Витенберг Александр : другие произведения.

Альфа Капелла

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Добро пожаловать на концерт вокального трио-квартета "Древняя земля", последнего хранителя великих традиций пения a cappella!

    Второе место на конкурсе "Квазар" "Без Земли" в номинации "Лучший рассказ". И еще два вторых и одно третье место в трех остальных номинациях на том же конкурсе

   Ну, тут мы и грянули. И славно грянули! Аж под сводами разнеслось, а потом - плавенько так - опустилось вниз и густыми волнами разлилось по всей зале. Знатно песня льется, знатно. Я, само собой, мелодию веду, Октавист черным бархатом обрамляет, а Гусель знай на два голоса заливается, ввысь ведет, ввысь, чтобы всяк слушающий тоже вверх востремился - туда, куда так просто и не попасть, куда только великие песни ведут, да и то не все.
   А вокруг - хоть глаза закрывай. Господи Святый Боже, грешно даже и думать такое, но нет-нет и подумаешь: ну на что наплодил ты этаких тварей? И ладно бы все одного вида, так ведь разные! То пупырчатые, то с плавниками, одни хвосты топорщат, другие щупалками трясут, третьи жвалами щелкают, четвертые вообще в бутылях сидят, нечисть скользкая. Таких и с перепою не всякий увидит, а тут - нате вам, на трезвую голову. А ты еще перед ними пой, душу выкладывай. А на что? Есть у них, у тварей, душа-то? А ведь слушают. Еще и окулярами какими-то окаянными светят - записывают, значит.
   Ну ничего, не впервой. Оттрубили свое, раскланялись, и со спокойной совестью двинулись восвояси. По дороге, естественно, приключения. Вначале какой-то рыбовидный страхолюд приставать начал. Трясет жабрами, сверкает выпуклыми глазами, пасть свою рыбью разевает, выводит булькающим голосом:
   - Ваша трактовка третьей части четвертого хорового концерта Бортнянского...
   У, двоякодышашчее! Какой тебе концерт Бортнянского? Иди плавай в своем море-окияне! Разве для тебя, уродины, Бортнянский писал? Он для честных християн писал, а не для чудищ заморских. Неча сюда соваться со своими жабрами! А ведь нет, пристает. Знатоком себя выказать хочет. Ну что ему, такому, ответишь?
   - Музыка нашего трио-квартета, - уверенно пробасил я, - основана на древней народной традиции. Мы поем как наши деды пели, а уж что вы в ваших университетах думаете - забота не наша.
   Отстал вроде. Но тут - новая напасть: длинный такой, в плаще переливчатом, а головка маленькая и светится вся, так что ни носа ни рта не различить. Я аж оторопел, а тот еще говорить начал, непонятным таким гулким голосом, который вроде и откуда-то и ниоткуда сразу:
   - Мои клиенты с планеты Альфа Капелла наслышаны о вашем мастерстве и хотели бы увидеть вас у себя. Будьте уверены, вознаграждение будет... щедрым.
   И тут я чую, что меня Гусель крылом толкает, а Октавист - тот аж пасть захлопнул. Тоже мне товарищи, только смущают попусту, нет чтоб прямо сказать. Я, ясное дело, оторопел еще больше, а длинный уже из-под полы и бумагу достает.
   - Извольте расписаться, если согласны. Путешествие, увы, неблизкое, но могу заверить - вознаграждение покроет все издержки.
   Я и подписал. А что мне прикажете делать? Деньги-то немалые. Ну и пускай они с Альфы Капеллы - да хоть с Сигмы Альдебарана. Не все ли равно, перед какой нечистью петь. Да только сотоварищам моим, видать, было не все равно. Гусель - так тот даже погрустнел, шеи свои длинные склонил, и говорит приунылившись:
   - Не ехал бы ты туда, Онуфрий.
   - А что так?
   - Да так... Говорят, кто там поет, с тем странное происходит...
   - Да что - странное?
   - Странное...
  
   Мы - это трио-квартет "Древняя земля" (с маленькой буквы, не Земля, а земля!). Трио-квартет, потому как персон нас трое, а глоток - четверо, потому как Гусель, который у нас тенором служит, о двух головах, и поет сразу и первым тенором и вторым. Чудновато, конечно, но зато тенор славный. У них, гуселей, полифония в крови. Они, гусели, как на болоте соберутся, так такую полифонию могут затеять - Бортнянский в гробу переворачивается.
   Басом у нас, конечно, Октавист. Ну а кто еще? Октавистам словно самим Господом уготовано басами быть: одна огромная голова на тоненьких ножках, а пасть - барана заживо проглотит. И голосина - ууу, голосина настоящий, глубокий, скрипучий, и мощней стопудового колокола. Правда, странные они - октависты. Спиртное жрут бутылками, бульк в пасть - и нету. Не пьянеют. Говорят с тобой только когда им хочется, а когда не хочется - ворчат и бурчат не разбери поймешь что. А главное - никто и никогда еще не видел октависта мертвым.
   Ну и я, смиренный рассказчик ваш, руководитель трио-квартета, баритон Онуфрий Пестро-Полосатый. Не "Пёстро", и упаси Господи не "пёстрополосатый", а именно что Пестро-Полосатый. Старинная двойная фамилия. Предки мои, говорят, дворянами были. Или дворовыми. Или дворниками. То бишь теми, которые свой двор содержат. Двор - это такое старинное название крепости. Даже поговорка была: "Мой двор - моя крепость". А еще рассказывают, что мои предки тоже петь любили, даже вели отряды в бой под старинный знаменный распев. Знаменный распев - это, видать, который "И с красным знаменем пойдем мы в смертный бой". Или вот еще:
  
