Вот не люблю я утро! И уже давно. Лет... Ага! Когда же это я ездил в Париж? Ровно десять лет назад. Значит, уже десять лет я не люблю утро.
Объяснение этому до смешного простое. Местная парижская гадалка, единственная в этом поселке, нагадала, что я умру во сне. Цыган там нет, вот эта старая татарка и пользуется отсутствием конкуренции и темнотой местного населения. Поймала она меня, когда я разглядывал Эйфелеву башню, облепленную тарелками сотовой связи.
Вцепилась, как клещ, повисла на руке и плевала в ухо свои бредовые пророчества. Дура, конечно, и болтала несусветные глупости, пока я ее не стряхнул возле порога единственного в Париже постоялого двора с громким названием "Отель Бомонд" на пять мест.
Там мне рекомендовал остановиться Таракан, мой сокурсник по универу, Тараканов Виктор Дмитриевич, неизвестно каким ветром занесенный в эти Южно-Уральские земли древних сарматов.
И вот так уже десять лет каждое утро всплывает, перед еще полудремным взором, морщинистое лицо старой колдуньи, ловко закодировавшей меня на всю оставшуюся жизнь. Встречались на моей дороге и профессиональные гипнотизеры. Вот знаменитый Олег Пронах, защитивший три докторские диссертации по многоуровневому кодированию, даже он давал только пятилетнюю гарантию.
А эта стерва, кривозубая татарка с незаконченным низшим образованием без всяких гарантий десять лет с меня не слезает. Есть в них что-то, в этих выходцах из сарматских курганов, в потомках скифов, замешанных на монгольской крови. И кочевые цыгане на Руси, хоть и имеют молдаванские корни, тоже хлебнули немало кровушки Золотой Орды. Так и осталось все Зауралье наполовину русским, наполовину монголо-татарским.
Я мысленно пробежал по веточкам своего генеалогического древа и успокоенно вздохнул. Татарской крови во мне была только пятая часть - от деда Шемета. Остальной коктейль составляли бабушка Роза - еврейка, дед Степан - донской казак, баба Паша - русская и отец - украинец. Это очень успокаивало.
Просветленным взором я глянул на зеленый циферблат часов и ахнул. Девять утра! Я же...
Тьфу! Никуда я не опоздал. У меня же командировка. И опять в Париж! Так вот почему мне с утра вспомнились его отель и Эйфелева башня!
Проклятая татарка! На весь день испортила настроение. Мысленно прошелся по пунктам сегодняшнего распорядка. До самолета в Челябинск еще три часа, но вставать надо.
-Па, а где мать прячет крем-депилятор? - в приоткрытую дверь просунулась прыщавая мордашка сына Олега. Опять налысо постригся. Все корчит из себя крутого.
Я открыл крышку трюмо.
-Олег, тут три тюбика. Разных.
-Для головы есть?
-Зачем тебе, ты же и так налысо...
-Па, ты не дрюкаешь в чем, не лезь. Вот этот - для ног, наверное, подойдет.
-Уверен? А то будет, как с бальзамом от прыщей за тыщу баксов. Денег нет, а прыщи - вот они, все до единого на месте.
-Па, не гони пургу, денег на родного сына жалко - так и скажи.
-Да не жалко! Только объясни мне, темному, - зачем?
-Для ПКЛ.
-Чего-чего?
-Ну, это такая модная стрижка сейчас. Видел по ящику круги на полях инопланетные?
-Конечно.
-Вот. На голове кремом-депилятором рисуют такие же. Я тебе что - хуже других?
-А что означает ПКЛ?
-Да не знаю я, отстань. Наверное, - Причесон КЛевый.
Много позже, после возвращения из моей трагической командировки в Париж, я прочитал правильную расшифровку этих космических кругов на головах. В солидном научном журнале эту модную прическу ПКЛ расшифровывали как Приемник Космических Лучей.
--
В Париже
За десять лет практически ничего в Париже не изменилось. Эйфелева башня на месте, только прибавилось количество антенн сотовой связи. Вместо "Отеля Бомонд" сияла золотом вывеска
"Гранд-отель Мулен Руж" и рядом, на гостинице поменьше, неоновая надпись "Святая Пелагия".
Стоп, но насколько я помню, это была знаменитая тюрьма для богемы. Что-то намудрили местные олигархи.
Глянул на часы. Да и не пойду я в гостиницу, через час Таракан обещал на машине подобрать меня возле башни. Лучше погуляю, посмотрю на парижские достопримечательности. Тем более еще прошлый раз мне понравился музей "Уральские самоцветы".
