Вечером в наш наркодром в подвале третьего подъезда ввалилось нечто. Как этот старикан нашел тайный ход из канализации - уже загадка. В подъезде вход вниз закрыт на замок, а ключи есть только у владельцев кладовок.
Вот из-за их содержимого наш наркоклуб из семи счастливых рыл и хранит тайну второго входа. Нашел это круглое зарешеченное окошко Витька-Шкет, а вырвал его с потрохами - Моррис, даун из первого подъезда этой элитки. Вообще-то, его Вовкой зовут, но уж больно он похож на бандита из нашего любимого фильма.
Нет, Моррис не нарк, он иглы боится, но страшно любит смотреть, как это делаем мы. Он чувак безобидный и не продаст, так как его мычанье только мы понимаем. Это наша "крыша" - разорвет на куски любого, на кого мы укажем.
Еще в нашей компашке сестры Бэри - Анка и Ленка Берковичи, близняшки. У них мамка в этой элитке двор метет. Девки они толковые, но скучные - всего боятся. К нам пристали, так как мы им по дозе даем за "посмотреть". В смысле, после ширева они юбки поднимают, а мы вчетвером дрочим.
Моррис даже этого не умеет, только смотрит и хохочет, как дурной. Хотя он такой и есть. Зато Коль-Васи, братья с разницей в год, те все могут. Вчера рассказывали, как их Светка-банкирша к себе зазвала, когда ее предки-банкиры на дачу смотались. Во концерт был! Коль-Васи говорят, что она на них по очереди верхом голая ездила и плеткой погоняла. Эта жиряга всех пацанов из элитки к себе перетаскала. Братья сказали, что это она от злости, что в школе на нее ни один пацан глаз не положил.
Мы вшестером клятву на крови дали, что никому про наш наркодром не скажем никогда в жизни. А кто проболтается, тому керосин в жилу ширнем. Видели мы одного дохлого "керосинщика" на базаре. Пацаны потом рассказывали, что он ментам студентов сдал, которые снимали на ночь вагончики торговые за "посторожить". Так этого бомжару так закеросинили, что он заживо почернел, а когда подох, его даже Мухтар-трехногий жрать не стал. Этот кобель на откинутых бомжах так разжирел, что еле сам себя таскает. У него под кафешкой, где он обжился, менты не раз находили то руки, то ноги отгрызенные.
Этот пенек патлатый появился в нашем супертайном наркодроме как раз, когда Колька ширял Ваську. Тот дернулся и чуть иглу не сломал.
- Ты че, охренел? Ты же мне жилу порвал, сука! - Васька замолк, увидев, что мы смотрим не на него, а на это чудо в перьях.
Нет, дедок , конечно, был не в перьях, а в довольно приличном пиджаке по колено, который, видимо, служил ему как пальто. Цвет в полутьме подвала определить было затруднительно, также, как и возраст старика.
- Разрешите представиться, молодые люди. Эверест Каджибекович Махарадзе, собственной персоной, - дед, проскрипев приветствие, сделал шаг назад.
А мы с Коль-Васями - шаг вперед. Я увидел, как братья одновременно сунули руки в карманы брюк. Там у них были спицы от великов. Менты их не отбирают, а если ткнуть кого такой заточкой, мало не будет. Коль-Васи говорили, что от спиц даже крови нет, а задроты, что нарываются, падают, как подкошенные.
- Ребятки, я законы знаю - вот, - этот трухлявый пень протянул нам дрожащей рукой авоську. Даже в полутьме мы увидели, что в ней полно копченой колбасы. И тут же почувствовали запах.
- Стас, че с ним делаем? - Коль-Васи смотрели на меня.
- Хавку отберем, а его - в мусорку.
- Ребятки, не по закону - в мусорку, я же вам взнос даю! - старик положил авоську и отступил.
- Ты че сюда приперся, хрен старый, не видишь - у нас тут свой толчок.
- Вижу. Давно знаю вашу компанию. Желаю присоединиться.
- Стас, натрави на него Морриса, не нужен нам этот халявщик, - это подали голос сестры Бэри, я их так и не научился различать.
- Девушки, вы меня не так поняли. Я вовсе не претендую на дозу, нет. Даже больше - у меня есть выход на аптеку, где все в два раза дешевле.
- Колеса? Не, это мы уже прошли, - Коль-Васи опять сунули руки в карманы.
- Ради бога! Почему только колеса? Моя знакомая выдаст любой заказ.
- И герыч? - братья опять вынули руки.
- Конечно, - дед поднял авоську и протянул нам.
Запах был обалденный, и мы не выдержали. Следующие десять минут в подвале стояло сплошное чавканье.
- Молодые люди. Как-то неустроенно здесь у вас. Вот в Пеньковском переулке, где я зимовал, у нас даже газ был проведен, да.
- Дед, так ты че, подумал - мы бомжовые? Не. Мы здесь токо ширяемся и кайфуем, а потом - по хатам.
