Маргарита, душенька, - раздался придушенный вскрик счастья. - Не соблаговолите ли вы...
- Да, да! И не один раз!
- Я не о том. Мне позвонил муж Самусевой, ну, этой, бухгалтерши с десятого этажа...
- Но у нее нет мужа, душенька Сема!
- А кто же он?
- Это Ираклий, сантехник из жилконторы. Боже, как она низко пала. Подожди, давай приляжем и я расскажу тебе по секрету все ее похождения, она так опустилась, из подвала не вылезает...
Все, можно уходить. Ключевое слово было сказано. Подвал!
Под кудахтанье моей недотоптанной курочки я спешно ретировался, бормоча в оправдание что-то про оставленный чайник на плите.
Дома взял фонарик, надел старенькую кожанку и резиновые галоши. Дверь в подвал была открыта, и из слесарной мастерской доносилось жужжание фрезы. Вовремя , однако я, - это же точат дубликат моего ключика! Видимо, от досады, слишком резко толкнул железную дверь подвала.
Раздался зловещий резкий скрип, которого я вовсе не ожидал. Жужжание станка мгновенно оборвалось.
И тут сзади щелкнул автомат электрощитка. В эту ночь не я один бродил по дергающемуся в пьяных праздничных конвульсиях дому.
Чтобы не упасть в обрушившейся темноте, одной рукой оперся о стену, а второй судорожно дергал фонарик из кармана.
Свет вспыхнул ослепительно яркий. Но, к сожалению, в моей голове. Тьма в подвале оказалась очень опасной. Убийственно опасной. Кто-то в темноте видел значительно лучше меня, так как не промахнулся.
Очнулся я, дрожа от холода, в чьей-то кладовке в подвале, как потом выяснилось, соседнего дома. Посчитав меня мертвым, кто-то, а вернее всего бухгалтерша с сантехником-убивцем, поспешили отнести мой красивый и совсем еще не старый труп подальше от места убийства. Спас меня от смерти, второй раз за сутки, драгоценный парик. Я мысленно вознес хвалу богу, в которого не верил, за то, что мама воспитала меня не очень жадным. Парик себе, любимому, я заказал очень пышный, как говорится - гулять, так до последнего огурца.
К счастью фонарик вытащить перед смертью так и не успел. Попытался встать, влез ногой в бочонок с солеными арбузами и раздавиnbsp;
&л пару банок с вареньем. Включил, наконец, фонарь. Шершавые бетонные стены и покрытый сверкающим инеем потолок. А ведь это я надышал! Еще часок и все, кранты, замерз бы насмерть. Надо быстрее выбираться из этой морозилки.
Раз я уже бочонок потоптал, решил его еще и добить. Взяв под днище и пошел на штурм двери, закрытой снаружи.
Хряс-с-сь! Выпал в коридор в обнимку с горой осклизлых арбузов. Но мне было не до замечательной закуси. Меня тянуло в свой подвал. Зачем? Застать там злодеев и дать им возможность довершить мое смертоубийство?
А там стояла зловещая тишина. Так и есть. Меня треснули сзади черенком дворницкой лопаты. Вон, даже кровь осталась. Как хорошо, что ударили не ломом. Вон их сколько стоит в углу. Стоп!
Значит, меня бил не мужик. Тот точно взял бы что-нибудь потяжелее.
Мастерская закрыта. Слесарь исчез. Но искать своих убийц у меня почему-то не было никакого желания, тем более, что ключик под париком сохранился, оставив навечно чудный фигуристый оттиск на лысине. Такое потерять уже невозможно, разве что вместе с головой.
Через сутки я стоял у входа в почтамт за полчаса до открытия, демонстративно помахивая перед носами бдительной охраны большим белым конвертом. Пустым.
В ящике был запечатанный конверт без адреса. Ладно, дома разберемся.
В конверте лежал второй пенни, завернутый, как и первый, в обрывок листа из Каталога монет. Линия разрыва точно совпала.
Это было окончание статьи, где говорилось, что Полинезийский пенни был выпущен в честь знаменитых шести австралийских пенни, цена каждого сейчас перевалила за полмиллиона долларов. Лицевая часть у них абсолютно одинаковая, а вот на обороте у пенни государства Тувалу номиналом в доллар выбито изображение королевы Елизаветы, тогда как на пенни тридцатого года изображен король.
Дрожащей рукой я перевернул монету. Так и есть. На той, что принес я, профиль бородатого мужика в короне.
Не знаю, какие чувства испытала бухгалтерша, открыв вторым ключом пустой почтовый ящик. Но видимо, сильные, так как до меня дошли слухи, что она в тот же день повесилась в подвале. А может - ее повесили? Какая теперь разница? Она это заслужила за убийство молоденькой кассирши.
Но как начиналась эта история, теперь, в отсутствии главных свидетелей, можно только догадываться. Точную картину событий уже никогда восстановить не удастся.
Наверное, самую большую ошибку Лилия допустила, когда показала монету Петровне. Та сначала, как сказала Лариса, предлагала выкупить раритет, а, получив отказ, неведомыми путями нашла дешевый пенни Тувалу, решив подменить его на дорогой. То есть убийство сначала не планировалось.
Кассирша случайно наткнулась на вырванный листок со статьей о двух разных пенни и догадалась, чем обладает. Оторвала нижнюю часть листа и спрятала дорогую монету в почтовом ящике.
Увидев разорванный листок, бухгалтерша поняла, что ее план подмены раскрыт. Тогда она делает обыск в комнате квартирантки и снимает оттиск с ключа, поручив его изготовление своему любовнику, мастеру-сантехнику. И вот только тогда она, а вернее всего, ее подельник, заманивает квартирантку ко мне. Перед этим они организуют визит управдома, чтобы заклеить защелку скотчем. Все - вход свободен. Я сижу у невесты, как это она об себе думает, и плююсь травяным отваром в кактус, а они в это время убивают девицу и бросают в ванную, свалив на меня все подозрения. Ключ, как и я, кассирша прятала под шиньоном, откуда он при сливе воды вместе с пучком волос попал в отстойник.
Представляю их огорчение, что следователи оставили меня под домашним арестом. Когда я, как дурак, направился в подвал, следившая за мной бухгалтерша, выключила свет и огрела лопатой, чтобы я не раскрыл ее подельника. Женщины же в темноте видят, как кошки. Представляю, как она потом бесилась, когда узнала, что труп живым вернулся домой. Ну, а обнаружив, что почтовый ящик пуст, благополучно повесилась. Или ее повесил слесарь, что не суть важно.
Криминалисты, все-таки нашли в моем коридоре, при повторном осмотре на свежую голову, закатившуюся под плинтус тонкую стальную спицу с кровью кассирши. Я им рассказал, где видел такие же спицы. Они сравнили с оставшимися четырьмя у бухгалтерши, и сняли с меня все подозрения. Молодой следователь, когда принес постановление, долго жаловался, что так и не удалось обнаружить мотив убийства. Списали, как всегда, на бытовуху. А про монеты я постеснялся рассказать. Такая мелочь - всего лишь монетка в один пенни.
Нет, конечно, продал я ее не за жалкие полмиллиона, а значительно за большую сумму, часть из которой взял недвижимостью - небольшим пятиэтажным особнячком в самом центре соснового бора. Однокомнатную квартиру подарил Ларисе и ее мужу Славику. Чего им тесниться в общаге, правильно?
За что подарил? А если бы она не зашла ко мне той новогодней ночью?