- Ну, всё, внучка, на сегодня посиделок хватит - спать тебе пора.
- Не-а, деда, ещё не совсем пора! Расскажи ещё одну историю!
- Ишь ты, ещё ей историю... - дед Антон усмехнулся в бороду, пододвинул к себе гранёный стаканчик, вполовину меньше обычного, налил водки, чуток перелив через край.
- Деда, мне не нравится, что ты пьёшь водку, - сидевшая напротив него девочка, лет десяти-двенадцати состроила укоризненную гримасску.
- Хе-хе, - старик посмотрел на внучку с лукавым прищуром, его большие сильные пальцы с крепкими квадратными ногтями почти что нежно сомкнулись вокруг стаканчика.
- Нам, старикам в такую сырую холодную ночь, как эта, стопарик водочки всё равно что добрая порция топлива для машины иль печки: хлобысь - глядишь, и мотор веселей застучал и косточки старенькие согрелись... - дед Антон опрокинул стаканчик в рот, промокнул рукавом свитера мясистые губы.
- Ффу-уу! - внучка брезгливо скривила рот.
- Хх-хо! - с чувством выдохнул дед Антон, хлопая донышком стакана об стол. Щёки его зарумянились, глаза повлажнели.
- Историю, значит? - дед поскрёб макушку.
- Да! Да! Да! И стра-ашную!
Дед устремил долгий взгляд поверх внучкиной головы в непроницаемую тьму окна. Сначала губы его шевелились беззвучно, затем полились слова. Внучка сидела совершенно неподвижно, не спуская с дедова лица широко распахнутых ярко-голубых глаз: история захватила её сразу, всю без остатка...
Мужчина поднял капот машины и беспомощно воззрился на совершенно непостижимые для него внутренности "тойоты".
- Ну что, горе-автомобилист... - из машины вылезла и встала рядом с ним, уперев руки в бока крупноватая, ярко накрашенная блондинка в тесной, очень короткой мини-юбке, - Приплыли?
- Кхм, - Анатолий Федотович не зная, что ответить, покашлял в кулак, затем медленно поворотясь, обозрел окрестности. Глухомань, однако!
Они - Анатолий Федотович Супцов и его новая знакомая Алёна ( насчёт которой он строил самые смелые планы ), ехали в кемпинговый лагерь на грандиозную вечеринку в честь дня рождения старого друга Анатолия Федотовича, Васи Козуева. Вся честная компания была уже в сборе, опаздывали лишь они двое - путь их пролегал вглубь какого-то Богом забытого захолустья, в места Анатолию Федотовичу совершенно незнакомые. Он постоянно созванивался с Васьком, и голос уже подвыпившего Васька прорываясь сквозь весёлый гомон разгулявшейся компании, корректировал их путь, раз за разом рассказывая о поворотах и приметных ориентирах. Слева, вдали, всё более сжималась, угасая, полоска заката; небо начинало сереть - ещё час, и опустятся сумерки, плавно перейдя в августовскую ночь.
Квадраты полей и лугов сменились чахлым редколесьем; за тонкими стволами вспыхивали тусклые зеркала стоячей воды, сквозь которые пробивались осклизлые гниющие пучки высокой травы. Постепенно лес густел, подступая вплотную к дороге, стискивая её, поднимаясь ввысь остроконечными ажурными верхушками огромных елей.
Где-то здесь они свернули не туда, долго тряслись по узкой лесной дороге - и в конце концов остановились в нерешительности посреди большого поля, сплошь заросшего высоченными густыми травами. Узкая разбитая грунтовка пересекала поле, вдалеке углубляясь в молодой ельник, и лес высоким амфитеатром окружал их со всех сторон.
Долгие-долгие гудки в трубке мобильного телефона - Васёк всё не отзывался. Наконец, удалось дозвониться.
- Да ты чё, какое поле! - сквозь треск помех прорывался удивлённый Васькин голос. - Ты где, лопух, свернул - там указатель должен быть большой такой у поворота, а потом, метров через двести, сетчатый забор.
Анатолий Федотович не помнил никакого указателя, не заметил по пути и упомянутого сетчатого забора. Вот ведь...
- Эй, ты там уснул, чтоль? - проскрипел мобильник. - Выруливай на шоссейку, проедь чуток назад.
- Да-да, так и сделаю, - вздохнул Анатолий Федотович. - Я скоро перезвоню.
- Не задерживайся! - крикнул Васёк, - тут уже веселуха вовсю!
И пошли гудки.
Анатолий Федотович дал задний ход... Мотор неожиданно заглох.
- Этого ещё не хватало! - громко прокомментировала случившееся Алёна.
После двадцатой, столь же безуспешной, как и первая, попытки завести машину, он оставил ключ зажигания в покое и нехотя вылез из машины.
Смеркалось, стало холодать - всё таки август шёл к концу. Молча проглотив десятиминутную весьма эмоциональную речь своей спутницы, Анатолий Фетодович с силой захлопнул капот и повернулся к Алёне, еле сдерживаясь, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь гадость.