  "Лейся вдаль, наш напев! Мчись кругом!
  Над миром наше знамя веет..."
  
   Эх, были времена... Люди Бога боялись, веровали, боролись за что-то. А уж песни какие писали! Прям так за душу и берет. И тоска в этих песнях, и простор необъятный, и томление, и ненависть... Думаешь: вот жили люди, страдали себя, мучались. Ну, и радовались тоже. А потом пропали - словно сгинули. Только потомки остались, да и потомки какие-то убогие, ну вот я например... Разве я такие песни сочиню, как они сочиняли? Нет ведь, не сочиню. Так что же получается, все зря? Словно и не было вовсе? Что же от них, только и осталось, что песни, которые шуты вроде нас распевают скучающим рыбомордым уродинам? А то, что за этими песнями целый мир стоял, с реками, с холмами, с полями, с деревнями, с закатами и восходами - так то пустое, то не вернется вовсе?
   И порой такая тоска накатывает - а пуще всего в пути, на корабле, когда делать нечего - такая тоска, что прямо в каюте, перед иллюминатором, стоишь и поешь старые песни, глядя в черную с звездными искрами простыню небес. И думаешь - может услышат. Может сделают что-нибудь. Может мы, вокальный трио-квартет "Древняя земля", для того и собрались, чтобы донести до далеких звезд стародавние песни, даже и смысл которых теперь мало кому понятен. Да вот как бы уразуметь: и зачем наши песни звездам?
  
   И только я этак расчувствовался, как слышу - кто-то в люк скребется. Ну ясное дело, Гусель, он у нас деликатный, зря потревожить побоится. Еще диву даюсь, чего он так расхрабрился, сам отправился со мной беседовать, не дождался пока я из комнатенки своей выйду. Знать, и впрямь что-то важное случилось.
   Открываю я люк, а за ним и вправду Гусель. Грустный такой, унылый, обе головы на одну сторону склонил.
   - Слышь, Онуфрий, вроде передали что Земля погибла.
   - Как? - опешивши зарычал я. Ну что поделаешь, привычка такая командирская. Как чего не понимаю, сразу так рычать начинаю, прямо держись.
   - Ох прости меня, Онуфрий, не расслышал я толком, - заизвинялся Гусель, да еще так раззадушевно и покаянно, словно сам мою родную планету и погубил. - Вроде корабль какой-то из-за неполадок в двигателе аннигилировал, да всю планету заодно в черную дыру и затащил. Не кляни меня, Онуфрий, я от неожиданности и расслышал-то неясно, может и не Земля вовсе. Может какая другая планета. То ли Земля, то ли Вемля, то ли Мля. Передавали-то дзета-альтаирцы, а у них сам знаешь речь какая нечеткая. Ни словечка толком не разберешь.
   - А кого другого послушать? - продолжал убедительно рычать я.
   - Так ведь нет вокруг никого. Мы в такой дальний сектор космоса из-за этих альфакапельцев залетели, что одни только дзета-альтаирцы и слышны, да и этих не разобрать. Скоро, Онуфрий, и они слышны не будут, и останемся мы в неизведанном космосе одни-одинешеньки.
   - Во дела.
   Сел я на лежанку, горилки хлебнул, поразмышлял эдак обстоятельно. Гусель рядом стоит, головами качает. Сочувствует, видать. Подумал я, да и отвечаю - уверенно так отвечаю, по-командирски:
   - Э, Гусель, не так уж и важно, есть Земля или нет.
   Смотрю, Гусель все четыре глаза свои округлил, опешил, видать - хочет спросить, да стесняется. "Ладно, - думаю, - сам отвечу, а то Гусель сам может и спросить не решится, сробеет. Эххх, вот ведь трус. Только вот тенор славный, потому и держу".
   - Понимаешь, Гусель, - отвечаю, - все равно Земля сделалась не такая как была. Ну нисколечки не такая, какой она нам по песням кажется. Был я ведь там, был, несколько лет назад ведь был, вот ей-богу не вру. Ну и что? Насилу смог отличить от десятка других планет. Все там теперь обычное стало. Как везде. Вместо полей - ряды ящиков этих богомерзких, как бишь их там - ах да, биогенераторов. Вместо дорог - гравитрассы трубками в воздухе вьются. Всюду разные китоврасы головажабрые ходят да плавниками трясут, уж не знаю зачем понаехали, что им на своих планетах-то не сиделось? Бортнянского они, что ли, слушать прикатили? А уж домов понаставили таких, что и не отличить толком, то ли ты на Земле, то ли на Лямбде Сириуса, то ли на Сигме Альдебарана.
   Пригорюнился я, отхлебнул еще горилки - эх, забористое пойло, славное! Сами из гипертоплива гоним, по особому-разособому рецепту, долгими космическими перелетами над ним трудились. Отхлебнул, просветлился - и, значит, продолжаю:
   - В том-то и суть получается, что сироты мы, Гусель. Все на свете одинаковое стало. А раз одинаковое - значит не так уж и важно, есть ли она, Земля, раз уж стала она ничем не отлична от других планет во вселенной. Главное песню ее в себе нести. Только вот не нынешней Земли, а той, настоящей. И пока эту песню в себе несем - значит жива Земля. А то что разбрелись ее дети по дальним-раздальним уголкам бескрайних небес, так тут что поделаешь, судьба такая. Главное - песню ее хранить, вот как мы сейчас. А все остальное - дело уже не наше.
  
