- Я не думаю, что это настолько серьезно, как Вы предполагаете, - сэр Олдос Леонард Фицджеральд жестом пригласил своего гостя присесть, поскольку тот уже его утомил своим нервным шагом по кабинету и рассказом о надвигающейся опасности для всего человечества. Опасность в такой чудесный весенний день? Раны только начали затягиваться, прошло лишь двенадцать лет после подписания Акта. Война унесла миллиарды жизней, но оставшиеся в живых сплотились и начали строить новое общество с новыми отношениями, основанными на доверии и сочувствии. После сорока лет страданий - и заговор?
- Уверяю Вас, сэр, мои источники не могут ошибаться. Вы же слышали о движении за права и свободу андроидов? Они называют себя 'Вторая жизнь', даже девиз себе придумали: 'Свобода. Равенство. Братство'. Они уверены, что андроиды - те же люди, ведь мы используем человеческие тела... - гость внезапно умолк и посмотрел на Эми - андроида сэра Олдоса Фицджеральда, губернатора Высоких земель. Андроид почтительно склонила голову в сторону молодого человека, улыбнулась и снова застыла в полной неподвижности, ожидая новых приказов своего хозяина. Эми заменяла сэру Олдосу целый штат сотрудников, она успевала все: готовить еду, чистить одежду, разбирать документы, составлять расписания. Андроиды славились своей неутомимостью, что вполне оправдывало их цену.
- Я в курсе, мой дорогой Энтони, - Олдос вздохнул и устроился поудобней в своем кресле. - И ты в курсе, что моя единственная дочь Эмилия Мальва Фицджеральд, умирая от опухоли мозга, завещала свое тело для... на пользу обществу. Я два года искал ее, надеялся, что в ней осталось хоть что-то от моей Эми, - Олдос небрежно махнул в сторону андроида, потом встал и подошел к длинному шкафу с книгами. Он гордился своей маленькой библиотекой, ведь ее с таким трудом собрала Лора, его жена. Война поглотила практически все знания, накопленные человечеством: электронные базы были либо уничтожены, либо стали недоступны из-за нехватки ресурсов для их восстановления; большая часть книг послужила топливом, но кое-что осталось, и эти крупицы теперь бесценны.
- 'Свобода. Равенство. Братство', интересно. Звучит весьма революционно, что-то такое уже было, кажется. Что ж, - Олдос тяжело вздохнул, вернулся к столу и снова сел в свое кресло. - Мне понятны их мотивы: тяжело видеть оболочку близкого тебе человека и осознавать, что это уже не он. Я тоже поддался соблазну вернуть Эми, но это была лишь иллюзия: андроиды полностью подчиняются своему хозяину, они не подвержены чувствам и эмоциям, они не знают ровным счетом ничего о том человеке, в чье тело поместили суперпроцессор. Даже моя Эми теперь может только выполнять команды. Не так ли, милая? - андроид вежливо улыбнулась своему хозяину. - Кстати, Эми, принеси чего-нибудь выпить моему гостю. Хоть сейчас и раннее утро, сэр Энтони, должно быть, несколько утомился, ему не помешало бы успокоить нервы.
- Конечно, сэр. Не желаете ли перекусить? Вы так рано встали и еще не завтракали, я беспокоюсь. Я приготовлю Вам омлет и блинчики с беконом, как Вы любите, сэр.
- Спасибо, милая, что бы я без тебя делал!
Олдос дождался, пока андроид закроет за собой дверь, и вышел на балкон. Город, еще совсем молодой, с непрекращающимися стройками второй десяток лет, только просыпался. Раньше здесь стоял другой город, но когда они вошли в него - здесь не было ни души, только пугливые тени в полуразрушенных зданиях.
Сэр Олдос еще помнит мир другим. Как же так вышло? Государства диктовали друг другу условия, власть диктовала условия народу, народ в Европе пресытился всем этим и жаждал крови. Общество раскалывалось на все более мелкие осколки, эти осколки впивались тысячами в старые обрюзгшие тела республик и монархий, пока в Испании, в одном тихом мирном местечке, один солдат, охранявший семью премьер-министра, не выстрелил в девочку одинадцати лет, чье детское любопытство и спор с друзьями завел ее на территорию загородного дома, где прятался не слишком популярный у народа политик и его семья. Дом славился своим садом, особенно чудесными там были маргаритки - гордость местного садовника. Девочка поспорила с друзьями, что принесет из сада - маргариткового мира, как называл свой сад сам садовник, новый сорт маргаритки, который он лично вывел, с нежными перламутровыми лепестками - Daisy para Gaia. Девочке удалось сорвать прекрасный цветок, и он потом так странно смотрелся на окровавленной груди ребенка, больше не поднявшейся для вздоха. Семью премьер-министра, его самого и всех находящихся в том доме служащих, включая садовника, расстреляли на следующий день.