- Да, - наконец сказал он спокойным ледяным тоном, - я ни хрена не понимаю в этих грёбаных автомобильных потрохах. Водить могу, ремонтировать - нет. Не научился, извини. Но будем искать выход, - он выудил из кармана мобильный телефон, быстро набрал Васин номер.
-Алло! Алло! - телефон молчал.
Анатолий Федотыч отнял трубку от уха, глянул на экранчик - аккумулятор был полностью разряжен.
- Бллин! - он с шумом выдохнул воздух через зубы. - Дай твой мобильник, пожалуйста.
Алёна резанув его уничтожающим взглядом, полезла в салон за сумочкой. Поворошив в сумочке туда-сюда, прикусила губу.
- Кажись... Ну, да - дома, блин, забыла. Чёрт! - она швырнула сумку на заднее сиденье. - Зарядка у тебя есть с собой, Толик? Только не говори, что не взял!
- Не взял, - тихо проговорил Анатолий Федотович, глядя куда-то в сторону. Обида скопилась в горле комом желчи.
- Молодец! - с трагическим надрывом произнесла Алёна.
Впереди, метрах в пяти, на дороге стояла девочка - худенькая, в бледно-голубом платьице и белых гольфиках. - на вид лет десять, может чуть больше. Светло-русые волосы расчёсаны на прямой пробор, двумя косами откинуты за плечи. Девочка улыбалась.
- Извините, - повторила она, - я слышала ваш разговор. Мой дедушка... Он сможет вам помочь: он на все руки мастер.
- Откуда ты здесь? - наконец обрёл дар речи Анатолий Федотович. - Живёшь чтоль где-то рядом?
- Да, - кивнула девочка, - дедушкин домик совсем совсем близко. Идёмте быстрее! - она отступила на шаг назад, повела рукой в приглашающем жесте. - Ну, идёмте же!
- А телефон у дедушки есть? - вступила в разговор Алёна, затягиваясь сигаретой. В её густо подведённых тёмно-зелёных глазах, прищуренных и холодных, сквозила подозрительность.
- Конечно, - девочка улыбнулась ещё шире. - У дедули всё есть.
- Ну-у... - протянул Анатолий Федотович, оглядываясь на Алёну, - надо идти.
Более не сказав ни слова, девочка развернулась и прямой пружинистой походкой зашагала в сторону молодого ельника.
Дорога забирала влево, вновь пошли высоченные густые ели. И уже довольно сильно стемнелось. Не сбавляя темпа, девочка свернула с дороги на лесную тропинку, оглянулась через плечо.
- Сюда! Мы уже почти пришли.
- Эй, сбавь ка чуток обороты, - крикнул Анатолий Федотович, - Алёна не может так быстро на каблуках.
- Извините, - улыбка девочки стала виноватой, - я привыкла быстро ходить.
Не привыкший к пешим прогулкам в темпе спортивной ходьбы, Анатолий Федотович и сам маленько подустал: несмотря на прохладу, под мышками расплылись круги пота, появилась одышка. Следом за ним ковыляла, пыхтя как большая старая собака, его подруга ( наверное, в скором времени - бывшая, - с тоской и злостью подумал Анатолий Федотович ).
Они шагнули под полог леса - тихий сыроватый сумрак обступил их. Впереди белело платьице девочки, светлые косички туда-сюда скользили по узкой спине.
- Фуй! - шумно выдохнул Анатолий Федотович, - ну, ты и шустрячка. Как тебя зовут то хоть?
- Да, я шустрая такая, я девчонка заводная! - нескладно пропела звонким голоском девочка. - Альбина меня зовут. Дедушка кличет меня заводной Альбинкой. Ой, извините. Опять я разбежалась, - Альбина остановилась, поджидая отстающую парочку.
- Твой дедушка в лесу чтоль живёт? - хриплым низким голосом спросила Алёна, брезгливо смахивая с волос невидимую паутину. - Чё то я не понимаю...
- Нет, конечно не в лесу, - рассмеялась девочка. - Он же не медведь какой-то. Просто так напрямик ближе.
- Чувствую, туфлям моим... кабздец, - тихо прорычала спутница Анатолия Федотовича сквозь зубы, - ну, и залезли же в ж...
Анатолий Федотович счёл за лучшее промолчать. Он жалел о том, что не прихватил из машины фонарь: мрак вокруг стал ещё гуще; Анатолий Федотович старался повыше поднимать ноги, чтобы ненароком не споткнуться о какой-нибудь корень или кочку. Позади безостановочно цедила грязные ругательства Алёна. Анатолия Федотыча начала переполнять злость: на себя, на сварливую подругу, на эту таинственную шуструю девчонку, ведущую их неизвестно куда, на всё это несчастливое и нелепейшее стечение обстоятельств, превратившее предвкушаемый праздник в.... в хрен знает что! Бл-лл... - он всё-таки споткнулся обо что-то и едва не упал.
И тут впереди мелькнул жёлтый проблеск света.
- Ну! Я же говорила! - крикнула Альбина, указав в сторону уже ясно различимого света, - Вот и окошко дедушкиного домика светится!