   Долго ли, коротко ли, а только предстали мы согласно договору перед взорами, или что там у них окаянных есть, обитателей далекой планеты Альфа Капелла. Мне и без того, признаться, страшновато было, а когда увидел - и совсем оторопь пробрала: даже и не фигуры, а будто бы светляки - переливаются, искрятся, перемигиваются. То растут, то маленькой точечкой становятся, а то и вовсе гаснут. И движутся, медленно-медленно и все в разные стороны, словно их в толще воды течение гонит.
   Тут приветствует нас такой же щеголь, какой на планету приглашал. Длинный, в плаще, а заместо лица - свет. Я ему бумагу с пометками даю, а тот так прямо и читает, аж неловко становится:
   "Выступает вокальный трио-квартет древняя земля с маленькой буквы под рукводством онуфрия пестро не пёстро полосатого".
   Вот ведь ужас! Ну все, думаю, провалим. А альфакапельцы - ничего, переливаются себе спокойно, вроде как ждут. И тишина такая, что аж слышно как сердце стучит. Эх, надо было пропустить рюмку перед выходом, чтобы трусость не заела. Но ничего, собрались, грянули.
   И как грянули! Словно и не было никаких певцов вовсе, словно бы вот она, музыка, сама явилась на встречу, будто только что рожденная, во всем незапятнанном блеске и красоте. Словно бы тысячи давно умерших поколений пришли на зов, чтобы выплеснуть в пении горести и веселья своих жизней.
   А потом, когда оттрубили, вытирая со лба ручьями струившийся пот, я заметил, как огоньки передо мною слегка зашевелились, будто бы благосклонно кивая нам. А секундой после все вокруг закружилось и пропало.
  
