У моего знакомого художника Сережи мастерская совмещена с туалетом.
И все, кто пива выпьет где-то неподалеку, идут на его картины посмотреть. И я тоже не чужд был в тот вечер интереса к живописи, потому как в пивбаре побывал. Зашел, посмотрел на свежеиспеченный шедевр, что еще доходил на мольберте. И вдруг закрутила меня какая-то волшебная сила, понесла, и очутился я как бы в этой самой картине.
Вижу - на серебряном блюде рыба копченая отливает жирной золотистой корочкой, от черной спинки плавники расходятся и краснеют от стыда за то, что еще не съедены. Сами понимаете, под пиво рыбы захотелось. И лишь стоило захотеть, как мое желание исполнилось: рыба с блюда исчезла, на губах почувствовал вкус соли, а еще глубже - заурчало, и ударил в нос запахом копченого.
На серебряном блюде остались лишь хребет с головой, плавники со шкуркой жеваной, а из бокала исчезло пиво. То есть, воспринял я изображенное на картине не столько умозрительно головой, но и всем своим существом вплоть до желудка.
Очень меня это заинтересовало с научной точки зрения, потому как хочу я всегда, а получаю - когда жена захочет. Любит она вникать в мои творческие замыслы, но при этом мои желания должны непременно совпадать с ее безопасными днями.
Художник в туалете воду спустил, и с открытой ширинкой так и замер перед своим творением. Не верит он волшебной силе искусства удовлетворять духовные потребности граждан. Будто бы я краску с его полотна зубами соскреб.
Не сразу мы разобрались в этой связи искусства с жизнью. Пришлось и специальную литературу почитать, и специй в краску добавить. Но в конце - концов, созданная на полотне реальность стала самой жизнью под воздействием наших желаний.
Правда, Сергей был уверен, что все дело в особых кистях, которыми он свой шедевр создавал. И не беличьи эти кисти были, и не колонковые, а стыдно сказать - сделанные самим художником. Стыдно ещё и потому, что он подбирал волосок к волоску, выдергивая их с лобкового места т ой самой его знакомой девственницы, которая после этой процедуры девственницей и осталась.
Так и повелось. Прихожу я смотреть картины моего художника в одном костюме, а ухожу совсем в другом. Как-то попросил нарисовать стройматериалы для дачи. А поскольку перевезти было не на чем, - нарисовал и машину. В общем, вы уже поняли, что благодаря этому художественному методу и мастерству исполнителя - всего было вволю.
Но если человек наелся досыта, то чего он еще хочет? Вот именно - любви. Чтобы все остальное потерять. В том числе и жену, которую решил из головы совсем выбросить.
Пришел домой, а она лежит с разбитой головой. Должно быть, ударилась при выпадении.
И тогда такая шальная мысль стрельнула: не выбросить мне из головы не только жену, но ещё и правительство вместе с президентом.
И так мне эта мысль стрельнула, что я едва на ногах устоял. А потом чувствую, от этого выстрела у меня все внешнее как бы без поражений, но внутри сплошное кровоизлияние.
А тут еще мне напарник сообщает по секрету, что его знакомый портретист, подрабатывающий портретами не только на улице, но и в полиции, на днях со слов свидетелей создавал портрет подозреваемого. Рука у него быстрая и точная, а тут не хотела рисовать, будто она главнее головы. А когда все же на загадочного незнакомца смогли взглянуть целиком и полностью, то узнали в нем именно меня.
Начал я прятаться в подполье вместе с крысами.
Как там будет называться борец женского пола. Боруха, что ли? Тогда на мешке картошки и захотелось сотворить идеал, то есть высшую цель стремлений.
Ну сотворил, ну достиг свого , так уже и стремиться не надо. Разве что от этого идеала.
Попробовал запихнуть обратно в картину - никак. Сопротивляется и даже грозит привлечением. Мол, раз я ее создал для своего удовольствия, то должен обеспечивать ее потребности. И выламывается из всяких рамок, не боясь застрять в четвертом измерении третьего глаза. Знает же, что художник судит себя по своим законам, а вот художника будут судить по уголовному кодексу.
В начале контур, а когда затупится кончик - растушевка, которая затачивает грифель для новой линии. Чтобы скатать потом и небо, и улицу, и наш идеал под фонарем, - до лучших времен. Быть может, когда ей подходящего жениха найдем. И тут она заявляет, что у нас нет вкуса. И что она способна купить достойные ее вещи. Если мы нарисуем ей обычные деньги.
Слишком просто, а потому невозможно Да зачем копировать природу, если то же пиво в баре напротив только что завезли -свежее. Но чего хочет женщина, того она и достукается.
Творчество на бумаге с водяными знаками кончается признанием. Признали в нас больших художников, виновных по статье уголовного кодекса. Законы можно нарушать в живописи, но не в самой жизни. В самой жизни - это уже правонарушение.
Это сразу кажется, что чудо. А приглядишься - статья уголовного кодекса.
Обложили нас со всех сторон критики в штатском из Интерпола. Но при этом дали нам свободу - выбирать между мастерской в крытой зоне и такой же мастерской в охране края для художественного воплощения нового секретного оружия.
Вот только не ладилось у нас с этими самыми кистями. Толи девственницы уже не те, толи в нас самих что-то изменилось.
Но наши критики в штатском нам верят, на нас надеются. Должно быть, и нам остается только это. Чтоб на бумаге было, как в жизни. И тогда наша жизнь будет, как на бумаге.