Она вновь прибавила шагу ( тяжело дышащая Алёна смачно схаркнула, пробормотав что-то типа: "сучонка" ). Светлое платьице на несколько мгновений скрылось из виду ( наверное, девочку заслонили деревья ), затем, к облегчению Анатолия Федотовича снова замаячило впереди - слабо оконтуренная жёлтым светом, детская фигурка неподвижно застыла, поджидая своих менее проворных спутников.
- Ну, загоняла ты нас, Альбина! - отдуваясь, Анатолий Федотович наконец поравнялся с девочкой.
Взору его открылась ровная поляна, почти лишённая растительности. Противоположный её конец занимал старый одноэтажный дом - одно из окон его и светило в сторону тёмного леса. С обеих сторон к дому прилепилось по длинному дощатому бараку - возможно, сараи, возможно, мастерская и гараж.
- Смотри ка... - начал Анатолий Федотович, поворачиваясь к Альбине.
Девочка никак не отреагировала на его реплику, даже не обернулась к нему. Она стояла чуть подавшись вперёд, легко опираясь ладонью правой руки о дерево, и на губах её застыла радостная улыбка.
- Послушай... - Анатолий Федотович шагнул к девочке, - та по прежнему никак не реагировала, - осторожно ( в голове его уже зазвучал некий тревожный сигнал ) коснулся её локтя.
Её рука оказалась гладкой и холодной! Анатолий Федотович вздрогнул, затаив дыхание заглянул Альбине в лицо...
И отпрянул в шоке: не него - и мимо него, - смотрела безжизненная бледная маска. Стеклянные, ничего не выражающие глаза и застывший оскал улыбки делали это лицо особенно отталкивающим.
- Что с ней? - неслышно подошедшая сзади Алёна вцепилась ему в плечо. Анатолий Федотович вскрикнул, пошатнулся, взмахнул руками...
- Ничего страшного, господа, ничего страшного! - запыхавшийся высокий бородатый мужчина подхватил Алину подмышку, развернулся к окаменевшему Анатолию Федотовичу. - Она всего лишь кукла. Антон Борисович, - он с улыбкой протянул руку.
- К-кукла? - Анатолий Федотович нерешительно пожал широкую ладонь. - Как это - кукла?
- Да, представьте себе, кукла, - добродушная улыбка высокого бородача стала ещё шире. - Искусстная имитация маленькой девочки. Чудо, сотворённое моими руками. А вы купились! - высокий старик лукаво подмигнул и расхохотался.
- Ффу, извините, - бородач утёр набежавшую слезу, - у вас обоих были такие лица! Видели бы вы себя в зеркало...
- Ладно, - бородач чуть пригасил улыбку, - неспроста вас моя Альбинка сюда привела: она добрая девочка, так и ищет, кому бы в беде помочь. Что у вас стряслось?
- Да вот... - Анатолий Федотович судорожно сглотнул слюну, - машина чтой-то не фурычит - мотор заглох.
- Вот как? И далеко ль отсюда?
- Не очень: примерно в полукилометре отсюда, - Анатолий Федотович махнул рукой в сторону леса. - Там, в поле...
- Анатолий, - Анатолий Федотович продолжал завороженно смотреть на торчащую подмышкой высокого старика Альбину, - А её... - он кивнул в сторону своей спутницы, - Алёна.
Антон Борисович приветливо кивнул, поудобнее перехватил куклу.
- Пойдёмте со мной. Сейчас захвачу инструменты и поедем с вашей бедой разбираться, - он развернулся и не оглядываясь зашагал к дому.
- Толик! - зашептала Алёна трагическим голосом, - не нравится мне всё это, ох как не нравится! Может... назад вернёмся, а?
Анатолий Федотович встретился с ней взглядом, затем попытался что-то разглядеть в оставшейся позади густой черноте. И представил, каково это - пробираться сквозь лес в непроглядной кромешной тьме. Без фонаря, без провожатого... Нет.
Он обречённо вздохнул, не сказав ни слова, взял Алёну за руку и пошёл догонять Антона Борисовича.
- Посиди покуда здесь, шустроножка, - Антон Борисович аккуратно посадил куклу на крыльцо, ласково провёл рукой по волосам. - Набегалась, непоседа ты эдакая... Нам сюда, - старик кивнул подошедшей парочке на пристройку слева, на широкую двухстворчатую дверь. Вытащив из глубокого брючного кармана связку ключей, он взялся за большой висячий замок.
- И всё-таки я не понимаю, - проговорил Анатолий Федотович, косясь на Альбину, - каким образом...
- Заводная кукла гуляет по лесу, разговаривает с людьми, и главное, знает и находит дорогу домой? - возясь с замком, договорил за него Антон Борисович. - Это очень долгая история... Тут вложено много труда, знаний, терпения и любви. Альбинка - моя гордость! Она... - старик наконец отомкнул и снял замок, потянул на себя скрипучую створку двери. - она уникальна, единственная в своём роде - пока что.
- Робот, - подала голос Алёна.
- И да, и нет, - загадочно ответил старик, распахивая дверь и включая свет.
Стены просторного сарая терялись за шеренгами полок, заполненных всевозможными ящичками, банками, запчастями, слесарным инструментом; справа находилась ещё одна дверь, завешенная длинной шторой из линялого брезента. Сразу бросился в глаза большой допотопный телефон - чёрный эбонитовый ящик, висящий на стене.