Всего три зала с полками, обшитыми желтым бархатом. Считается, что на нем разноцветные камни, особенно яшма, смотрятся наиболее эффектно. В первых двух залах практически ничего не изменилось, и я направился к новому залу пьезокристаллов.
-Извините, - меня остановил грустный старческий возглас. - Зал временно закрыт.
Поперек двери была приклеена бумажная желтая полоска с двумя печатями.
-А что случилось?
-Ничего не случилось, молодой человек. Экспозиция закрыта по техническим причинам.
Но по тому, как бабуля старательно прятала глаза, я понял, что причины не технические. Ладно, перед отъездом зайду. Хоть это и не по моему профилю химии красителей, но последними открытиями в области применения пьезокристаллов я интересовался. С детства меня притягивало все вечное - вечные двигатели, вечные магниты, и вот теперь - вечные источники электричества.
Для меня - химика, было трудно понять природу и вечного сохранения магнитной силы, а еще более трудно - работу пьезокристаллов. Я скупал пьезозажигалки сотнями и мог до опупения любоваться причудливыми искрами. Закрытие зала вызвало у меня серьезную досаду.
Приехать в Париж и не увидеть пьезокристаллы! Впору умереть от такого облома.
-Вить, а почему музей закрыт? - вместо приветствия ошарашил вопросом я старого друга.
-Привет Ромка, привет! Я тоже рад тебя видеть! - Таракан облапил меня своими волосатыми ручищами.
Я до сих пор не могу понять, почему он выбрал именно меня, самого маленького и худого на курсе, в свои друзья? Жалел, что ли? Ему, громиле под два метра, с пугающим лицом австралопитека, впору было работать учебным экспонатом на факультете археологии.
Девушки, когда их знакомили с Витькой, боязливо протягивали ладошки и тут же придумывали причины, чтобы побыстрее смыться. Меня его внешность ничуть не смущала, а его покровительство, наоборот, радовало. В паре с ним девушки всегда отдавали мне предпочтение.
-Садись, Надо ехать. Обещают к обеду дождь, а тут, сам понимаешь, асфальт, в отличие от московского, жидковат.
--
Пещерный дворец
Всю дорогу до его дома, хотя это название плохо подходило к тому месту, где он обитал, Витька расспрашивал о столичных сплетнях и достижениях наших однокурсников. С ним после выпуска продолжал общаться только я.
Наконец, по узкой дамбе вдоль речушки мы добрались до вырубленной в скале пещере, которую Таракан именовал усадьбой "Ешкин дом". Именно такая вывеска была прибита на входе в мрачный грот. Под вывеской весело позванивал костями беленький скелет на проволочках. По виду - женский. Из кого он изготовил этот пиратский амулет, можно было только догадываться, если учесть многолетнюю неприязнь к нему женского пола.
Мне он сказал, что скелет нашел при расчистке грота, в чем я глубоко сомневался. Подтверждали эти сомнения и свежесть костей с зарубками от острого ножа. Явно совсем недавно были они покрыты мясом и нежной девичьей кожей. Ну, бог ему судья, если он предпочитает женщин только в таком виде.
А вот в этом я жестоко ошибся, как только прошел вглубь грота.
-Здравствуйте, Роман Алексеевич. Витя так много о вас рассказывал, - нежный женский голос поверг меня в ступор.
Я беспомощно оглянулся. Вы видели хоть раз вдохновляющую улыбку гориллы?
- Познакомься, моя жена Аленка.
-Извини, - я совсем стал тупить от вида юной девы в логове потенциального людоеда. - А-а, Аленка - это Лена, Ольга или Алевтина?
-Сам ты Алевтина. Оля, конечно.
-А по отчеству?
-Можете, просто - Ольга, - девушка заливисто расхохоталась, видя мою озадаченность. Ее явно
развлекала создавшаяся ситуация.
Но в тот момент я до конца еще не осознавал весь юмор моих интеллигентских метаний и потуг соблюсти такт и нащупать правильный пусть поведения в столь неожиданной ситуации.
Красивая молодая девушка в жилище закостенелого во всех смыслах холостяка! Было от чего растеряться. Я бы еще больше ошалел, если бы знал тогда истинное положение дел. Слишком много психологических несуразиц навалилось на мое изнеженное правильным реализмом сознание.
А тут еще коренная перестройка в его пещере. С прошлого посещения изменилось все. Грот теперь был перегорожен плетеными стенами на несколько помещений. Проемы дверей закрывали расшитые шкуры медведей. На полу - мягкие коврики из рыси.