- Тогда, может, позволите мне здесь обустроиться? Выгнали меня, ребятки, из Пеньковского подвала за претензии.
- Как это? - Коль-Васи даже жевать перестали.
- Я постоянно просил их не гадить там, где живем, а они меня игнорировали.
- Арарат, ты че, из этих, - я покрутил пальцем у виска. - Из интеллигентов недобитых?
- Именно. Но не Арарат, как вы изволили выразиться, а Эверест. Можно - Каджибекович.
- Не один хрен тебе, старый, какой горой тебя погоняют? - Коль-Васи расхохотались.
- Я из рода потомственных князей Махарадзе, очень богатого и уважаемого рода.
- Оно и видно, какого богатого, - сестры, умиротворенные колбасой, решили вступить в разговор.
- Да, я из очень богатого горного гнезда, разоренного новыми властями. Два брата мои скитаются по заграницам, а я спустился с гор в поисках правды и пропитания.
- Вижу - не нашел? - я постепенно стал проникаться симпатией к этому бывшему джигиту, побитому жизнью.
- Правду - нет, а пропитание - не проблема.
- Дед, где колбасу спер? Ментов еще нам тут с собакой не хватало. Они псину по запаху пустят - и нам копец.
- Не украл - честно заработал.
- Ты - работал? Вагоны разгружал? - братья чуть не подавились от смеха.
- Я - артист. Человек-оркестр. И танцор. Играю и танцую любые кавказские танцы.
- А чечетку умеешь? - из угла выполз Витька-Шкет, до этого втихую балдевший у трубы теплотрассы.
- Все могу.
- И за это дали колбасу? Кто?
- На свадьбе танцевал, у больших людей. Сказали - бери со стола, что хочешь. Я колбасу взял.
- Не дурак, знаешь толк в хавке.
- Не, пацаны, это здесь, на свободе, колбаса - в цене. А вот когда нас повязали на полгода, то там другое надо.
- Что? - Витька, как самый малый среди нас, еще ни разу камеры не нюхал.
- За решеткой, пацаны, самая лучшая хавка - это батон черного хлеба и селедка. Разрезаешь их пополам и - нате вам, бутерброд с черной икрой!
- Дед, а в горы не тянет? - я смотрел, как этот бывший князь расстелил на трубе серый платок и режет малюсеньким ножичком колбасу на полупрозрачные кусочки.
- Вернусь туда помирать, а пока - рано. Там, - старик поднял вверх коричневый скрюченный палец. - Там у меня остались только враги.
- А родные?
- Вот про них и говорю - они и есть мои злейшие недруги.
- Почему? Убил кого из своих?
- Хуже. Наследства лишил.
- Стоп. Ты же сказал - разорили гнездо. Откуда наследство?
- Да. Дом сожгли, но мы с братьями успели за два дня до налета унести сундук с драгоценностями в горы. Там спрятали в пещере, а потом разбежались в разные стороны.
- А что за драгоценности - золото? - мы придвинулись к старику, перетирающему розовыми деснами колбасные кружочки.
- Нет. В горах золото не ценят. Ценят дорогие кинжалы с камнями и украшения для лошадей и женщин.
- Может, наоборот? Для женщин бусы и ожерелья подороже будут? - сестры блеснули жадными глазами.
- А вот и нет. Для джигита - хорошая лошадь дороже. Она с ним идет в бой, а не жена, она и спасает часто, вынося с поля боя.
- Дед, может, ты врешь все, лапшу нам тут вешаешь, а? - братья сыто зевали, намереваясь завалиться поспать на пару часиков.
- Обижаете, молодые люди. Чистую правду глаголю.
- А че тогда сам сундучок не откопал доси? - сестер, как я понял, рассказ заинтересовал не на шутку.
- Я же сказал вам, детки, враги там везде. Увидят - сразу убьют. Я потому и скитаюсь по подвалам без документов, что ищут они меня.
- Ну, не сразу убьют, попытают сначала насчет сундучка, а? - я почему-то поверил в эту фантастическую историю о княжеском кладе.
Было что-то в облике бомжа такое, что позволяло увидеть остатки прежнего благородства и культуры.
Дома долго ворочался, проигрывая в голове странный разговор и пытаясь найти в нем прорехи.
Утром проник на наркодром раньше обычного. Дед спал под теплыми трубами, смачно посапывая. Руками он прижимал к груди авоську с остатками колбасы.
Я зажег спиртовку, на которой мы грели ширево и поставил на нее принесенную кофеварку-эспрессо.
- О, да это же настоящий арабика! - дразнящий запах разбудил старика. - Боже, да у вас эспрессо! Давненько я себя не баловал такими изысками. Знаете, молодой человек, а ведь я знаю более пятидесяти способов приготовления кофе. Кстати, этот считаю самым лучшим. Аромат, знаете ли, полностью сохраняется и вкус - тоже.
Я снял фырчащую кофеварку и только тут вспомнил, что забыл взять чашки. Старик по моему растерянному взгляду все понял и жестом фокусника достал из карманов пиджака-пальто два раскладных стакана.