- Работает? - Анатолий Федотович кивнул на телефонный аппарат. - Надо друзьям звякнуть: уже поди волнуются.
- Как ни странно, он действительно работает, - ответил Антон Борисович. - Конечно, звоните, Толик.
Кинувшись к телефону, Анатолий Федотович торопливо схватил тяжёлую трубку с рычага, дрожащим от нетерпения пальцем стал набирать номер Васька. А когда приложил трубку к уху... Мёртвая тишина.
- А... - недоумевающе обернулся он к Антону Борисовичу. И первые мгновения тупо смотрел на распростёртое на полу тело Алёны, на густую кровь, струящуюся из её ноздрей, на мёртвые, в удивлении и испуге вытаращенные глаза.
- Что Толя, опять попался? - серые глаза, окружённые частой сеточкой морщинок, внимательно обшаривали оцепеневшего Анатолия Федотовича. - Стой, где стоишь!
Старик подался вперёд, сжимая в здоровенной ручище короткую толстую дубинку, в верхней части обмотанную блестящей чёрной изолентой.
- Нет! - Анатолий Федотович рванулся в сторону, обходя старика слева, поднырнул под уже начавшую опускаться дубинку и выскочил в дверной проём.
Бешено работая локтями, он нёсся назад к деревьям, отчаянно надеясь затеряться среди беспросветного лесного мрака. До первых деревьев оставались считанные метры, когда перед носом задыхающегося Анатолия Федотовича взметнулись вверх комья земли и россыпь мелкого лесного сора. С лязганьем встала перед ним преграда в виде крупноячеистой металлической сетки. Ударившись всем телом в упругий высокий забор, Анатолий Федотович в растерянности завертел головой, озираясь по сторонам.
Высоченная, - метра четыре, не ниже, - сетчатая ограда охватывала всю поляну, уходя за дом бородатого убийцы. Верхний её край крепился к стальному тросу, который в свою очередь поддерживали вкопанные по периметру поляны металлические мачты, ранее не замеченные в темноте. Оценивать хитроумную техническую задумку коварного деда времени не было: цепляясь за лязгающие звенья ( соединённые между собой по принципу кольчуги ), отчаянно суча ногами, Анатолий Федотович полез вверх. Сквозь звон забора и собственное тяжёлое дыхание до него долетел раскатистый смех Антона Борисыча:
- А ну поднажми, Толян!
Если бы не ситуация, голос бородача можно было бы назвать добродушным. Да, именно так: добродушный азарт звучал в голосе деда. А затем, когда до края забора оставалось уже рукой подать, мощный электрический разряд отбросил Анатолия Федотовича на несколько метров назад. Он тяжело грохнулся спиной оземь, содрогнулся всем телом, перекатился набок и затих - безнадёжно мёртвый.
Неспешно подошедший старик нагнулся, посмотрев в выпученные глаза трупа.
- Отбегался голубчик, - вздохнул он, разгибаясь.
Дед Антон оторвал взгляд от окна, переключился на притихшую внучку.
- Э-э, да ты уже совсем носом клюёшь, - тихо проговорил он, с трудом подавляя зевок, - всё Алинка, теперь точно пора спать.
- А ты, дедуль? - сонным голосом отозвалась девочка.
- А я в мастерскую наведаюсь ненадолго... - дед Антон встал, - высокий, широкоплечий, - протяжно зевнул, до хруста в челюстях. - Спокойной ночи, малышка!
- Спокойной ночи, дедуля! - тонким детским голоском проговорил Антон Борисыч, открывая дверь и оборачиваясь.
Кукла сидела на деревянной скамье, прислонясь спиной к стене. Её широко распахнутые глаза вперились в пустое пространство над кухонным столом. Антон Борисыч выключил свет и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
- Да-а, девчонке нужны родители, как ни крути, - пробормотал старик, спускаясь с крыльца. - Полноценная семья. Растёт без отца, без матери, того и гляди, скоро от рук отобьётся.
Он вошёл в сарай, скользнул плечом вперёд за линялую брезентовую занавесь. Замер, вдыхая запах крови.
На двух длинных столах лежали трупы - мужчина и женщина. Антон Борисович встал между ними, провёл пальцами по холодному лбу Анатолия Федотовича, аккуратно положил на стол свесившуюся руку его подруги. Да, с неё он и начнёт - с женщины.
- Будешь у нас за маму, - хмыкнул старик, подкатывая столик на скрипучих колёсиках. Несколько мгновений он критически осматривал мёртвое тело.
- Мда, всё-таки крупновата баба. Как ни крути, а отклонение от оригинальных параметров будет ощутимым... - он обречённо вздохнул и взял с гладкой металлической поверхности столика скальпель. Покатал его ручку меж ладоней ( он любил, когда инструмент тёплый ) и сделал первый разрез, располосовав кожу вместе с одеждой.