Сам пол затянут сшитыми и раскрашенными под паркет кабаньими шкурами. Первым желанием на пороге у меня было - снять свои фирменные кроссовки.
-Нет, нет. Не разувайтесь. Проходите в зал, сейчас будем обедать.
Зал? В пещере? Я опять оглянулся на хозяина.
-Озадачен? Я сам, брат, два года привыкал. Ладно, иди за мной.
Зал действительно был залом. На стенах из плетеного орешника - головы кабанов, оленей и лосей с огромными блестящими рогами. Между головами - мечи и кинжалы, явно из скифских курганов. Столик из березовых плашек на причудливых коряжистых корнях, покрытых лаком.
Удобные, плетеные из ивовых прутьев, кресла. Десять лет назад в гроте стояли два трухлявых пенька и гора протухших оленьих шкур вместо кровати.
-Она - такая мастерица? - я показал другу глазами на столик и на дверь.
-Ольга, - смущенно пробормотал он. - Зато я сам оборудовал лабораторию.
-Где? Неужели в Печке?
-Да, а что - там я хоть на дровах экономлю, - Витек довольно заулыбался.
Других - такое раздвигание губ и показ острых зубов в зловещем оскале - могло бы до смерти напугать, но я уже привык к ужасающей мимике друга.
--
Приглашение
На третьем курсе Тараканов неожиданно с факультета нефтехимии перешел на биологический. Там его приняли с распростертыми объятиями из-за постоянного недобора студентов и их медленного перетекания на более престижные специальности.
Для меня лично его решение было непонятным. Я уже решил для себя, что обязательно буду работать в перспективной индустрии красок. Бегать с сачком за бабочками и кузнечиками - как я понимал профессию биолога - не мужское дело. Вот вы можете себе представить гориллу с сачком, который любовно разглаживает пальчиком-сарделькой лепестки цветов? Вот и я не мог.
Преподавать биологию в школе по распределению Витька не стал, а сразу же скрылся от преследований вузовских чиновников на бескрайних просторах Сибири. Если бы не его приглашение в Париж десять лет назад, где он на трех листах описал россыпи кристаллов в окрестных горах, я бы никогда больше его не увидел. Знал, ох, знал Таракан, чем заманить друга в Уральскую глубинку! Приметил он еще в студенческие годы, что на пляже меня больше привлекают пестрые камешки-голыши, чем голыши-девушки.
--
В Печке
Обед загадочная Ольга подала в двух пиалах. В одной - отварное мясо, в другой - сурпа.
-Медовуха, лесная. Сам делал, - Витька откуда-то из-под кресла достал три кокосовых ореха, легко уместившиеся на его безразмерной розовой ладони.
Я ножом снял приклеенную воском крышечку. Терпкий вкус и аромат меда кружили голову больше, чем алкоголь.
После столь экзотического для меня обеда очень хотелось свернуться клубочком на одной из мягких шкур прямо на полу. Но Витька нетерпеливо потащил меня в Печку.
Это была термальная пещера в общенаучном понимании в центре невысокой горушки, явно бывшего вулкана. В нее вел извилистый ход-трещина с покрытым застывшей лавой основанием. Посредине пещеры находилась огромная базальтовая плита с мелкими отверстиями.
Из них постоянно выходили струи раскаленного газа и уносились вверх, в маленький открытый конус горы.
В темноте середина базальтовой плиты светилась малиновым цветом. Его явно не хватало для освещения пещеры, поэтому Витька вокруг плиты собрал огромную термобатарею, электрической энергии которой хватало с избытком не только для освещения, но и, как я успел заметить, для работы холодильника, электроплиты, телевизора и компьютера.
В такой комфортабельной "пещере" со всеми удобствами и я бы не отказался жить, тем более не платя ни копейки за коммунальные услуги, свет и тепло.
Я понимал его гордость оборудованной лабораторией. Правда, было в ней жарковато, но терпимо.
6. Полечить и подновить
-Ты в этот раз надолго?
-Вить, еще разок пообедаем - точно. А потом - мне же надо начальству отчет по местным минеральным красителям составить. Расширяем, брат, производство. Особенно большой спрос сейчас на краски из натуральных минералов. Химию уже никто не хочет. Долговечность стала опять в цене.
-Ну, два дня, маловато, но я успею.
-Куда ты спешишь?
-Не куда, а что. Полечить тебя хочу, брат мой Ромка.
-Да я вроде не жалуюсь. Здоров, как бык.