   Очнулся я - и глазам своим не смог поверить. Нет ни звезд, ни сцены, вокруг - ясный летний день, медленно струится река среди поросших камышом берегов, а впереди, сколько хватает глаз - холмы, поля шелестящей на ветру пшеницы, густые полоски зеленого леса, деревни с нарядными избами...
   Что же это я, сплю? Или умер уже? Может, спросить у кого? Обернулся - вот, позади меня идет парубок в шароварах и свитке, только что это у него на шее за полоса, жабры что ли? А эта баба у колодца - почему у нее рыло свиное? Почему мужик на возу жвалами щелкает? Батюшки, что же творится-то?
   Сколько я ни озирался, ничего не менялось: вокруг - простор, зелень, красота неописумая, да только ходят среди этой красоты такие твари, что в самом страшном сне не приснятся. Кто деловито снует по своим делам, кто на солнце жарится, кто с соседом болтает, и вообще ведут себя так, как будто здесь родились и выросли.
   - Так вот значит какая она теперь, Вселенная-то, - забасил под ухом знакомый голосище Октависта. Ух ты, и он здесь. Да вдобавок еще и разговорчивый! Никогда не думал, что обрадуюсь виду этой большеротой образины, а вот надо же. А Октавист продолжал рассудительно, как будто ничего и не стряслось:
   - Интересно получается. Вначале стена была, потом сад, потом пустыня, потом звезды с космолетами, теперь вот - река с холмами. Радуйся, Онуфрий, ты у нас вроде как победитель. Теперь бы еще не забыть, как оно раньше было...
   - А ты-то, Октавист, откуда все знаешь? - не удержался я от вопроса.
   - А я много знаю. Ты, Онуфрий, сам подумай - видел ли кто когда-нибудь мертвого Октависта?
   Помолчал и добавил:
   - Ну да и славно. Теперь хоть свежего воздуха вокруг побольше стало.
   И Октавист с самым хитрым видом влил в себя очередную бутыль неведомо где взятой горилки.
   Я же все никак не мог в толк взять, что он мне такое объяснить пытался. Да кто их, октавистов, разберет. Они если что и скажут, так до ночи думать будешь, а ведь все равно так и не уразумеешь, только сна лишишься. Вот ведь удивительный народ...
   Но покамест я сидел и мыслил, Октавист куда-то запропал, а зато, откуда ни возьмись, появляется рядом со мной эта чудотень в плаще переливчатом. Вежливый такой, длинный, светящуюся головку надо мной крюком склонил, словно бы этим крюком что-то важное из моих мозгов выудить хочет. Спрашивает:
   - Мои клиенты с планеты Альфа Капелла интересуются, все ли преобразовано по вашему вкусу?
   - Погоди, - опешил я. - Как же это так - преобразовано?
   - Видите ли, - самым учтивым тоном принялся объяснять длинный, - жители Альфа Капеллы обладают способностью пересоздавать структуру Вселенной. Как им понравится - так и пересоздадут. К примеру, в прошлом году прилетало к ним астрально-вокально-сюрреальное трио "На орбите", так они тут же всех по планетам рассовали и отправили на космолетах летать. А в позапрошлом был ансамбль дервишей-пустынников, после которых все жили по оазисам и путешествовали исключительно караванами, на верблюдах.
   - Да что же ты такое странное говоришь? Вроде я в позапрошлом году в сознании был! Признаюсь, пил, но не целый же год в запое валялся! Хоть убей, никаких верблюдов не помню.
   - А никто не помнит, - хитро замерцал длинный. - Память у всех разумных существ тоже меняют. К примеру, жили на разных планетах, а теперь живут в разных оазисах, или в разных городах на берегу широкой реки. Если разница в пути примерно такая же, изменения, если вдуматься, вовсе не так значительны...
   - Как-то слабо верится, - засомневался я. - Да и зачем им, альфакапельцам, такую чехарду разводить?
   - Видите ли, они не просто так, они оптимальную схему мироустройства выбирают. Вот примерят десяток-другой вариантов, а потом закрепят что-то одно, и закрепят на многие столетья. Так что вы даже не представляете, насколько великое дело сделали. Донесли до создателей мироздания то, чем ваши предки жили, пусть и сжатое до одной-единственной песни. И моим уважаемым клиентам так понравилось, что они решили дать всем эту красоту почувствовать и увидеть. Можете считать, что теперь вы, трио-квартет "Древняя земля", самые великие люди вашей планеты!
   - Так ведь Земля - она же погибла вроде... - вспомнил я страшную новость, что принес когда-то Гусель.
   - Вовсе нет! - радостно ответствовал длинный. - Понимаете, альфакапельцы как узнали что вы оттуда, так сразу Землю из черной дыры и вытащили. Только вот, увы, в деле восстановления вашего мира это не слишком помогло, ибо населена Земля сейчас в основном жаброхвостами с Лямбды Бетельгейзе. Осталось, конечно же, пара музеев, но, к прискорбию, так много важного оказалось утеряно, ах, так много... Потому мои клиенты и хотели бы узнать: насколько точно, уважаемый Онуфрий Пестро-Полосатый, мы вашей планеты вековую мечту передали и воплотили? Может ошиблись в чем?
   - Как же не ошиблись, - проворчал я. - Вот природа... Обстановка и всякое такое... Это вы верно схватили. А вот что в этой обстановке водится... Так просто ужас полнейший! Черт знает что такое! Ну зачем было трудиться, создавать такой распрекрасный мир, чтобы потом его населить богомерзкими разнопланетными тварями, на которых и смотреть-то тошно!
   Длинный пригорюнился и ответил уныло:
   - Вы уж извините, тут мы ничего не можем сделать. Даже слово специальное для этого есть. Гло-ба-ли-за-ция.
   Да уж, не порадовал он меня:
   - Нечего сделать, говоришь? Вот ведь как вышло-то странно. Вроде бы все вокруг такое дивное, такое родное, такое свое, да только все равно - чужое. И никуда уже теперь от этого не деться, какие ты подвиги не совершай. Ушло оно, прошлое, ушло, если и придет, то в совсем другом обличье...
   Вздохнул я, по старинному деревенскому обычаю облизал шерстку на лапе, разметал хвостом дорожную пыль, и промолвил, непонятно к кому обращаясь и глядя в синюю с легкими облачками высь небес: - Ох, как же все-таки нелегко быть последним настоящим землянином во Вселенной...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"