Ещё тогда, три года назад, собирая заново Альбинку, он решил, что несущим каркасом конструкции обязательно должен оставаться человеческий скелет. Во-первых, потому что незачем заново изобретать велосипед: вряд ли тут можно придумать нечто более удачное, чем уже созданное самым великим и искусстным из всех механиков - Природой. Во-вторых, уже давно прошли те времена, когда в его распоряжении было дорогостоящее оборудование и широкий выбор различных материалов: секретный НИИ, где Антон Борисович много-много лет трудился на благо обороны страны, распустили в начале девяностых. Имеется лишь то, что имеется: гениальные мозги, умелые руки, пока ещё не утерянные навыки...
Под стол, в большое глубокое корыто со звоном полились ручейки крови, полетели куски кожи, ошмётки плоти. После того, как на тщательно очищенные кости вновь собранного скелета будет напылён тонкий слой эластичной пластмассы, а вместо мышц и сухожилий костяк обзаведётся пружинками, хитроумными приводами и электромоторчиками, настанет черёд внешней оболочки. После неудачных попыток от использования человеческой кожи пришлось отказаться: никакие методы пропитки, никакие красители не позволяли сохранить её естественную эластичность и природный цвет, и спустя некоторое время совершенная имитация человека неизбежно превратилась бы в скованный в движениях жутковатый на вид ходячий труп. К счастью, удалось сохранить это... - на одной из полок сарая, за нагромождением старого хлама был припрятан тубус - а в нём туго свёрнутый рулон уникальной по своим свойствам пластмассы " Л-88" - то, на чем коллектив Антона Борисовича трудился последние два года, перед тем как двери НИИ закрылись навсегда. После того, как снаряжённый должным образом скелет на руках, ногах и груди обрастёт поролоновыми накладками, на заблаговременно изготовленные гипсовые формы лягут горячие листы пластмассы - будущая кожа: упругая, здоровая на вид, почти вечная. И даже многие-многие годы после смерти их создателя, творения Антона Борисовича не утратят своей привлекательности, своего правдоподобия. На мгновение он представил себе разложившийся труп в окружении неподвижно созерцающих его кукол. Стало страшно. Чуть-чуть. Однако, велико же будет изумление тех, кто когда-нибудь заглянет в этот дом и увидит вышеописанную странную картину. Горько усмехнувшись, Антон Борисович отогнал от себя эту не лишённую определённого комизма картинку и целиком ушёл в работу, с удвоенной энергией очищая кости от того, что ещё совсем недавно было Алёной.
- Фф-уу! - он наконец на миг прервался, сморгнул каплю пота, повисшую на реснице. В корыто полетела пригоршня студенистых внутренностей. Скальпель медленно потянулся к пока ещё целому лицу трупа, замер в миллиметре от кожи. Какое-то время Антон Борисович всматривался в пустые мёртвые глаза, затем медленно повернул голову.
К стене кнопками были пришпилены две сильно увеличенные фотографии: портреты мужчины и женщины - милые родные лица. Дочка Марина, зять Женька. Родители Альбинки. Он должен их вернуть... - Антон Борисович закрыл глаза, скальпель выпав из разжавшихся пальцев, негромко звякнул о залитую кровью металлическую поверхность стола.
Три невысоких продолговатых холмика за домом... Три могилки - изводящее болью воспоминание о прошлой жизни, перечёркнутой, отброшенной во тьму... - сильные руки деда Антона стиснули край стола, из груди исторгся глухой стон, напоминающий клокочущее рычание загнанного в угол зверя. Душевная мука отозвалась в груди невыносимой рвущей болью: словно кто-то начал проворачивать ржавый кривой гвоздь, глубоко и намертво вросший в сердце.
Пять лет назад, в такой же поздний августовский вечер, он придя с работы ( недавно устроился грузчиком в небольшой продовольственный магазинчик ), только успел скинуть ботинки, как зазвонил телефон.
- Маринка не иначе, - улыбнулся Антон Борисович, поднимая телефонную трубку. Но это оказался кто-то другой.
- Добрый вечер, Антон Борисович, - мужской голос - низкий, с хрипотцой, незнакомый.
- Да, слушаю вас. - Антону Борисовичу почему-то вдруг стало зябко. - Вы кто?
- Вы довольны своей новой работой? - неизвестный проигнорировал его вопрос. - дерьмо работа, не так ли? Никакого сравнения с предыдущей: ни тебе карьерного роста, ни человеческой зарплаты. Докатились, Антон Борисович, ниже некуда.
- Что вам нужно от меня? - Антон Борисович начал закипать.
- Ух... чувствую, разозлил я вас. Я вот по какому поводу... Хочу материально вам помочь. Предлагаю взаимовыгодную сделку.
- С кем я разговариваю? - громко и жёстко отчеканил Антон Борисович. - Вы представитесь наконец?
- "Эл-88", - негромко, но очень внятно ответил незнакомец, - вот о чём пойдёт речь.
- Что-о? - протянул Антон Борисович, борясь с внезапно нахлынувшей паникой. - Не понимаю, о чём это вы...