-Эх, всем нам в сорок лет так кажется, а потом в шестьдесят загибаемся.
-Стоп, стоп. Что-то я тебя, Витек, не понимаю - ты, что, в лекари переквалифицировался?
-Нет, но кто тебе сказал, что в биологии не изучают лекарственные препараты. Травы возьми - готовые лекарства.
-Ага, вот теперь понял - хочешь меня попотчевать травяными настоями?
-Не угадал, Ром. Я, если честно, травами никогда особо не увлекался. Больше меня фауна интересует. Как-то ближе она мне, да и всем людям.
-И ты меня, как представителя фауны рассматриваешь? Опыты на мне ставить будешь? Этот скелетик, твой "Веселый Роджер" не после твоих экспериментов получился? Слушай! А может Ольга - это не жена, а тоже твой кролик подопытный?
-Как тебе сказать - вроде этого.
Вот такого ответа я не ожидал никак! Колени у меня ослабли, и я плюхнулся на торчащий рядом черный валун. И тут же с криком вскочил.
Вы бы посмотрели, как хохочут гориллы!
-Ромка, мы же в Печке! Ты что - забыл? Мигом приготовишь яичницу с колбасой! - этот ученый неандерталец от восторга, что его лучший друг припек задницу, подскакивал на месте, хлопая длиннющими руками себя по коленям.
-Что ты с Ольгой делаешь и какого черта ты собираешься делать со мной?
-Успокойся, никто тебя травить и убивать не собирается. Ты сначала выслушай, чем я занимался эти десять лет, что мы не виделись, а потом будешь материться.
-И что мы тут изобретали для фауны? Или из фауны? Надеюсь - не жир вытапливал лечебный из местных людишек на этой сковородке?
-Ром, отстань от моего скелета. Расскажу я тебе его тайну, но не сегодня. Времени у нас мало. Я надеялся хотя бы на недельку.
-Вить, я бы неделю в этой парилке не выдержал. Тут за час по килограмму теряешь с потом.
-Хорошо, пойдем в процедурную. Я ее отделил от плиты базальтовыми блоками, там прохладнее.
7. Лаборатория неандертальского человека
А вот эта новая его комната поразила меня больше, чем комфортабельность пещеры.
Самое новейшее физическое и химическое оборудование, уж в этом-то я хорошо разбирался. Сколько лет поставками для своего комбината занимаюсь.
-Вить, ты что, грабанул банк? Тут же - только техники миллионов на пятьдесят!
-Почти угадал - на восемьдесят.
-И откуда, извини, такие доходы? Надеюсь, ты не будешь меня уверять, что наладил прямые поставки в Китай местной медовухи?
-Не буду. Вылечил несколько олигархов. Причем, учти - наших, отечественных.
-Вылечил? Надеюсь, не от рака?
-Нет. От старости. И немного подновил.
Я закашлялся.
-Вот это -последнее, повтори, пожалуйста. Что-то в ухо попало.
-Нет, ты все правильно расслышал. Обновил некоторые внутренние органы.
-Ага, значит, трупики все же были. И давно ты незаконной пересадкой печенок-селезенок балуешься? Много людишек покромсал? Парочка, небось, в загашнике осталась недорезанных трупиков, решил другу поспособствовать, впарить кое-что, невостребованное олигархами, да?
Что там осталось - легкое, печенка? Давай, слей братану весь протухший ливер, обнови его.
-Ром?
-Чего?
-Успокоился? Я считал тебя более... выдержанным.
-Будешь тут выдержанным, когда узнаешь, что лучший друг - трупорез.
-Ром, ты видишь здесь операционный стол?
Я закрутил головой. Ничего похожего. Полки с приборами, столы с микроскопами, какие-то гудящие шкафы, повсюду мигающие экраны компьютеров.
Ага, два кресла, опутанные проводами.
-Вон, кресла вижу.
-Вот с этого и начнем. Садись.
8. Бабушка-старушка
Сам Таракан со своей жуткой ухмылкой втиснулся во второе кресло напротив.
-Так вот, дорогой мой брат Роман. Никаких людей я не убивал и скелетов из них не делал.
-А-а-а этот?
-Я же сказал, позже. А занимался я все эти десять лет излучениями человеческого мозга.
Да, да. Вот в этих креслах. Изучал на своей бывшей знакомой бабуле, у которой в Париже снимал комнату. Был у нее тогда диабет в последней стадии, еле ходила, за собой уже ухаживать не могла. А в дом престарелых идти не хотела. Была у нее внучка-студентка, да и та училась и жила в другом городе. Попросила меня Ольга Петровна забрать ее на природу, вот в эту пещеру.