И это стало последней каплей. Испанию охватила волна народных восстаний, власть больше не могла сдерживать свои позиции, больницы и школы закрывались одна за другой, производство остановилось, никто и ничто не могло повлиять на это безумие. Через несколько лет анархия охватила всю Европу, а еще через несколько - и весь мир. За сорок лет границы государств стерлись; медицина, образование, промышленность пришли в полный упадок, связи между государствами оборвались, мир погрузился во тьму. Голод, болезни, постоянные стычки между мелкими кланами устроили роскошный пир для старухи с косой, но однажды, весной две тысячи восемьдесят четвертого года, рано утром, на территории бывшего Ватикана, внутри чудом уцелевшего Собора Святого Петра, люди, искавшие там укрытия, обнаружили на алтаре свежие маргаритки с изумительными перламутровыми лепестками. У алтаря на коленях стоял старик и тихо рыдал, одна женщина спросила, почему, и он рассказал, что сегодня - день смерти его дочери, которая когда-то давно выкрала один из таких цветов из сада трусливого человека, за что горько поплатилась. Но эти слезы - не только слезы горя, но и слезы раскаяния, ведь это он собрал людей и учинил страшную расправу за смерть своего ребенка; это он хладнокровно расстрелял детей на глазах того трусливого человека и его жены.
В то утро в Соборе Святого Петра было ровно сто двенадцать взрослых мужчин и женщин. Они поклялись, что отсюда начнут свой путь к объединению народа. Эти люди составили и подписали Акт Смирения, в котором они призывали всех оставить гордыню и начать все заново. И они начали. За последние двенадцать лет было многое достигнуто, но еще большее было впереди. Пока только малая часть Европы, от бывшей Италии до самых северных границ Франции, Германии, Бельгии и восточной части острова Великобритания, поделенная на Высокие, Средние и Низкие земли, приходила в себя, хотя андроиды, созданные чьим-то злым гением во время Великой Войны, и люди трудились денно и нощно, до прежних времен было далеко. И неужели в такое время, когда все так зыбко, неустойчиво и бережно хранимо, возможно возникновение нового раздражителя?
Сэр Олдос Фицджеральд вдохнул прохладу весеннего утра и вернулся в свой кабинет. На подносе его уже ждал горячий завтрак, чему он весьма обрадовался; гость сидел за столом и пил вино.
- И все же я считаю, что нам стоит опасаться эту 'Вторую жизнь'. Нужно их остановить.
- Энтони, это все забавы для юнцов. Мне уже седьмой десяток, но я прекрасно помню себя в возрасте этих мальчишек. Мы тогда делали лихие набеги на враждебные кланы, кровь кипела, не хотелось сидеть на месте ни секунды. Пусть они проведут свою демонстрацию, посмешат стариков, таких, как я.
- По моим сведениям, они собираются заставить Вас подписать бумагу, в которой андроиды Высоких Земель признаются равными...
- Я никогда не признаю андроида равным человеку. Во время войны мой клан случайно нашел огромный запечатанный склад с суперпроцессорами, кто их создал - так и осталось тайной, но их создатели оставили весьма четкие инструкции по эксплуатации своего детища. Видимо, андроидов хотели использовать в военных целях, но каким-то причинам не успели. А у тебя есть инструкция, Энтони?
- Нет, сэр.
- Вот в этом все отличие. Суперпроцессор андроида способен управлять большим количеством процессов в человеческом теле с мертвым мозгом, и даже если мозг сильно поврежден, клетки тела способны к саморегенерации благодаря суперпроцессору, но при всем этом андроиды не могут продолжать род свой - в суперпроцессор не заложено выполнение этой функции. А это означает, что андроиды не являются живыми разумными существами, претендующими на равные с нами права. Они даже в своем внешнем облике ничего не изменят без приказа хозяина, - Олдос сделал паузу и с удовольствием откусил кусочек вкуснейшего блинчика с беконом. - Божественно, как всегда, Эми. О чем это я? Да, предлагаю не мешать этим людям обозначить свою позицию, но на всякий случай прошу тебя увеличить количество полицейских на улицах, чтобы максимально избежать неприятных ситуаций, - Олдос уже начал чувствовать раздражение от этой беседы, от того, что приходится все разжевывать, но Энтони нравился ему и он видел в нем своего преемника, потому решил не показывать свое недовольство. - Но только аккуратно, Энтони. Мы не можем допустить, чтобы люди почувствовали хоть малейшее давление с нашей стороны.