- Давайте не будем попусту тратить время, - оборвал его обладатель хриплого голоса. - "Эл-88" - это то, над чем вы так упорно работали последние годы в своей секретной шарашке. И покидая "тонущий корабль", унесли с собой в качестве памятных сувениров десяточек дискет и энное количество опытного образца. Теперь я предлагаю вам всё это обменять на доллары. Понятно обрисовал?
- Откуда...
- Откуда такая информация? От человека, который долго и внимательно за вами следил - вашего коллеги Вениамина Ефимыча Харченко. Припоминаете такого?
- Это... - Антон Борисович нервно сглотнул слюну, - это полная чушь: совершенно нереально было вынести что-либо. При тамошней-то системе контроля!
- Всё! Хорош мозги парить, дедуля! - наконец разозлился незнакомец. - За дурачка меня не держи, ладно? Дискеты и опытный образец! Мне даже по хер, сделаешь ли ты копии на другие дискеты. Но завтра, в восемь вечера ты должен быть на конечной остановке шестого автобуса - не с пустыми руками, само собой. И попробуй только продинамить! Всё! - незнакомец бросил трубку.
Наверное пару минут Антон Борисович пребывал в полном ступоре, сидя на полу, с телефонной трубкой в руке. Затем встряхнулся и медленно передвигая ноги, пошёл на кухню: согреть чайку.
- Вот дела... - прошептал он, отхлебнув горячего чаю. Подперев кулаком щёку, он погрузился в раздумья...
Он притормозил свой "жигулёнок" у подъезда пятиэтажки, за полквартала до места встречи и оставшийся путь проделал пешком, ежась от порывов пронизывающего до костей ветра. И вот угол последней "хрущёвки", обрывающийся во тьму открытого пространства. Прислонившись плечом к холодному сырому камню, Антон Борисович осторожненько выглянул из-за угла.
Заасфальтированный квадрат конечной остановки с парочкой автобусов, далее - огромный пустырь; справа - дорога, за ней - тускло освещённые редкими огнями ангары складских помещений...
Ага, а вон, кажется и они: чёрный, тускло отблёскивающий "мерседес" у обочины. Антон Борисович прищурился - стекло передней дверцы приспущено, в темноте салона тлеет алый огонёк сигареты. Антон Борисович поднёс к глазам циферблат наручных часов: у него ещё есть двенадцать минут.
После секундного колебания он отделился от угла, пригнувшись, пересёк асфальтовую дорожку выезда со двора и присел за мусорными контейнерами. Сейчас его отделяло от "мерседеса" на глаз метров двадцать.
- Вполне достаточно, - пробормотал он, запуская руку во внутренний карман куртки. Лазая по карманам, он извлекал из них различные предметы чёрно-матового цвета, быстро и ловко соединяя их между собой. Последней деталью оказалась ажурная вогнутая сеточка, наподобие тех, что ставят в слив раковины, чтоб та не засорялась. Навинтив сеточку на конец трубки не толще обычной авторучки, Антон Борисович осторожно потянул трубку за концы - и та с лёгким щелчком раздвинулась, став длиннее вдвое. Размотав тонкий проводочек, Антон Борисович вставил его малюсеньким штеккером в гнездо, а кнопочку наушника, что болталась на другом конце провода, большим пальцем вдавил в ушную раковину.
Порывы ветра забивали микрофон накатами оглушающего шипения, заставляя болезненно морщиться. Антон Борисович выбрал момент, когда ветер чуть поутих, и направил подслушивающее устройство на силуэт автомашины.
- ... Ну на крайняк сутки подержим на базе, пока всё не выясним, ежли какие непонятки возникнут, - отчётливо прозвучал уже знакомый по недавнему телефонному разговору голос. - А потом... Ты, Вадюха, его и кончишь: ножом в сердце - р-рраз!
- Гхм... ясно, - буркнул басом второй голос. Последовал долгий шипящий выдох. Красный сигаретный огонёк вылетел в окошко и погас в луже.
- Уже скоро, - добавил третий голос. - Думаете, придёт? А если в ментуру стукнет?
Снова налетел ветер, завыл на высокой ноте, заставив Антона Борисовича выдернуть наушник. Он так и не узнал, что ответил бандит своим подручным, но и то, что удалось услышать, повергало в ужас. Подрагивающими пальцами Антон Борисович разобрал подслушивающее устройство и торопливо рассовав его составные части по карманам, метнулся к углу дома.
Он то и дело с шага срывался на бег, при этом дрожащими пальцами пытаясь набрать на мобильнике номер дочери, но всякий раз попадая не в те цифры. После очередной попытки телефон выскочил из трясущихся рук и ударившись о ребро бордюрного камня, упал в лужу - при этом отвалился аккумулятор.
- Ох ты! - воскликнул Антон Борисович, нагибаясь за телефоном. Он собрал его, вытер о штанину, попробовал включить - но экранчик не загорался.
- Да включайся же ты, сволочь! - зарычал Антон Борисович, остервенело давя на кнопку. Но всё было тщетно. В сердцах он шваркнул бесполезный теперь мобильник об асфальт.
Он ворвался в подъезд, на бегу бросив взгляд на циферблат наручных часов: получалось, что на назначенную ему встречу он опоздал уже на... ого, почти на двадцать минут! Скоро его начнут искать. Первый делом, конечно, наведаются к нему на квартиру, потом возьмутся за семью дочери.