-Ага, значит, скелетик, как память о доброй бабушке хранишь?
-Ром, можешь ты минут десять молча послушать?
-Не могу. Когда мне такие страсти про кучу потрошеных трупов рассказывают - не могу!
-Да не было ни одного трупа! Успокойся.
-Хорошо. Молчу. И надеюсь.
-Так вот. Она постоянно мерзла в гроте и я ее брал сюда, в Печку. А когда собрал первое кресло - сама предложила ее мозг сканировать. Вот в чем ты был до этого абсолютно прав, так в том, что деньги на первое оборудование я заработал продажей самогонки из лесных ягод и на медовухе. До сих пор знакомые алкаши ко мне сюда за бутылочкой забредают.
-Я ж говорил!
-Говорил, говорил. Кстати, один из старых алкашей и натолкнул меня на мысль, как расшифровать эти всплески активности мозга. Я видел, что они идут из разных участков, но зубцы были очень похожи друг на друга. А ведь не должны они быть похожи, так как явно несли разную информацию.
9. Алкаш и гений
-И алкаш, надравшись до чертиков, ее разглядел! Уморил!
-Нет. Этот дед в войну был радистом. Когда увидел зубцы на экране компьютера, сказал: "Гля, точь-в-точь, как на нашем осциллографе в войну. А растяни ее, я погляжу". Я его спрашиваю, что растянуть? Он говорит: "Ну, ее. Радиопередачу сжатую!". Оказывается, в конце войны применялась передача радиосообщений в сжатом виде. Модулированную речь сжимали в короткий импульс, который передавался за долю секунды. Настроиться и перехватить невозможно. Принимающие импульс раскодировали и прослушивали на обычной скорости.
Так я предположил, что и импульс мозга может быть сжатым по времени модулированным сигналом.
-И ты его прочитал? Что там записано - мысли наши? В виде звуков сжатых?
-Нет. Слушай. Пришлось нанять паренька, местного программиста, который написал мне программку для того, чтобы растянуть этот импульс.
-Написал?
-Да. Но не помогло. Импульс не менялся даже при растяжении в тысячу раз. Расширили диапазон. И только при растяжении в миллион раз появились признаки модуляции.
-А дальше?
-Рома, в таких случаях принято говорить - дальше яйца не пускают. Дошли до предела частоты компьютера. Для большего увеличения нужны принципиально новые процессоры с частотой в сотни миллионов герц. А их пока нет.
-И это все? Все, что ты узнал? Что у нас плохие компьютеры?
-Опять ты неправ. Мне важно было узнать, что импульсы мозга все-таки не одиночные пики, всплески, а модулированный сигнал, несущий информацию. Надо только научиться его записывать и растягивать. Но и записать этот сигнал современная аппаратура не в силах. Слишком высока скорость частоты нейронов мозга.
-И тогда ты сдался, все бросил.
10. Сожрать живьем
-Бросил, ты прав. Бросил считывать сигналы мозга. Но не сдался. Так как вспомнил, что нервные окончания есть практически во всех органах, значит, есть и излучение почек, печени, селезенки.
-Ага, я же говорил! И ты начал резать бабушку на составные части! Я угадал?
-Нет. Ты видел, сколько голов украшают мой зал?
-Ты резал этих бедных зверьков?
-Хуже - я их убивал и ел.
-Ты их ел? Живьем?
-Нет, конечно. Люди живьем едят редко. Ну, там устриц, улиток разных. А так все предпочитают
питаться трупами животных. Ты вот тоже не будешь курицу живую ощипывать и голяшки у нее объедать. Или там у живой свиньи отрезать кусок окорока и давиться свежей кровью. Ты ее сначала убьешь, а потом уже полакомишься жареной мертвечинкой. Как все говорят - свеженькой.
Меня затошнило.
-Слушай, Вить. Ну, нельзя же так. Мы культурные люди. А культура тем выше, чем дальше процесс убивания животного от его поедания.
-Да, людоеды в этом плане хотя бы честнее. Они знают, что едят именно себе подобных.
А у нас культура поднята на такую высоту, что мы уже просто не знаем, что едим - вырезку из быка, или вырезку из пропавшего месяц назад соседа. Ты вот уверен, что сегодня за обедом ел оленину, а не голяшку приходившего ко мне алкаша?
Меня опять замутило.
-Вить, давай не будем. Давай, лучше ври дальше про убитых тобой зверюшек.