- Але-оп, как говорят джигиты в цирке, вскакивая на горячего коня, - дед разлил кофе в стаканчики и, закрыв глаза, долго нюхал кофе, видимо, наслаждаясь полузабытым ароматом.
Потом, вытянув сухие, потрескавшиеся губы, втянул в себя капельку божественного напитка.
- А вы знаете, молодой человек, люди ценят только то, чего не имеют. Те, кто пьет каждый день самый дорогой сорт кофе, быстро перестает ощущать его букет вкуса и аромата. Нет, он поймет, если ему подадут дешевку, но наслаждение от самого качественного напитка не получит. Это также, как человек привыкает к родниковой воде, которую пьет каждый день. Она для него не имеет вкуса. Поэтому богатым недоступно истинное наслаждение ни в еде, ни в напитках.
- А я бы не отказался, - заправив кофеварку новой порцией, поставил ее на огонь.
- Быть богатым?
- Ну, да. Чтобы не работать и иметь много слуг. Вот у тебя в горах раньше были слуги?
- Нет. У нас принято жить большими семьями. Там у всех были свои обязанности. Мужчины воевали, потом танцевали, а женщины готовили вкусный плов из жирного барашка.
- Слушай, Арарат...
- Эверест.
- Пусть Эверест. Я вот о чем ночью подумал - если тебя в горах знают и могут убить, то меня не знает никто. Ты нарисуй...
- Вот, Стас, а мы ведь тоже об этом подумали.
Я поднял глаза. За спиной деда стояли братья Коль-Васи. Чуть дальше - прижались к стене сестры Бэри. Как это я не заметил, когда они подошли? Наверное, от того, что смотрел в пол, а не на старика, боясь, что он увидит жадность в моих глазах.
- Правильно, Стас. Пусть Эверест Батькович...
- Каджибекович, извините...
- Мне один хрен, хоть Араратович. Ты, дед, рисуй схему, где притырил сундучок с камушками, а мы его найдем и потом долю тебе принесем. Догоняшь, о чем я?
- Но... - старик сложил стакан и сунул его в карман.
- Дед, никаких "но" - рисуй. Анка, дай ему тетрадь и ручку. А ты, Стас, сгоняй за кофейком, дедуля его оченно любит. Да, он точно не сказал тебе, где клад?
- Нет. Да и не скажет, наверное.
- Нам - скажет. Иди, - Коль-Вася снял со спиртовки кофеварку и достал ложку и пакет с герычем.
Я не придал особого значения его словам и побежал за пачкой кофе. Как назло, молотый кончился, пришлось идти в магазин. Когда вернулся, деда в подвале не было.
Сестры, принявшие дозу, как всегда топтались в углу в каком-то фантастическом танце, спустив до пояса платья и слепившись, как два пельменя.
Коль-Вася опять искал у орущего брата жилу. Я подождал немного, а потом, пока они не ушли совсем в нирвану, спросил про деда.
- Стас, ты не переживай, все путем. Врал нам дед. Колян ему спицу в печень по самое не хочу засадил, а он только смеялся. А ведь после такого любой хряк расколется. Не было сундучка, цену себе дед накручивал, сказочки нам плел, чтобы мы его не выгнали.
- И где он?
- Откинулся, сердешный. Смехом захлебнулся. В мусорку отнесли, небось, уже и увезли князя Араратского.
- Эверест он.
- Был Эверест, а стал - балбес, да Вась?
Но я не засмеялся. Вынул пакет с герычем и бросил им под ноги. Поднял брошенную кофеварку и увидел в углу пиджак-пальто и грязную майку. Черт, это же улики, надо выбросить.
Когда возле мусорного бака сворачивал пиджак, увидел на подкладке внутри надпись "Рица".
Надпись сделана серебрянкой корявым старческим почерком. Но ведь Рица - это...
Дома я долго копался в подаренной мне детской энциклопедии, пока не нашел легенду об озере Рица.
Все совпало с рассказом старика - там тоже были три брата, которые пытались спасти сестру Рицу. Нет, не врал дед. Он верил в легенду и мечтал о братьях, которые бы его спасли. Но их не было.
А ведь у меня - есть! Мой старший брат в Пятигорске. Может, эта история с дедом - намек мне, что мечты могут сбываться?
Я летел в самолете и любовался панорамой горного пейзажа. Земля вблизи и с расстояния очень разная. Вблизи видна грязь и все земные пороки, а издали - все ровненькое и чистенькое.
Мне вспомнилось, как однажды в школе посмотрел в микроскоп на палец обожаемой одноклассницы. По нему ползали ужасные волосатые черви и страшные косматые твари. Я потом так и не смог никогда взять ее за руку.
Этот случай с несчастным стариком оказался тем самым микроскопом, который высветил все ужасы моей подвальной жизни.
Стоя на ступенях аэропорта, твердо решил, что назад, к прежней жизни, уже никогда не вернусь.
Если в жизни есть хоть одна светлая тропинка - надо выбирать ее.