- Сволочи! Сволочи! Сволочи! - твердил он сквозь стиснутые зубы, тыкая пальцем в кнопку вызова лифта.
Едва он повернул ключ в замке и взялся за дверную ручку, как в прихожей зазвонил телефон. Ввалившись в квартиру, Антон Борисович замер над трезвонящим телефонным аппаратом. Телефон умолк, и Антон Борисович услышал бухающие в ушах глухие удары своего сердца. Наконец он сделал глубокий вдох и медленно потянулся к проклятому аппарату.
Едва пальцы коснулись трубки, телефон зазвонил снова. Антон Борисович с испуганным вскриком отдёрнул руку. Телефон трезвонил не переставая. Наконец Антон Борисович поднял трубку и осторожно приложил её к уху.
- Ну наконец-то, папа! - услышал он, и его бледные дрожащие губы раздвинулись в улыбке.
- Дочка, слушай и не перебивай! - выпалил он в трубку. - Сейчас нет времени для объяснений. Вы в большой опасности!
- Папа...
- Не перебивай, прошу! Собирайтесь и отправляйтесь в мой лесной дом. Слышишь?! Немедля!
- Папа...
- Я на месте всё объясню. Доча, умоляю! Всё очень серьёзно, поверь! Нам всем грозит опасность!
- Опоздали вы со своим предупреждением, - раздался в трубке голос, от которого у Антона Борисовича пресеклось дыхание. - Не захотели всё уладить по-хорошему, теперь будет по-плохому. Через два часа встречаемся у вашего лесного домика. Опоздаете хоть на минуту или сделаете что-то не так - и вашим родным хана. Ясно?
Антон Борисович ракрыл рот, но ни звука не вылетело из его горла.
- Господи, чтож придумать-то? - застонал Антон Борисович. - Так мало времени!
Кряхтя, он извлёк из тайника два чёрных пластмассовых тубуса, в каких обычно носят чертежи. Тубусы были достаточно тяжёлые: в каждом из них был туго свёрнутый рулон "Эл - 88". Свинтив крышку с одного из пластмассовых цилиндров, Антон Борисович с усилием потянул на себя плотный кремового цвета рулон. Вытянув рулон, он прищурясь заглянул в тубус - его интересовало донышко.
- Чтож, попробуем, - прошептал он. - Хуже не станет.
Лучи фар скачущими жёлтыми пятнами скользнули по фасаду дома и упёрлись в широкую двухстворчатую дверь сарая, служившего мастерской. Антон Борисович заглушил мотор и несколько минут сидел неподвижно, уставясь в одну точку. Справа в стекло постучали. Он медленно повернул голову и кивнул: мол, сейчас выхожу. Тёмный силуэт отступил на шаг и замер в ожидании.
Антон Борисович зябко передёрнул плечами и поворотившись к соседнему сидению, взялся за ручку чёрного пластмассового тубуса - пальцы заметно дрожали, их кончики похолодели, почти потеряв чувствительность.
- Ну, - обронил Антон Борисович замогильным голосом. - Будь, что будет.
И открыл дверцу.
- О, вот сейчас вы пунктуальны! - высокий мужчина оттолкнулся от подоконника и шурша длинным кожаным плашом, вышел на середину комнаты. - Принесли, надеюсь?
Да, это он говорил по телефону: тяжёлое скуластое лицо с жёсткой линией рта и массивным квадратным подбородком; изрезанный глубокими морщинами лоб, сильно припорошенные сединой волосы подстрижены под "ёжик". Взгляд тёмно-серых глубоко посаженных глаз был пугающе неподвижным. Антон Борисович обратил внимание на крупные широкие кисти рук, над одной из которых синела блёклая татуировка.
- Да, - кивнул Антон Борисович, коротко махнув цилиндрическим футляром.
- Молодец! - хмыкнул один из подручных высокого - подпирающий стену крупногабаритный красномордый громила с искривлённым носом.
Антон Борисович неторопливо осмотрелся: в комнате было трое бандитов ( тот, что встречал его, остался караулить на крыльце ). Все они выглядели накачанными здоровяками, их злобные физиономиии кривились жестокими ухмылками - настоящие костоломы, от которых не жди пощады.
- Где мои родные? - наконец спросил Антон Борисович, крепко прижимая тубус к груди.
- Сначала давайте глянем, что вы нам принесли, - главарь кивнул одному из бандитов. Тот стронулся с места, приотворил дверь в соседнюю комнату и негромко позвал кого-то. Затем чуть отступил в сторонку, продолжая держаться за дверную ручку. В неширокий зазор бочком неловко протиснулся понурый лысоватый мужчина, исподлобья бросив на Антона Борисовича затравленный взгляд. Это был его бывший сослуживец - Вениамин Харченко, будь он неладен.
- Антон Борисович, - чуть слышно пролепетал он. - Э-ээ... здравствуйте.
- А вот и наш главный консультант, - прокомментировал появление Харченко главарь. - Подойдите-ка оба к столу, товарищи учёные.
Антон Борисович молча шагнул к стоящему у противоположной стены столу.
