Негры, пальцы, шеи
Почему президент потребовал, чтобы нас к обеду переодели во все черное? Грубые солдатские гимнастерки без погон и черные шорты.
Переводчик Паша высказал предположение: "Мбома просто хочет за столом максимальной демократии. Вот увидите - он сам придет в черной форме".
И оказался прав - президент парился, как и мы, во главе стола, как черная немецкая свинья в черной гимнастерке. Единственное Паша не угадал - Мбома один за столом был с генеральскими блестящими погонами, золотом резко выделяясь на общем черном фоне.
Может, именно так и задумал этот черный маскарад хитрый, вечно улыбающийся глава маленького, но задиристого африканского государства. Чего, чего, а мировых амбиций у генерала Мбомы было хоть отбавляй.
Наша эскадрилья перегоняла в разные страны закупленные российские истребители. На местном африканском аэродроме мы насчитали более двухсот самолетов французского, американского, шведского и даже китайского производства. Транспортные, пассажирские, бомбардировщики, штурмовики и наши истребители стояли вокруг бетонной полосы в самых причудливых сочетаниях.
Зачем государству, не имеющему ни одного собственного летчика, столько летающей техники?
Паша-переводчик, московский студент-практикант, долго объяснял нам политику президента, заключающуся в одном предложении: "Бери все, что дают в долг. Отдавать все равно будут другие президенты".
Умнее, чем у Ходжи Насреддина. Тот, правда, деньги брал за мнимое обучение осла, а здесь, якобы осел, брал все, обещая расплатиться после своей неминуемой кончины.
А то, что Мбома уже стоял на самом краю своего бесславного президентства, было понятно с первого взгляда. Как сын вождя людоедского племени стал во главе государства - это их внутреннее дело. Но делать из этого рекламу на международном уровне - явный перегиб. Притом - самого Мбомы. Саморекламой он занимался очень усердно.
Перед обедом всем приглашенным показывали на большом экране встречи и проводы в самых разных странах. Для нас прокрутили, конечно же, и ролик российского гостеприимства. Две жирные президентские ряхи впились друг в друга сладострастным поцелуем. Потом обняли перед камерами друг друга за расплывшиеся талии и снова занялись упоительным процессом целования. Видно было, как помощник пытается за рукав оттащить нашего негролюбивого главу государства от срамных людоедских слюнявых губ. Но тот отмахивался и снова, и снова впивался в необъятную улыбающуюся негритянскую клоаку.
Мбома, сидя сбоку экрана, внимательно следил за нашей реакцией. Видимо, наши гримасы стыда за своего главу государства ему не понравились. Он громким рычащим голосом выкрикнул непонятную гневную тираду.
Мы уставились на переводчика. Студент покраснел и отвернулся, кривя губы. Это на него было непохоже. Мы, недоуменно поглядывая друг на друга, потянулись к столу.
Мбома занял свое почетное место во главе длинного, накрытого черным бархатом стола, и махнул рукой. Тут же по бокам длинной столовой раскрылись многочисленные двери, и черные парнишки-официанты рысью стали носить и расставлять тарелки с салатами и суповые кастрюли.
Паша начал переводить гортанное приветствие президента. После слов благодарности за помощь их стране, Мбома жестом показал на открывшуюся в самом конце зала золоченую высокую дверь.
- Президент сказал, что вас хотят поприветствовать и члены его правительства, - переводил Паша.
Зашли десять высоких негров в красных балахонах. Меня смутило одно обстоятельство - министры приветствовали нас левыми руками, пряча правые за спиной. Только, когда они повернулись к выходу, я понял причину этого их странного поведения. У всех вместо правых запястий были обмотанные красными бинтами культяпки.
- Друзья, - Пашино лицо уже просто пылало. - Президент Мбома просит вас отведать его царское угощение - сосиски министерские.
Дальше Паша говорил скороговоркой: "Ребята, отказываться нельзя. Здесь закон один - не съешь ты - съедят тебя. Не можете глотать - делайте вид, что жуете. Ничего не выплевывайте! - последние слова Паша выдал петушиным фальцетом.
Я понял смысл его жуткого предупреждения, когда снял крышку с суповой тарелки. На дне прозрачного бульона плавали пять черных сосисок. Из министерских пальцев. Теперь мне и остальным до конца стало понятно и название блюда, и суетливое беспокойство Паши.
Минут пять вся наша эскадрилья рассматривала каннибальское угощение, поглядывая на свои пальцы. Не съешь чужие - отрубят твои. И съедят с отменным удовольствием!
Стали понятны и траурные гимнастерки, и черный бархат стола. Президент-людоед умел ставить свои туземные шоу. Его клоунская улыбка от уха до уха выдавала непередаваемое наслаждение происходящим за столом представлением.
Как ни странно, запах от супа исходил очень приятный. Я повертел в руках выловленный из кастрюльки мизинец, рассматривая красочные переходы от угольной черноты сверху и приятной розовато-белой плоти внутри. Куснул за самый кончик фаланги. Мясо легко отделилось от тонких косточек. Пожевал. На вкус чем-то напоминало сладковатые куриные окорочка.