- Как скажете, сэр.
Энтони коротко поклонился и вышел из кабинета. Эми проводила гостя, вернулась в кабинет и снова застыла в ожидании новых приказов хозяина. Олдос налил себе вина, закурил трубку и попробовал отогнать от себя тени сомнений, которые вызвал у него разговор с молодым человеком. Он посмотрел на ничего не выражающее лицо андроида. Казалось, совсем недавно это лицо было живым, каждая эмоция отражалась на нем улыбкой или печальной складкой у рта. Олдос помнил это лицо и другим: белым, лишенным бровей и ресниц, с язвами на губах. Дорогостоящая химиотерапия не смогла побороть страшную болезнь его дочери. Суперпроцессор вернул румянец на щеки Эми, но сама Эми к ним не вернулась. Когда они с Лорой нашли андроида, то долго смотрели ему в глаза, такие же ясные и зеленые, как у матери Эми. Но если раньше в этих глазах играли солнечные блики, то теперь в них сверкал ледяной узор. Они купили Эми два года назад, но до сих пор иногда им казалось, что вот-вот сейчас она рассмеется, как это бывало раньше, скажет, мол, мам, пап, расслабьтесь, это же я, ваша горькая Мальва, какие же вы у меня грустные старики, ей-богу.
- Эми, что это у тебя? - Олдос с удивлением заметил цветок, красующийся в петлице строгой униформы андроида.
- Это маргаритка, сэр. Я рано утром вышла в сад, чтобы полить цветы, а там расцвели маргаритки, ваши любимые, Daisy para Gaia. Мне показалось, что этот цветок весьма мило на мне смотрится, ведь сегодня такой чудесный весенний день.
На мгновение у Олдоса замерло все внутри: ему почудилось, что он снова увидел в этих глазах тех солнечных зайчиков, которых ему с женой так не хватало. Он вдруг вспомнил, как впервые взял дочь на руки: уже тогда Олдос и Лора понимали, что вряд ли у них будут еще дети, в таком-то возрасте вообще чудо, что они стали родителями. Вспомнил, как они выбирали имя для ребенка: Олдос хотел назвать девочку Эмилией, в честь своей матери; Лора же хотела назвать дочь Мальвой - именем героини какого-то произведения русской литературы, судьбой и характером которой маленькая Лора когда-то прониклась. Так и получилась Эмилия Мальва - зеленоглазая бойкая девчушка.
- Тебе показалось? Как тебе могло что-то показаться?
- Сэр?
Олдос почувствовал себя дряхлым стариком, тем самым, который двенадцать лет назад рыдал у алтаря, вспоминая свою погибшую дочь. Андроиду показалось? Он не может допустить и он не допустит, чтобы и дальше андроиду могло что-либо 'казаться' - это грозило нарушить гармонию, ради которой люди снова начали строить города. Энтони прав: нужно их остановить. И сэр Олдос Леонард Фицджеральд принял решение. Его будут жестоко судить сейчас, но потом, со временем, человечество поймет, что это было необходимо.
- Эми, прошу, подготовь все к обеду, а потом отправляйся на полное форматирование к доктору Смиту, я с ним предварительно договорюсь.
- Но, сэр, ведь тогда это тело...
- Я решил отпустить нашу с Лорой дочь. А теперь иди, Эми, у меня много дел. И еще: сообщи сэру Энтони, что я приглашаю его на обед.
- Да, сэр.
Олдос вышел в сад. Солнце приятно грело его морщинистое лицо, легкий ветер ласкал седые волосы. Он наклонился над маргаритками и долго смотрел, как переливается перламутр на их лепестках, но эти цветы были не Daisy para Gaia, это были другие маргаритки, а перламутр капал на лепестки из глаз старого уставшего человека. Кажется, сегодня у сэра Олдоса Леонарда Фицджеральда, губернатора Высоких земель, будет трудный день.