- Покажите ему! - приказал главарь, кивая на Харченко.
Антон Борисович также молча положил свою ношу перед своим бывшим коллегой-предателем. Рядышком выложил скрученные трубкой и перетянутые резинкой листы бумаги.
Вениамин харченко медленно скатал рулон "Эл-88" и засунул обратно в тубус.
- Это то, что вы хотели, - кивнул он.
- Точно? - надвинулся на него главарь.
- Да-да, вне всякого сомнения, - Харченко вздрогнув, втянул голову в плечи.
- Посмотрите, что там в бумагах.
- Сейчас... - Харченко нервно сглотнул слюну, заметно подрагивающими пальцами стянул резинку с рулона, раскатал листы, торопливо зашелестел бумагами.
- Да, здесь всё по этой теме распечатано, - проговорил он, не поднимая головы. - Вас не обманули.
- Ну чтож... - хищно улыбнулся бандит. - Если так...
Жуткие немигающие глаза несколько мгновений сверлили Антона Борисовича бездонными дулами зрачков.
- Тогда идёмте, - наконец пошевелились серые шелушащиеся губы. Бандит повернул голову в сторону двери, из которой ранее вышел Вениамин Харченко.
К кровати спинками были прислонены два стула, на которых неподвижно сидели мужчина и женщина, привязанные верёвками к спинкам и ножкам стульев. На головах у обоих были надеты пластиковые мешки, скрывающие лица. Позади них, на кровати, спиной к Антону Борисовичу лежала маленькая девочка - по старому линялому покрывалу рассыпались длинные русые волосы.
- Что вы с ними сделали?! - с трудом справившись с шоком, произнёс Антон Борисович.
- Не волнуйтесь, - раздался над его ухом голос главаря. - Это снотворное - так меньше проблем. Сейчас их растормошат. Вадим!
Красномордый бандюган выдвинулся вперёд, медленно стянул мешок с безвольно повисшей головы женщины, затем осторожно приподнял её за подбородок. Антон Борисович с ужасом воззрился на посиневшее опухшее лицо своей дочери.
- Сколько ты им вколол? - зловеще процедил сквозь зубы главарь.
- Да, блин... - смутился красномордый. - Сейчас всё устроим!
Он энергично потряс женщину за плечи, так что голова замоталась из стороны в сторону, потом отвесил ей весьма сильную оплеуху... Голова Марины упала на плечо, приоткрылся один глаз - мёртвый. Главарь молча наблюдал за происходящим.
Бандит сорвал мешок с головы мужчины - та же картина: зловещая синева, набрякшие опухшие веки.
- Вы... - просипел Антон Борисович, делая шаг вперёд на подгибающихся ногах. - Вы же убили их! Господи!
Главарь рванулся вперёд, оттолкнув краснорожего, склонился над лежащим на кровати ребёнком. Рывком перевернув девочку на спину, он вздрогнул и повернул к Антону Борисовичу побледневшее лицо. Впервые в его жестоком взгляде мелькнула тень сочувствия.
- Вадик, ты дебил, - прошептал он яростно.
- Вот же, блин... - бандит озадаченно почесал могучий загривок.
- Господи! - простонал Антон Борисович, хватаясь за спинку стула, на котором сидел труп его дочери. Он чувствовал приближение обморока. Колени подогнулись и он неловко повалился на бок, судорожно схватившись за штанину Вадиковых брюк.
- Тащи его отсюда! - рявкнул главарь.
Антона Борисовича выволокли в соседнюю комнату и усадили на стул, крепко прижав плечами к спинке стула. Минуту спустя появился главный. Его лицо было мрачнее тучи.
- Откровенно говоря, девочку жалко, - бросил он, исподлобья глядя на сотрясаемого дрожью Антона Борисовича. Сграбастав со стола тубус с "Эл-88" и бумаги, он не глядя ни на кого, буркнул:
- Ладно, кончайте со всем этим, пацаны.
- Мразь! - вдруг истерически взвизгнул Харченко. - Простите меня ради Бога, Антон Борисович! Струсил я!
- Заткнись! - один из бандитов выхватил пистолет.
Неожиданно громко грянул выстрел. Пуля попала Харченко в глаз, из затылка вместе с брызгами кровавого месива, вылетел осколок черепа. Главарь, проходивший в этот момент мимо, даже не вздрогнул, пола его плаща хлестнула Антона Борисовича по лицу.
Антон Борисович сморгнул слезу. Взгляд его прояснился, на скулах задвигались желваки. Кисть правой руки чуть убралась в рукав куртки, пальцы нащупали кнопку, от которой внутри рукава шёл тонкий провод. Пришло время сюприза - того, что под двойным дном футляра с "Эл-88". Антон Борисович скрипнул зубами и нажал кнопку.
Ужасающий грохот взрыва немилосердно хлестнул по ушам, далёким эхом ему вторил звон вылетающих оконных стёкол. Взрывная волна швырнула Антона Борисовича вперёд вместе со стулом и навалившимся сзади амбалистым бандитом. Он слетел со стула, проехался на локтях и животе под столом и ударился лбом в стену.