Ладно, мизинец решил доесть. Как ни странно, ни у кого за столом ни рвотных позывов, ни тошноты не было. Или это сказывались наши крепкие летные желудки, предпочитающие все свое хранить внутри, то ли от приятного запаха и вкуса "министерских сосисок".
Глядя на нас, и Мбома выудил из своей тарелки пару пальцев. Смачно зачмокал толстыми розовыми губами. Мы же до конца обеда слушали и смотрели только на нашего Пашу-переводчика.
Расходились после президентского "угощения" молча. Не могли говорить и обсуждать произошедшее и всю обратную дорогу на военном неспешном транспортном самолете.
- Ребята, ну, не надо так переживать. Не вы первые, не вы последние. Просто забудьте об этом, как о кошмарном сне, - Паша ходил по самолету, строил умоляющие рожицы и говорил, говорил, говорил.
В одном он был неправ. Мы были последние. Через месяц Паша позвонил и сказал, что министры, пальцы которых мы съели, устроили бунт и сами полакомились Мбомой.
Людоеду - каннибальская смерть! Есть все-таки на свете справедливость! Но радовало нас это только отчасти. Если человек хоть раз в жизни попробовал человеческое мясо - он все равно до смерти останется людоедом. И уже никогда не забудет вкуса сладкой человеческой плоти.
Через пару лет, волею судеб и армейского начальства, меня послали на два года военным советником в соседнее африканское государство. Сопровождал нашу делегацию, как ни странно, рыжий Паша, но уже в ранге министерского переводчика.
Славный конопатый паренек всячески пытался скрасить первые тяжкие дни привыкания к неустроенностям и странностям туземного бытия на удаленном от цивилизации аэродроме.
Эти горки высушенных камней в туалетах, кумганы с желтой водой с узкими горлышками, этот запах тлена и прокисших овощей - ко всему этому привыкаешь долго.
И вдруг - неожиданный военный переворот и смена главы государства. Это у нас власть чаще всего меняется по причине дряхлости очередного царя, а в молодых недоразвитых государствах - любой сержант мнит себя маршалом. И часто - не только мнит. Но и активно расчищает завалы из ожиревших, обленившихся полковников и генералов.
Такой же бывший сержант, тут же нацепивший на себя генеральские погоны, пришел, на нашу беду, и в результате очередного военного переворота.
Паша вечером скучным голосом зачитал нам приказ о срочном отзыве всех российских специалистов, которых сержант-правитель менял на американских.
И в конце он провозгласил более радостную весть:
- Друзья, новый президент всех награждает орденами, денежными премиями и приглашает на прощальный обед перед убытием.
Все десять членов нашей группы спецов после награждения и лобызаний с молодым, худощавым негром-правителем, расселись в банкетном зале.
Длинный мрачный стол, накрытый темно-коричневым бархатом, чем-то напомнил мне обед у президента Мбомы. А тут еще Паша показал рукой на столпившихся в дверях министров.
- Президент и его правительство благодарят вас за оказанную помощь в укреплении обороны страны.
Меня смутило то, что все министры держали руки за спиной. Неужели опять?
Такие же шустрые темнокожие мальчики-официанты замелькали с наборами салатов и суповыми серебряными приборами.
Я с содроганием смотрел на крышку кастрюли. Осторожно ее приподнял. Пахнуло ароматом курятины. Так и есть! Внутри в желтом мутном бульоне плавали пять согнутых пальцев!
Не знаю почему, но меня замутило. В глазах появился радужный туман. Сквозь него я смотрел, как мои друзья обгладывают эти согнутые костяшки, весело беседуя друг с другом.
Как? Как они могут так спокойно обгрызать человеческие пальцы?
- Вам нехорошо? - сзади раздался голос внимательного Паши.
- Как вы ЭТО можете есть? - мой голос с шипенья перескочил на фальцет.
- Что?
- Эти пальцы!
- Какие пальцы? Это же павлиньи шеи. Президент ими угощает самых дорогих гостей. Это - знак его особой благодарности.
Я дрожащими пальцами выловил из бульона скрюченный обрубок. Поднес к слезящимся глазам.
Черт! А ведь это и правда - птичья шея! Вот откуда куриный запах. Но, перебороть себя и откусить хотя бы кусочек, у меня уже сил не было. Я уныло ковырял до конца обеда радужный фруктовый салат.
В самолете весь обратный полет наша группа похмелялась спиртовой тормозной жидкостью - угощением от командира экипажа.
Все, кроме меня. Я хмуро отнекивался, ссылаясь на желудок. До самой посадки я рассматривал свои пальцы. Такие розово-желтенькие, ровненькие и... целые.
Нет, как все-таки хорошо, что больше никогда в жизни мне не придется ходить на президентские обеды! Или придется еще?
|
|
|
|